На шаг ближе

Ноты проскальзывали через двери, Прикованные к полу, мы верили всему. Листья, задуваемые под карниз, Шумели, как гнездо раненых скворцов.*

*** - Я не хочу останавливаться. И мне кажется, ты тоже не хочешь. - Тебе нужны деньги? *** - Вас это заводит? - … *** - Не хотите меня угостить? - Что вы будете? *** У Гарри не было душещипательной истории в качестве оправдания. Последнее он и не думал искать – незачем в очередной раз придумывать за общество повод для скупо поджатых губ, а в его списке приоритетов для него места не было. Как и для него самого в этом мире. Парню нравилось мечтать о том, что где-нибудь в другой Вселенной он бы не был из категории «белых ворон», хотя и не позволял себе зацикливаться на этой идее. Он родился далеко от Лондона – на самом деле далеко. В крохотном городишке, имеющем честь наноситься далеко не на все географические карты, насчитывалось едва ли больше двух десятков одноэтажных приземистых домов. Семья была обычной. Мать сидела дома, управляясь с хозяйством и двумя детьми, ежедневно ломая голову над тем, чем накормить домочадцев и как перекроить одежду, из которой дети слишком быстро вырастали. Такой она и осталась в памяти Гарри: вечно уставшей, когда-то красивой, а сейчас измождённой женщиной, слишком рано постаревшей. Отец работал в шахте в соседнем городе, периодически не возвращался домой ночевать и с той же регулярностью разукрашивал лицо жены синяками. Он не избивал её в порыве ярости или из врождённой склонности к садизму, скорее, старался соответствовать норме – все его друзья награждали своих жён хорошим ударом в лицо за пересоленный ужин или сказанное поперёк слово. Детям тоже доставалось, но исключительно в «воспитательных целях», как он это называл. Гарри восхищался им первые десять лет своей жизни и старался забыть все остальные. Джемма всегда была действительно хорошей девочкой, старательно училась и лелеяла мечту уехать однажды из этого забытого временем места, в глубине души точно зная, что ничего не получится. У неё был парень Дилан – на первый взгляд такой же отутюженный, как она сама, с которым они встречались чуть ли не всю сознательную жизнь. Она застала его однажды с Диланом – тот как раз втрахивал Гарри в надсадно скрипящий старый платяной шкаф. Джемма ничего не сказала родителям, очевидно, догадываясь, что сделал бы отец, но с братом больше не разговаривала. Он тосковал по ней, по её высокому смеху, по тому, как ладонь сестры зарывалась в его волосы, взлохмачивая их ещё больше. Но грусть не длилась долго. Они ничем не отличались от соседей. Типичная жизнь провинциальной семьи – с выживанием от одной зарплаты до другой, редкими посиделками всех вместе в крошечной гостиной и телевизором в качестве основного источника развлечений. Гарри смутно представлял себе собственное будущее, да и вариантов было не то чтобы больше двух-трёх. Когда-то в детстве, выходя с отцом из продуктового магазина, он увидел на противоположной стороне улицы женщину. Она стояла, прислонившись к фонарному столбу, словно ждала кого-то, и в своей слишком яркой одежде очень отличалась от других. Она помахала вышедшему за Гарри отцу так, словно они были хорошими знакомыми. - Пап, откуда тебя знает эта тётя? – спросил тогда мальчик. Но отец почему-то рассердился и ничего не ответил. Первый раз у Гарри случился, когда ему едва исполнилось 14. Просто парень с соседнего двора, старше него на пять лет. Поздний вечер, две банки дешёвого пива, на капоте стоящего на заднем дворе грузовика, на который его нагнули, была расстелена куртка. Она пахла табаком и лошадиным помётом, а многочисленные клёпки то и дело впивались Гарри в щёку. Так он узнал, что секс – это неприятно и скомкано. Много шума из ничего. Потом был ещё один парень, и ещё, и ещё, и ещё. Ему хотелось понять, что заставляет их так сильно желать этого, но не получалось. Никто из них не вызывал в нём ничего, хотя бы отдалённо напоминающего удовольствие, но в его характере всегда звучала нотка подчинения. Ему хотелось угождать. С ними он узнал, что секс – это обычно и выгодно. Ему нравилось их внимание, нравилось иметь значение, нравилось чувствовать желание к себе. Со временем понравилось даже доставлять им удовольствие – странное ощущение власти играло тогда на кончиках пальцев. Он переехал в Лондон, ничего не сказав семье, просто словив однажды попутку и отблагодарив водителя по полной программе. Лондон оказался совсем другим. Гарри чувствовал себя подходящим ему. Он сменил город, но привычки оставил прежние. Разве что теперь он не искал причину. И оплату получал вполне материальную. Богатые люди, желающие развлечься с красивым и обаятельным парнем, никогда не переводились. Большинство из них, проведя с ним ночь, становились постоянными клиентами. Гарри не задумывался, что именно их в нём цепляло. Может быть, внешняя невинность облика вкупе с его умениями. Или то, что он никогда не отказывался сделать что-то запретное. Он работал над собой – как над внешностью, так и над внутренним содержимым. Ухоженная кукла хороша лишь на первые несколько раз, а дальше вся магия гаснет. Он знал себе цену, не позволял эмоциям прорываться наружу, и его всё устраивало. Даже более чем. Может быть, копни он чуть глубже собственную душу, наружу вылезла бы мерзкая правда о том, сколько раз он чувствовал себя бездушной вещью, способной только на удовлетворение самых низменных желаний безликих незнакомцев. О том, как часто приходилось закрываться в душе и соскабливать верхний слой кожи жёсткой мочалкой раз за разом, пытаясь стереть следы от чужих пальцев, верёвок, наручников, плетей. О том, как несколько раз его имели вдвоём, втроём одновременно, разрывая так, что несколько дней после ему приходилось лежать дома пластом. Он не позволял себе слёз – никогда, даже в тот единственный раз, когда обычный рождественский корпоратив закончился жестокой оргией с ним в главной роли: он едва успевал отойти от чьего-то оргазма, как внутри оказывался уже другой человек, а подкреплённая алкоголем похоть заставляла творить их любые безрассудства. Наверное, тогда он воплотил все их желания, исполнив роль Санты, но почему-то так и не смог заставить себя чувствовать гордость из-за этого. Воспоминания выцвели со временем, как краски на постиранном сотню раз пуловере, лишь фантомный запах разгорячённой и потной толпы порой тревожил обонятельные рецепторы. И Рождество он больше не считал праздником. Всё это крутилось внутри, накрытое таким плотным слоем забвения, что иногда он начинал сомневаться, случалось ли это на самом деле. Поэтому всё было хорошо. Он стал умнее и осмотрительнее, тщательно наблюдая за потенциальными ценителями его услуг, чтобы больше не попасть ни в какую неприятность. Было ли ему стыдно за тот образ жизни, что он вёл? Ничуть. Почему должно быть иначе? Его выбор не касался никого другого. На самом деле поверить в то, что ты достоин самого лучшего – сложно. Гарри пытался, но не смог. Каждый его день был новым фильмом. Режиссёр, сценарист и исполнитель главной роли – Гарри Стайлс. Смотрите внимательно, дамы и господа.