***
В деревенском магазине выбор крутой одежды не особо и велик, поэтому Чонгук всячески извивается, в попытке найти что-то стоящее из всего хлама пестрой ткани. В итоге выбор останавливается на банальных черных джинсах, футболке цвета мокрого асфальта с любимым вырезом и кедах, которые, к слову, были дешевой подделкой на знаменитые «converse». Парочка рокерских браслетов на тонкое юношеское запястье, ярко подведенные глаза черным карандашом — и образ завершен. — Прекрасен, — улыбается сам себе в отражение парень, вертя между пальцев шипы от браслета. — А по мне, так вырядился словно шлюха местная, — хмыкает рядом Тэхен, и Чонгук поначалу пугается, но после ершится словно озлобленный кот, разве что шерстка дыбом не встает. — Ты что тут забыл?! — недовольно восклицает парень, нервно оглядываясь по сторонам. — Мама твоя в магазин отправила за молоком, а тут смотрю, ты возле витрины крутишься, — ровно произносит Тэ, шелестя пакетом с бутылками прямо перед носом Гука. — Нечего за мной ходить, — фыркает брюнет, старательно разглаживая несуществующие складки на новой футболке. — Эй, — усмехается Ким, — казанова, бирку отрежь, обсмеют ведь. Чон чувствует, что его опустили, опустили в его же день рождения. — Ничего ты не понимаешь! — выкрикивает парень, срывая с себя этикетку, вызывая новую волну дикого смеха со стороны Тэхена. — Сам ты такой! — обиженно добавляет парень, смотря, как цветная голова скрывается за ближайшим углом магазина. — Сволочь, — шипит Гук, и подпрыгивает от неожиданности, когда на его слегка оголенное плечо падает чья-то рука. — Кого это ты сволочью обозвал? — томно шепчет Хосу на ухо Гуку, да так, что тому стыдно становится до покраснения в кончиках аккуратных ушей. — Хосу? — удивленно вскрикивает парень, слишком резко разворачиваясь на пятках. Новые кеды проскальзывают по асфальту, и брюнет почти падает, но Кан вовремя ловит его за талию, прижимая плотно к себе. Слишком плотно. — Какой ты у меня красивый, Гукки, — тянет блондин, пробегая пальцами по напряженной талии, выдыхая прямо в приоткрытые губки брюнета. — Ты тоже, — отмечает Чон, рассматривая идеального Кана. Светлые джинсы, белая рубашка, расстегнутая на половину, мужественные часы на запястье и кроссовки в бежевой гамме. Все настоящее, брендовое. Чонгуку становится немного стыдно за свой внешний вид. — Ну что ты, — целуя в щеку, восклицает Кан, — сегодня ведь твой день рождения, а значит, прекрасней тебя точно никого сегодня нет. — Спасибо, — смущается брюнет и наконец-то отходит от блондина на более приличное расстояние. Все же любить парня — это не совсем нормально. — Ну, что? Поехали? — мешкается Хосу, указывая на припаркованный байк. У Чонгука глаза горят от радости и двойного предвкушения. — Конечно! — оживает парень, заскакивая на заднее сидение «железного коня». — Держись крепко, а то так и до сюрприза не доедем, — предупреждает Кан и чувствует, как руки Чона плотным кольцом обхватывают его талию. — Умничка, — хвалит блондин и жмет педаль газа. Чонгук счастлив.***
Байк тормозит возле обшарпанного здания, в совершенно незнакомом Чонгуку квартале. — Приехали, — сообщает Хосу и тянет брюнета за собой, в подвальное помещение. — Хосу, а ты уверен, что мы точно в нужном месте? — испуганно интересуется Гук, спускаясь вниз по грязным ступеням. — Конечно, — скалится блондин, отпирая массивную дверь рукой, — здесь проходят все наши съемки. — Но тут так грязно, — жалуется Гук, теряясь в полнейшей темноте. — Иных зданий в нашем городе нет, — объясняет Кан, проводя Чонгука в глубь подсобки. — Но все равно, Хосу, мне тут не нравится, — жалуется брюнет, оттягивая руку назад. — Но ты же хотел узнать, где я работаю. — Да, но мне уже не нравится это место, — дуется Чонгук, и его тут же ослепляет яркий свет, бьющий прямо в глаза. С непривычки, брюнету не сразу удается сфокусировать свой взор, но Кан уверенно тянет Гука дальше. — Какие люди, — произносится где-то совсем близко над чонгуковым ухом, — Хосу пожаловал! — Давно не виделись, Грей, — пожимает руку Хосу. Этот тип, Грей, весьма неприятная личность. Все лицо парня выражает сплошную агрессию, козлиная бородка дополняет образ, от которого хочется к туалету и надолго. — А это кто тут у нас? — внимательно изучая Чона, интересуется Грей. — Это Чон Чонгук, — равнодушно произносит Хосу и откидывает руку Чона от своей, вальяжно усаживаясь на белый диванчик и закуривая сигарету. У Чонгука страх в глазах и коленки дрожат как-то особенно сильно. — Милашка, — тянет Грей и проводит своим жилистым пальцем по щеке брюнета. — Где ты их находишь только? — обращается к блондину парень, вновь возвращая свой взгляд на испуганного Чона. — Они сами меня находят, — спокойно пожимает плечами Хосу, затягиваясь косяком. Когда именно Хосу изменился, Чонгук так и не помнит, но четко ощущает, как в груди расползается холодное и липкое чувство страха и полнейшего отчаяния. В голове мелькает мысль, что Тэхен был прав, только вот до брюнета доходит слишком поздно, а тело отказывает слушать мозг. Даже когда Гука валят на ржавую кровать, направляя яркие софиты прямо в центр. Хосу лишь равнодушно смотрит, затягиваясь очередной сигареткой с весьма едким набором трав. У Чонгука глаза стеклянные и ничего не выражающие, даже когда новая футболка рвется под натиском противных пальцев, а карандаш размазывается по щеке от потока тихих слез без намека на всхлипы. Кричать бесполезно, слишком глухое место. Парень понимает, что его стремятся поиметь, сделать из него дешевую порно-актрису, унизить в его же день рождения. Понимает, и от этого в душе образуется дыра. Хосу докуривает свой косяк и, улыбаясь, словно психически нездоровый человек, наклоняется над Чонгуком. — Ты милашка, да и камера тебя любит, — шепчет парень, оглядывая обнаженного брюнета и Грея, что так любезно оголяет девственное тело. — Только вот, — тянет блондин, утирая развод с щеки, — я изначально обещал достать девственника для нового ролика, ты уж не сердись. — Да, кстати, с Днем Рождения, — бросает блондин напоследок с остервенением засасывая губы Чона и тут же их отпуская, давая место Грею. — Ты развлекайся, а я пошел, все же работа ждет, — отсалютировал Хосу и поспешно удалился за дверь, полностью уничтожая и без того разбитого брюнета. — Ну что, сладкий, — противно выдыхает Грей, сжимая юные бедра, — повеселимся? Чонгуку становится невыносимо больно, но сил плакать больше нет. Этот день стоит пометить черным в календаре, если он, конечно же, вообще уйдет отсюда живым. Перед глазами плывут звезды, и последнее, что запоминает брюнет, так это надломленный вскрик Грея и капли крови на своем лице, которые тут же стирает теплая ладонь неизвестного существа… Именно существа, в этом Чон не сомневается.