***
— А ну перестань киснуть, мать твою! — прикрикнул Тэхен, сдирая с укутанного парня пуховое одеяло. — Проваливай! — рыкнул Гук, с силой натягивая ткань на себя. — Да что ты будешь делать?! — шипит Ким, все так же отдирая одеяло от брюнета. — Я сказал тебе! — психует Гук и тянет одеяло в ответ. Комната оглушается звонким треском, а после покрывается тонким слоем перьев. Глаза брюнета расширяются в немом шоке, да и тэхеновы глаза глядят в неменьшем размере зрачков. — Мое... — тихо рычит Гук, — любимое одеялко! Мать твою, Ким, гребанный паразит, Тэхен! Ах ты, лиловый лещ! Паразит ты общества! Козел ты выкрашенный! Чертов изверг! Мое любимое! Черт! Оно было моим любимым! Чонгук орал так сильно, что Киму хотелось выйти в окно подышать, и плевать, что это далеко не самый лучший вариант. — Да не ори ты так! — не выдержал в итоге лиловый, но Чонгука это не заткнуло. Парень в прямом смысле обливался слезами, сжимая лоскутки ткани между пальцев и собирая перышки в кучку. — Как ты мог? Ты хуже козла, знаешь? Ты, да, ты, — Тэхен устал от многократных оскорблений в свою сторону, поэтому, схватив парня за плечи, встряхнул его пару раз, почти вытряхивая все внутренности из ослабевшего тела. Чонгук заикался проклятьями, пытаясь отцепить чужие пальцы от собственных плеч, но выходило довольно скудно, поэтому Чон попытался ударить по «тормозам» тэхеновой ноги, что вышло весьма удачно. Только Гук не подумал, что от резкого ослабления в напряженных от тяжести мышцах ноги лилового не выдержат, и парень прямиком полетит все на того же Чонгука, поднимая перья вверх. Картина могла бы быть романтичной, если бы не тэхенова коленка, которая со всей своей «душевной» добротой вписалась в пах Чонгука. — А-а-а-а-а, — оглушил брюнет своим криком растерявшегося Тэхена. — Прости, — тянет Ким и не находит ничего лучше и действеннее, чем погладить ушибленное место. У Чонгука, кажется, крыша едет, да так громко, что любой дурак это заметит. — Ты уж прости, — шепчет Тэ, оглаживая пах парня, — у собаки заболи, у кошечки заболи, а Гукки заживи. Чонгук издает нервный смешок, стараясь не двинуть парню с колена, но вскоре передумывает и все же заряжает Тэхену в глаз. Ким от неожиданности валится рядом, придерживая за ушибленное место, громко матеря все и вся. Чонгук ухмыляется и опускает свою ладонь поверх тэхеновой. — У собачки заболи, у кошечки заболи, — начинает брюнет, поглаживая Кима, — а у этого изверга боль усиль. Злобно ухмыльнулся Гук и вновь ударил лилового в ранее ушибленное место. — За что? — шипит Тэхен, пытаясь сдержать слезы. — Извращенцам слова не давали, — фыркает Гук, поднимая перышко с пола, прокручивая его между пальцев. — Знаешь, — тихо начинает Чон, привлекая внимание Тэ, — а ведь я уверен, что это было на самом деле, но почему я оказался дома? Тэхен молчит, внимательно изучая силуэт парня, стараясь даже не дышать. — О чем ты? — спустя десять минут интересуется Ким, подпирая голову рукой. Чонгук тяжело вздыхает, а после садится, незаметно потирая пах — болит все ж. Правда, от зорких глаз Кима этот жест не ускользает, но парень решает промолчать, третий раз получить он не хочет. — Забей, я решил бросить школу, — чеканит Гук, но ловит злобный взгляд лилового. — Бросить? А не слишком ли много ты на себя берешь? — Тэхен непривычно серьезен, а между бровей проскальзывает морщинка. — Не твое дело, — шипит Гук, но не успевает договорить, как чувствует легкий удар в сонную артерию острым ребром тэхеновой руки. Перед глазами все плывет, веки в мгновение тяжелеют, а тело пластом валится прямо в горячие объятья Кима. — Спи, глупый, я заберу твои воспоминания себе, — шепчет Тэхен в самое ушко брюнета, а после тихо нашептывает что-то чарующее на древних языках, вызывая пылинки света и тихое звучание арфы вдали…***
Парень мирно сидел на крыше, обдуваемый легким ветерком, разглядывая ночное небо, усыпанное звездами. В его руках мирно покоился енот, поглаживая своим хвостом руку хозяина, наслаждаясь приятным почесыванием за ушком. Спина паренька была слегка сутулой, а взгляд был устремлен в яркое ночное небо. Енот внимательно наблюдал за парнем, урча от собственной неги и искоса наблюдая за миром. — Знаешь, а ведь он может забыть и меня, — шепчет паренек, чуть сильнее сжимая шерстку. Енот недовольно шипит, соскакивая с теплых рук на холодную поверхность пола. — Не говорите глупости, хозяин, — вылизывая собственную руку, произносит человек. Его тело полностью обнажено, а глаза, словно две бусинки, изучают унылое лицо парня. — Джин, я знаю, что ты не любишь людей, — поглаживает темные волосы парень, - но прошу, будь с ним ласковым. Джин недовольно фыркает и вновь превращается в енота, недовольно размахивая полосатым хвостом. — Знаю, Джин, знаю, — смеется парень, чарующе смотря на небо, туда, где, по сути, его дом. — Спасибо, что спас его, — мурлычет он, теребя шерстку енота. — Тэхен, кончай свои нежности, бесит, — фыркает енот, утыкаясь в коленку хозяина. — Я его спасал не для себя, а для тебя, — бурчит Джин, замедляя тряску хвоста. — Спасибо, — улыбается Тэхен и погружает воздух в свое сладкое пение…