Худший Лучший Ученик

Часы на стене мерно отсчитывали секунды, а я так и лежал на Сёмке, полуголый, вжимая его в диван, боясь пошевелиться. Постепенно в голове начинало проясняться, и я, приходя в себя, начал осознавать происходящее. Что же я натворил. Трахнул его, совсем ещё ребёнка, по сути. Прямо здесь, в учительской, на любимом диване Надежды Исаевны. Сёмка лежал подо мной молча, румяный, растрёпанный, еле дыша. Я неуклюже слез с него, надел штаны, искоса разглядывая Сёмкину бледную фигурку. Тот смотрел на меня из-под ресниц, без единого звука, и мне вдруг стало настолько гадко, что я плюхнулся в соседнее кресло, обхватив голову руками. Как я мог сделать такое с собственным учеником? Прав был Сёмка - диплом мне получать точно не стоило. - Сём, прости меня... - пробормотал я как-то совсем уж не по-учительски. Мальчик молчал. Я шагнул к нему, присел на корточки, дрожащими руками натягивая школьные брюки, пребывая в какой-то отвратительной смеси стыда и отчаянья. Что же теперь будет... - Эдуард Борисович... Я застыл. - Что, Сём? - я зачем-то взял его за руку, теребя пальцы, будто пытаясь отогреть. - Я пить хочу... - слабо выдохнул паренёк, снова прикрыв глаза. В какой-то аморфной прострации я направился к графину, плеснул воды и вернулся к Сёмке, так и замерев рядом. Мальчуган приоткрыл один глаз. - Ну что же вы, Эдуард Борисович, я ведь так умру от обезвоживания, - наморщил он носик. Капризный засранец... Я выдохнул, протянул ему воду. Сёмка тут же принялся жадно пить, вцепившись в стакан бледными ручонками. Потом приподнялся на локтях, глянул на меня недовольно: - Эдуард Борисович, могли бы и помочь! Да что же это такое... Я усадил Сёмку, и он тут же сморщился болезненно. - Какой же вы грубый, Эдуард Борисович. - Сёма, я... - Разве можно было так обойтись с лучшим учеником? Я склонился к его раскрасневшемуся лицу, чувствуя, что снова начинаю ощутимо злиться на несносного паренька: - Сёма... Тебе не кажется, что ты сам... напрашивался? Тот заморгал, застёгивая брюки. - Напрашивался? На что, Эдуард Борисович? Чтобы меня изнасиловал классный руководитель? Я в сердцах хлопнул себя по лбу, усевшись рядом на диван. - Сёма... Ну чего ты хочешь? Чего ты, мать твою, добиваешься? Зачем ты так себя ведёшь? - и, чуть тише, - ты ведь, действительно, сам напросился... - Тогда зачем вы спрашиваете, Эдуард Борисович? - Затем, что это невозможно, Сёма! - Почему же? Вы же только что сами... Я в отчаяньи запустил пятерню в волосы. - Это... невообразимо! - Невообразимо? То есть, вы не воображали это, Эдуард Борисович? - Сёма, это ненормально... хотеть переспать с преподавателем... - Поче... - ...Ненормально для мальчика твоих лет! - Эдуард Борисович, - Сёмка важно нахмурился, - вы, как педагог, должны понимать, что в моём возрасте половое созревание как раз достигает своего пика, и я... - Демаков!! - А? Теперь вы меня отчислите? За то, что сами отымели? Невозможный ребёнок. Однозначно худший Лучший Ученик из всех, что я видел. - Нет, Сёма. Полагаю, лучше мне уволиться самому, - сухо отчеканил я, направляясь к двери. Сёмка молча глядел вслед. Что за?... Не заперто? - Ой... - паренёк деланно закатил глазёнки, - простите, дверь-то я за собой и не закрыл... Я обескураженно повернулся к нему. - Но ведь никто не зашёл! Здорово, правда, Эдуард Борисович? - Так вот что ты задумал, да, Демаков? Хотел меня под областной скандал подвести? Значит, поэтому ты сам тут передо мной ноги раздви... - Вовсе нет, Эдуард Борисович! Раздвигал я, потому что мне было приятно, - Сёмка будто смутился на долю секунды, - а дверь не запер, потому что подумал, что это может быть забавно... - невинно захлопал он ресницами. Забавно? Он хоть понимает, чем это могло для меня обернуться? Вот гадёныш-то. - Позабавиться, значит, хотел? - я сложил руки на груди, подперев спиной дверь. - И как, видимо, не вышло, да, Сём? - Почему же не вышло, Эдуард Борисович? - звонко пропел Сёмка. - Очень даже замечательно вышло! Вот только у меня теперь попа болит... - надулся он деланно. Проклятье, что же он говорит? Ещё немного, и я опять начну возбуждаться. - Демаков, ещё одно слово, и я... - Нет, Эдуард Борисович!! Там ещё больно, проявите гуманность, вы же преподаватель! Я бросился из кабинета. - Постойте! Ну что ещё задумал этот засранец? - Знаете, Эдуард Борисович, - голубые глаза нахально уставились на меня, - я вот подумал, если мне там больно, может быть, я сейчас смогу... по-другому?