MEMORY

Чувства Юнги к своей персоне Чимин замечает не сразу, а только когда его жестко ставят перед фактом того, что блондин влюблен по уши и без желания отступать назад. Пак не то чтобы злится, но просто не понимает, как его могут любить. Любить до боли в сердце, до сбитого дыхания, до покалывания в районе пальцев и покраснений бледных щек. Чимин не понимал, а посему отказывался верить в это. Но Юнги будет не Юнги, если отступит от принятого им решения. Так и начинается первое ухаживание, первые общие проблемы, первые прикосновения и как следствие первый поцелуй. Пак сам не замечает, как так получается, но полностью вверяет себя этому грубому блондину, что неожиданно нежно посасывает его нижнюю губу на краю обрыва. Романтика? Возможно, только вот сам Чимин теряется в своих чувствах, так же как и в свободной толстовке своего, теперь уже, парня. Но что-то идет не так, когда один момент жизни сменяется резко на другой, даже не имея между собой особого смысла, словно кто-то подменил их общее время, ускорил их жизнь, а потом и вовсе замедлил. Непонятная злость пробуждалась в душе у Пака, только понять на кого именно он злится — было просто не дано. Чимин позволял Юнги делать все, что тому заблагорассудится, начиная от невинных взглядов и заканчивая первым, весьма болезненным, сексом. Словно у Чимина отказала память, а когда пришло время острой боли, он вновь смог трезво думать, но было поздно. Глупая игра со временем давила на него, словно тонны груза и это разъедало. Однако Юнги словно и не замечал ничего, упиваясь тренировками и своими мелкими проблемами. Чимин ощущал себя использованным и даже стал задумываться над тем, как прекратить эти смутные отношения, которые не несли никакого счастья. Правда случай подвернулся сам собой, и парню даже не пришлось искать тысячу причин и оправданий, когда в раздевалку влетели три парня намного массивней его самого. Возможно, Чимин бы и заступился за себя, но не хотел. Он решил забить на все, слушая очередную тираду о том, что он «новая подстилка пидараса» и не более того. С каждым новым ударом в бока Пак и сам начинал верить в эти слова, но как только в руках у одного блеснуло острое лезвие накатившую апатию словно рукой сняло. Чимин кричал, звал друзей на помощь, но в пустом коридоре не было и намека на появления друзей, что уж говорить об Юнги, что гонял с мячом по баскетбольной площадке, совершенно не думая о своем парне. Парне? А считал ли Шуга его своим? Была ли это любовь или все же очередная интрижка блондина? Чимин не знал, а холодное острие лезвия давно рассекло нежную кожу ноги, заставляя кровь заструиться теплой струйкой вниз, марая пол. — Они не придут, — выплюнул напоследок один из них, складывая нож в карман, — им не до тебя. И Чимин поверил им, прекращая ломать свою душу изнутри, даже не поняв, что это вовсе не его мысли…

***

Чимин пришел в себя лишь через неделю. Обнаженное тело неприятно окутывали проводки, а нога предательски ныла от недавно наложенных швов, однако в руке ощущалась чужая рука вся в ссадинах и со сбитыми костяшками. Пак долго рассматривал спящего блондина, но все, что ощущал по отношению к этому человеку, была лишь ненависть. Пухлые пальчики сами собой освободились от чужой хватки, а губы скривились в отвращении. Блондин сонно потер глаза, фокусируя взгляд на парне, тут же интересуясь о его состоянии. Но Чимин молчал, не желая даже дышать с ним одним воздухом. — Я был твоей персональной шлюхой. Да? — звучало как утверждение, нежели вопрос, но от этого было не легче. — Чимин, о чем ты? — не понимал его Юнги. В его глазах читалось беспокойство, что сильнее бесило внутреннего чертика Пака, заставляя говорить грубее, давить на больное, рушить все. — Ты спал со мной, как и со многими, ведь так, Юнги? — продолжил Пак, разглядывая свежие швы на своей ноге. — Все не так, Чимин, — попытался оправдаться Шуга, но столкнулся лишь с колким взглядом шоколадных глаз. — Все кончено, Шуга, — вышло грубо, но так хотелось душе, — убирайся и больше никогда не появляйся в моей жизни. Последний мостик рушится буквально сразу, как только Юнги встает и выходит за дверь, даже не предпринимая попытки узнать причины или вернуть все на свои места. Желания Чимина для него закон, но Чимин об этом так и не узнает.

***

Пак словно изменил всю свою жизнь в тот день, поняв, что больше не сможет функционировать нормально одной ногой. Он вычеркнул всех из своей жизни, уехав в другой город и поступив в полицейскую академию, а дальше жизнь пошла сплошным серым оттенком. Каждый день был похож на предыдущий, а каждое новое раскрытое дело давало Паку больше вольности и очередное повышение. Только вот парень даже не подозревал, что все это время жизнь Юнги медленно, но верно, катилось по наклонной. — Новое дело, Пак, — огромная стопка с бумагами упала прямо возле сонного парня, пробуждая его ото сна. Чимин долго изучал новое дело, пытаясь не упустить важных деталей, однако все, за что в итоге зацепился его взгляд — Мин Юнги, он же Шуга, дилер. Словно в жизнь вернулись краски — вот что ощутил в эту минуту Пак. А месяц спустя блондин уже сидел в комнате допроса, даже не пристегнутый наручниками, как обычно полагается. — Я скучал, — срывается с обветренных губ и Пак впервые за долгие годы ничего не ощущает, даже банального отвращения. — Кто поставщик? — грубо отрезает Чимин, постукивая ручкой по поверхности стола. — Я искал тебя, — не унимался Шуга, стараясь сохранять самообладание. — Как давно вас крышует Китай? — опять грубо, но без видимой ненависти. — Знаешь, а я ведь даже законы нарушал, ради встречи с тобой, — грустно произносит Юнги, его осунувшееся лицо больше не сияет, как раньше, а в глазах и вовсе нет уверенности. — Решил молчать, да? — Жестоко, Чимин, очень жестоко, — выдыхает Юнги, выкидывая на стол стопку бумажек, что бережно хранились в его кармане. — Что это? — удивляется Чимин, недоверчиво поглядывая на толстую стопку почтовой бумаги, что помялась и слегка потеряла прежний вид. — Это письма. Те, что я писал тебе все эти десять лет, но так и не отправил, — произносит Юнги, — в моей квартире еще лежит стопок семь с точно таким же адресатом. — Время, — в комнату вошел мужчина, собираясь увести блондина в камеру. — Еще пять минут, — прокричал Чимин, даже не сводя взгляда с лица бывшего парня. — Но Пак, начальство снова поднимет бунт за столь долгий допрос! — возмутился мужчина, пытаясь вразумить своего коллегу. — Я сказал, что еще пять минут, не расслышал меня, Чхве?! — взъелся он, почти опрокидывая стол, не хило прихрамывая на больную ногу. — Отвечать тебе, Пак, — обиделся Чхве, закрывая за собой дверь. — Я все равно не отвечу на твои вопросы, — донеслось со стороны Юнги. — Будешь и дальше играть в молчанку? — Нет, — Юнги замолчал, — просто не было никакого наркотика изначально, я даже не был наркоторговцем, я просто искал тебя. — Это что, шутка такая? — нервно хохотнул Пак, подходя ближе к блондину и приподнимая его за грудки. — Нет, не веришь, спроси у шефа, он друг моего отца, — просипел Шуга, хватаясь за руки Чимина. — Тварь, — выплюнул Пак, отпуская, — ты такая тварь, Мин Юнги. — Но любимая тварь, — улыбнулся Мин. — Захлопнись, — отрезал Чимин, припечатывая тело парня к ближайшей стене, целуя так отчаянно и горячо, словно давящая пелена наконец-то отпустила. В это время Сокджин избавился от последнего зеркала Зазеркалья…