За себя и за того парня

Раеса Пуллия       Илуниби превратилось в настоящую язву, и эта язва была в зоне моей ответственности. Но попытка сковырнуть её успехом не увенчалась. Весь патруль, посланный мной туда, оказался перебит, кроме одного-единственного солдата. Но лучше бы он умер! Вы когда-нибудь видели существо, состоящее исключительно из дряблого мяса, сочащихся язвочек и бугристых наростов? Практически без глаз? Со шлемом, висящим набекрень из-за того, что он не налез на голову? Да и самой головы, считай, не было. Просто пенёк, торчащий из перекошенных плеч. Он постоянно спотыкался, от него исходил дурной запах, о которого стражники на воротах дружно расстались с завтраком. И он постоянно бормотал что-то о Шестом доме и о Дагот Гаресе, который уничтожил его и скоро уничтожит всех нас. Не дойдя до казарм, он вдруг упал, долго сучил ногами, и наконец умер. Вскрывать его не решились: кто-то узнал корпрус. Прямо на месте обложили несчастного дровами и сожгли тремя файерболами, а затем все вещи, к которым он успел прикоснуться. К счастью, таковых набралось мало, и общая паника не успела натворить бед.       Оклемавшись от этакой жути, я стала лихорадочно искать выход из ситуации. Илуниби мешало всем, там пропадали люди, зато махровым цветом расцветшие контрабандисты вовсю курсировали между островком и Гнаар Моком. Переловить их всех не удавалось, вдобавок они исчезали тоже.       И вот я вышла на Кая Косадеса. Слухи о нём ходили разные, и я поверила тем из них, что говорили: он не тот, кем кажется.       Он оказался ни много ни мало - Рыцарем Клинков. Долго перебирал варианты, но обещание своё выполнил. Его человек пришёл в форт Пёстрой Бабочки. И это была... - Юли? Почему ты не в фор... тьфу, о чём это я. Этот Косадес, похоже, выжил из ума. Почему он прислал мне тебя, а не кого-то более опытного? - Опытные на заданиях, - ответила Юлиана Ллетри, офицер среднего звена Имперского Легиона. - А меня сочли... достаточно подкованной, чтобы справляться с тварями Шестого дома. Один раз я с ними сталкивалась... - Тогда знаешь, что такое корпрус, - и я коротко рассказала ей историю с заражённым легионером. - Ничего себе, - присвистнула Юли. - Перебили всех? Что-то нечисто с этим Гаресом. Одной туда соваться несподручно, но губить людей снова нельзя. Надо действовать хитрее. То есть не лезть к тварям. Они ведь умеют колдовать, и пока ты с мечом до них доберёшься, приголубят каким-нибудь проклятием так, что без рук-без ног останешься. А в близком контакте ещё и заразят. - Я могу дать тебе не больше десятка... - начала я. - Лучников, - закончила она. - Мне нужны ребята, стреляющие из луков. Сама я стреляю, как пьяный гоблин, но у меня есть мощный лук, и я его могу на время одолжить лучшему стрелку. Сама я сыграю роль живца. Задача ребят - пристрелить тварь и не попасть в меня.*       И тут я вспомнила, что в том отряде были в основном рубаки. Не было ли это ошибкой, погубившей весь отряд? - Даже мага включу в состав, - пообещала я. - Но зачистим только внешние пещеры. Если Гарес - то, что я думаю, то мне с ним лучше встретиться лично. - А что он? - Голос Дагот Ура, его приближённый слуга, способный насылать проклятия. - О как... - Я уважительно помолчала.       Через час легко вооружённые легионеры - лучники и один маг, числом десять, вышли из ворот. Над дорогой зазвучала боевая песенка, в котором выделялся звонкий девичий голосок:

И раз, и два, Нам горе не беда! Есть меч в руке, Да звёзды на клинке! Есть дух бойца - Гони печаль с лица! Коль громче петь - Не страшно умереть!

      И я мысленно пожелала им удачи, а девчонке - как минимум выжить. Неревар Индорил - Не подходите близко, у меня "Чёрное Сердце" - предупредила Юли. Я почти физически ощущал, как ей погано. Ловля на живца аукнулась ей тем, что один из корпрусных монстров её таки цапнул и прокусил доспех в сочленении.       Зато из десятка никто не пострадал, отделались царапинами.       Юли прислонилась к стене и скомандовала: - Теперь возвращайтесь в Пёструю бабочку. Ваша работа выполнена. - И ты пойдёшь туда одна? - возмутился кто-то. - Мы тебя не... - Разговорчики!!! Приказ дан, выполняйте!       Один из лучников молча вернул ей лук, и солдаты потопали к выходу.       Дождавшись, пока они скроются за поворотом, Юли тяжело поднялась с пола, зубами вскрыла пузырёк зелья от мора, выдула микстуру через горлышко. Потом потянулась к двери.       "А не рано ли? Ты ещё слаба", - заволновался я.       " Ничего... зараза к заразе зато не липнет", - даже мысли давались ей с трудом. - "Через полчаса оклемаюсь. Надо спешить, пока эти взрослые дяди не вспомнили, что я всего лишь шестнадцатилетний подросток, и не кинулись спасать"...       В соседней - и главной - части пещеры почти не встречалось всей этой мрази. Ни Видящих - тёмных эльфов с безумными глазами и опухолями везде где только можно; ни пепельных рабов со смятыми лицами; ни пепельных зомби с дырами вместо лиц; ни упырей с хоботами на месте дыр. Правда парочка "поднявшихся спящих", увешанных хоботками, как бородой, всё же попалась. Но Юлиана, наловчившись сражаться с ними, прошла это препятствие без особого труда.       "Подозрительно это зело", - мысленно произнесла она, - "Мне кажется, или меня тут ждут? Весь кагал выгнали наружу, а когда мы его перебили, оставили двоих страшилищ, остальных телепортировали куда-нибудь."       "Телепортировали?" - удивился я.       "А как они попали, например, в Вивек? Где-где, а там нет сквозной дыры к Красной Горе. Разве что под водой проплыли... Смотри, кажется это Дагот Гарес!"       Хотя внешне то был обычный упырь - грязный, серый, словно покрытый коркой пепла, со слизистым выростом на месте глаз. Обычный, и в то же время необычный. Он умел говорить.       Лично я заскучал ещё в начале длинной и нудной, высокопарной речи. Как это непохоже на моего друга Ворина... Тот умел зацепить сердце, даже я, зная его сотни лет, порой вёлся на его слова, какими бы лживыми они не казались. А теперь... Не цепляло. Не тянуло меня в огненно-пепельное будущее - хоть в теле, хоть без него.       А Юли закипела. Я ощутил, как нарастает в ней алая пелена гнева. Та самая, что наделала столько бед при моей жизни. Которая расплавляет мозг, разжигает в груди вулкан и разрывает в клочья осторожность:       "Неревар, ты слышишь? СЛЫШИШЬ? Ничего себе, светлое будущее - среди идиотов и чудовищ! Которые без своего разлюбезного Дагот Ура и пукнуть не могут! Муравьи, коллективный разум! И ему безразлично, что эта волна сметёт моих близких, родителей, друзей! Ему плевать, что он толкает меня на предательство! И всё из-за того, что его тысячи лет назад обидели! Ууу, гад! Щас я его..."       "Юли, - успел крикнуть я, - подожди! Надо..."       Она сделала красивый, почти танцевальный выпад, согнув одно колено, проткнула Гаресу брюхо и повела мечом вверх... - БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, НЕРЕВАР! - воскликнул тот.       "...голову рубить", - запоздало закончил я. Без головы он не смог бы произнести своё проклятие.       "Его кровь попала мне на лицо, - пожаловалась девчонка, - и она жжётся"...       "Корпрус, - убито констатировал я, - Это проклятие предназначалось мне, а попало по тебе"...       "Я умру?" - так просто и спокойно, поганая болезнь уже принялась за её мозг. - ...И ТЫ САМ ПРИДЁШЬ, И ПАДЁШЬ НИЦ ПЕРЕД МОИМ ГОСПОДИНОМ! - прокричал лежащий на грязном полу упырь и издох.       "Юли... Юли, как ты себя чувствуешь?"       "Голова пустая, и при этом тяжёлая. И ноги как соломенные подушки".       "Юли. Слышишь? Раз проклятие предназначено мне, я его на себя и возьму. Отдай мне тело."       "Зачем? Ты же умрёшь!"       "Я не умру. Он не хотел моей смерти, он хотел чтобы я пришёл к нему в образе такого упыря и покаялся".       "Гарес хотел?"       "Нет, Дагот Ур. Гарес был всего лишь передатчиком его воли. И его проклятие было... своеобразным благословением. Для меня. А для тебя это действительно смерть. Но пока моя душа главенствует в твоём теле, болезнь не будет пожирать его так быстро."       "Хорошо... Неревар... сейчас глаза закрою"...       ...Я поймал её за воротами домика. Она зачем-то била в колокола, огромные, чёрные, подвешенные прямо в воздухе, и таяла, превращаясь в призрак. Я схватил её и силой унёс в домик, невзирая на то, что она кричала и отбивалась. Кинул на кровать в её комнате. Получилось жёстко, но что делать, я сам перепугался до позорной дрожи в коленях, едва не потеряв её. - Спасибо тебе, Неревар, - чуть слышно шепнула она. - Это... было ужасно! Я почти перестала быть собой, он копался в моём мозгу и почти подавил мою волю...       Я молча вручил ей медвежонка, отдышался. - Горе ты моё, я сам был в ужасе. С тобой всё нормально? - Да, только... до сих пор страшно. И почему здесь так темно? - Это корпрус, - я оглядел сильно потемневшую комнату, как будто за окном собиралась гроза. - Мне надо спешить. Не бойся, я тебя не брошу, и к Косадесу твоё тело доведу. - А ты говорить-то на общеимперском сможешь? А то мы же в основном образами общаемся или смысл как-то угадываем... - Смогу, благодаря тебе я его немножко выучил. Ты ведь на нём и говоришь в основном. - Ладно, - уступила она. - Бери моё тело, только... связь держи.       И я принял в свои руки тоненькие ниточки, называемые нейронами, влился в поток информации, бегущей по телу девочки... Это было странно.       На будущее: мужчины, если вы лишились тела, никогда не берите взамен женское! И дело не в этих мягких штуках спереди - у Юли они, например, маленькие и лёгкие. И не в отсутствии мужского начала, так сказать. Есть более важная вещь. Женщины рожают детей. И раз в месяц у них бывают... назовём их "лунные дни". А судя по тому, как у Юли ныл низ живота, эти самые дни приближались. Надо же, так влипнуть... Ладно, авось такую важную вещь, как вата, мне продадут.       Внутри меня раздалось хихиканье.       "Цыц, - прикрикнул я. - Лучше подскажи, где какие зелья у тебя лежат".       "Ну... Ловкость у самой поверхности, в жёлтеньком пузырёчке - в ноги вотри. Красоты - в розовом, не спутай с телваннийским мускусом - тот пузырёк подлиннее - этим лицо намажь и шею, заодно и запах отобьёшь... наверно. Ум и воля - те в голубеньких, ум - крошечный совсем, а воля - большая и увесистая, не знаю, почему она такая получилась, с этими самоделками вечно проблемы. И выносливость, тебе её чуть-чуть надо, бери маленький коричневый."       Я выпил и втёр всё рекомендуемое, меня слегка затошнило, но я подавил рвотный рефлекс.       "А алхимик-то из тебя не очень", - констатировал я.       "Какой есть, к тому же в магазинах не всегда есть нужные зелья. Ты-то как? Ножки ходят, глазки видят?"       "Ага. Кстати... - я потряс рукой перед глазами - Руку видишь? Сколько пальцев?"       "Пять. Перчатки надень, не пугай народ. И вуальку натяни."       Я послушался и зашагал к выходу из пещеры, молясь о том, чтобы мне не встретился десяток, отосланный Юлианой к форту, и чтобы меня пустили на корабль. Юлиана Ллетри       И раз, и два - нам горе не беда...       Я сидела, пела да проводила работу над ошибками. Явно бесполезную, ибо корпрус - это окончательно и бесповоротно. Не горе с тобой приключилось, Юли, а самая настоящая беда.       А началось всё ни где -нибудь, а в доме у Кая Косадеса. Пока Мехра Мило найдёт "Утраченные пророчества", сказал Кай, займись-ка делом для настоящего Клинка. Зачисть от нежити одну пещерку, да имей в виду - нежить там не простая, а ПЕПЕЛЬНАЯ.       Вот только никакие меры предосторожности не спасут тебя от корпруса, если ты пытаешься поразить говорящий полутруп в сердце, вместо того, чтобы отрубить ему голову. Так что винить некого, кроме себя. Прочь, прочь дурные мысли о том, что Кай попытался избавиться от опасного сотрудника и, возможно, врага Империи. Он сам и подвёл меня к мысли, что я Нереварин.       Но если я Нереварин, то, может, корпрус сам как-нибудь рассосётся? А то я-то ладно, умрёт тело, и душенька отлетит к Юлианосу-покровителю под крылышко. А Неревару достанутся все муки моего тела, и, зная этого упрямого кимера, он до последнего будет их терпеть - лишь бы мне не досталось.       Я погладила медвежонка. Что ж ты, душа моя, печалишься, надейся на лучшее, веруй да улыбайся. Тем более повод для улыбки есть, и не один...       Во первых, корпрус на начальной стадии напомнил мне другую болячку, а именно диатез - детскую аллергию на пищу.       Было дело в окрестностях Чейдинхала - орудовала там детская банда садовых воришек. Состояла в основном из данмерят, с парочкой примкнувших имперских детишек, а возглавлял её рыжий Олаф - семилетний сынишка наёмника из Гильдии бойцов. Мне было лет шесть, и я была его правой рукой и наводчицей. Всё лето и осень нас не могли поймать, и на следующий год мы решили закрепить успех. И надо же так случиться, что первой жертвой нашей пали клубничные грядки. Этой красной ягоды все налопались от пуза, а на следующий день мы с Олле - рыжие с чувствительной кожей - покрылись мелкой сыпью и отчаянно чесались. - Дочка, да у тебя корпрус! - закричал отец. - Это же смерть! Скажи, где ты его подцепила?       Что такое корпрус, я не знала, но напугалась до слёз и честно призналась, что в соседнем саду. - И что ты там делала? - спросила мать. - Клубнику ела. - Сосед дал? - Нет, сама взяла...       Тут отец расхохотался, хлопнул себя по коленям, сказал "На воре и шапка горит" - и взялся за ремень...       А Олле выпороли просто так. К чести нашей, подельников мы не выдали. После этого банда распалась. Порка расхолодила нас. И Олле вскоре уехал с отцом в Скайрим...       Посмеявшись той давней истории, я заскучала. Корабль подплывал к Балморе. Глазами моего тела, больше мне не принадлежащего, я смотрела на волны, чаек и прыгающую за бортом рыбу. Потом корабль стукнулся о причал, и Неревар поднялся по ступенькам на крутой берег Одай, побрёл в сторону Гильдий.       И тут выяснилась вторая забавная вещь, а именно: бывший король кимеров просто ужасно говорил на имперском. Ну вы представьте: заходит он это в Гильдию магов, ищет Ажиру, та на него тряпкой машет: - Сгинь, прропади, ходячий коррпррус! - Сгинуть, сгинуть, только ты меня два зелье продать и ватка, - отвечает он. - А зачем тебе ватка? - удивилась хаджитка. - Для женский дело. - Ух, насмешила ты Ажирру! - захохотала, вернее замурмявкала кошка. - Надо же, у неё коррпррус, а она о женских делах думает. - Корпрус, а я лучше чистый умереть. - Твоя прравда, берри ваты, сколько хочешь, и зелий, хоть и больной, а всё рравно дрруг. Только скажи: вот ты имперрка, а говорришь, как старрый хаджит или эшлендерр, перрвый рраз попавший в Сирродил. Что с тобой? - Божественный болезнь, от него я дурак... - выкрутился Неревар.       Ажира вновь закатилась от смеха и отпустила его с покупками.       А потом я замерла мышкой, ибо путь Неревара лежал к Косадесу. Сейчас... решится... всё. Кай Косадес       Она появилась на рассвете, в тумане. Изморось покрывала её костяную кирасу, пробитую и надколотую в нескольких местах. Её юбка была изодрана. Её шаги были быстрыми, но неровными, она словно спотыкалась. А на улице, между прочим, месяц Заката на исходе, и даже близость вулкана не спасает. Поэтому, невзирая на возникшее "это уже было" и смутное ощущение неправильности, я впустил её в дом. - Зря вы так сделать, многоуважаемый Кай, - сказала она. - Почему? - удивился я. - Потому что я убить Гарес. А Гарес убить меня. - и она подняла вуальку.       Тут мне резко поплохело. Я увидел мелкие цыпки на её лице, лопнувшие сосудики в глазах, страшно потрескавшиеся губы. Пока это выглядело достаточно безобидно, даже неприятный запашок от её кожи был ещё незаметен, но... Я произнёс самую витиеватую фразу в моей жизни, подробно разъясняющую, где, с кем и с помощью каких предметов совокупляются пепельные упыри, что от них рождается, и каким боком в этом замешаны Уриэль Септим и я сам. Она аж палец в рот засунула. А рука-то... в перчатке. Вероятно, о таком варианте возникновения корпруса она и не слышала.       Наконец я выдохся и сказал: - Так. Задание моё ты всё же выполнила, поэтому держи повышение, Путник. Мехра Мило тоже почти добралась до нужной тебе информации, но у тебя ещё есть время... вылечиться. Кстати, отчего ты так странно говоришь? Как не жительница Сиродила. - Ажира тоже так говорить, - кивнула она. - Это всё корпрус виноватый. - Корпрус-шморпрус... Ладно, с твоими лингвистическими проблемами потом разберёмся, - и я силой усадил Юли на кровать. Сейчас она ещё не заразная, бояться нечего. - Что он хоть говорил тебе? Гарес этот.       И тут она заговорила на беглом альдмерике... По крайней мере, это был язык эльфов, только очень древний, опознаваемый лишь по некоторым словам. - Что-что? Переведи-ка на наш язык...       В ответ зазвучал тот же ломаный имперский, но всё же достаточно понятный. Похоже, Дагот Ур нашёл-таки лазейку в сознание Нереварина, а через неё и наслал "божественную болезнь". Но болезнь есть болезнь, и какой бы она ни была страшной, надо попытаться её вылечить.       Да, я придумал план и на такой случай, хотя, Талос свидетель, я его не хотел. План отчаянный, безнадёжный, но всё же...       Отгоняя нарастающую панику, я спокойно, даже лениво, проговорил: - Помнишь Эдди Темайна? Который ещё "Быстрый Эдди"? - Помнить. Твой ученик, да? - Да, он тоже мой ученик и шпион среди Телванни. Он и вышел на старого мага, Дивайта Фира. - О, помнить старина Фир! Он быть молодой, но великий маг, чуть не псиджик!       "Что-то тут всё же нечисто", - подумал я и продолжил: - Так вот, этот Дивайт Фир пытается лечить корпрус. Проводит с ним опыты. По слухам, у него четыре не то жены, не то дочки, созданные им из собственной плоти. - Тогда я пойти к Дивайт Фир? - обрадовалась она. - Подожди. Эдди тут украл... в смысле нашёл для него подарок. Дивайт собирает двемерские артефакты, и думаю, что двемерский самовар... - Кагренак... - Да, кагренак придётся ему по душе. За это он может вне очереди испытать на тебе новое лекарство, и кто знает - вдруг оно поможет? Стой!!! Ты разве муха, чтоб по стене ходить? - Смысл - муха? - Фир - Телванни, и он летает. Лестниц в его башне нет. Так что бери зелья левитации и лёгкого падения. У тебя есть? - Есть... один... левитация... - Мало, - и я вручил ей несколько пузырьков. На одних были нарисованы крылышки, на других - пёрышки. - Спасибо, я побежать, - она сгребла всё в сумку и начала было подниматься... - Стоять, - гаркнул я. Как там Дагот Ур в её сне говорил? - Неревар Индорил, хай Ресдайния! - Хай, - по инерции отозвалась она... то есть он... и застыл. - Как понять, что я... - Потому что Юлиана стала слишком быстро расти в боевых искусствах. В дисциплине "длинных клинков" она уже обогнала всех прочих Клинков и вот-вот догонит меня. Странно, для маленькой и хрупкой девушки, которая и полгода в Морровинде не прожила. Потому что стала слишком интересоваться Нереваром Индорилом, хотя уже добыла всю нужную информацию. Потому что иногда забывается и роняет древневелотийские словечки. Хотя раньше этого языка не знала, разве что её приёмные родители могли научить её современному языку Морровинда. А теперь вы, с диким акцентом и жутко коверкая, произносите фразы на родном для Юли языке, и при этом бегло тараторите на древнем эльфийском. Простая логика. Дагот Ур против себя не пойдёт, значит, вы Неревар Индорил, каким-то образом вселившийся в Юли, а теперь и управляете её телом. - Вы раскусить меня, - печально ответил Неревар, - а я так надеяться... Это Азура меня вселить. Сказать, что Юли подходить для наше дело, и... - Лорд Неревар, - перебил я. - Я знаю, что вы не раз спасли Юлиане жизнь, поэтому, благодарен вам. И ещё больше буду благодарен, если поможете ей спастись от корпруса, и сбережёте живой. - Вы прямо как отец маленький дочь, который гуляет со взрослый дядя... - усмехнулся он. - Я вам клянусь, что сделать всё, что моя сила. - Тогда... - и я неожиданно пожал ему руку. - С Талосом? - С Талос, - согласился он. - А что такое Талос? - Святой такой. Очень сильный...       Я проводил взглядом маленький стремительный силуэт, затем побрёл паковать чемоданы. Я долго оттягивал отъезд, и дня три у меня ещё есть. Только бы Юли успела...       О худшем я старался не думать. Неревар Индорил       Зря я недооценил Косадеса. Этот имперец оказался чересчур проницателен. Впрочем, теперь это неважно, мы с ним союзники - да будет так!       "А говорил бы ты на имперском, как я, и проблем бы не было", - ехидно отозвалась Юли.       К тому времени я довольно быстро добежал до Тель Фир, время от времени подновляя "Хождение по воде". Невеликой Юлиной магической силы на это хватало.       Юлиана восторженно заахала - пафосные дома-грибы Телванни всегда её восхищали. А я влетел в отверстие и завис над полом, дожидаясь, пока мои сапоги гупнутся об пол, и колдун соизволит оторваться от своих опытов. - И кто это к нам пожаловал? - не вполне дружелюбно пробурчал колдун. - Неревар Индорил, - гаркнул я на манер Косадеса, - хай Ресдайния! - Как интереесно... А ну ка, расскажи мне что-нибудь.       И я начал рассказ. О своей жизни в уголке Юлиного разума, о том, что привело меня на Тель Фир... Рассказ затянулся, девица, протиравшая колбочки, сидя в кресле - кажется, Альфа - даже задремала и уронила колбочку, и лишь звук её падения заставил её проснуться. А интересно, как он создал из своей плоти четырёх одинаковых женщин с разными характерами, и довольно умненьких? - Корпрусный Неревар! - восторженно воскликнул Фир по окончании моей истории. - Да ещё в теле симпатичной девчонки! А давай я возьму немного её плоти - например, кусочек кожи или волосок - и создам тебе новое тело? Правда, ты будешь рыжим имперцем, но это же не существенно! А что касается корпруса - боже, какая малость! Ты ведь его зельями ослабил. И этот процесс можно повторять до бесконечности! Зато силу своей девчонке накачаешь - будь здоров! - Дивайт, ты как всегда, - перебил я его. - Пока ты экспериментируешь с плотью, Юли превратится в здоровенный, сильный и безумный кусок мяса, после чего умрёт оттого, что это мясо прорастёт в её мозг. А мне она нужна... пусть не очень сильной, но весёлой и хитренькой, неунывающей. Поэтому я привёл сюда её тело... для излечения. - И я выдал ему Второе пророчество Нереварина. - Даже вот как? - присвистнул Дивайт. - Азура может приврать, как любая Даэдра, но не в пророчествах. Слушай. Есть у меня зелье. Почти готовое. Все ингредиенты собрал, а один никак не определяется. То не действует, то летальный исход... Разумеется, вы с Юлианой сильно рискуете, но лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас, не так ли? Но и это не за так...       Я вручил ему кагренак. - Ого, этого у меня ещё не было. Правда, там крошки от листьев хальколла и следы лунного сахара...       "Надеюсь, это не Кай экспериментировал", - подумал я. - И ещё одна маленькая просьбочка. У меня живёт двемер. - Живой двемер? - поразился я. - Да, живой. Правда, корпрусный. Я его как-то подлечил, но не до конца. Вид у него... скажем прямо, не товарный. Но ты на него и не должен любоваться. Я ему дал Сапоги Левитации подремонтировать. Вот с оказией мне и принесёшь. Зовут его Ягрум Багарн... Кстати, что за книжонка торчит у тебя из рюкзака и вот-вот потеряется? "Яйцо времени"? Он может её перевести, если хочешь.       "Юли, тебе не страшно?"       "Нет. Фир прав - лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас"...       И я спустился в подвал, выслушал инструкции от Виста-Кая, аргонианина, бывшего раба, а ныне - друга учёного мага, и побежал, стараясь не обращать внимания на слишком "дружелюбных" больных. А то тебя стукнут, и тебя же за это накажут.       Так я добежал до сердца сей скорбной обители, преисполненный печали, и то, что я увидел внутри, лишь добавило её. Изуродованные бедняги безропотно принимали кашку из рук девушки, как две капли воды похожей на Альфу (очевидно, это была Уупса). А в углу на паучьих металлических ножках уписывал свою порцию двемер, весь в свежих и подживающих язвочках, но с весьма разумными глазами. И глядя на его пузо, я про себя упорно называл его гномом. - Я и сам себя зову гномом, - горько усмехнулся двемер. - Мы были красивой и страшно гордой расой, но слишком долго воевали. Нам это надоело. И когда наш Кагренак создал НЕЧТО, это одобрили все. Абсолютно все двемеры. И вот моего народа не стало, а я, заблудившись в Обливионе, вывалился из него прямо на Красную Гору, и вот... - он смущённо опустил глаза. - Не сказать, что мне повезло, но и не сказать, что не повезло. Я смертельно болен, но жив.       Это смешанное чувство, когда видишь своего врага несчастным и не рад этому. Двемеры были жертвой, и не более. Как и я сам. Кто же так запутал наши судьбы, а , друг Думак? Молчишь. Знаешь, кто. И я знаю. Лоркхан - тёмный Творец, кукловод, не-живой-не-мёртвый бог. Прости меня, Думак, если слышишь...       ...Обратно я летел с добычей. В рюкзаке переведённая с двемерского книга - Архимаг Требониус будет прыгать от радости. Под мышкой - гномьи сапоги: на Юлиных ногах они болтались и норовили слететь. И я, откровенно говоря, чувствовал облегчение: единственный уцелевший гном не держал на меня зла. - Сапоги принёс? - Да, - я протянул неуклюжую обувку Фиру. - Теперь держи, - он протянул мне склянку. - Пей до дна. И не говори, что я тебя не предупреждал.       Я зажмурил глаза Юли, раскрыл Юлин рот и вылил зелье в её глотку. Боль пришла неожиданно, жгучая, ядовитая, она скрутила меня узлом, бросила на пол, и, почти задохнувшись, я нашёл в себе силы собрать всю муку Юлиного тела в одной точке, сгрёб её, как чудовищный комок, и нырнул в глубины её сознания, позволяя ему погаснуть...       ...Оставляя кровавые следы на двери, я ввалился в знакомую комнату. Юлиана Ллетри       Я ахнула: Неревар был весь в крови, она проступала у него на одежде, руки и лицо были в кровавых разводах. - О боги, что с тобой? - вскричала я и принялась сдирать с него одежду. Одним усилием мысли материализовала в комнате огромную бадью, чему сама удивилась. - Я... принял на себя твою боль. Иначе твоё тело умерло бы от болевого шока. - в руках Неревара таял клубок грязно-красных лохматых нитей. - Сейчас она сама... должна пройти. Но как же больно... словно меня всего сжали чудовищные руки... руки бога... Юли, пожалуйста, не снимай штаны, я же мужчина... - Видела я голых мужиков, - отмахнулась и продолжила своё подлое дело. - Где? - поразился Неревар. - В атласе по анатомии, на картинке. - Давай я сам, а то ты вся красная...       Неревар отвернулся от меня, стащил штаны и полез в бадью. Щёки мои действительно пылали. Всё же я помогла ему одолеть лестницу. При этом убедилась в двух вещах. Первая - он не ранен, просто как будто из каждой поры его кожи выдавили каплю крови чудовищными тисками. Вторая: голый Неревар по прежнему прекрасен.       Наконец, он привёл себя в относительный порядок, и так же, задом ко мне, вылез из бадьи. Обтираясь полотенцем, на миг оглянулся, и я увидела, как нежно-оранжевым цветом пылают его щёки. Его шатало.       "Значит, душа может уставать, болеть и страдать не в переносном, а в прямом смысле?" - поразилась я, но ломать голову не стала. - Иди-ка ты в кровать, - велела я. - В твою? - А других тут нет.       Он послушно лёг. Я сунула ему под бок медведя и подоткнула одеяло. - Юли... это же твоя душа, - слабым голосом возразил он, имея в виду игрушку. - Ты её спасаешь уже не первый раз. Может, с ней ты будешь легче спать. Она мягкая, пушистая... - Ты меня прямо, как маленького, - из последних сил улыбнулся он. - Ты сейчас и есть как маленький. Спи!       Он закрыл глаза, а я приняла на себя рычаги управления телом. Получилось даже быстрее, чем у Неревара - всё же своё, родное...       Боль почти рассосалась, но одежда неприятно липла к телу, и вуаль скомкалась и прилипла к глазам. - Жива! - закричал надо мной девичий голос. Сначала на велотийском, потом на имперском, и лишь тут я угадала смысл слова.       Затопотали ноги, потом множество рук помогли мне подняться. - Действительно жива, только вся в крови, - донёсся голос Фира. Вуаль стащили, лицо оттёрли платком. - Свершилось! - провозгласил Фир. - Девочки, помогите ей умыться... дамскую комнату ей покажите, если попросит. И одежду новую, а то старую можно на помойку. А доспехи отдайте слугам, пусть чистят! Как нет слуг? Ну тогда сами!       Я с радостью воспользовалась всеми благами, и сидя в ванне, никак не могла наглядеться на собственное нагое тело. КОРПРУСА НЕ БЫЛО. Не было, и всё. Чистенькое, крепенькое, здоровое тело, даже мышцы, хоть и неслабые, но не перекачанные, в нужных местах наросли. Слава, слава богам, и в частности, Юлианосу, хоть и не всегда мудра, но видимо, оберегает свою непутёвую крестницу - с Нереваром на пару.       Вот только живот сильно ноет - верный признак "лунных дней". Но какая же это мелочь против того, что могло случиться.       Наконец, проделав с собой всё необходимое и одевшись, я предстала перед Дивайтом Фиром. - Корпрус у тебя не исчез - он преобразился. Видишь же, что твои шрамы все зажили и рассосались? Но не спеши огорчаться, - сказал старый маг. - Быстрая регенерация - лишь один из плюсов, и не самый большой. Бонус побольше: ты не состаришься. Правда, и не повзрослеешь. Поскольку мы знаем, что ты Нереварин, то имей в виду - ты обречена править. А с такой несерьёзной, пардон, мордашкой это будет непросто. Тебе придётся совершать настоящие подвиги, чтобы в тебя поверили. Но ты неглупая, справишься. Самый большой бонус - это абсолютная устойчивость к болезням. Кроме ликантропии и порфирии - но это не совсем болезни, они сродни проклятиям, передаваемым через телесный контакт - укус например. Словом, ты теперь почти бессмертна. Разве что тебя по прежнему можно убить оружием. - А... я не заразна? - Нет, что ты, - засмеялся Фир. - Все отрицательные стороны корпруса ушли, остались только положительные. И если ты выйдешь замуж и родишь детей - то ни они, ни твой муж не унаследуют твоё бессмертие и не заболеют. Останутся простыми, но очень счастливыми смертными. - Уиии, - тихонько заскулила я от избытка чувств. Перспективы рисовались такие радужные, что не хватало слов. И когда я обрела дар речи, то не нашла ничего лучшего, как выпалить в духе ярого сангвинопоклонника: - За это надо выпить!       И тут же пожалела об этом, ибо четыре идентичных девичьих голоса радостно отозвались: - А мы не возражаем!       Фир вытаращил глаза, а потом воскликнул: - Присоединяюсь!       И они упоили меня до состояния нестояния. Правда, голова осталась довольно ясной, но ноги и язык заплетались. Похожие проблемы возникли и у "дочек" Фира. Самой умной оказалась Уупса - или самой ответственной. Она удалилась относительно твёрдо, только табуретку снесла в люк. Потом уковыляли Бета и Дельта, опираясь друг на друга. Осталась Альфа - она, сидя в кресле, заплетающимся языком возводила такие философские конструкции, что Дивайт Фир едва успевал их опрокидывать. Наконец, и она заснула, свернувшись в клубочком в кресле. - В-вот мы и остались одни. Сам-мые стойкие. Правд? - Дивайт Фир еле шевелил языком, но вопреки ожиданию, говорил логично и связно. - Раск-жи, что ты чус... Пардон, что чувс-тво-вал Неревар. - Ему было очнь больно. Он забрл мою боль себе и от-ключил тело, - ответила я. - Инач я мгла... ой, могла умереть. - Ооо, - огорчился маг. - Значит, зелье ещё не гтово. Пирдётся искать пр-пр... про-порции той добавки, что я туда намешал. - Жаль, - вздохнула я. Мы помолчали. - А знашь, девочка, мне твоего Неревара жалко. И тебя тож. - Пчму? - удивилась я и икнула. - Птму, что он всего добился сам. Сам! - многозначительно поднял палец Фир. - Но стал игрушкой в руках ма-ни-пу-ля-то-ров. Тррыбунал... то ись АльмСиВи - опытные интриганы и кукловоды. Они играли его душой, чесью, совесью, гордосью. И если они его и не убили, то точно недолго о нём рыдали. Ведь он им мешал получить инс-ру-менты Кар... Кагренака. Поэтому, будь с ними внимательна. И с Клинками тож - не все такие, как твой Косадес, есть и бесчестные люди. Они када-нибудь погубят орден. С Империей тож аккуратнее - она во многом построена на лжи, и стоит Нерва... Не-ре-ва-рину стать опасным или лишним, его уберут, невзирая на заслуги. Но остльные орк... организации не лучче. Вот, кажись всё. - Чёт мне страшно, - поёжилась я и снова икнула. - Такова зизнь, - провозгласил Фир. - Но я хочу чтобы ты выжла. Ты чистая, прям как Неревар. Не зря он тебя выбрал. Кстати, помнишь, почему тебя прокляли? - Надо было голову рубить, - довольно чётко произнесла я. - Без головы он не боец. - Во-во. Всем чудовищам надо голову рубить. Ну ты поспи тут... в кресле... а то тебя развезлооо... да и меня тоже. Пойду я, пжалуй, спать. Доброй ночи! - ...ночи, - откликнулась я, завернулась в плед и задремала...       Наутро ломило виски, я открыла глаза и увидела Дивайта Фира, мрачно попивающего морсик. - Какой позор, учёный, а наклюкался, как норд, - сказал он. - Доброе утро, - и протянул мне чашку. - Судя по нам, утро совсем не доброе, - и я отпила. - Но ты запомнила, что я говорил? - Странно, но да. А как вы заметили, что я Юли, а не Неревар? - Ты стала смотреть иначе. И не говоришь по-велотийски. Зато на имперский переключилась с явным удовольствием. Когда в путь тронешься? - Через полчаса, наверно...       Через полчаса я простилась со всеми воскресшими Фирами и помчалась домой.       Ну что сказать... Горе не беда, и даже из беды можно выход найти при желании. Вот проснётся Неревар, передам ему слова Фира и свои собственные выводы. Что-то он скажет?