Милость победителей

      Ночью страшнее всего. Это правда жизни, сначала нас донимают детские страхи, потом подростковые переживания, а затем взрослые хлопоты и заботы. Так и в эту ночь сна не было, Локи услышал, как тихо открылась дверь, он не хотел никого видеть. Он прикрыл глаза и притворился спящим. Свет упал на его лицо, кто-то длинно вздохнул и Локи узнал жену. Мягкая ладонь легла сначала на его лоб, потом осторожно погладила по здоровой щеке, коснулась шрама. — Хороший, любимый мой. Мы переживем и это. Я постараюсь помочь. — Сигюн легонько потрясла Локи за плечо, пытаясь разбудить. Локи «проснулся», ему впервые за долгое время было тепло на сердце. Сигюн не отвернулась в ужасе, она смотрела на него с бесконечной любовью. Локи было улыбнулся, но вспомнив, как выглядит его правая щека и какое выражение лица у него, наверное, при улыбке, закрыл правую сторону ладонью. — Не делай так, не надо. — Мягкая ладонь жены отвела его руку от лица и Сигюн нежно поцеловала его прямо в поврежденный уголок губ. — За что ты меня так любишь? — тихим шепотом спросил Локи. — Тебе меня навязали, — она не спрашивала. Она констатировала факт. — ты мог начать отыгрываться на мне, но этого не делал. Иногда любовь рождается из уважения, — грустно продолжила она. — Похоже, это наш случай, — сказал Локи, засыпая. Душевная боль отпустила его. Сигюн ушла только под утро, она была спокойна. Знала, что Локи много сильнее Тора, и он справится. — Скажи мне честно, — спросил как-то раз Локи у зашедшего к нему Брюса, — у меня лицо теперь очень страшное? — Кто тебе сказал? — никто так и не посмел рассказать Локи о шрамах, но он, что странно, даже и не спрашивал. Ел, отсыпался и быстро шел на поправку. Пока была возможность, часто играл с ребенком. Малыш его не боялся. Он смеялся, когда отец кружил его по комнате, а один раз от восторга направил струю воды отцу в лицо. Локи был очень горд в этот момент. Сам он почувствовал магию только в пятнадцать лет, тогда же и начал пытаться управлять ею. Сын его явно был очень сильным магом. Сигюн приходила каждый день, они подолгу разговаривали и узнавали друг друга уже не как монаршая чета, а как двое людей. Локи впервые в жизни влюбился, он даже стал понимать те чувства, которые испытывал Один к Фригге. — Тор все зеркала попрятал, чтобы я свое лицо не мог видеть, — Локи грустно ухмыльнулся, — наивный. Я в таз для умывания смотрюсь. Привыкаю понемногу. — Ну, кости все-таки уже не видно, а с остальным мы что-нибудь придумаем. — Ты сам-то веришь в то, что говоришь? — Да, — твердо ответил Брюс. — Верю, и ты верь. Ты справишься, мы поможем тебе. — Хорошо, — сказал Локи, поднимаясь с постели. Он начал одеваться, Брюса он не смущался. Тот с облегчением смотрел, как отчаяние отпускало Локи. — Ты что задумал? — спросил Беннер, увидев, как Локи подбирает себе доспех. — Должок у меня есть, возвратить надо! Скажи Тору, чтобы ждал на военном совете. — Даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь, что Тор сейчас топчется за дверью, но очень интересно, зачем ты молот у него отобрал? — Не хочу, чтобы он делал глупостей. Он профессионал в этом деле, поэтому я даже не могу предположить, в каком направлении он предпримет следующую авантюру. — Эй, — возмущенно воскликнул Тор, входя в палату. — Я всё слышал! — Подслушиваешь? — Локи хмыкнул. — Молодец! Растёшь в моих глазах. — Лицо Локи стало серьезным, и он сказал: — Часть эфира осталась у эльфов. Идем в поход на Свартальвхейм. — Да, мой Царь — Тор не язвил, он просто был рад тому, что прежний Локи вернулся. Локи проводил взглядом спину Тора и направился в свой кабинет. Предчувствие чего-то странного кольнуло его сердце. Занозой застряло в мозгу и сдавило грудь. Он машинально посмотрел в зеркало, отражение снова ожило: — Ты всегда хотел понять Одина, — сказал зеркальный Локи. — Да. — Иди на бой. Надо отомстить эльфам. Ты прав. — А почему ты про Одина вдруг заговорил? — Поймешь. Я думаю, сегодня ты это поймешь! — рябь прошла по зеркалу, и отражение истаяло вовсе. — Не нравится мне это. Убрать это зеркало что ли, — задумчиво сказал Локи. — Войска готовы. Командующий Тор ждет вас, — в комнату вошел адъютант. — Хорошо! Выступаем немедленно.