***
Гарри открывает шкафчик и несчастно вздыхает, пока неудобные штаны трутся о причинное место. «Я не возьму штаны у Луи», ― проговаривает он про себя, извлекая подарки из шкафчика. Скорее всего, никто и никогда не увидит на нем подарок Найла. Он захлопывает дверцу и бежит в туалет, неся коробку с женским нижним бельем, после чего запирается в кабинке и открывает подарок. Содержимое коробки разного цвета, а также кружевное и красивое. Моментально покраснев, но спасибо господи, никто этого не увидит, Гарри берет пару черно-белых полосатых трусиков с маленьким бантиком спереди. Аккуратно убрав бирки с вещи и сделав глубокий вдох, он снимает с себя боксеры и надевает мягкую кружевную ткань. Гарри оторопел от чувства вольготности. Трусики немного растянулись, и члену приходиться приспособиться, ведь белье сшито все-таки для девушек, но ощущение свободы такое, что не объяснить. Он никогда не носил стринги, считая, что они не удобные, но практика показала, что в них еще как приятно и незамкнуто (и кто бы сомневался, когда твоя задорная попка предстает во всей красе). Прямо скажем, что Гарри в полнейшем удовлетворении. Когда он надевает на себя одолженные Луи спортивные штаны на шнуровке, он осязает высшую степень комфорта: мягкая внутренняя ткань оказывает восхитительное давление на бедра и попку. Честно? Гарри обожает эти ощущения. Быстро собрав вещи, он идет к парковке школы, где они с Луи договорились встретиться. Чувствуя себя увереннее и сексуальнее в черно-белых трусиках, так удачно совпадающими с белой цветочной короной из роз, он выпархивает из дверей школы. Тем временем Луи ждет в машине, занимая себя просматриванием новостей в Интернете. ― Привет, Лу, ― говорит Гарри уже в машине. Луи поднимает глаза от телефона и выключает его, затем на мгновение просто осматривает Гарри с ног до головы. Затем на два мгновения. Потом на три. И Гарри окажется в шоке, если окажется так, что Луи, обладая даром рентгеновского видения, сможет влет вычислить, что сейчас на нем стринги. Но нет, тот просто хватается за ворот его футболки. Гарри ничего не понимает, а его уже целуют. Но когда понимает, Луи отрывается. Лицо покраснело и выглядело глуповато (с губами-трубочками и втянутыми щеками), но для Луи Томлинсона Гарри Стайлс всегда выглядит очаровательно. ― Что это было? ― Губы у Гарри покалывают. Луи пожимает плечами. ― Извини. Мне просто захотелось. ― Не извиняйся, ― тут же говорит Гарри и нерешительно наклоняется, чтобы прижаться губами к милой щечке. ― Ты вправе делать это тогда, когда захочешь. Если хочешь целовать – целуй. Ухмылка Луи – самая выразительная, и Гарри счастлив сказать ему это в лицо. Это равносильно тому, что ты сказал маленькому ребенку, что на день рождение его ждет подарок в виде щенка. Луи тянет руку к своей щеке, чувствуя место, которое Гарри только что чмокнул. Повторяем: Луи – самый красивый человек на свете. ― Гарри, можно начистоту? ― Эти слова заставляют Гарри окунуться в дискомфорт и нервозность. Он уверен, что Луи не скажет чего-то слишком плохого, но так как эти слова из разряда «Нам нужно поговорить», то тут кто угодно разнервничается. ― Конечно. ― Я не знаю, что мне делать... ― Он взмахивает рукой, ― с этим. Особенно когда с парнем. ― Что с парнем? ― непонимающе спрашивает Гарри. ― Ты сказал, что я могу целовать тебя, если захочу. Я не знаю, как, ― признается Луи. Во взгляде читается смущение, но от этого он не перестает выглядеть менее восхитительно. ― Все нормально, Лу, ― уверяет его Гарри. Он протягивает руку и касается руки Луи. ― Все не так уж и сложно. Если есть желание целовать меня, то ты можешь целовать бесконечно и как угодно. И ты можешь говорить мне все. Типа, не приставуч ли я к тебе или не устал ли ты от меня. Что угодно, только скажи, и я перестану так делать. ― Заметано, ― отвечает Луи, улыбаясь. У Гарри спирает дыхание, потому что эта улыбка – одна из самых ярчайших, замечательных явлений, от которой он в душе чувствует себя первоклашкой. И тогда Луи наклоняется и целует Гарри еще раз, и это то, к чему он, скорее всего, никогда не привыкнет. Он получает такой кайф от поцелуев с Луи, даже адреналин. Как если бы он мог поднять одну машину, или две, или сто. Одной рукой Луи накрывает его щеку, а пальцами второй руки пробирается в кудряшки и немного тянет за них. О нет. Гарри быстро проглатывает стон, иначе он тут же возбудиться, и сосредотачивается на мягких касаниях, но потом Луи отклоняется, пристально за ним наблюдая. ― Привет, ― шепчет Гарри, и все остальные мысли исчезают из головы оттого, что Луи по-прежнему близко, медленно убирает пальцы из кудряшек и проводит ладонями по его щечкам. ― Нам надо возвращаться домой, иначе нас засекут. ― Конечно. ― Проходит еще несколько секунд, но машина по-прежнему не сдвигается с места, потому что водитель смотрит в упор на пассажира. Хихикая, Гарри нежно толкает Луи в грудь. ― Луи, давай уже. Улыбаясь, они по-быстрому целуются, а потом Луи шепчет: ― Ты такой милый. ― Его губы едва опаляют ушко, но Гарри не мешает от этого задрожать. Луи думает, что он милый. Боже, боже, боже. Так можно и лопнуть от переизбытка бабочек. Луи заводит машину, и они выезжают со стоянки, а, проехав дом Стайлсов, Гарри нахмуриваясь, интересуется: ― Лу? Куда мы едем? ― Ко мне, а что? ― интересуется Луи, не отрываясь от вождения. Гарри смотрит в окно, чтобы скрыть усмешку, прожигающую губы. ― Ничего. Просто спросил, ― отвечает он. Блять, он не то, что чувствует, он слышит улыбку в собственном голосе.***
Оказавшись у себя дома, Луи проходит в гостиную и по-хозяйски плюхается на диван. Гарри повторяет, правда, садится напротив дивана, то есть напротив Луи. Голубые глаза моргают и с секунду смотрят на своего гостя. А потом Луи просто меняет горизонтальное положение в вертикальное. ― Гарри. ― Да? ― отзывается мальчик, смущенный неожиданной сменой положения. Луи смотрит на него, приоткрыв рот. На заметку: синие глаза сверкают в дневном свете. ― Я... я тебе симпатичен? ― Луи спрашивает так, словно отчаянно боится отрицательного ответа. Гарри морщит носик, и, краснея, отвечает: ― Да? Я думал, мы поняли это несколько часов назад? ― Нет, просто... боже! ― Луи проклинает самого себя, звучащего изумленно и ошеломленно. Он прикасается к щекам Гарри и мягко оглаживает их. ― Ты... ты говорил серьезно. Я не... я не могу... Он как раз собирался продолжить, но Луи вовремя наклоняется и затягивает его в поцелуй. Не в мягкий и милый, а в глубокий и отчаянный. Гарри обожает и так, и так. Невероятность момента зашкаливает, потому что Стайлс не верит, что он нравится Томлинсону больше, чем друг, и что теперь у них есть огромное количество возможностей просто целовать друг друга. Но еще удивительнее осознавать момент, когда фантазия становится былью: он садится к Луи на коленки и руками привязывается к его бедрам. А единственным предложением, крутящимся в сознании, является: «Я никогда от этого не устану». Они целуются бесчисленное количество минут, вовремя которых Гарри остервенело трется о Луи, пока тот украдкой пробирается языком в его рот. И это одно из лучших ощущений, которые у них бывали. До тех пор, пока... ― Луи? Глаза, которые неизвестное количество времени назад у Гарри держались закрытыми, немедленно распахиваются. Луи быстро отстраняется, но руками все еще придерживает Гарри за челюсть. Оба мальчика одновременно поворачивают головы в поисках позвавшего человека. И их глаза останавливаются на четырех маленьких девочках. Гарри мысленно скукоживается. В данный момент он сидел у Луи на коленях, расставив по обе стороны от него свои ноги, руками же держась за бедра. Нескромная поза, но, слава тебе Господи, они полностью одеты. Так у девочек не останется психологической травмы. ― Гм. Вы уже дома, ― встречает Луи, убрав руку от лица Гарри, чтобы в смущении помахать сестренкам. Девочки продолжают на них смотреть, и от смущения Гарри начинает хихикать, после чего прячет лицо в шее Луи, вдыхая его сладкий аромат. ― Вы целовались? ― задает вопрос один из близнецов. Он поднимает лицо от шеи Луи и смотрит на любопытных девочек, чувствуя неотвратимое стеснение, и как Луи успокаивающе выводит круги ему по спине. ― Нет, мы... ― Да, ― перебивает Луи. Он наматывает один из завитков себе на палец, снова укладывая подбородок Гарри на макушку, но перед этим, конечно же, сняв с него белую цветочную корону. Неожиданно Гарри переживает противоестественное давление рядом с задницей, когда вспоминает. Точно. На нем женское белье. Его голова скоро превратится в свеклу от столь большого смущения. ― Но, Луи, ты же сказал нам, что ты не нравишься Гарри в том смысле, ― непонимающе напоминает Физз, взглядом изучая Луи. Что-что? Луи рассказывал сестрам о своей влюбленности? Бабочки наполняют желудок и нашептывают Гарри послание, которое он должен передать для Луи в виде трех слов: «Я тебя люблю». ― Я считал, что не нравлюсь, ― отвечает Луи. Его голос отражается вибрацией в его груди, и Гарри будто просыпается, поражаясь, насколько реально происходящее. Похоже, то, что сейчас творится – правда. Гарри в оцепенении от счастья, но продолжает: ― Но, как оказалось, нравлюсь. Самодовольно улыбаясь, Гарри кивает в грудь и ощущает упирающийся в его волосы подбородок. Девочки переводят внимание от Луи к Гарри, и последний с удивлением видит на их личиках запечатленную радость. ― Привет, Гарри, ― здоровается Лотти. ― Спасибо за то, что наконец-то целуешь нашего братца. Гарри выпускает смешок: ― Наконец-то? ― Ага, ― подтверждает Физзи, ― он болтал о тебе, не умолкая. «Гарри такой милый», «Гарри такой смешной», «Боже, ну почему Гарри такой...» ― Ладно, предлагаю прекратить, ― прерывает ее брат, звуча неуклюже. Грудь Гарри полна теплоты, и все от мысли, что Луи выглядел на нем помешанным, да еще обо всем этом рассказывал своим маленьким сестрам. Хотя и сам он был не без греха – все уши прожужжал своей маме о Луи. Чтобы спасти ситуацию, Гарри показательно отстраняется от обнимашек, встает и приглаживает футболку со спортивками, игнорируя подозрительно странное ощущение в районе трусиков. ― Мне надо идти. ― Тень разочарования пересекает милое лицо Луи, прежде чем эмоция стирается и заменяется безразличием. ― Ладно, я провожу тебя до двери? ― спрашивает Луи, кротко улыбаясь, и не дает Гарри шанс отказаться. Мальчики пошли к двери, и ни один из них не решается что-то сказать, пока Гарри надевает на себя ботинки с курткой. Закончив и готовый идти домой, Гарри с улыбкой произносит: ― Спасибо, что одолжил мне их. ― Он трогает спортивные штаны. ― И что подбросил в школу... и поцеловал... и сказал, что я тебе нравлюсь... Ладно, мне лучше сматываться, иначе я скажу еще что-нибудь глупое. Гарри напоследок улыбается и уже практически открывает дверь, когда Луи хватает его за руку. И становится невмоготу скрыть глупый смех, когда Томлинсон резко тянет его на себя. ― Нет, Гарри. Это тебе спасибо. А потом он тягуче целует, – и это что-то сверхъестественное. Наконец до Гарри доходит, что люди имеют в виду, когда говорят: «Между нами словно искра пробежала», потому что его трясло так, что на ногах едва можно удержаться.***
В течение следующей недели Гарри узнает две вещи: 1. Ему очень нравится носить женские трусики; 2. Луи – безнадежный романтик. Оказалось, что ему потребовалось не много времени, чтобы это вычислить, но он уверен: Луи – самый романтичный человек во Вселенной. Все началось с сообщения, отправленного следующим утром после их первого поцелуя. От Луи: Доброе утро, Хаз. Напоминаю тебе, что я считаю тебя самым красивым. xx Губы Гарри неудержимо образуют ослепительную улыбку, а внутри бурлит что-то раскаленное и лучистое, не останавливаемое в наполнении каждой клеточки. Если кто-нибудь спросит его, что такое любовь, он найдет слова для объяснений. После этого Луи активно интересуется его планами с целью провести время вместе, но как оказалось, и у одного и у другого были распланированы семейные посиделки. Но даже так телефон Гарри продолжал вибрировать от милых маленьких эсэмэсок. В них постоянно писалось что-то вроде: «Сестры сводят меня с ума, и я желаю, чтобы ты был рядом xxxx» или: «Каждый раз, когда на глаза попадается что-то зеленого цвета, я вспоминаю о твоих горящих глазах xxx». Гарри чрезвычайно рад, что его сердце выбрало Луи. В день, когда приходит двадцать четвертое декабря – день, когда родился Луи, а также канун Рождества, – Гарри просыпается от умилительного короткого сообщения: От Луи: Утра, Хаз (: Сегодня я особенно сильно тебя жду xx Гарри улыбается и набирает: От Гарри: Доброе утро, Лу. Поскорее бы. xx От Луи: Скучаю по тебе, кексик Он отчаянно краснеет и ласково улыбается. У Луи набран широкий ассортимент ласкательных имен, но это определенно из другого арсенала. От Гарри: Я тоже скучаю по тебе, сладкие щечки ;)***
Сильный вдох. Глубокий выдох. Гарри не понимает причины всплеска своей нервозности: он же уже много раз бывал у Луи в гостях. Правда, посещения были до того как он узнал, что их симпатия обоюдная. Все взаимно, и они это обсуждали. Он делает еще один глубокий вдох в попытке успокоиться и смотрит на дубовую дверь дома Томлинсонов, купающуюся в дневном свете холодного декабря, а спустя секунду осторожно ставит на землю привезенные с мамой подарочные упаковки. Повернувшись и махнув маме на прощание, Гарри вновь стоит около двери, сглатывает и готовит себя к встрече. Но в первую очередь с Луи. Он приглаживает волосы и удостоверяется, что на одежде нет лишних пятен и крошек. Неожиданно мобильник подает признаки жизни. От Луи: Когда подъедешь, то можешь сразу же входить. У нас тут сумасшедший дом (: По-прежнему жду не дождусь нашей встречи, малыш Хазза xxxx Сердечко у Гарри трепыхается от одного слова «малыш». И почувствовав себя готовым, он в последний раз причесывает волосы и открывает дверь в практически ставший ему родным дом. Ну и Луи был прав. Это место – сумасшедший дом. Переступив порог, Гарри становится слушателем громкого смеха и разговоров, грохота кастрюль и сковородок. С теплящейся надеждой на лучшее развитие сюжета он заносит подарки, снимает обувь и ставит их рядом с вансами Луи. У него слишком милый размер ноги. Слишком крохотные ножки. Следом он вешает куртку, а потом направляет шаги в сторону гостиной. Там его появление до поры до времени остается незамеченным, так что у него есть возможность осмотреться. Мама Луи вынимает из духовки поддон, завернутый в фольгу и, замечая тянущиеся к еде ручки Физзи, мягко шлепает за лишнее озорство. Поддон ставится, и там уже пожилой мужчина – скорее всего – дедушка девочек и Луи, пытается снять фольгу в попытке заглянуть, что под ней, но тут его подстерегает женщина, и по догадкам Гарри, это их бабушка, что сейчас смеется и за опять-таки лишнее любопытство слегка шлепает по руке. В гостиной сидят четыре маленьких девочки, кушающих печенье и с особым интересом смотрящих на... Луи. Луи, который выглядит ошеломительно красивым. Он сидит на диване и заплетает волосы Лотти, параллельно рассказывая сестрам какую-то захватывающую историю. На нем просторный свитер, рукава которого закатаны до локтей (так было легче заплетать волосы). Его пряди выглядят пушистыми и мягкими, а на ногах красуется пара плотных темно-синих джинсов. Матерь Божья. Луи Томлинсон как всегда богичен. Вскоре Гарри придется вызывать скорую. Он следит за девочками и Луи, который специально понижает тон голоса от нарастающей интриги и напряжения. Сестренки, словно околдованные, подсознательно наклоняются вперед, и тогда Луи кричит: «Бу-у-у!». Доносятся писки и смех, в то время как виновник тихо усмехается и чуть-чуть гордится собой. А Гарри автоматически улыбается. ― Гарри! Ты уже здесь! ― говорит мама Луи, заставляя Гарри вздрогнуть и смущенно улыбнуться. ― Здравствуйте, ― здоровается он, махая. ― У меня тут для каждого из вас имеются подарки. ― О, дорогой, ты не должен был. ― Гарри видит нежность в сверкающих глазах мамы Луи. ― Подарки? ― переспрашивает Дейзи, выглядя как покушающийся на молоко котенок. ― Гарри! ― кричит теперь уже каждая из девочек, и в ту же секунду на него нападают четыре визжащих маленьких проказницы, которых он впоследствии обнимает и целует в лобики, желая счастливого Рождества. ― Нет, Физз, придется подождать до Рождества, чтобы открыть подарки, ― говорит ей Гарри, когда она треплет бантик подарка с собственным именем. Физзи прислушивается и отходит, и все девочки присаживаются на мягкий диванчик. ― Эй, а как же я? ― Голос Луи слышится откуда-то слева. Гарри оборачивается и видит своего тепло улыбающегося мальчика, с протянутыми для объятий руками. Дыхание Гарри отрубается, но, слава богу, снова просыпается в момент, когда его сгребают в охапку. Луи пахнет лавандой и корицей – двумя компонентами, которые совершенно не совместимы, но оказываются таковыми. И все из-за Луи. ― Следуй за мной. ― Шепот в плечо, после которого мальчики следуют в уютную кухню с простой, современной люстрой, спускающейся над деревянным столом. Но у Гарри не выпадает шанса толком рассмотреть обстановку, потому что, обернувшись, в пяти сантиметрах от своего лица он встречает Луи. ― Привет, ― тихо говорит он, слегка улыбаясь и одной рукой придерживая Гарри за шею. ― Привет, ― шепчет Гарри с небольшой улыбкой. ― Я скучал. ― Я тоже скучал по тебе, Хазза. Ужасно сильно. ― Мягкий тембр и теплый взгляд растапливают. ― Твоя мама знает о нас? ― Да. ― Луи вздыхает. ― Она хорошо восприняла информацию. Ту, в которой говорится, что я гей. И ты ей нравишься. Девочки доложили ей о нас, как только она пришла домой, а следом узнали и бабушка с дедушкой. Гарри хмурится. ― Как они отреагировали? ― Если они не горды своим поразительным внуком, Гарри их не поймет. И его не тревожит, что они умудренные опытом жизни люди. Луи не заслуживает окружения, которое не принимает его таким, какой он есть. ― Все замечательно прошло, ― уверяет Луи. Гарри внутренне расслабляется. ― Ладно, потому что, если было бы наоборот, мне... Луи беззлобно посмеивается и обрывает фразой: ― Помолчи и поцелуй меня, цветочный мальчишка. Это просьба хорошенько закрывает рот. Но ненадолго, потому что Луи целует его. Сахарно и тягуче, и оттого Гарри теряет себя в ощущениях. Будто бы мир испарился, исчез в дыму, но Луи всегда рядом и всегда поддерживает. «Черт подери, ― думает Гарри, пока пульс стучит в одном ритме с Луи. ― Я неизлечимо влюблен». И впервые в жизни чувство влюбленности не вызывает парализующего страха.