Четвертая песня

Наверное, стоит кричать и пытаться вырваться, но Скорпиус никогда не причинил бы ему вреда, поэтому даже факт того, что он буквально выкрал его из дома и переместил куда-то к черту на кулички, запечатав дом заклинаниями, отобрав палочку, запретив кричать... Все это не заставит Альбуса его бояться. И автобусные остановки, на которых они постоянно стоят, держась за руки, и росчерки серебряного инея на стекле - все это снова и снова убеждает Поттера, что он не пленник. Пленников не целуют в ямочку за ухом и не возят в магловскую деревню на ярмарку. Пленникам не топят камин, не греют ладони, не готовят горячий шоколад. Отец, наверное, сходит с ума и переворачивает весь магический Лондон вверх дном, а они здесь, вдвоем, и, кажется, даже не в Англии, потому что соседи говорят с каким-то странным акцентом, а снега столько, что едва успеваешь разметать крыльцо. Утром ноги примерзают к полу, Скорп натягивает на него пушистые носки, осторожно усаживает на стол в кухне, и, пока готовится паста и овощи (без магии, потому что магию могут отследить авроры), глубоко целует его, согревая. Они играют в снежки и ходят в гости к пожилой паре напротив. Там старенький Тобиас рассказывает им о том, как бороздил моря, будучи помоложе, а его жена Мирта подливает им домашнего вина, радуясь тому, как щеки Альбуса от него розовеют. На Рождество они притаскивают елку из леса и впервые занимаются сексом, прямо на ковре перед камином. Скорпиус просит прощения и говорит, что никогда не сможет его потерять. Альбус вспоминает, как отец рассказал ему о том, что у Скорпиуса выявили какую-то современную болезнь, из-за которой его мозги сбились в кучу. Он тогда подумал - да, к черту. И сам не понял, как перестал отвечать на его письма. Но сейчас, когда он был рядом, Альбус узнавал его. Узнавал своего Скорпиуса, с которым он бегал за руку по коридорам Хогвартса, когда все разбредались по своим гостиным, согласно расписанию. Они зажимали друг друга по углам и дарили рваные горячие поцелуи, а потом прощались у Слизеринской гостиной, когда Альбус провожал Скорпа до дверей. И были цветы, засушенные в учебниках, и одни синяки на двоих, когда люди начали шептаться о том, что в Хогвартсе появились геи. Альбус прекрасно помнит, как дружно ахнул гриффиндорский стол, когда Скорп впервые пересел к ним из-за стола слизеринцев и, не говоря ни слова, поцеловал его в губы. Скандала не было, но приехали их отцы и шепотом орали друг на друга, выясняя, кто виноват. Скорпиус тогда улыбался так красиво уголком губ и возил пальцами по затылку Альбуса. И не было в мире силы, которая заставила бы их расстаться.

***

Ночь опускается на заснеженную деревушку, Скорпиус проверяет, плотно ли закрыты двери и окна - на улице собирается метель. Альбус утыкается носом куда-то между его лопаток и жадно втягивает в себя любимый запах. - Иди в постель, - Скорп гладит его по рукам и зажмуривается, проглатывая ощущение полного безмятежного счастья. - А ты? - Проверю заднюю дверь и тоже приду. Согреешь мне место? - Конечно. Он разворачивается и обнимает Альбуса за плечи, притягивая к себе. Скользит языком по губам, нежно посасывает сначала одну губу, потом другую. Альбус уходит наверх, насвистывая что-то себе под нос. Их найдут через день или два, но плевать. Он всегда будет биться за них, даже если его запрут в больнице Святого Мунго и свяжут руки цепями - он всегда будет бороться за то, что у него сейчас есть. За теплый дом с камином и чердаком, за черноволосого парня с зелеными глазами, что ждет его, раскинувшись поперек кровати. За свежий слой снега на тротуаре...