MEMORY

— Нет, папа, нет, — Лия слезно удерживала рвущегося отца в своих тонких ручках, стараясь навалиться всем своим телом на его грудь, мотая головой в разные стороны, путая свои волосы в ужасные колтуны. Чонгука уже две недели ломало, и Тэхен старательно не выпускал парня из собственного дома, дежуря над его кроватью двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Однако время от времени блондину все же приходилось покидать свое место, направляясь в магазин за продуктами или же укладывая Лию спать. Девочка уставала морально сильнее всех, ведь наблюдать за мучениями отца она не могла. Но и Тэхен не мог ничем помочь, только удерживать силой брюнета в комнате и иногда вкалывать ему различные препараты, что способствовали облегчить съедающую изнутри агонию. — Пусти, — кричал Чон, пытаясь вырваться из плена, однако Тэхен давно уже привязал его руки к кровати, дабы парень не смог навредить ни себе, ни дочери. — Папочка, перестань, ты делаешь мне больно, — сглатывая слезы, кричала в ответ малышка. — Пусти, — вновь вырвалось из охрипшего горла, а после Чонгук успокоился. Частые препараты давали о себе знать, и тело слабело с каждым днем сильнее, вызывая полнейшую апатию ко всему происходящему вокруг него. Он устал. Устал бороться за эту никчемную «туманную» жизнь, ему надоело каждый раз видеть такое приевшееся лицо его личного призрака и слезы собственной дочери. Он просто устал. — Папочка, я же тебя люблю, папочка, слышишь? — шептала Лия, практически свисая с края кровати вниз, держась одними пальцами за влажную футболку брюнета. — А помнишь, помнишь, как мы с тобой гуляли по парку? — продолжила она. — Тогда еще Мэри призналась тебе в любви и сказала, что мне идет инвалидная коляска больше, чем обручальное кольцо ее матери, — улыбнулась малышка, — глупое сравнение было, конечно же, но ты тогда впервые рассмеялся. — А наше совместное Рождество? Ты помнишь его, папа? — не успокаивалась она, сжимая ткань плотнее, ощущая как стали неметь плечи. — Ты тогда решил приготовить утку в духовке, но спалил всю кухню, — тихо рассмеялась Лия. — Ты всегда говорил, что я у тебя самая красивая девочка, ты всегда меня любил, так почему же сейчас ты молчишь? — всхлипнула она, размазывая соленые дорожки по черной ткани чонгуковой футболки. — Мне так не хватает твоих теплых взглядов, а еще нежных объятий по утрам и вечерам. Лия, как и полагается ребенку ее возраста, высказывала все свои мысли в открытую, невзирая на боль в руках и абсолютной беспомощности собственного тела. Тэхен должен был скоро вернуться, поэтому малышка, недолго думала, когда оттолкнувшись об инвалидную коляску руками, прыгнула на брыкающегося отца, в попытке успокоить. — Лия? Что случилось? — в комнату вбежал Тэхен, тут же поднимая малышку на руки и утаскивая в комнату. — Помоги ему, — шмыгнула носом девочка, крепко цепляясь за шею блондина. — Я помогу, обязательно помогу ему, Лия, — улыбнулся Тэ, мягко целуя девочку в лобик, укладывая в кровать и закутывая в одеяло. — Хочешь чего-нибудь? Воды? Сока? Покушать? — заботливо интересуется Ким, распутывая пальцами узелки из волос. — Молока с шоколадом, — улыбнулся ребенок, утирая засохшие слезы. — Сейчас будет, — подмигнул Тэхен, направляясь на кухню. Выудив из холодильника молоко и достав с верхних полок кухонного шкафа какао, Тэхен принялся варить ароматную жидкость, не забывая размешивать комочки до однородной массы и следить, что бы молоко не закипело. Когда же аромат шоколада заполнил небольшое помещение, блондин осторожно перелил полученное какао в миксер, добавляя туда пару мягких зефирок и взбивая это все на самой высокой скорости. Ароматный коктейль был приготовлен, и Тэхен заботливо перелил его в стакан с плотной крышечкой, относя в комнату малышки. — Надеюсь, тебе понравится, — радостно пропел парень, открывая прикрытую дверь детской. — Ну, вот, уснула, — расстроился Ви, ставя стаканчик на прикроватную тумбочку. — А я ведь так старался сделать его послаще, — прошептал он, выходя из комнаты, позволяя комнате наполниться приторному запаху сладкого…

***

— Знаешь, когда я был маленьким, я часто пытался потрогать снег руками, но он упорно таял на моих пальцах, стоило мне только задеть его, — шептал брюнет, смотря куда-то в потолок. Его глаза были пустыми, а впалые щеки, казалось, впали еще сильнее. Приступ ломки отошел еще с месяц назад, но апатия так и не покидала тело мужчины. Тэхен перестал приковывать руки парня к ножкам кровати, да и надзирать перемещение Чона — тоже. Чонгук не пытался сбежать или отправиться в поисках наркотиков и новой дозы, а затяжные истерики сменились на краткосрочные, а то и вовсе ушли на задний план чонгуковой жизни. — Однажды я обморозил руку, мне было пять или шесть лет, но я даже тогда думал только о том, что снег мягкий и что я желаю его ощутить на своей коже, — усмехнулся брюнет. Тэ внимательно слушал каждое слово Чонгука, внимательно, не перебивая и не прося помолчать. Он так скучал по этому голосу, пусть сейчас он и слышался немного по-другому, с хрипотцой, но от этого не становился менее приятным на слух. — Мне казалось, что кожа на той ладони была одинаковой температуры с этими крохотными кристалликами, поэтому я вновь и вновь пытался их поймать и потрогать, даже не ощущая практически свою руку, — поделился Гук, слегка вытягивая правую ладонь вперед, рассматривая некогда обмороженную руку. — Знаешь, моя рука синела и неприятно покалывала, а я все продолжал упорно собирать падающий снег в свою ладонь, однако знаешь, что произошло после? — безразлично спросил Чонгук, даже не дожидаясь ответа от Тэхена. — Снежинки все равно таяли, я так и не смог их ощутить в своей руке, — грустно констатировал он, опуская руку себе на грудь. — Тогда прибежала мама и отругала меня, говоря, что я почти потерял свою правую кисть, стоило только прождать еще пять минут на морозе. — К чему ты это говоришь? — осторожно интересуется Тэхен, стараясь не переходить на полный звук голоса, лишь тихо шепча интересующий его вопрос. — Тогда мне много раз говорили, что я мог потерять свою правую руку, мама даже ругалась, вопрошая у меня, нужна ли мне вообще эта рука, раз я ее не берегу, смешно, верно? — проигнорировал его Чонгук, рассматривая серый от пыли потолок. — И тогда я задумался над ее словами, а нужна ли она мне, эта рука? И пришел к выводу, что если бы я почувствовал тогда снег, то эта рука была бы весьма полезна мне, а так я мог видеть, чувствовать холод и боль, но не мог ощутить ту заветную мягкость, что скрывалась в снежных хлопьях. Чонгук замолчал, поворачивая голову в сторону Тэхена, смотря более четко и вдумчиво. — Знаешь, Тэхен, а ведь ты как моя рука и тот снег, — хмыкнул он, — я могу видеть тебя, слышать, ощущать, но я не могу поверить в тебя и притронуться, ты как та рука, что обморозил в детстве, ты мне не нужен. — Не нужен? — Я устал видеть слезы моей дочери, пора мне попрощаться с тобой, — улыбнулся Чон, — мое видение. Тэхен сглатывает, сгребая Гука в охапку, прижимая того к своей груди, как бы пытаясь убедить, что он живой, он настоящий и все эти три месяца он был с ним. Но… Чонгук не верил, даже ощущая тепло чужого тела. — Но я не снег, — шепнул Ким, — и даже не та обмороженная в детстве рука. — Тэхен? — тихо позвал Чонгук, слабо приподнимаясь чуть ближе. — Я не снег и не рука, — упрямо шепчет парень, раскачиваясь с Гуком подобно маятнику. — Докажи мне, что ты не снег и не рука, докажи, что я смогу тебя ощутить, как и десять лет назад. — Что ты имеешь в виду? — Помоги мне очнуться от этого сна, — улыбается брюнет, отстраняясь, — переспим?