Милость победителей

      На негнущихся ногах Тор вышел из Башни. Впервые в жизни чувство собственной правоты покинуло его. Он брел, не разбирая дороги, хотя, куда он хотел попасть, он и сам не знал. В руках он всё ещё держал лоскуты окровавленной рубашки. Люди на улицах оборачивались ему вслед, и было отчего: не каждый день встретишь двухметрового бугая в доспехах и с молотом, шагающего по центральным улицам Нью-Йорка. Уже на улице его догнал Брюс, он удержал плечо Громовержца и, схватив остатки рубашки Локи, сказал: — Отдай! — Тор только потряс головой. — Отдай! — уже настойчивее потребовал Беннер. — Нет, пожалуйста. Это всё… Я должен… Ты пойми…. — Очень красноречиво! Отдай рубашку! — Нет! — в глазах Тора стояли слёзы. — Оставь ты ему рубашку, — Старк нагнал Брюса, опасаясь, что он не совладает с Халком, — всё равно изменить уже ничего нельзя. - Тор и не стал возражать, он ссутулился и пошёл прочь по улице.       Локи вернулся в башню только вечером, переоделся в лёгкие тренировочные штаны и спустился к ужину. Голова его гудела, рубцы болели, но он не жаловался. Просто понимал, что в ближайшее время помощи ждать было неоткуда. До сих пор ему казалось невероятным, что ему помогли те люди, от которых он помощи ждать был не в праве. — Опять спина болит? — спросил Брюс, глядя на Локи, тот только грустно покачал головой. Он врал, рубцы болели почти всегда, безболезненно Локи мог только лежать или полусидеть. Любая попытка ходить или чем-то заниматься превращалась для Лафейсона в самую настоящую пытку. Каждый день его жизни теперь сводился к борьбе с болью, с собой и с жалостью, которую Мстители всё равно испытывали к нему. — Болит, я вижу. Давай я всё-таки выпишу тебе таблетки? — Локи упрямо покачал головой, а затем посмотрел на Старка и «заговорил». Руки порхали быстро-быстро, но все постояльцы башни уже хорошо понимали язык жестов.       Старк как-то заметил, что Эмили очень нравится Стиву, но Капитан Недотрога не решался к ней подступиться. Тогда Старк решил заняться сводничеством, предложив Стиву тоже выучить язык жестов под предлогом того, что всегда пригодится. Следом Старк обучался сам, а потом ещё обучил и Брюса. Три месяца, но Роджерс набрался храбрости и подошёл к Эмили в один из вечеров: — Эмили, вы чудесная девушка. А я самый обычный человек, но может быть нам… Ну я понимаю…. Но всё же надеюсь… Как вы смотрите на…. — в общем, он произнёс довольно «красноречивую речь», но девушка, как ни странно, не сбежала, и теперь они встречались. О том, как он будет объяснять Эмили, что является Капитаном Америкой, Стив старался не думать. — Тони? Что случилось? — «допрашивал» Локи Старка. — Ничего, всё хорошо! С чего ты взял? — слишком поспешно ответил Железный Человек. — Врёшь! Ты не умеешь врать, Тони, — Локи изящно выгибает бровь. — Тор. Сегодня за тобой приходил Тор, — вмешался Беннер. Локи вскочил из-за стола. Мысли в его голове лихорадочно метались: «Ну, уж нет! Он меня точно не убьёт, не наигрался ещё! С Тором я никуда не пойду!» Локи не струсил, но он всегда объективно оценивал себя. Потягаться со сводным братом в бою он мог бы. На тренировочном корте победа не всегда оставалась за Тором. Громовержец, конечно, был сильнее, а Локи был ловчее и лучше видел слабые места противника. Но биться с Тором, когда стоять и ходить было адски больно, Локи не смог бы при всём желании. — Я понимаю, — руки Локи чуть подрагивали, но жесты от этого не утратили чёткости, — вы хотите вернуть меня в Асгард. Это ваше право, как победителей, но я прошу не выдавать меня Тору. Если ты, Тони, покажешь мне часть своей техники, то я смогу открыть портал, и ты вызовешь Хеймдаля. Пусть пришлют Тюра или кого-нибудь из дворцовой стражи. — Ты что несёшь? — возмутился Старк. — Если я дал тебе убежище, то от своего слова не отступлюсь! — Мы сказали ему, что ты умер. Пришлось, правда, засветить несколько протоколов твоего лечения, надеюсь, ты не в обиде? — снова вмешался Брюс, примирительно поднимая ладони. Локи какое-то время стоял как изваяние, а потом вновь «заговорил». — Почему не выдали? Это было бы правильно? — Хватит с тебя, ты своё уже отстрадал, — хмуро ответил Тони, — хотя когда мы сказали Тору, что ты умер, у него была истерика. - Локи посмотрел на Старка и вдруг жестами объяснил: — Спасибо, что соврал мне. Я знаю, что звучит глупо, но прости за то зло, что я когда-либо сделал тебе и твоим близким. — Соврал? — удивился Тони. — У Тора истерика из-за моей смерти? Ты представляешь, как это выглядит со стороны? Мне уже не больно, там только холод, — Локи большим пальцем показал куда-то в район своего сердца.       Тор вернулся в Асгард, Хеймдаль машинально отметил мутные от слёз глаза, усталую походку и отрешённый вид. Громовержец, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег добрался до своих покоев, рухнул на кровать и зарыдал, уткнувшись лицом в окровавленную рубашку брата. Он рыдал два часа, пока силы совсем не оставили его и он не провалился в тяжёлый сон. Сон, который был страшнее всех предыдущих в несколько раз. Он снова был на плацу, теперь он кидался к истерзанному брату, рвал на себе рубашку, пытаясь заткнуть и забинтовать ужасные раны на спине и ягодицах Локи, но никак не мог остановить кровь. Локи пытался вяло отстранить руки Тора, смотрел потухшими зелеными глазами куда-то мимо и шептал: — Пить! Пожалуйста, пить! Громовержец проснулся с диким криком, всё ещё сжимая рубашку, по щекам его потоком лились слёзы. Фригг сидела в своих покоях, она знала, что Локи жив. Она чувствовала, что Тору очень плохо, но ей впервые в жизни было всё равно.