No name

Не то что бы Шепард не смеялась. Наоборот, даже довольно часто. Ни разу за все время их знакомства Гаррус не слышал, чтобы она выла от смеха, и все же, когда он открыл дверь в их квартиру, собираясь поздороваться, до него донёсся именно вой. По-другому и не скажешь. Пока мозги не поспели за слухом, он даже решил, она плачет. Сражается не на жизнь, а на смерть. Умирает в муках. «Нет», — включился мозг. «Смеётся. Точно смеётся». Гаррус ещё сильнее встревожился, открыв дверь в спальню: Шепард, будто от боли, скрючилась над планшетом. Из динамиков слышались звуки очень, очень похожие на - иначе не скажешь — порно. Она подняла лицо, покрытое пятнистым румянцем, слезами и потеками макияжа, и тут же выпалила: — Ты это видел? От смеха и голос её срывался, хрипел. У Гарруса зачесались пластины. — Э-э... я... что?.. Шепард подняла экран, являя миру (бесспорно в парике) рыжеволосую человеческую женщину с феноменальной — подозрительно вздернутой — грудью. Человечка, запрокинув голову, громко имитировала приступ страсти. — А мне?.. — Гаррус споткнулся, замолчал, когда  камера сдвинулась, кхм, ниже, откуда показался чужой гребень и голова, ответственная за, кхм, силу женских криков. Когда турианец поднял голову, Гаррус лишь мельком отметил самоуверенное выражение лица сородича: взгляд притянуло к меткам точно такого же оттенка, как у него самого. Шрамы наверняка нарисовали гримом. Метки почти полностью совпадали с теми, что он каждый день видел в зеркале — ещё чуть-чуть, и хоть подавай иск о защите чести и достоинства. Особенно учитывая, чем занимался этот турианец. Кхм. Гаррус моргнул. Шепард, повалившись на спину, завыла, замолотила пятками по матрасу. Её грудь, хоть и не столь, кхм, солидная, хотя бы подчинялась законам физики. — Что это за черт? Шепард? Та повернулась на бок, вытерла щеки и, заметив разводы туши, снова зашлась смехом. — По-моему, это очевидно, здоровяк. — Что... кто... Почему? — Джокер прислал. Засранец потому что. Знать, военные подвиги сделали нас... — она прикусила губу, сдерживая очередной взрыв смеха. — Мы пользуемся популярностью. Точнее, они. Когда играют нас. Она Китти Свит. Он Ректус Дикс, — зажмурившись, Шепард беззвучно повторила «Ректус Дикс». — Тебе льстит? Они знаменитости. Джокер сказал. Гаррус опасливо подтянул планшет, промотал несколько минут. А потом ещё несколько. Шепард привалилась к его спине, заглянула через плечо, объясняя отдельные моменты. — Её персонаж работает личным смотрителем, — отзвуки смеха вибрацией прошли по капюшону. — Мало того, что понизили, так ещё и в смотрители. Личный. Смотритель. В кадр вернулся турианец, мандибулы блестели и... о Духи. Гаррус судорожно вздохнул. Турианец с экрана вздохнул до боли похоже. — Этот милый парень... сейчас, погоди, а! Херхард Шакариан. Улавливаешь? Твёрдый... — ...хер, да. Поэтично. Чтоб этих элкоров с их Гамлетом. — Ты и половины не видел. — И почему мне кажется, это ещё не все? — Тут есть сцена... сразу предупреждаю, если ты вздумаешь укусить меня и выпить крови, вы с «Палачом» познакомитесь ближе, чем эта парочка. «Крови?» — в ужасе повторил мозг. — Крови? — в ужасе повторил Гаррус. — Но зачем кому-то... это вообще не эротично... Да я бы никогда! Шепард обняла его и поцеловала в шею, волосами пощекотав лицо. — Не парься, — прошептала тем голосом, который вызывал в нем такие же чувства, как его голос «плохого турианского парня» — в ней. — А вот так можешь попробовать. И так тоже. А так ты гораздо лучше делаешь. Мне, в отличие от неё, не приходится притворяться. — Так может я приступлю? Лишь бы больше не мучиться. Этот смех, низкий и хриплый, совсем не походил на вой. — О да-а, Херхард Шакариан, возьми меня. — Ты будешь гореть в Аду, Шепард. Прыснув, она погасила экран планшета. — Представь, их видео началось точно также.