MEMORY

— Переспим? — звучит для Тэхена так же дико, как если бы Чон попросил выкинуть его из вертолета вниз на трехсотметровой высоте. Блондин не ожидал услышать подобного, и, видимо, все его недоумение настолько ярко читается на лице, что Чонгук устало улыбается. Откидываясь слегка назад, а после машет рукой в воздухе, словно пытается отогнать от себя тяжелый сгусток пыли, что мешает вдохнуть полной грудью. — Так и знал, — грустно сипит брюнет, не отрывая ладони от влажных глаз, — ты всегда выражаешь одни и те же эмоции на своем лице, всегда, понимаешь? Ты не он, ты лишь жалкое видение, что донимает меня уже несколько лет, ты тот, кто рушит мою жизнь, даже ничего особо не делая для этого, ты просто мое больное воспоминание. Тэхен понимает, что Чонгук до сих пор воспринимает его, как что-то нереальное, не живое и вообще существующее только в его голове, не более, даже тот факт, что он может его осязать, не внушает ему особой веры. — Прежний Чон Чонгук, которого я знал десять лет назад, никогда бы не предложил подобного, — хрипит Тэ, кладя руку поверх чонгуковой руки, сжимая пальцами и отодвигая в сторону. — Прежний Чон Чонгук всегда был той еще язвой и оторвой, вечно грубил и отталкивал меня, а не ныл на каждом шагу, — продолжил блондин, слегка склоняясь над влажным лицом Гука. — И также, прежний Чон Чонгук поверил бы своим чувствам, а не опустил себя на самое дно саморазрушением, — закончил свою мысль Тэхен, касаясь своими губами соленых и слегка сухих губ брюнета, не давя и не требуя большего, лишь нежные касания без всяких обязательств. — Но прежнего Чон Чонгука нет, его не стало тогда, в тот день, на той скале, — безжизненно произнес Чонгук, смотря куда-то сквозь Тэхена. Блондина передернуло от таких тяжелых слов и от мысли, что возможно Чонгук прав, но так продолжаться больше не может. — Вставай! — вышло слегка злобно и резко, что к горлу подступил ком тошноты, но быстро исчез, стоило худощавому телу в просторной футболке и штанах оказаться на небольшом дворике с мутноватой водой в небольшом бассейне. Ким особо не думал, когда толкал еле сопротивляющегося брюнета в воду, пытаясь отрезвить, дать понять, что все реально и Тэхен виноват лишь от части, ведь опустил себя на дно именно Гук. — Что ты творишь?! — вскипел брюнет, когда промокшая в прохладной воде футболка задралась воздушными пузырями наверх, позволяя всему телу ощутить неприятное скольжение воды по коже. — Очнулся? — озлобленно спросил Тэ, садясь на край бортика, сверкая почерневшими глазами на Чона. Тот выглядел жалко, промокший до нитки, с синеватыми губами и огромными, почти черными, синяками под глазами, — Чонгук погубил все прекрасное, что было дано от природы. По вздутым венам текла темная кровь, не способная согреть тело так же быстро, как это было в детстве, а легкие отдавали каким-то хрипом, от большого количества, осевшего на стенках, никотина. — Я тебя спрашиваю, ты очнулся, Чон Чонгук?! — твердо повторил Тэ, ударяя по водной глади ладонью, обрызгивая лицо Гука. — Что тебе надо? — спросил Чонгук, игнорируя гневную тираду со стороны Тэхена. — Я хочу, чтобы ты жил, если для этого мне потребуется уйти, я уйду, но только тогда, когда буду полностью уверен в твоем счастье, — разъяснил блондин, вставая с корточек и смотря на брюнета сверху вниз в ожидании ответа. — Счастья? Ты, правда, за этим вернулся в мою жизнь, Ким Тэхен? — голос Чона был весьма серьезный и, кажется, вся пелена прежней апатии полностью покинула парня, позволяя тому вернуться к истокам собственной жизни. — Да, только ради этого, — согласился Тэхен, разворачиваясь к дому, но его удержали мокрые пальцы, схватившись за штанину и потянув на себя. Голова Чонгука была опущена, и разглядеть на ней какие-то эмоции было просто нереально, поэтому Ким ждал. Он ждал действий, криков, обвинений, но никак не слез и тихих всхлипов исходящих от брюнета. — Я скучал, я так чертовски скучал, а ты говоришь мне, что уйдешь? — прозвучало в полной тишине. В груди у блондина что-то сжалось до максимальной боли, а затем рухнуло, будто и вовсе не существовало внутри. Да, Ким Тэхен любил Чонгука до безумия, но четкое осознание сего факта пришло к нему только сейчас, в эту минуту. Тэхен вздернул голову к ночному небу, вглядываясь в яркие точки и мысленно считая до трех. Один. Два. Три. — Прости меня, Чонгук~а, прости, — шепчет он, прыгая в ту же мутную в воду, моча собственные вещи до такого же состояния, что и у Гука, сжимая парня в собственных объятьях до хруста в костях и тихо прося прощения за все. — Пожалуйста, не покидай меня больше, мне страшно, — прошептал в самое ухо Чонгук, сжимая до треска мокрую футболку блондина. — Мне было так страшно, когда я очнулся в той палате, так страшно, когда я увяз в это дерьмо и даже не помнил тебя, а потом, когда я вспомнил тебя, мне стало еще страшнее, — сознался Чонгук. — Ты приходил ко мне каждый день, а ночью лишь смотрел на меня без возможности коснуться, я сходил с ума, а еще Лия, она так похожа на тебя, что в какой-то момент я стал ее ненавидеть, как и ее мать, в которой тоже видел тебя, — хныкал он, буквально разрывая футболку на Тэхене, боясь отпустить парня от себя. — Я с тобой, — спокойно произнес Ким, понимая, что Чонгук страдал куда сильнее, чем предполагалось изначально, — я не покину тебя больше. — Ты врешь, — неожиданно произнес Гук в полный голос, отпуская сжатую ткань из пальцев, стараясь отойти от блондина. Ким непонимающе смотрит, но быстро соображает, что у парня опять происходят внутренние споры с самим собой, поэтому резко прижимает к себе, буквально впиваясь в податливые губы требовательным и жестким поцелуем. Скорее это был даже не поцелуй, а простое терзание губ, но даже при таком условии Чонгук отвечал, разрывая тэхенову майку окончательно. Оголенная спина ощущается приятно под шершавой от воды кожей пальцев, поэтому Чонгук не думает останавливаться раз за разом царапая горячую кожу ногтями. Тэхен шипит в губы, но не останавливает действия Чона, позволяя своим рукам забраться под прилипшую ткань и нежно ласкать дрожащие тело. — Я не вру, — разрывая поцелуй, произносит Тэ, прикрывая глаза от саднящих полос на собственной спине, из которых явно кровоточит. — Не врешь, — улыбается Чонгук, наконец-то соглашаясь с Тэхеном и главное самим с собой.