MEMORY

— Скажи, ты меня любишь? — смотря прямо в душу, интересуется Тэ. У Чонгука непроизвольно начинает дергаться бровь, а уголок влажных губ тянется вверх в усмешке, показывая нервозность брюнета. Соврать? А есть ли в этом смысл? Сказать правду? А вдруг потеряет? Просто промолчать — глупо. Тэхен мирно выжидает ответа, не торопя и даже не давя на парня, заранее зная его ответ. — Люблю, — выдыхает Гук, направляя свой взгляд на Кима. — Люблю тебя, черт возьми! — более уверенно произносит парень, даже не задавая встречных вопросов Тэхену. — За что? — спокойно интересует Тэ, не отводя своих глаз. Чонгук задумывается на доли секунды, устало пожимая плечами. — А за что любят людей? Ты никогда не узнаешь причину, по которой твое сердце начало замирать при виде источника воздыханий, пульс ускоряться, а глаза непрерывно выискивать среди серой массы безликих лиц такое родное. Ты даже не вспомнишь момент, когда твой взор поменялся, ты просто будешь жить для этого человека, дышать им, ради него просыпаться, знать, что есть кто-то рядом, стараться для него одного и сгорать так же на пару с ним, — выговорился брюнет. — Впечатляет, — присвистнул Тэ, не совсем понимая поток практически бессвязных слов Чона. — Спасибо, — выдохнул Гук, даже не зная, что теперь делать. Повисла минута молчания, никто не решался заговорить, чего-то боясь и смущаясь. — Ты, — тихо интересуется Гук, понимая, что больше такой давящей тишины он не осилит, — меня теперь ненавидишь? Тэхен удивленно вытягивается в лице, не понимая, с чего вдруг такой вопрос. — С чего бы мне тебя ненавидеть? — Я тебе только что в любви признался, — неуверенно произносит парень, отводя свой взгляд, пряча румяные щечки от Кима. — И что с того? — пожимает плечами Тэ, спокойно натягивая футболку обратно, вздрагивая от жесткости ткани. — Ты совсем не воспринимаешь меня всерьез, да? — обиженно бубнит Гук. — Что? Прости, ты так тихо говоришь, что я… — Тэхен не успевает договорить, как на его губы обрушивается робкий поцелуй брюнета. Словно крыло бабочки, нет, будто лепесток ранней сакуры, именно таким казалось Тэхену это мимолетное прикосновение влажных губ друга. Чонгук отстраняется, мягко смотря из-под дрожащих ресниц на Тэхена, прикусывая губу клычками, стараясь не запищать от счастья или же сгореть от стыда, что более вероятно. Пальцы Тэхена опускаются на собственные губы, задерживаясь на горячей коже буквально с секунды, а после отстраняясь. На его лице возникла мягкая улыбка, но отдавала она отчаяньем и даже болью. Киму не привыкать «натягивать на себя маски», но сейчас это выходит из ряда вон плохо, да и противно отчего-то вдруг. — Не делай этого больше, — мягко просит парень, протягивая руку к растрепавшейся челке брюнета, желая утешить. Чонгук понимает, что это конец. Конечно, какой нормальный парень пойдет на такое? Кто захочет принять такую любовь? Никто. Чон понимал это, но на душе все равно скребли кошки и гадили птички. — Чурбан, — кидает Гук, вскакивая с места, и быстрым шагом направляется в сторону лагеря. — Не чурбан я, — сипит под нос Тэ, вновь касаясь кончиками пальцев пухлых губ. Они горят.

***

— Итак, сегодня был последний день тренировок, — огласил Шуга, внимательно оглядывая всех парней, особенно задерживая взгляд на собственном парне, что краснел в углу деревянного дома. Послышались звонкие выкрики счастья и облегчения, ведь напряженность последних дней просто не давала расслабиться и насладиться природой в полную силу. — Однако, — оборвал гам Юнги, откашливаясь. — Ну что еще? — послышался разочарованный возглас. — А ну цыц, — пригрозил Мин, — через три дня после приезда начнется новый сезон, и, парни, мы обязаны выиграть, ясно? Члены команды лишь четко кивнули, отмечая, что блондин стал чуточку добрее, но своего «стержня» не потерял. — А сейчас готовимся к вечеринке, вечером отъезжаем, — хлопнул в ладоши Юнги, задорно подмигивая шатену. — Чонгук? — позвал неуверенно Чимин парня, наблюдая, как тот витает где-то в недрах своего мира, совершенно игнорируя всех и вся. — Чон Чонгук! — более серьезно произнес Чим, дергая Гука за плечо. — Чего пристал? — бурчит брюнет, скидывая руки парня со своего тела, недовольно смотря прямо на него. От такого взгляда по телу шатена пробегают мурашки, а в голове бьется сигнал об опасности. — Ты чего такой озлобленный? Обиделся на меня? — слегка трясущимся от страха голосом, интересуется Пак. Чонгук мотает головой, выдыхая. — Прости, просто задумался, — виновато тянет Чон, откидываясь на лакированную стену. — О чем? — Я задам тебе один вопрос, можно? — Чимин кивает, усаживаясь более удобно, готовясь отвечать на вполне логичный, на его взгляд, вопрос. — Почему ты ответил Юнги взаимностью? – нет, Чимин ожидал чего угодно, даже грубости, но от такого вопроса Пак ошалел. — Не могу объяснить, Гукки, — вздохнул Чим, потирая устало шею, — просто в один момент что-то щелкнуло внутри. — Ты даже не думал об отказе? — Нет, я даже не отвечал согласием, — улыбнулся Чимин, вспоминая что-то сокровенное и по-своему теплое. — Это как? — удивился Чон. — Вот так, прости, слишком личное, — ускользнул от ответа Пак, смущенно хихикая в миниатюрный кулачок с пухленькими пальчиками. — Понятно, — грустно подытожил брюнет, замолкая. — Что-то случилось? — услужливо спросил Чим, ожидая как минимум причину угрюмости, но получил лишь кивок головы в отрицательном жесте. — Повеселись там, на вечеринке, — вздохнул Чимин, поднимаясь с жесткого пола. — А ты? — спохватился Гук, вставая следом. — А у меня свидание, — подмигнул шатен, заливаясь румянцем и хлопая глазками, как влюбленный придурок. Хотя подождите, почему как? Чимин и, правда, был тем самым влюбленным, с теми бабочками в животе и радугой в зрачках, не хватало только искр из пят и сердечек по всей территории его тела. — С Юнги? — Именно с ним, — вновь хихикает Пак, уходя к себе в комнату, готовиться к свиданию с белобрысым извергом, который сверкал не хуже шатена. Чонгук тяжело вздохнул, поворачиваясь к окну, наблюдая, как солнце медленно опускается все ниже и ниже с каждой новой минутой. Теперь Чон ненавидел закаты, воду, пляж или романтику в целом. Они приносили парню лишь сгусток тупой боли и неприятных воспоминаний, пусть они и были самыми дорогими в его сердце и душе. Чонгук просто мечтал забыть, растоптать и стереть все происшедшее в один несбыточный миг, чтобы больше не обжигаться. Тем временем за спиной брюнета наблюдал Тэхен, отмечая, как сильно та ситуация потревожила нежную душу Гукки. Он хотел бы ему помочь, хотел бы вновь стереть память и создать ложные отрывки жизни, но он не мог. Нет, не потому, что он жаждал мучений младшего или же питался его чувствами, заполняя собственную пустоту тела, нет, причина была далеко не в этом. Все намного примитивней и до бесполезности просто — его сила неспособна стереть настоящие чувства, идущие из самого сердца, а тем более, если его сердце поет о том же самом каждую минуту.