Милость победителей

      Каждый, кого обидели или предали, более всего мечтает о мести. Если предает тот, кого ты считал одним из самых близких людей, то планы мести переходят в болезненную одержимость. Не каждый способен совершить месть. Кто-то боится, кто-то не может, в силу каких-нибудь обстоятельств. Локи в свое время Тору не отомстил, хоть он мог и не боялся. Просто обещал Стиву Роджерсу, что не будет. Вспоминая лицо Тора, когда он ненадолго очнулся в вертолёте, он решил, что лучшая месть - это полное забвение такого «чуткого брата». Он был прав, он и сам видел, как Тор мучается морально. Если кто-нибудь бы вдруг заявил, что Локи не представлял периодически Тора измученным до такой степени, до которой он довел его, то он просто бы солгал. Представлял, было дело. С удовольствием видел, как Тор беспомощно вырывается из оков, как тщетно пытается уйти от ударов, наносимых ему. Как ругается и проклинает Локи, но он не останавливается. Бьёт, бьёт и бьет. А Локи всегда говорит одну и ту же фразу: — А меня ты пожалел, братец?       Мечты сбываются. Иногда. Не часто, да зачастую даже и не так как мы этого хотели, в этом Локи имел счастье убедиться именно сегодня. План, придуманный им, был прост и красив. Он накладывает иллюзии на Вольштагга и Огуна, вручает им два маленьких баллона и карту, где и как их установить. Он и Фандрал пробираются ближе к эшафоту и убивают Бюллейста. — Как у Вас все просто, — возмутился Огун, когда Локи изложил этот план. — Мы будем воевать какими-то зельями? И как мы одолеем сотни йотунов? И почему вы решили, что они будут на площади? — Завтра в Йотунхейме состоится казнь, подозреваю, что казнить будут Тора. В баллонах ядовитый газ… — Что? — Зелье такое, смертельно для йотунов, проверено в Мидгарде… — Стоять! А как Вы его перенесёте вы же… — Ублюдок Лафея? — Я не это имел в виду. Вы поймите, Асгард не может лишиться ещё и вас, — начал оправдываться Огун. — На меня не действует. Я уже тестировал. Так вот, закрепляете баллоны и ждете моего сигнала. Мы с Фандралом должны подняться на эшафот. Тогда, и только тогда, можете разбить сосуды. Это понятно? — Да, — не очень уверено прозвучали голоса друзей Тора.       Сбылась мечта Локи, он увидел Тора в своей шкуре, но вот легче ему от этого не стало. Было неплохо фантазировать, видя Тора угрожающим, рвущимся из цепей, но пытающимся сохранить гордыню и надменность. Видеть сводного брата в таком состоянии он не хотел никогда. Локи стоял у эшафота, рядом, скрытый иллюзией, стоял Фандрал. Когда Тора волокли по насту к месту казни, Локи успел хорошо его рассмотреть. Бледное лицо, в волосах появились седые пряди. Мутные от боли и слез глаза. Руки и ноги переломаны в каждом суставе. Кисти рук распухли и были сине-черного цвета. Йотун не церемонился с поверженным врагом, он грубо втащил его на эшафот. Тор даже не застонал, но Локи был достаточно близко, чтобы увидеть, как Громовержец закусил губу. Корки засохшей крови треснули, новая кровь потекла на подбородок, но Тор молчал. Локи едва успел удержать Фандрала, рванувшегося к эшафоту. — Не сейчас, — тихо сказал он, — и сам погибнешь и его не спасешь! — Хорошо, что его никто не слышал. Йотуны галдели и ликовали слишком громко. Локи напряженно всматривался в толпу, где-то там под чарами сновали Огун и Вольштагг. Как выяснилось, они были благоразумнее, никто на эшафот не рвался. Локи смотрел на происходящее и не верил своим глазам. Здесь, на площади столицы Йотунхейма, ломался по кускам его гордый и несгибаемый брат и личный враг. — Прости! — донеслось с эшафота. В голосе сквозило отчаяние. Локи вдруг вспомнил, что именно Тор тащил его на плац. Злость, было, снова подняла свою змеиную голову, но тут в голову полезли другие воспоминания. Как Тор, будучи подростком, учил его держать меч, а он из благодарности учил его распознавать лечебные травы. Как они прикрывали друг друга во всех битвах. А потом он вспомнил глаза Тора, когда тот нашел его в камере на Базе Гидры. Как он смотрел на него в вертолете, как отчаянно пытался защитить от гнева Тони Старка. С эшафота раздался крик, полный боли и дикого отчаяния. Так, наверное, воет умирающий в ночи зверь. Локи призвал магию, и цепи на руках и ногах Тора разлетелись мелкими осколками. — Кто посмел? — в ярости воскликнул Бюллейст. — Я. Я посмел, — тихо ответил Локи. Он поднимался на эшафот в своем асгардском обличии. Делал он это с таким видом, как будто восходил на престол. Мимолетный взгляд на Тора не обрадовал его. Громовержец был в сознании, но уже не понимал, что происходит. Из глаз его лились мутные слезы, губы беззвучно шевелились. Он явно силился что-то сказать, но не мог. — Ты? — Бюллейст был в ярости, но отчаянная радость захватила его. — Сначала твой безмозглый сводный брат, а теперь ты. Знаешь, сколько у меня веселых идей в отношении вас? — эшафот быстро оцепила стража. — Не советую, — ледяным голосом сказал Локи и подал кому-то знак. Ниоткуда появилось облачко зеленого дыма и заволокло часть площади. Бюллейст рассмеялся, сделал знак рукой, и облако исчезло. Смех великана оборвался в момент. Все Йотуны, попавшие под влияние облака, были мертвы. — Зачем ты пришел сюда? — спросил Бюллейст. — Только не говори, что за этим выродком, — он брезгливо указал на Тора. Локи не ответил. Он опять сделал знак рукой, и ещё одно облако окутало часть площади. — Прекратите, наследник Локи. Я предлагаю переговоры! — Бюллейст держал себя в руках с трудом. Он вдруг понял, что Локи способен уничтожить здесь всех. — Хорошо, но на моих условиях. Его ты отдаешь мне, — Локи ткнул пальцем в Тора. Тот, к слову, сознание так и не потерял. Его напоили перед казнью каким-то йотунским зельем, чтобы он дольше мучился. - Я запечатаю ваш мир. У вас больше не будет доступа во все девять миров, но так и быть, я сохраню ваши никчемные жизни. — Я не могу согласиться… — знак рукой - и ещё одно облачко газа появилось на площади. — Здесь не ты решаешь, — Локи был зол. — Хорошо, — проскрипел Бюллейст, понимая, что это конец.       Это только в сказках сразу кидаются на помощь к умирающему, наплевав на опасность. В жизни сначала пытаются обезопасить себя и оценить ситуацию. Конечно, как только Локи начал вести «мирные переговоры», Фандрал поднялся на эшафот, присел над Тором и попытался оказать ему помощь. Получалось слабо. Громовержец всхлипывал от боли, зафиксировать все вывихи и разрывы связок при помощи разрезанного плаща не удалось, поэтому максимум, что мог сделать Фандрал, это положить руку на лоб друга и попытаться успокоить его словами. Только через четыре часа, когда Бюллейст окончательно понял, что проиграл, а Локи запечатал все тропы, ведущие в Йотунхейм, было принято решение идти в Асгард: — Хеймдаль! — воззвал Локи, и перед ним раскрылся Радужный Мост во всем его великолепии.