Гарри укладывает голову на грудь и несмело жмется, отчего Луи, кажется, просыпается. Доносится зевок, а потом и еще один. Зевота определенно заразительна. Луи хихикает и Гарри хихикает в ответ.
― Ты теплый. ― Первое, что говорит Томлинсон. И, пофиг, что сердце Стайлса, уже, возможно, раскрошилось. Никто же об этом не узнает.
― Ох, ― хрипит Гарри, но прокашливается, чтобы спросить: ― Хочешь, я отодвинусь?
Луи усиливает хватку.
― Нет, мне и так хорошо.
Сердце Гарри трепещет, и он очень надеется, что Луи не чувствует этого, надеется, что Луи не понимает своего влияния над ним. Этот мальчишка всегда такой эффектный, что стоило бы попривыкнуть.
В тот же момент Гарри понимает, что пока они спали, его бедра проскользнули между ногами Луи.
«Не думай об этом, Гарри. Не думай об этом и сдерживай порывы, если хочешь, чтобы Луи вообще когда-нибудь заговорил с тобой».
Луи тянет Гарри за локон. Ну, это явно не облегчает положение. Гарри с отчаянием начинает представлять грязные носки Найла и паука, которого он видел несколько дней назад. И у него, кажется, получается абстрагироваться, потому что сейчас в его мыслях только паук, на ножках которого грязные носки Найла.
Ты молодчина, Стайлс.
― На тебе по-прежнему моя цветочная корона, ― замечает Гарри, и его сознание возвращается к месту, где он и Луи прижаты друг к другу. Гарри смотрит на Луи, который сейчас жизнерадостно кивает.
― Но ты же не против, верно? ― спрашивает он. Гарри качает головой и снова ложится на теплого и такого удобного мальчика. ― Мне нравится твой джемпер, ― вдруг дополняет Луи.
― Спасибо, ― бормочет Гарри, чувствуя, как медленно поднимается и опускается под ним грудная клетка. Даже дышит Луи прекрасно. Ну что за несправедливость?
И вдруг Гарри осознает, в каком месте его с Луи ноги сплетены. Но он понял это не из-за своего стояка, а из-за... Господи Боже.
Он чувствует возбужденный орган, прижатый к своему бедру. И он уверен, что это не телефон.
― Луи? ― шепчет он. Томлинсон не мог быть возбужден. Просто...
нет.
― Иисусе... ― Гарри поднимает растерянные и немного испуганные глаза, чтобы увидеть Луи, зарывшегося лицом в свои руки. ― Только не говори, что ты тоже
это чувствуешь?
Раздается ужасно громкий и неуместный смех, но кудряшка просто в шоке и смущен. Почему у Луи стояк? «Как-то странно», ― размышляет Гарри.
― Извини. ― Часть лица Луи ярко-свекольного цвета, и Гарри почти ощущает за собой вину. ― Я просто не был с кем-то какое-то время. Поэтому я такой... возбужденный, наверное. Боже, это такое неловкое положение.
Гарри в очередной раз звонко и несвоевременно смеется. В этот раз, правда, потому что он немного разочарован. Догадка, что у Луи не встанет на него, была, но Гарри мог и помечтать об обратном, правда? Но нет. Конечно, стояк Луи был не из-за него.
То, что Луи хранит себя для какой-то чертовой девицы, заставляет Гарри злиться и ревновать.
Злиться и ревновать Луи, который в данный момент такой легковозбудимый и горячий. И это какое-то насмехательство.
― Ты хочешь пойти и... эм, облегчить положение? ― Гарри совсем не уверен насчет своей формулировки, но он хочет, чтобы Луи знал, что он может сходить в душ и по-быстрому там подрочить, пока сам будет в поисках места, где можно плеснуть в лицо холодной водой и подумать о пауках.
― Да-а-а, ― протягивает Луи, убирая руки от лица и не встречаясь с Гарри глазами. Кудряшка не винит его за это.
Не говоря ни слова, Гарри встает с Луи и не в силах сдержать себя, быстро окидывает взглядом нижнюю часть его тела.
Боже.
На щеках Луи гуляет румянец, пока он поправляет свои свободные спортивные штаны. Он стреляет Гарри улыбкой, которая говорит «Мне очень стыдно и очень неприятно» и поспешно бросается за дверь. Гарри догадывается, что там скрывается ванная.
Пока у Гарри есть время на слежку за идеальной попкой, быстро скрывающейся за дверью, он отчаянно старается не думать о разгоряченном Луи, член которого был некогда прижат к его бедру. Гарри снова пытается думать о чем-то мерзопакостном и начинает думать о вагинах. Так или иначе, это не помогает, и все, о чем он может помышлять – это эрекция Луи, в то время как их тела были прижаты друг к другу. Им было тесно, но это не отменяет того факта, что Гарри не был причиной взвинченности Луи. Гарри медленно меняет положение и садится на диван, погруженный в размышления. Луи
возбужден. Просто невероятно.
Гарри начинает паниковать, потому что ощущает заинтересованность собственного члена, но в тот же момент с кухонной зоны доносится едва слышное «Ох».
Повернув голову, глаза парня встречаются с женщиной, чьи глаза такие же голубые, как и у всех в семье Томлинсонов. Женщина наблюдала за Гарри, одетая в рубашку и джинсы, и прибывала в замешательстве, поскольку понятия не имела, кем был этот подросток.
― Ой, извините. ― Гарри не совсем уверен, за что просит прощения, но он чувствует, что это необходимо. Он проводит рукой по спутанным ото сна волосам. ― Я друг Луи. Он попросил меня приехать, потому что он приболел. Я Гарри.
«Вау, какое прекрасное первое впечатление, Стайлс! Соберешь все награды на Оскаре».
Неловкость Гарри, кажется, по нраву маме Луи, потому что ее недоуменное выражение лица смягчается и превращается в материнскую улыбку.
― Ох, здравствуй, Гарри, я много о тебе слышала, ― говорит она ему. Во взгляде женщины читается смущенность, и она продолжает: ― Я, наверное, не должна была это говорить. А где же сам Луи?
Гарри чувствует мандраж, когда отвечает:
― Он в ванной.
Мама Луи одарила полным сомнения взглядом живописные алеющие щеки Гарри, но проявив гостеприимство, она переводит разговор в другое русло:
― Я могу тебя чем-нибудь угостить, милый? Уверена, что Луи или девочки тебе ничего не предложили.
Гарри улыбается, качая головой:
― Они все были очень милы ко мне. Можно просто стакан воды, пожалуйста?
Женщина кивает и поворачивается к шкафчикам. Гарри остается сидеть на диване, не совсем понимая, что делать. К счастью, разговор отвлек его от мыслей о члене Луи, и сейчас от нечего делать он выуживает телефон и проверяет время.
Три часа дня и сообщения от Найла и мамы.
От Найлера: Хочешь потусоваться?
Ой. Кажется, предложение было отправлено около двенадцати. Что ж, прости, Найл.
От Гарри: Не могу, извини. Я у Луи.
Гарри читает эсэмэску от мамы.
От Мамы: Надеюсь, ты хорошо проводишь время у Луи, пожелай ему скорейшего выздоровления. Когда мне приехать за тобой? Люблю тебя xx
Гарри не знал ответа. Если бы у него был выбор, он никогда не покидал бы пределы дома Томлинсонов и остался бы здесь из-за непрекращающихся обнимашек с Луи. В то же время, ему кажется, что Луи и его мама не слишком-то этому обрадуются. Разве что девочки. Гарри правда успел полюбить их.
― Держи, Гарри. ― Мама Луи протягивает стакан воды. Гарри благодарит ее и отпивает.
― Когда мне стоит отбыть домой? ― интересуется он. Женщина смотрит на него добрыми глазами.
― Ох, я не против, что ты наш гость, так что можешь оставаться у нас столько, сколько пожелаешь. Но на всякий случай поинтересуйся у Луи тоже.
― Хорошо. Спасибо, ― отвечает Гарри. Мама Луи улыбается и выходит из гостиной.
Гарри вдруг ударяет очередной молоточек, извещающий, что они с Луи в одном и том же доме и что разделяет их лишь пара стен. И сейчас Луи дрочит. Эта мысль заставляет Стайлса чувствовать себя немного неудобно и чрезмерно взбудораженным. Господи. Луи. Мастурбирует. Это одна из самых горячих вещей, которую ему довелось представлять.
К счастью, Гарри получает смс от Найла прежде, чем его полет в облаках не зайдет слишком далеко.
От Найлера: Что? Почему?
От Найлера: Вы там трахаетесь, что ли
Гарри краснеет и быстро отвечает:
«Нет, придурок». Но он не ставит друга в известность, что через несколько комнат Луи занимался дрочкой. Он также не упоминает, что Томлинсон возбудился во время их объятий.
После нескольких мучительно долгих минут Гарри слышит шаги, и крайне смущенный Луи появляется из-за угла комнаты. Он смотрит на Гарри и стреляет в него все той же страдальческой улыбкой.
― Мы можем притвориться, что этого никогда не было? ― просит он. Гарри смеется и понимающе кивает.
― Сколько мне еще можно будет у тебя побыть? ― спрашивает Гарри, жестом указывая на телефон и поясняя: ― Мама хочет знать.
Луи морщит носик и на секунду задумывается, и это чертовски восхитительно. Блять, Луи ежесекундно восхитительный.
― Хм, давай я спрошу у своей мамы.
― Я уже спрашивал, ― протараторил Гарри. ― Ей без разницы.
Какое-то время Луи пялится на своего гостя, после чего как будто бы с неохотой любопытствует:
― Хм, и что именно она сказала?
― Она сказала, что ей все равно и что я должен спросить у тебя, ― объясняет Гарри.
― Хорошо... ― Кажется, Луи только сейчас смог спокойно вздохнуть. Гарри хотелось поинтересоваться, что с ним, но решает не вмешиваться. ― Ну, и мне как бы тоже без разницы в какое время ты соберешься домой. Когда сам-то хочешь?
«Никогда».
― Не знаю...
Луи подбирается к дивану и садится на расстоянии от Гарри. Гарри понимает. Потому что он может представить себя на месте Луи и прочувствовать всю неловкость ситуации.
― Тебе стало лучше? ― интересуется Гарри.
― Немножко. Плюс еще и долбаная головная боль, ― жалуется Луи. Он снова морщит носик, но на этот раз в отвращении.
― М-м-м, ― говорит Гарри воркующим голосом. Он наклоняется к Луи и гладит его по волосам. И он вроде бы готов прекратить контакт, потому что обычно он никогда не был его инициатором. Обычно им выступает Луи, не выпускающий кудрявого мальчика из своих рук. Гарри понятия не имеет, сколько ему еще придется пройти, прежде чем все границы между ними сотрутся.
Но Луи не отталкивает. Вместо этого он закрывает глаза, пока Гарри пропускает пальцы через его беспорядочные пряди. Ему немного неудобно, потому что нужно далеко тянуться, чтобы иметь возможность прикоснуться к прекрасному. Чтобы исправить это Гарри одним рывком сокращает расстояние.
На губах Луи играет крохотная улыбка, и Гарри не знает почему, но в этот момент он выглядит таким потрясающим. Практически нереальным. Гарри поражен, каким милым может быть Луи и насколько сильны его чувства к нему.
― Хочу посмотреть телик, ― требует Луи. Гарри убирает свою руку от чудесных волос и воспринимает слова Луи как знак к действиям. Он встает и принимается искать пульт.
Когда пропажа находится, Луи тянется к рукам Гарри и выхватывает пульт, включая телевизор. Гарри устраивается на солидном расстоянии от красивого Луи, первым делом устремляя взгляд на него, а не на экран.
Через несколько минут Луи останавливает свой выбор на каком-то шоу. Гарри никогда не видел этой программы, она американская, но он о ней не слышал. Все-таки он бы предпочел мозолить глаза, глядя на Луи, а не на шоу. Луи настолько запредельный, и Гарри пиздецки в него влюблен.
И он решает превратить «гляделки» в игровое поле. Гарри буквально смотрел в упор, пока Луи не поворачивался и не понимал, что кудряшка уже нашел другой объект для внимания. Это продолжалось бесчисленное количество раз, за которое Стайлса поймали только дважды, так что он безгранично горд собой.
В какой-то момент Гарри поворачивается, чтобы снова впиться глазами в Луи, но его опередили. Уголки губ Томлинсона насмешливо подрагивают, заставляя кудрявого разгореться желанием и поцеловать их, и он почти это делает. Он несильно наклоняется вперед... И Луи, наверное, даже не предал значения, в то время как для Гарри этот поцелуй мог стать самым значимым в жизни. Но он останавливается. Обстоятельства не могут повториться. Нет, только не с Луи.
Однако Луи, кажется, совершенно не обращает внимания на действия со стороны гостя. Он просто смотрит на Гарри глазами, наполненными пеленой сна, но несмотря ни на что, взгляд остается изучающим. Гарри пытается держаться, старается не допустить, чтобы Луи прочел его мысли.
― Хочу обниматься, ― шепчет Луи. И это снова утверждение. Гарри любит, когда Луи командует.
― Ладно, ― шепчет Гарри. Он не знает, почему они шепчутся. Наверное, причина кроется в том, что, если кто-нибудь из них заговорит слишком громко, то пошатнет маленький кокон, который они вдвоем создали.
Луи тянется и оборачивает руки вокруг талии младшего, увлекая его ближе к себе, из-за чего все нервные окончания Гарри переключаются в гиперчувствительный режим. Стайлс кладет голову на давно подставленное плечо и разрешает Луи быть большой ложечкой. Просто нереальные ощущения, не правда ли?
И они остаются в таком положении надолго. Луи опирается щекой о кудряшки, и окружающая атмосфера кажется Гарри такой волшебной и безмятежной.
В тот момент мама Луи обнаруживает их.
Ни один из мальчиков не заметил ее появления. Глаза Гарри приклеены к телевизору, потому что они с Луи слишком прижаты друг к другу, чтобы продолжать мини-игру. Он предполагает, что Луи тоже смотрит телик.
― Вы вдвоем такие безмятежные, ― дразнит мама Луи. Гарри поворачивается голову со сконфуженной улыбкой, и Луи делает то же самое.
― Уйди, мам, ты нас смущаешь, ― стонет Луи, заставляя Гарри захихикать. Не в силах сдержаться, последний смотрит на красивого мальчика перед собой. Луи слегка затенен экранными огоньками, делающими его скулы более выделяющимися, в то время как ресницы отбрасывают тени на кожу. А Гарри, никогда не имевший ярко выраженного желания что-то изображать, теперь вдруг захотел нарисовать четыреста портретов этого удивительного юноши.
Любовь бывает больной.
Вдруг мобильник Гарри начинает подавать признаки жизни, разрушая все мечтания и заставляя подпрыгнуть в надежных объятиях.
Гарри вытаскивает свой дурацкий телефон из кармана, взглядом встречаясь с мамой Луи, смотрящей на обоих с удивлением.
― Привет, мама, ― произносит Гарри после того как проверил абонента входящего звонка.
― Привет, дорогой, ― отзывается Энн. ― Уже практически четыре, хочешь, я тебя заберу?
Гарри вонзается взглядом в Луи. Правдивым ответом будет «Нет». Но вместо него он говорит маме подождать секунду и убирает телефон от уха, глазами продолжая испепелять Томлинсона.
― Мама хочет знать, может ли она забрать меня, ― объясняет Гарри. Ряд различных выражений появляются на лице Луи, но они сменяются слишком быстро, чтобы понять, что каждое из них означает. Наконец Луи смотрит на него с относительно безразличным видом.
― Ну, ты успел у нас погостить, так что мы поймем, если ты захочешь вернуться домой.
― Хорошо, ― отвечает Гарри. Он пытается притвориться, будто ему наплевать на ситуацию, но он знает, что его голос все равно дает слабину: ― Да... Ты можешь приехать за мной.
***
Когда Гарри слышит стук в дверь, его сердце падает прямиком к его ногам. Он и Луи все еще обнимались на диване, находились в том же положении, и ни один из них не хотел двигаться.
Луи и Гарри разрешают девочкам открыть дверь и первыми поздороваться с мамой Гарри. Затем мальчики слышат как Энн с мамой Луи о чем-то беседуют. Гарри не слышит, о чем они говорят, потому что их тона приглушены, но он догадывается, что их разговор точно такой же, как и у любых мамочек. О чистящих средствах, к примеру.
К сожалению, Гарри не может остаться в гостях навсегда. Он медленно разминает суставы, убеждаясь, что руки Луи все еще вокруг него. Он смотрит на Томлинсона, который уже смотрит на него, и вспыхивает улыбкой. Луи улыбается в ответ, но убирает руки и позволяет Гарри подняться.
Он ненавидит чувство потери, которые испытывает, когда их с Луи контакт прерывается, но он подавляет в себе недовольство.
― Пока, Луи, ― говорит Гарри, стараясь подавить грустные нотки в своем голосе. ― Спасибо за приглашение.
― Спасибо за суп и за то, что стерпел девочек, ― отвечает Луи. ― Еще увидимся, цветочный мальчишка!
Хм. «Цветочный мальчишка». Это новое и милое прозвище, и Гарри оно уже нравится.
Кстати о цветах ― на Луи все еще была его корона, примостившаяся поверх его пушистых прядей. И честно признаться, Гарри любит видеть Луи таким. И он уже не может дождаться понедельника, когда сможет забрать обратно свою «девчачью» вещицу.
Гарри улыбается и машет перед тем, как проходит по коридору и закрывает дверь, за которой оставляет любовь всей своей жизни.
***
Понедельник в школе – день тяжелый.
Гарри присоединяется к Нику на радиостанции, где они говорят о мальчиковых группах и худших игроках. Гарри настолько весело, что он смеется больше, чем вкладывает в разговор. Просто Ник очень смешной.
Когда они выходит из помещения, где ведутся их радио-эфиры, Гарри все еще чувствует себя счастливым. Ему не симпатичен Ник в плане его потенциального бойфренда, но он не может отрицать, что с Ником можно весело и беззаботно проводить время. Это почти как сказать, что девушка красивая, но это не означает, что ты ее любишь.
Внезапно случается вспышка коричневого и синего, и на голову Гарри что-то обрушивается.
― Ой! Какого... Луи! ― Томлинсон уже улыбается, отчего внутренности Гарри немного плавятся.
― Я забыл кое-что вернуть, ― объясняет Луи. Гарри протягивает ладошку, на которую ложится сиреневое «колечко» из цветков.
― Спасибо, ― благодарит Гарри. На самом деле он даже рад, что Луи вернул ее прямо сейчас, потому что ему не хватило времени, чтобы надеть новую этим утром. Обращая внимания на то, во что Луи одет, Гарри подмечает, что на нем была надета футбольная джерси. Та, где на спине вышита его фамилия и имя. Голубая ткань великолепно подчеркивает глаза Луи.
― Бывай, Гарольд, ― Ник протягивает руку, как бы желая обнять Гарри, но не решается. Гарри ненавидит, когда люди рядом с ним его же смущаются. Он бы предпочел быть одним из тех, с кем каждый чувствует себя комфортно.
Естественно, он тянется к Нику и протягивает руки, чтобы показать старшему парню, что
«Эй, все в порядке». Ник улыбается и кладет руки на плечи Гарри, а тот в ответ оборачивает руки на его боках.
― Бывай,
Гримми. ― Ник ненавидит, когда его так называют, поэтому Гарри делает это в ответ на «Гарольда».
Ник легонько ударяет Гарри по руке.
― Пока,
Гарольд.
Гарри закатывает глаза и машет Нику, поворачиваясь к Луи. К Луи, челюсть которого сейчас сжата, а между бровями находится морщинка. Вместе с тем, как только он переводит взгляд на Гарри, все недовольство стирается и сменяется на повседневную, мягкую улыбку.
Гарри по-прежнему пристально всматривается в лицо Луи – и тот дорого бы дал за то, чтобы понять, что именно его так разозлило. Гарри никогда не был хорош в понимании мимики.
― Тебе не нравится Ник? ― спрашивает Гарри. Это единственный вывод, который он мог сделать из необычного поведения Луи.
― Хм. Да. В смысле, нет. В смысле, мне не нравится Гримшоу, ― заикается Луи. Гарри никогда не видел его таким, не желающим встретиться взглядами и заикающимся. Кроме того дня, когда они с Луи крепко обнимались, но Гарри сам не мог вспоминать об этом без образования бугорка в штанах. Тем не менее, действия Луи несправедливо очаровательны. Гарри дотягивается и ерошит ему волосы.
― Почему он тебе не нравится? Он очень милый и забавный, ― Гарри не хочет, чтобы два его новых друга воспылали друг к другу ненавистью. Особенно если в конце Гарри придется выбирать между ними, потому что он не хочет обижать Ника.
― Я не знаю причины, ― Луи пожимает плечами. Гарри ничего не понимает, но он решает пока забить на это.
***
«Гарри, я чувствую себя полным отстоем. Я слишком часто фантазирую о тебе, но тебе, похоже, нравится кто-то другой, и я питаю такую злость к предмету твоей симпатии. Он весь из себя прекрасный, но я просто не переношу его, потому что ты к нему неровно дышишь. Это чертовски не справедливо! Я очень хочу, чтобы ты заметил меня. Если бы только у меня было мужество раскрыть свою личность. Но мне кажется, что я слишком слаб для этого подвига. И на этом, я думаю, пора заканчивать. Твой, даже если ты не знаешь, кто я, Тайный Поклонник».
Гарри смотрит на бумажку. Не читает, просто смотрит. Потому что, ого, кто-то знает, что ему нравится Луи. И этот кто-то ненавидит за это Томлинсона. Как бы ему не нравилось, что кто-то ненавидит предмет его воздыхания, он чувствует себя невероятно польщенным, что кто-то может ненавидеть прекрасного Луи только потому, что Стайлс его хочет.
И, вау. Записка настолько эмоциональна, как будто в ней было выпотрошены сердце и душа. Гарри должен найти того, кто пишет эти послания и жениться на этом человеке.
Но если говорить серьезно, то чудесный парень, изливающий ему свои чувства, действительно заслуживает кого-то получше, чем Гарри. Но почему он решил писать именно ему? Почему выбрал непопулярного цветочного мальчика? Почему не кого-то из известных парней? Почему не кого-то из горячих популярных
девчонок?
Весь оставшийся день Гарри только и делает, что сияет улыбкой.
***
Во время обеда Гарри сидел с Найлом, ожидая прибытия к их компании Зейна. Черноволосого парня до сих пор не было поблизости, хотя только-только у него закончилась пара по химии.
― Где эта скотина? ― ворчит Найл с сильным акцентом. Гарри пожимает плечами, оглядываясь, пока не замечает Луи. Этот красавец смеялся над чем-то, что сказал один из его друзей, и морщил нос, пока щеки оставались едва заметного розового цвета. Гарри мягко улыбнулся.
А потом в кафетерий вплывает Зейн, держа в руках две бумажки. Он бросается к Найлу и Гарри с ярко выраженным напряжением и нерваком.
― Ребята, ― пищит Зейн. ― Я, кажется, не дружу со своей головой!
Гарри наклоняется вперед и хмурит брови, одновременно с этим Найл спрашивает:
― Что стряслось?
― Я купил... я купил билеты. Для меня. И Лиама, ― признается Зейн. Его щеки ужасно покрасневшие.
Гарри всматривается в VIP-билеты на концерт Эда Ширана. Но всматривается так, будто бы эти прямоугольные бумажки стояли целое состояние.
― Как ты, блять, смог купить их? ― с укором спрашивает Найл, разглядывая билеты.
― Я признался родителям в своей ориентации, и они были так горды мной, что оплатили половину стоимости. Я расплатился своими чаевыми из кафе, ― объясняет Зейн. Гарри помнит, как Зейн рассказывал ему и Найлу о работе в кофейне, но он устроился туда не от нечего делать, а потому, что ему позарез нужны были деньги на сигареты. Гарри никогда не одобрял тягу Зейна к курению, но он не надоедал ему своим мнением. Потому что, конечно, это решение только Зейна.
Кроме того, Гарри немного удивило то, что Зейн признался родителям и сразу же не прибежал рассказывать об этом лучшим друзьям.
― Ты собираешься предложить ему сходить с тобой? ― любопытничает Гарри. Он смотрит туда, где Лиам восседал рядом с Луи, улыбаясь и о чем-то упоительно болтая.
― Наверное, да, ― неспешно проговаривает Зейн. ― Короче, я пошел. А утешать будете, когда мне откажут.
Гарри наблюдает за тем, как ужасно нервничающий Зейн подходит к Лиаму. Они о чем-то перебрасываются, после чего оба выходят из столовой.
Найл смотрит на Гарри с выражением печали.
― Без обид, дружище, но я вроде как должен был подготовиться, чтобы выдержать слезы Зейна.
― Эй, ты вообще-то должен в него верить, ― парирует Гарри. Так что Стайлс, как самый верящий в Зейна, останется с ним и будет бдить обстановку.
***
Зейн не возвращается в отведенное на обед время, и Гарри немного страшно за него, когда он направлялся на следующий урок. Он ждал его возвращения с сияющей улыбкой или с покрасневшими глазами.
Господи, пожалуйста, пусть Лиам не побьет Зейна.
Гарри тащится к своему шкафчику, чтобы забрать книги, а затем движется к кабинету английского. Честно говоря, в данный момент его мало волнуют «Ромео и Джульетта», но, эй, это не его решение. Он как раз собирался открыть дверь, когда слышит голос.
― Гарри! ― Мальчик оборачивается и видит широко улыбающегося Луи. Вокруг него витает дымка озорства, что заставляет Гарри немножечко поелозить.
― Привет, Луи, ― Гарри произносит это ровным тоном, но громче Луи. Последний прижимает указательный палец к губам и зовет следовать за собой.
Гарри медлит, но все равно идет за Луи, не совсем понимая, что происходит. Наконец они настигают поворота, после чего Луи оглядывается на Гарри, будто знает о чем-то компрометирующем. Он шепчет ему заглянуть за угол.
Когда Гарри это делает, он чуть ли не разражается хохотом. Потому что прямо перед ним, в заброшенном коридоре, стоял Лиам. Лиам, припечатавший брюнета к стене. Гарри почти уверен, что Лиам делает Зейну больно, судя по тому, что последний выглядит застывшим и беспомощным. Но потом он понимает, что нет, Лиам не пытался причинить Зейну дискомфорт. Они целовались. Со спутанными конечностями и хлюпающими звуками.
Гарри поворачивается к Луи, и уголки его губ приподняты в счастливой улыбке. Луи энергично кивает, одобряя, что приятно удивляет Гарри.
― Мы должны сказать им, что мы здесь? ― шепчет Луи на ухо Гарри. Его губы не так близко, чтобы соприкоснуться с мочкой уха, но Гарри ощущает вдохи и выдохи парня, и его кожа покрывается мурашками. Он поглядывает за угол, где целуются два юноши, и почти давится воздухом, когда становится свидетелем, как язык Лиама проскальзывает в рот Зейна, и обоих, похоже, все устраивает.
Гарри поворачивается к Луи и качает головой, желая дать друзьям насладиться моментом. Ведь сам он, вероятно, будет готов убить, если кто-то прервет его с Луи поцелуй. Хотя, конечно, это может не произойти, но чем черт не шутит.
Гарри и Луи на цыпочках крадутся подальше от своих лучших друзей, в то время как один из целующихся издает низкий стон. Стайлс едва не давится собственным языком. Он рад за Зейна, но, серьезно, держали бы они себя в руках.
Как только первая парочка находятся вне пределов слышимости, вторую обуревает смех, и чтобы не свалиться окончательно, Гарри успевает прислониться к шкафчикам, в то время как Луи сгибается, руками облокачиваясь о колени.
― Похоже, в нашей школе теперь три гея, ― с гордостью объявляет Гарри. По крайней мере, он не один.
Луи кивает, потирая глаза.
― Боже, ты не представляешь, как абсурдна эта ситуация. Буквально неделю назад я спрашивал Лиама, хотел бы он поцеловать Зейна, на что ответил: «Нет, фу, господи, ни за что!» А я знал, что он лжет. Сволочь такая!
Гарри смеется и качает головой.
― Ладно, мне нужно идти на английский, но спасибо, что дал мне на это посмотреть. Теперь я буду дразнить Зейна до конца его дней! ― Он посылает Луи улыбку и нежный взгляд, прежде чем убегает на урок английского.
***
Этот день для Гарри Стайлса выдался по-настоящему насыщенным. В те минуты, когда он покидал стены школы, до его слуха доносятся скандирования, и тот, чье имя они выкрикивали, заставляет его глаза удивленно распахнуться. Толпа звала его.
― Гарри!
― Гарри Стайлс!
Гарри хмурится и оборачивается. Отлично, теперь он в еще большем недоумении. К нему на всех парах бежали популярные девушки. Странно, правда? Точнее, к нему мчалась группа поддержки школьной футбольной команды.
― О, эм, здравствуйте, ― смущенно здоровается Гарри, когда они равняются с ним.
― Гарри, ты идешь на пятничную игру? ― спрашивает одна из девушек.
― Последний сезон как-никак! ― восклицает другая. Каждая из черлидирш смотрит на него сильно накрашенными глазками.
― Зачем? ― Серьезно, зачем этим девочкам его присутствие на игре?
― Ну... ― смущенно протягивает Джулия. ― На прошлой игре ты заставил нашу команду победить, и мы подумали, что ты мог бы провести с нами время во время перерывов в матче. А еще придумал бы какую-нибудь новую и веселую кричалку.
Гарри благодарит их за веру в него, но:
― Почему я? Я уверен, что куча друзей Луи хотели бы провести с вами время.
Девушки, как одна, закатывают глаза при упоминании друзей Луи.
― Эти парни – козлы, ― одна из черлидирш, – Гарри думает, что ее зовут Софи, – объясняет. ― Каждый из этих парней просто хочет с нами переспать. А мы чуть-чуть, но себя уважаем, да, девочки? Плюс в том, что ты гей, и мы можем посплетничать с тобой о других милых мальчиках.
Девочки улыбаются и кивают. Гарри кажется, что последнее предложение прозвучало как-то стереотипно, но он не будет отрицать, что в нем была любовь к разговорам о милых мальчиках. Но еще сказанное вселяет в Гарри надежду. Похоже, эти девушки считают, что быть геем – не плохо.
― Хорошо, я приду, ― говорит Гарри группе поддержки. Они дарят ему объятия, некоторые мажут щеки поцелуями. Ему определенно никогда не понять девочек с их постоянной необходимостью целоваться.
«Ладно, ― думает Гарри, ―
похоже, меня снова настигла черлидерская участь».
И, хоть он и не признается себе, но больше всего он будет болеть за одного мальчика. За некоего мальчика с мягкими, перистыми волосами и прекрасными голубыми глазами. За некоего мальчика, который заставляет его сердце учащенно биться. За некоего мальчика, которого Гарри очень любит. За некоего мальчика, который ни за что не полюбит Гарри.
И имя этому мальчику Луи.
