За себя и за того парня

      Это был очень странный квартирник.       Ибо квартирой был Храм Вивека, не больше и не меньше.       Присутствовали - сам Вивек; Толер Сариони; Крассиус Курио; сын Сарети - Валвур; Эдди Темайн, как представитель Телванни; неожиданно - Нибани Меса; ещё по чуть-чуть людей от каждой организации - те, кто в курсе дел. Клинки тоже присутствовали - не все, а те, у кого образовалось окно. Их Юли представила просто - напросто своими негласными помощниками, да так оно и было.       А началось всё торжественно: барабаны, фанфары, дудки, цветы, славословия, от которых у едва пришедшего в себя Нереварина опухла голова. Вроде бы она должна была толкнуть приветственную речь, и вроде бы даже что-то толкнула. Народ схавал - из рук героя они бы и хулу с удовольствием приняли. Но ей совсем не хотелось толкать эту речь - полежать бы в новенькой усадьбе, на худой конец в берлоге Косадеса, переварить всё произошедшее, разложить по полочкам да решить, куда двигаться дальше.И раз уж ей не дали такой возможности, ноги сами принесли её в Храм. Вроде как обсудить, на самом деле - спрятаться. Но и этого не вышло, человек двадцать или тридцать увязались за ней. Никогда бог-затворник не встречался с таким наплывом посетителей.       И у кого-то из этих посетителей оказалась лютня.       Вот и получился вместо торжественной встречи импровизированный концерт. Первой же песней стала сложенная в пути баллада о Ворине. Юли знала, что мало где сможет её петь. Слишком горька правда, и слишком тяжела потеря, а уж правды о её собственной прошлой жизни непосвященным вообще лучше не знать. Дагот против дома Дагот - Какая нелепая ирония судьбы!       Затем, чтобы разбавить грусть, она запела свои первые морровиндские песни - о своих первых шагах, приключениях, новых знакомствах и забавных ляпах, которые могли бы стать смертельными, если бы не её фантастическое везение. А люди грустили и смеялись вместе с ней. И она выкладывалась до донышка, словно предчувствуя, что этот глоток свободы для неё - последний. Какая может быть свобода у живого символа?       Разошлись все со светлой грустью в глазах, с задумчивый улыбками, последним уходил Клинок по имени Сйорвар. Метнул в Нереварина странный взгляд, задержался на пороге, вздохнул о чём-то своём и вышел. Храм опустел, в нём, помимо Юли, остался сам Вивек и Нибани Меса. - Не думал, что Шармата можно победить, просто заставив вспомнить себя, - молвило божество. - Да, но я дала слабину, когда... - Знаю, и ещё неизвестно, как я бы повел себя на твоём месте. И если аэдра или даэдра не решат его наказать, он получит шанс переродиться нормальным человеком.       Молчавшая шаманка вздохнула и заговорила: - Не исповедимы пути богов, и самое страшное божество, пугало всего Морровинда, оказалось пешкой, куклой Лоркхана. - Да уж, у эльфов бог как бог, а у недов - кукловод, - невесело засмеялась Юли. - Оба они кукловоды, - хмыкнул Вивек. - Сила, она портит. Сам таким кукловодам был. Впрочем, как и остальные двое. Но, допустим, я и Сетх это поняли. Хотел бы я сейчас поговорить с Сетхом, да он заперся в своём игрушечном городе и носа не кажет. Видимо, ему всё остобрыдло. - А как же Альмалексия? - по мнению Юли, польза тех двоих заключалась в поддержке Барьера, причём толку от него было не слишком много, и спросила она чисто из любопытства. - Альмалексия... Эх. Боюсь, что для неё потеря статуса аукнется очень болезненно, и это навредит многим, в том числе и ей самой... - А ты? - Знаешь, я отчасти рад. Власть - это груз, и ты, как поэт, меня поймешь. Власть не для таких, как мы с тобой. Слишком много кукол, слишком путаются ниточки, и на деле выходит не так благолепно, как рисует воображение; ты уже не на белом коне или гуаре, а по колено в дерьме с лопатой. Какая уж тут поэзия... Но мы это понимаем, а Айем этим наслаждалась. Берегись её.       ...Нереварин и шаманка вышли на улицу и направились к лодкам. - Как там Неревар? - спросила Нибани. - Приходит в себя, но тоскует. - Понимаю. Ты его отвлекай, как можешь. - Да уж постараюсь!       Всю дорогу до силт-страйдера пожилая дама наставляла молодую, как отвлечь от тоски мужчину, впавшего в меланхолию. - Ты иногда навещай нас, Нереварин. Просто так. И помни, что погиб только Ворин, а Дагот Ур и его зло ещё живы в сердцах людей, да и зараза не вся побеждена. И вообще, зови - мы придём!       Сказав так, шаманка села на силт-страйдера, прощально махнув рукой. В Маар-Гане её ждали воины, чтобы сопровождать её в племя. А Юлиану Ллетри ждали дела, но несколько дней отдыха у неё всё же были, и надо было использовать их по полной. Пока не явилась какая - нибудь зараза и не испортила всё.