***
- Даттебае-о-о, — выл Наруто, нарезая вокруг Курамы круги, — Саске-теме, что ты натворил?! - А что я натворил? — проигнорировал его терзания придурок-Учиха, который, кажется, совершенно не понимал, чем выльется им обоим такое отношение к Девятихвостому. — Надо было дать ему убить девчонку? Узумаки, не мельтеши, а! О черт, Наруто уже сейчас представлял, как мерзавец лис будет мстить! Даже если допустить крохотную возможность того, что Курама не убьет его тут же, как очнется, и даже если допустить совсем уж невероятную возможность того, что Кьюби не разорвет его на тысячу маленьких клонов после того, как вернется в нормальный вид, то жизнь с затаившим злобу лисом станет не просто ужасной. Наруто отчаянно поскреб в затылке. Он труп. Курама уничтожит его. Морально. Наруто как бы Нанадайме, он бесстрашен, силен, умен, невообразимо крут во всем, за что берется! Да, так и есть! Вот только чхать лис хотел на статус своего носителя. О, он будет мстить. И полыхающий раздражением Саске даже не представляет, на что способна эта рыжая гадина, когда ей делается скучно! А уж когда скука остро приправлена жаждой мести! .. - Верни его, немедленно! — истерично потребовал Наруто. Саске пожал плечами, поворачиваясь к Кураме. - А! Нет! Стой! Не возвращай! Хотя нет, даттебае, верни сейчас же! Хотя стой! - Узумаки! — рявкнул Учиха. - Стой-стой… — забормотал Наруто. — Даттебае, я знаю! Давай убежим, а уже издалека ты с него гендзюцу снимешь? Или нет, он же догонит… Давай его так оставим! Нет, нельзя его так оставлять, плохая, плохая идея… Саске! .. — Наруто подлетел к Учихе, сверкая полными слез глазами. — Саске, ты меня любишь? - Да, — вырвалось у Учихи прежде чем включился мозг и естественная подозрительность. — К чему ты клонишь, добе? — попытался реабилитироваться он. Но Нанадайме уже несло. - Саске, Саске, а давай я уберусь отсюда, а ты с него снимешь гендзюцу? — Наруто возбужденно закивал. А потом замер, сраженный страшной мыслью: — Но тогда он убьет тебя… О! Придумал! Если ты поймешь, что он побеждает, то ты снова на него гендзюцу наложишь! Хотя… Черт, тогда он точно не простит! Аааа! Что же делать, даттебае-о-о?! Саске закрыл глаза, игнорируя вцепившегося в отворота его рубахи Наруто. Медленно досчитал до десяти. Подумал еще чуть-чуть, и пересчитал уже в обратном порядке. Спросил ледяным тоном: - Узумаки, объясни мне внятно, с каких пор ты боишься Девятихвостого? - Даттебае, я всегда его боялся! Ты только посмотри на него! — указующий перст обвиняюще ткнул в рыжий комочек на пыльной земле. — Посмотри, он же чудовище! Саске окончательно перестал что-либо понимать. Узумаки несло по полной, и если бы не полыхающая от него паника, которую Саске отчетливо чувствовал, то Учиха всерьез решил бы, что Наруто чей-то умело созданный клон. Но Наруто был вполне живой, настоящий — цеплялся за Саске, как утопающий и стенал очень похоже на обычные вопли неугомонного Нанадайме. Но Наруто никогда не боялся Кураму. Это же Наруто, тот самый Мудрец Шести Путей, друг Хвостатых, Ниндзя-Завершивший-Войну. Узумаки Наруто. Саске знал его лучше, чем себя. - Узумаки, что за бред ты несешь? Ты сильнее Девятихвостого и вы оба прекрасно это знаете. Он не сможет повредить тебе или мне. Тем более сейчас, в таком… состоянии. - Повредить? .. — глупо моргнул Узумаки, чуть отстраняясь. — Саске-теме, ты о чем? Вот теперь Саске точно ничего не понимал. А Наруто уже приблизился вплотную, обнял Саске за шею и ныл, чуть ли не карабкаясь на Учиху с ногами: - Даттебае, ты просто не представляешь, какой Курама изобретательный! Тебе-то хорошо, сваливаешь чуть ли не на полгода на миссии свои, а я, между прочим с ним один остаюсь! Я, он и документы! — Наруто протяжно всхлипнул. Ошеломленный Саске машинально погладил его по спине. — А Курама он, понимаешь… он как… как… Как Сакура-чан, которой мешают работать, и Чоджи, у которого забирают еду! Плюс умный, как Шикамару и хитрожопый как Орочимару! И бесстыдный! Как Сай! И когда ему становится скучно, Саске! .. Как-то раз он заставил меня видеть вместо рамена овощи! Я неделю ел, и удивлялся, пока не раскусил его! Вместо божественного рамена какие-то помидоры! - Овощи полезны, — процедил оскорбленный за помидоры Учиха. — А тебе давно пора подтянуть гендзюцу. - А однажды! .. — проигнорировал его Наруто. — Перед экзаменом на чунина я разобрал все бумаги! Все, Саске! - Трудно в это поверить. — Я так хотел посмотреть отборочные! А эта рыжая, наглая задница взяла и набухалась! Он попросил меня отпустить его всего на минуточку, и за эту минуточку вылакал все запасы саке в Конохе! Все! Я чуть не сдох от похмелья! А ему хоть бы хны! И знаешь что он мне сказал?! Что так-то на него алкоголь не действует! «Я же демон!» сказал он мне! — громовым тоном передразнил Наруто. — А решил выпить саке он потому, что ему, якобы, захотелось проверить, связаны ли наши тела, как раньше! - И? - И связаны, даттебае! — возопил Наруто. — И я еще молчу про все те разы, когда ему становилось скучно и он изводил меня всякой похабщиной! На Совете! Когда я слушал отчеты от Ируки-сенсея! Наруто резко отстранился. - Саске-теме, а ну-ка верни его немедленно! — неожиданно решил он. — Я прямо сейчас надеру его рыжий хвостатый зад, ттебае! Саске вдохнул, выдохнул. Собирать чакру в кулаке он мог не хуже Сакуры. А двигался в разы быстрее нее. Он ударил. Наруто машинально отстранился, блокировал удар, присел, пропуская над собой ногу. Заорал: - Ты что творишь, теме?! Саске переместился ему за спину, рука дернулась к рукояти меча. Но это, пожалуй, был все же перебор. Кунай как влитой лег в ладонь, свистнул, рассекая воздух. Узумаки увернулся, перевернулся в воздухе, затормозил, касаясь рукой земли. Тряхнул головой, будто приводя в порядок хаос в мозгах. Усмехнулся предвкушающе, знакомо. И вся та сумбурная куча переживаний, метаний, глупых мыслей и сомнений со свистом исчезла из его головы, оставляя кристальную, сосредоточенную пустоту. Саске улыбнулся ей: там вой колоссального вихря сменяется ревом оглушающего пламени, а вокруг гудят девять бездонных огоньков, а глубже, так глубоко, что даже заметить получается не сразу — пропасть, колодец без дна, и в нем плещется, запертый штилем, океан силы. Чужой, практически недоступной, безбрежной и неиссякаемой. Сила потомка Асуры, Мудреца Шести Путей. Узумаки Наруто. Саске никогда не боялся этой силы. Но бросить ей вызов решился лишь раз. Голубая радужка дрогнула, стремительно наливаясь краснотой, вытянулся в нитку зрачок. Вспыхнул плащ, Саске привычно прищурился, а спустя мгновение мир окрасился новыми красками через призму шарингана. - Потанцуем, Саске-теме? — хрипло спросил Узумаки. И в его голосе не было даже отзвука недавней истерики. Саске хмыкнул, опустил ладонь на рукоять встревоженно гудящего меча. Поймал эхо собственной улыбки на губах Наруто и рванулся ему навстречу. От напряжения потемнело в глазах, и остался только знакомый и родной ритм боя. Танец, в котором давно нет нужды искать победителя.***
Детеныш просипел что-то невнятное. Курама перевел на него тяжелый взгляд, и Наруто тут же сник, пробурчал что-то про несправедливо обиженных и неправомерно угнетенных. Тихо-тихо добавил себе под нос, что он, вообще-то, Хокаге, и среди здесь присутствующих самый главный, но Курама проигнорировал это смешное заявление со всем имеющимся пренебрежением. На то, чтобы казаться пренебрежительным, уходило очень много сил. Хвосты нервно подергивались. Каждый раз при взгляде на невозмутимо замершего напротив ублюдка в душе поднималась гигантская волна гнева, приправленная иссушающей ненавистью. Курама ненавидел чертов клан чертовых красноглазых ублюдков, ненавидел так страшно, что почти тонул в ярости. В том, из чего светловолосый голубоглазый мальчишка вытащил его своей верой, своим сиянием много лет назад. А потом связался с одним из них. Курама честно терпел. Но стерпеть то, что Учиха посмел снова лишить его воли, сделать рабом красных глаз, как жалкое животное, домашнюю зверушку?! Нет, как только Наруто перестанет зависеть от ублюдка, как только Курама удостоверится, что детеныш сможет прожить без Учихи, он убьет ублюдка. Уничтожит, испепелит, покроет пеплом горячую, сухую землю, и сожжет дотла и ее! - Курама. Кьюби перевел взгляд на детеныша. Наруто смотрел прямо, спокойно, с бездной безграничной веры в голубых глазах. С ноткой предупреждения, с полной уверенностью, что он сможет защитить тех, кого любит. Так он смотрел на Девятихвостого, когда клялся освободить его от ненависти. Давно это было, и не сказать, что детеныш не преуспел. Но перестать ненавидеть Учиху? Это выше сил лиса. - Ну так что, — не отводя взгляд прорычал Курама, — что ты выяснил? - О! — Наруто улыбнулся, мгновенно возвращаясь в состояние улыбчивого придурка с кашей вместо мозгов. — Рыжий, мы будем делать из тебя пацифиста! Не сказать, чтобы я верил в это, ттебае… Курама рявкнул на него, лязгнул клыками. Наруто хохотнул, примиряюще выставляя перед собой руки. - Даттебае, ну не злись! Смотри лучше, что Сана-тян нам рассказала! Пока Узумаки с сопением копался в набедренной сумке, Курама вновь посмотрел на невозмутимого Учиху. Чертов ублюдок как ни в чем не бывало сидел на влажной после недавнего боя земле, облокачивался спиной о корень выкорчеванного дерева и наблюдал за лисом сквозь полуприкрытые глаза. Это нервировало. Курама не то чтобы совсем не мог не обращать внимания на Учиху: о нет, он мог! Научился за столько лет: и терпеть нытье Наруто, когда Саске уходил на свою супер важную миссию, чем бы он там ни занимался. Вытаскивать детеныша из вороха документов, в которые тот зарывался, и разделять на двоих его глухую тоску, когда ублюдок задерживался дольше, чем Узумаки мог вынести. Прятаться в знакомое подсознание, накрывать голову хвостами и проваливаться в глубокий сон, когда Учиха все же возвращался, и от Наруто полыхало во все стороны счастьем и упоением: для каждого, кто может и хочет взять. Узумаки умел делиться радостью со всем миром. Но все же назойливое внимание злило. То и дело тело протряхивала злая дрожь. Будь воля лиса, Учиха Саске никогда бы не подошел к Наруто ближе, чем на сотню миль. - Даттебае, ну кто придумал пихать в эти сумки столько всякой фигни? — ругнулся Наруто, наконец извлекая помятый свиток. Вслед за бумагой вылетели на перепаханную землю стопка купонов в Ичираку Рамен, связка неиспользуемых сюрикенов, и какой-то документ. - Узумаки, это случайна не та «супер важная» депеша, которую ты вчера искал пол утра? — не открывая глаз спросил Учиха. Наруто удивленно уставился на мусор перед своими ногами, а потом радостно вскрикнул: - Точно, даттебае! А я еще думал, куда он, черт побери, задевалась! — он подхватил бумагу, небрежно скомкал ее и сунул обратно. Курама сделал мысленную пометку непременно рассказать об этом девке. Уж она-то вправит детенышу мозги. — Курама, смотри! Узумаки плюхнулся на землю рядом с Учихой, расстелил свиток. Поерзал, оглядел выжженую, перепаханную равнину, на которой колоссальные комья земли мешались с выкорчеванными деревьями, недовольно вздохнул. - Саске-теме, если Сакура-чан узнает, что мы опять все разнесли, она нас убьет, — печально констатировал он. Учиха безразлично хмыкнул. — Курама, даттебае, ты чего там застрял? Иди, смотри, я для тебя старался между прочим! Лис раздраженно постучал хвостами, но все-таки встал. Подошел, вытянул шею, всматриваясь в неровные иероглифы. Сверху послышался сдавленный смешок. Курама резко вскинул морду, мгновенно оскаливаясь. Наруто сидел с такой честной и сосредоточенной физиономией, что лис нужным местом почувствовал: ржал. - Говори, — пророкотал Курама, стараясь не заострять внимание на том, что голос прозвучал тонко и тихо, будто птичий щебет. Наруто поспешно закивал, наклонился над свитком, пряча улыбку. Курама пообещал себе убить его. Вот как только все вернется на свои места, так сразу и убить. Не в первый, конечно, раз, но теперь совершенно окончательно! - Вот! — торжественно воскликнул Узумаки, тыкая пальцем перебинтованной руки в свиток. В оглавлении кривыми иероглифами с подтеками крови, в лучших традициях предсмертных посланий, было небрежно выведено: «План несравненного и гениального Узумаки Наруто-ттебае!». В углу красовалась весьма умело выведенная улыбающаяся рожица, показывающая «викторию». В ней без труда удалось опознать самого создателя «несравненного и гениального». По вихрам и полосатой физиономии. Курама скрипнул клыками. Проигнорировал ощущение — весьма настойчивое — что за невозмутимой маской Учиха покатывается со смеху. Взглянул на глупо хлопающего глазами детеныша, по-видимому, ожидающего одобрения. Пришлось напомнить себе, что убить носителя сейчас он не сможет, что Узумаки Наруто это катастрофа сродни стихийному бедствию: можно спрятаться, но совсем убежать не выйдет, и что он обещал старику Рикудо присматривать за этим идиотом. И принялся читать дальше. Ниже заголовка тянулись пронумерованные пункты. Курама пробежал их глазами. Перечитал еще раз. И еще. Стиснул челюсти и вспомнил, как горяча кровь, льющаяся в глотку. Подумал, что может ну его, наставления Старика? Напряженный взгляд мгновенно открывшего глаза Учихи ничуть не помог успокоиться. - Ну как, даттебае? — не выдержал Узумаки, воодушевленно подаваясь вперед. — То есть, конечно надо все еще разок продумать, обсудить детали, но в общем и целом круто, да? - Да, — пророкотал Курама. Даже этим жалким подобием горла голос прозвучал как громовой раскат. — Круто. Абсолютно нечуткий Узумаки радостно улыбнулся и обернулся к Саске. Поймав взгляд Учихи, Курама скорбно подумал, что хоть в чем-то они солидарны. Чтобы пережить ураган с именем Узумаки Наруто надо иметь чудовищно толстые нервы.***
Учиха смылся стоило только им достигнуть Конохи. Курама не вдавался в подробности, но что-то там произошедшее в стране Озер требовало немедленного присутствия кого-нибудь уровня Каге. Разумеется ублюдок не мог не сунуть свой длинный нос, но, к несчастью, не облегчил Кураме и без того сложную жизнь. Наруто загрустил и начал творить глупости. В одном из углов небольшой квартирки, в которой они жили, когда Саске возвращался в Коноху, а Наруто переставал пропадать на работе, появилась роскошная оранжевая лежанка. Собачья. Спустя день Курама нечаянно задел хвостом задвижку окна в резиденции. Ворвавшийся ветер перемешал и частично унес документы, которые Нанадайме разбирал месяц. Стенания Хокаге слышала вся Коноха, а теневые клоны всю ночь носились по улицам, выискивая очередную бумажку, от которой зависела судьба Страны Огня. Горе Хокаге было необъятно, но прикопаться к бесстыдно дрыхнущему Кураме было не за что: задвижка давно уже дышала на ладан и требовала рук плотника. Рядом с огромным календарем с жабами на сюрикены был прибит злополучный плод неугомонной фантазии Наруто. Каждый раз натыкаясь на него взглядом, Курама испытывал жгучее желание спалить все вокруг. Периодически Наруто обнаруживал, что его запасы коллекционного рамена скуднеют, но доказать что-либо не мог. Курама тщательно закапывал коробочки с лапшой на заднем дворе. Поруганная гордость уже даже не вякала. Наруто предпринимал попытки провести воспитательные беседы — в строгом соответствии с пунктами своего весьма общего плана, —, но засыпающий в самых нужных местах Курама сводил усилия на нет. После очередной такой беседы — «даттебае, ты что, не понимаешь, что я пытаюсь помочь?!» — к Наруто записалась целая очередь гражданских бабушек и дедушек. По деревне прошел слух, что Хокаге-сама готов самолично решить любые проблемы. Курама дремал на подоконнике, с наслаждением вслушиваясь в вежливые отговорки загнанного в угол Нанадайме, и думал, что очень не зря личная печать Хокаге лежит в верхнем ящике стола. Беседы прекратились. Наруто погряз в делах, оставив Кураму в иллюзии покоя смиряться с незавидностью собственного положения. Лис пытался заниматься построением сложно сконструированных планов, как достичь заморских гостей и всыпать им по самое не балуйся, но сильно дальше «принять нормальный вид и шарахнуть в ту сторону Бомбой Хвостатого» не продвинулся. В Конохе прекратили шарахаться, когда над головой пролетала маленькая рыжая тень. С ним все еще здоровались уважительно шиноби поколения Наруто, опасливо косились те, кто помнил смерть Йондайме. В рамках своего плана Узумаки притащил его в Академию. Детишки облепили лиса со всех сторон, Наруто громко рассказывал, как это хорошо, любить детей. Курама даже согласился с ним, и стоило Наруто отвлечься, негромко поведал какому-то детенышу рецепт неплохой бомбы. Разбирая счета за ремонт от Академии и тихо подвывая от размеров подкравшейся незаметно финансовой дыры, Наруто, кажется, тоже перестал любить детей. «Надо помогать другим!» — патетично заявил Наруто спустя неделю после начала строительства. Впавший в странную меланхолию лис только повел хвостами, позволил подхватить себя под брюхо, не забыл цапнуть неосмотрительно подставленную ладонь, и на привычном уже плече детеныша направился в сторону новостроящейся Академии. Он совершенно случайно задел хвостом краску, позабытую на строительных лесах. Банка каким-то странным образом приземлилась перед успевшим отпрыгнуть Узумаки. Зато не обладающий реакцией ниндзя рабочий поскользнулся на розовом масляном полотне, снес какую-то очень необходимую балку, и вся конструкция рухнула. Клоны Нанадайме успели вытащить всех, зато дыра в финансовых отчетах стала еще больше, уже посверкивая бездонными нулями. Наруто искренне попросил Кураму больше никогда никому не помогать. Через три месяца кромешного ада Курама начал находить в своем положении плюсы. Сидеть в подсознании Наруто было куда как скучнее, отсутствие кровопролитных увлекательных войн душу не грело, воцарившийся мир давно уже скрипел оскоминой на зубах. А маленькие размеры тоже имели свое преимущество. То самое преимущество, которое на своей шкуре испытывал Наруто, и не давало Кураме погрязнуть в бездне отчаяния. Ну и еще тот факт, что зажатый в угол детеныш под страхом смерти поклялся, что никто из Биджу ничего не узнает. Никогда. Ничего. Вообще. Пару раз Курама просыпался от того, что шерсть на загривке холодил ветерок. Наруто сидел у распахнутого окна, смотрел на звезды пустым, остановившимся взглядом. Вылетающие из его рта облачка пара складывались в причудливые фигуры. «Саске ранен, ттебае», — пояснил детеныш в первый раз. А потом Курама не спрашивал. Приближалась зима. В гениальном плане так и не было выполнено ни единого пункта, Наруто сетовал, что Курама «так ничего и не осознал», а лис только хмыкал. Чакра потихоньку, по крупицам возвращалась. Вместе с ней восстанавливалась связь. Быть может фонил щедрый Узумаки, а может то, что лис примирился со своим положением, как-то убеждало заклинание, что «лиситька» становится «добая-добая». В любом случае, когда в один из обычных вечеров сидящего за своим столом Узумаки накрыло паникой, Курама это почувствовал. - Что? — рыкнул он, глядя, как Наруто комкает в руках письмо, которое писал уже полтора часа. - Саске, — безнадежно откликнулся детеныш. Он всю ночь ходил из одного угла кабинета в другой мимо развалившегося на окне Курамы, временами застывал, глядя в одну точку. От его волнения лиса слегка подташнивало. Но где-то в глубине души демон искренне хотел, чтобы Учиха сдох прямо там, где бы он ни был. Сообщать об этом Наруто было глупо, поэтому лис молчал. К утру детеныша отпустило. А через неделю Учиха вернулся в Коноху.***
- Даттебае, вставай, рыжая жопа! — прямо над ухом завопил детеныш. Курама приоткрыл глаза, борясь с непреодолимым желанием отгрызть Узумаки голову. Наруто стоял прямо перед его подоконником — лежанку Курама совершенно случайно утопил в кипятке вместе с комнатой и соседями снизу, когда нечаянно задел вентиль на батарее одним из хвостов, — лицо его светилось счастьем и каким-то внутренним, мягким светом, расслабленностью и радостью. Он растягивал в бесшабашной улыбке искусанные, покрасневшие губы, ерошил и без того похожие на воронье гнездо волосы перебинтованной рукой, а в другой сжимал злополучный свиток с планом. - Курама, я все решил! — весело воскликнул Узумаки, заметив лисье пробуждение. Он потряс бумагой у Кьюби перед носом и неожиданно отшвырнул «план» в сторону. — К чертям невыполнимые планы, даттебае, мы будем поступать так, как учил меня Эро-сеннин! - Пить, тратить деньги, обхаживать женщин и ждать, пока проблема исчезнет сама собой? — послышался с кухни голос Учихи, которого, вообще-то, никто не спрашивал. Курама машинально передернулся от отвращения. - Заткнись, Саске-теме! — радостно завопил Наруто, швыряя в сторону дверного прохода подобранную с пола подушку в виде адски оранжевой жабы. — Мы не будем переть нахрапом, а начнем действовать потихоньку и наверняка! - Тебя этому точно учил Джирайя? — усомнился Учиха, появляясь в проеме и расслабленно облокачиваясь на косяк. Он сжимал в руке подушку, которая явно почти достигла цели, но была жестоко остановлена на полпути. Курама прожег его взглядом, ублюдок ответил тем же. - Да, даттебае! — нахмурился Узумаки, не переставая улыбаться. — Я это точно помню, он тогда пытался пробраться в Бани Отофоку, и даттебае, ты бы видел тех мордоворотов, что их охраняли! И тогда этот извращенец… Наруто вещал, размахивая руками, в красках изображая гениальный план, придуманный Жабьим Отшельником, и степени его выполнения. Улыбался, сиял, смеялся, вспоминая, как в конечном итоге они от этих мордоворотов улепетывали, а Эро-сеннин потерял по пути рукопись новой книжки и помчался спасать ее несмотря на тяготы и реальную опасность. А потом оказалось, что оба мордоворота его фанаты, и в грандиозную попойку, которая последовала за этим в тех самых недоступных простым смертным Банях, Наруто как всегда не взяли. Наруто рассказывал, а Курама смотрел на то, как нацепивший невозмутимую маску Учиха смотрит на Узумаки. Смотрит — и будто не может оторвать взгляда. - В общем, — серьезно подвел итог Узумаки, — нет смысла браться за все нахрапом! Так что вот наш новый план! И сложив печати достал из клуба дыма красочный плакат. На этот раз изобразительные способности Наруто отказали: на плакате было нарисовано оранжевыми красками чудовище. Курама спустя минуту догадался, что то, откуда торчали палки - это, должно быть, была задняя часть. Соответственно та часть, где виднелись три черные дыры, расположенные треугольником, и полоса под ними, была передней. Остальное тело смутно угадывалось, из-за облепивших его «человечков» пять палочек и кругляшок головы на каждого. Человечков было много, Курама считать не стал. А вот палки у оранжевого чудовища посчитал — ровно девять. Внизу красной краской была выведена размашистая надпись: «ДРУЖБА». Наруто сиял, как начищенный самовар. - Вот, — сказал он, — будем учить тебя дружить! Да, Саске-теме? Если бы Учиха позволил себе хоть усмешку, Курама убил бы его. И Наруто. И всех в Конохе. А потом в Стране Огня. И вообще, мир, он маленький, если убить всех, то никто ничего не узнает. Но ублюдок молодец. Сдержался.