***
Малфои и Поттеры – когда-то заклятые враги, а теперь две семьи, которые выбираются на общие выходные на море каждый год. Джинни и Гарри Поттеры, Драко Малфой с Гермионой Грейнджер. Из детей только Скорпиус, Альбус и Роза. У Хьюго не вышло покинуть Румынию, Лили осталась дома, чтобы готовиться (выпускной год в Хогвартсе – это вам не шутки), а Джеймс просто забил – в последнее время у него не самые лучшие отношения с родителями. Тем не менее, об этом никто не говорит, когда горячие ароматные блюда появляются на огромном столе в саду. Скорпиус садится рядом с Альбусом и уже по старой привычке берет для них одну тарелку на двоих. Отец приподнимает брови, как будто молча его осуждая, но, какое он право имеет, правда, когда сам накладывает еду сначала Гермионе, а уж потом себе. Скорп обменивается с мачехой улыбками – у них двоих давно уже вошло в традицию безмолвно стебать Драко за то, что он такой засранец. Ужин проходит за разговорами. Родители пытаются выпытать у детей подробности их личной жизни. Преуспевают они не очень хорошо, хотя бы потому, что у Скорпа и Альбуса выпытывать нечего (тут все и так понятно, они ведь кормят друг друга с рук), а Роза скорее сама на себя наложит чары забвения, чем расскажет им что-то. Потом они начинают вспоминать о работе, делах, быстро становится скучно. Роза сливается, не дождавшись десерта. Гермиона ворчит на нее, но отпускает, прекрасно понимая, что они на отдыхе, и ее дочь имеет право ненадолго забыть о правилах. После десерта родители подливают себе вина. Альбус берет для себя и Скорпа две бутылочки сливочного пива и тащит его на скамейку, которая находится чуть дальше в саду. Скорпиус знает, что они в зоне видимости, но ему нестерпимо сильно хочется прикасаться к Поттеру, гладить его, целовать. Наверное, он слишком сильно любит. Наверное, у него выходит это неосознанно – сжимать сильнее, чем нужно, впиваться пальцами в волосы, пе-ре-иг-ры-вать. – Люблю тебя. Я люблю тебя, – между поцелуями. Альбус пахнет так, что крышу сносит – домом, сексом, страстью. Его не хочется отпускать, им трудно надышаться, Скорп зависит от него так сильно, что уже даже не собирается это никак исправлять. Он просто целует его и целует, заваливая на спину. Целует, несмотря на протестующее мычание, несмотря на то,что Ал уже не отвечает, а пытается отстраниться… А потом толкает ладонью в грудь.***
После заката все уходят в дом. Скорпиус садится прямо на мокрый песок на пляже и закуривает. Горячий дым сжимает горло, но, когда он выдыхает его, ему кажется, что с ним вместе на какое-то время из груди выходит это тупое нежелание жить. Роза приземляется рядом. Ее рыжие волосы рассыпаются по плечам, и она вынимает из пальцев Скорпиуса сигарету, делая крошечную затяжку. – Вы мои братья, – говорит она. – Меня задолбало то, что у вас все не в порядке. – Все не просто не в порядке, Роза. Мы расстались. Ее голубые глаза расширяются в каком-то внепланетном ужасе, а рука, сжимающая сигарету, дрожит. – Как давно? – Год назад. Год. Целый год без Альбуса – пытка, которую даже он, отборная мразь, не заслужил. И он рядом, но его нет. Это, словно встречаться с призраком. Любить его, желать его, чувствовать его, знать его, понимать… – Постой, Скорп. А как же… Как же Рождество? И твой День рождения? Вы даже на бал в Министерстве приходили вместе. – Мы не вместе, Роза, – он поворачивается к ней, и они соприкасаются взглядами. Ему становится противно от того, что он вызывает у кого-то такую жалость. – Мы притворялись. Все это время, каждый ебучий день, в том числе сегодня, мы просто… Ему бы еще закурить. Роза обнимает его голову руками и прижимает к своей груди. – Только родителям не говори, – просит он. – Конечно. Все потому что они – образцовая пара. Все потому что отец перестанет гордиться им, если поймет, что он проебал все. Проебал Альбуса.***
Он входит в комнату и закрывает за собой дверь. Он слышит, что Альбус еще не спит – Господи, да даже год спустя он может определить это по частоте дыхания и позе. Он снимает одежду ложится рядом – не в кресло и не на пол у его ног. Они это проходили, оба знают, что кто-то из родителей может войти утром. И будут вопросы. У них два разных одеяла. Скорпиус хочет спать вообще без одеяла, только бы Альбус не отворачивался от него к стене. Тишина бьет по нервам и обнимает – обнимает слишком сильно, так, что не получается дышать. До хрипоты и каких-то тупых посмертных всхлипов. – Мы должны рассказать им, – голос Альбуса в тишине звучит, как приговор. Если они расскажут, то все закончится навсегда. Больше не будет, пусть даже не настоящих, но поцелуев, не будет смеха, объятий и совместной спальни на отдыхе раз в год. На Рождество они дарили друг другу подарки и фотографировались – фальшиво. В День рождения Скорпа Альбус крепко-крепко обнимал его и признавался в любви при всех – так же фальшиво. А на балу в Министерстве они так сияющее улыбались, что не могли отбиться от комплиментов. Фальшиво. Фальшиво. Фальшиво. – Да, – отвечает Скорп. Он собирается выдержать все это, собирается сделать вид, что спит, но у него выходит только закусить кулак и отвернуться, потому что он, блять, подыхает, прямо здесь и сейчас.