На шаг ближе

Не могу сказать, Не могу сказать, был ли это мой выбор? Как у мотылька, сгорающего в пламени, Моя судьба была предрешена.*

Наверное, я всегда умел подобрать правильные слова. В моём занятии одинаково важно то, что я делаю, и то, как я могу это описать. Взаимосвязанные элементы. Это моя работа, и я знаю, что делать руками, ногами, губами, языком. Что сказать и даже что подумать. Какие слова подобрать, что утаить. Когда промолчать. Где надавить, где отпустить. Когда остановиться. Одни любят говорить, другие – слушать. Кто-то ищет разнообразия, кому-то нужен покой. Важнее всего понимать, чего именно хочет человек. И я это умею в совершенстве. Некоторые люди считают своим долгом указать мне, что то, чем я занимаюсь, это грязно, но я никогда так не считал. Это искусство, и я создаю шедевры не столько на чужих телах, сколько в чужих мыслях. Я нужен вам, пусть вы и боитесь в этом признаться самим себе даже дома, за закрытой на щеколду дверью ванной комнаты. Вы давно выросли из детских сказок, рассказываемых пожилой няней, так похожей на Мамушку из романа Митчелл, перед сном, но взрослые гораздо интереснее. Я могу превратиться в ваш первый поцелуй или в страничку из журнала, которую вы нашли, когда вам было девять. Кто я – ваш помощник или ваш сын, а, может, ненавистный школьный математик. Знаю одно: если я всё сделаю правильно, стану живым воплощением вашей мечты. А потом я просто исчезну. Но вы уже не сможете меня забыть. *** - Тебе не противно? - Наверное, это просто моё? *** - Почему я? - Ты другой. *** - Отпустишь? - Не могу. *** Луи видел этого парня раньше. Не рядом – всегда на расстоянии. У французского ресторана через дорогу, когда проходил мимо окна в своём кабинете. Возле магазина подержанных книг в квартале отсюда, когда ловил такси. В цветочной лавке за углом, когда забирал букет для Эль. Он словно постоянно находился где-то рядом, маячил на заднем фоне, мелькал вместо двадцать пятого кадра. Поначалу незаметно, одним из сотен людей, ежедневно бегущих мимо в поисках себя. Ты не акцентируешь на них внимания, они уносятся быстрее, чем возникает желание рассмотреть их поближе. Их будто бы и нет, и в то же время они живут с тобой в одном городе, ходят в твои любимые заведения и дышат с тобой одним воздухом. Привычно. За чертой. Этот же парень однажды чем-то выделился среди толпы и запомнился. Высокий – чуть выше самого Томлинсона. Кудрявый. Со светлыми глазами, цвет которых не позволяли выяснить точнее разделяющие их метры. Лет двадцати двух примерно на вид. Вызывающе одетый и, видимо, питающий особую страсть к длинным пальто и странной обуви. Почти всегда в сопровождении других людей (в основном, мужчин), лишь пару раз Луи видел его в одиночестве, но даже в такие моменты он целенаправленно куда-то спешил, а не спокойно прогуливался. Может быть, ему было не комфортно в обществе самого себя. Может быть, он действительно любил общение и внимание к своей персоне. А, может, ничего из этого. Миллионы причин могли послужить предысторией, но ни одна из них не касалась Луи. Во всяком случае, до определённого момента. Пожалуй, Томмо мог бы назвать его привлекательным. Было непривычно (но не неудобно) давать подобную оценку другому мужчине. Томлинсон любил искусство, а этот незнакомец вполне мог сойти за одну из картин, созданных в стиле импрессионизма. Было в его внешности что-то интригующее. Запретное. Неправильное. Чересчур яркое для повседневной обыденности никогда не спящего большого города. На первый взгляд неуловимое, но если присмотреться, то постепенно захочется разгадать эту загадку, понять, хранится ли что-нибудь за хрустящей конфетной обёрткой. Луи недавно исполнилось тридцать девять, и верить собственному отражению в зеркале становилось всё труднее. Он смотрел на своих любимых девочек и чувствовал себя совсем старым. Ему хватало ума понять, что возраст – пустая цифра, не имеющая ни грамма веса, но вот применить это знание к самому себе не представлялось возможным. Не получалось. Кризис среднего возраста или переломный момент в биографии – называйте, как хотите. Но в один момент всё, имеющее значение, словно растворилось за призмой неуверенности в себе, покрылось пылью прожитых лет, а впереди не было видно ни нового пути, ни финишной прямой. Ничего. Он завис в пространстве, неторопливо вращаясь в спешащем времени, и судорожно искал рычаг, чтобы остановить это и сдвинуться в любую из сторон, но его не было. Впервые в жизни он совершенно не понимал, что и зачем делает. В тот год, когда они с Эль познакомились, он уже заканчивал колледж, а она только поступила на первый курс. На одной из студенческих вечеринок Луи заметил в толпе смеющуюся девушку и подошёл к ней. Она мило краснела, улыбалась его шуткам и позволила проводить до кампуса. Тогда они не обменялись номерами, но через день столкнулись в кафе. С тех пор прошло больше пятнадцати лет. Даже не верилось. Томлинсон смотрел на свою потрясающую жену, но за обликом уверенной и знающей себе цену красивой женщины легко угадывал ту хрупкую и растерянную девочку, взгляд которой, казалось, ни разу не выражал спокойствия - так много эмоций было спрятано внутри. И это было совсем не сложно, когда рядом находилась почти полная её пятнадцатилетняя копия. Эрин от него достались только глаза, и не то чтобы он был против такого расклада. Луи любил дочь больше всего на свете. С тех самых пор, как она впервые посмотрела на него голубыми глазами, так похожими на его собственные, и доверчиво схватила крохотными ручками за палец, его сердце принадлежало ей. Его семья – всё для него. Он не представлял жизни без них. Даже сейчас, когда что-то ускользало от его понимания. Особенно сейчас. Когда он начал чувствовать себя чужим в собственном доме. Это не было выводом одной секунды. Это не случилось внезапно. Но, тем не менее, в самом начале он не замечал перемен, занятый собственным взбунтовавшимся внутренним миром и попытками утихомирить хаос в мыслях, после думал, что вновь себя накручивает и придумывает проблему, а когда обрыв приблизился максимально близко, всё-таки начал действовать. Безуспешно, впрочем. Уже ничего не срабатывало. Со стороны они продолжали выглядеть образцово-показательной семьёй, а внутри дома разбредались каждый по своей комнате, пересекаясь разве что на кухне – случайно. И как бы Томлинсон не пытался исправить ситуацию, они отдалялись всё больше. Жениться и завести ребёнка – легко. Элементарно. Но это только пролог. И, видимо, ему поддалась только эта часть в семейной жизни. Он не справился с остальными. Ему хотелось иметь сына или ещё одну дочь - не важно, на самом деле, мальчик бы это был или девочка. Он сам вырос в большой семье и хотел создать такую же, окружив её любовью, заботой и уверенностью в завтрашнем дне. Но эти планы казались несбыточной мечтой, не проходя проверку на прочность. Сквозь аккуратные заплатки проглядывала та правда, которой сложно было посмотреть в глаза. Позавчера он устроил вечеринку-сюрприз в честь Дня рождения Элеонор, к которой готовился не одну неделю, нанимая квалифицированных людей и лично контролируя их работу, надеясь порадовать жену. Раньше она обожала такие вещи. Но в итоге ему пришлось сообщать толпе разряженных гостей, ожидающих приезда именинницы, о том, что Эль опоздала на самолёт и прибудет очень поздно. И, наверное, ему показалось, но после этой новости никто не выглядел удивлённым. А утром на кухне он спросонья схватил со стола не свой телефон и обнаружил там фотографию, на которой Эль обнимал незнакомый молодой парень. Прежний, уверенный в себе и чётко следующий к своей цели Луи спросил бы напрямую. Теперешний же принялся сомневаться в себе с удвоенной силой. Всё это и привело его в бар в понедельник вечером. Если бы он выбрал тогда другое заведение, пришёл на час раньше или и вовсе остался дома, эта история продолжала бы пылиться в воображаемом каталоге тех, которые не случились. Иногда ты берёшь один аккорд, а палец соскальзывает на соседнюю клавишу, рождая новое звучание, и оно подталкивает тебя к созданию удивительной по красоте симфонии. Каждый день ты начинаешь с чашки крепкого кофе, но однажды вместо него отправляешься на пробежку, по пути замечая измученную и облезлую серую кошку в кустах, забираешь её домой, называешь Хлоей, и грязный лысый комок превращается в белоснежную красавицу, ежедневно встречающую тебя после работы у входной двери, приобнимая хвостом за ногу и ласково мурлыча. Ты выбираешь другой маршрут, чтобы заехать в тот самый магазин с лучшей выпечкой в городе, не зная, что на привычном тебе перекрёстке в данную секунду происходит взрыв. Все решения по цепочке приводят в то место, где ты сейчас находишься. Изменить что-то в прошлом, значит, переписать будущее начисто. Любая деталь имеет влияние - даже самая отвратительная и гнусная. Любой выбор ведёт куда-то - даже тот, о котором ты жалеешь. Случайности закономерны, а совпадения предрешены. Или всё наоборот. И, возможно, самый крохотный шаг в итоге окажется самым решающим. Не окажись он в том баре именно тогда, Луи продолжал бы уходить всё дальше от себя.