MEMORY

Чонгук уже свыкся с мыслями о том, что Тэхен самолично приползает в его комнату каждую ночь, ложится на его кровать и жмется сильно, стремясь свести пространство на «нет». Брюнет уже не шугался от любого прикосновения и даже не пытался спихнуть или выгнать, он научился нормально дышать рядом с Кимом и самозабвенно проваливаться в сладкий сон. Иногда даже одеяло казалось таким горячим, что Гуку было гораздо приятней греться лишь в теплых руках Тэ, скидывая с себя этот ненужный предмет, состоящий из ткани и пуха. Однако сегодня все было не так как обычно. Тэхен никогда не предупреждал о своих ночных визитах, обычно он просто приходил, без каких-либо предупреждений, но не сегодня. Эта фраза Кима прочно засела в чонгуковой голове, не желая выходить или думать трезво. Одна часть мозга крутилась в верном решении о том, что необходимо просто запереться и не пускать, раз уж сам предупредил, а другая часть выдавала совсем неадекватные мысли и идеи. Конечно же брюнет далеко не глупый мальчик, поэтому всецело доверился своей неадекватной части, решив напялить на себя три комплекта теплой пижамы и на всякий случай укутаться в простыню, а затем в одеяло, дабы Ким и пальцем не смог к нему притронуться и, не дай бог, что-то сделать. Гук думал, что эта, своего рода, защита поможет ему спастись от злобных планов Тэхена и почему-то Чонгук свято верил, что предупреждение от Кима было далеко не благим знаком. — И что это ты делаешь, малыш? — давя в себе смешок, прошептал Ким на ухо Чонгуку, который, к слову, больше напоминал большой кокон бабочки, нежели человека. — Сплю, — буркнул Гук, зарываясь носиком в пространство между одеялом, — не видно, что ли? Тэхен вновь усмехнулся, ложась рядом с Чонгуком поверх одеяла. — И почему мы спим в таком виде? — в очередной раз поинтересовался Тэ, пытаясь распутать сложную конструкцию «кокона». И как брюнет вообще смог так завернуться? Никто не знал, даже сам Чонгук. — Замерзли, — вновь пробурчал брюнет, стараясь не задохнуться в собственном тканевом плене. — И почему же мы замерзли в такую жару, м? — подыграл ему Тэхен, медленно стягивая первую преграду и тут же натыкаясь на вторую в виде простыни. Сказать, что Тэхен офигел — значит просто не увидеть реакцию парня в тот момент, когда под одной простыней он обнаружил другую, в которую мирно вцепился Гук, отказываясь отпускать. «Значит, последняя», — подумалось ему, когда пальцы плотнее сомкнулись на ткани, противясь с еще большим рвением. — А вот замерзли и все, — отрезал Гук, отползая ближе к краю кровати. Тэхен подполз поближе, вновь цепляясь за края простыни, оттягивая ее в сторону. — Тогда, — шепнул Ким в самое ухо Чона, — позволь я тебя согрею. Прозвучало слишком пошло, но у Тэхена и в мыслях не было делать что-то такое, к чему парень морально не готов. Правда Чонгук думал иначе, поэтому паника в его душе поднималась каждую секунду с новой силой. — Не лезь, — почти взвизгнул парень, на секунду теряя над собой контроль, разжимая пальцы. Последняя часть кокона была успешно сброшена куда-то в другой конец кровати, а юное тело, напоминающие больше колобка, чем человека, упрямо полетело вниз с кровати. Тэхен вовремя успел поймать парня за руку, потянув на себя таким образом, что тот ненароком умудрился локтем под дых стукнуть, а затем ногой по бедру шибануть. — Ты чего творишь, мелочь? — прокряхтел Тэхен, откашливаясь, но не выпустил брюнета из кольца собственных рук. — А ты чего? — решил пойти в атаку Чон, замирая в уже привычных объятиях. Тэхену хочется ударить, нет, нагнуть и отшлепать по упругому заду, дабы неповадно было передразнивать старших, но это только в мыслях. — Жизнь спасаю одному юному колобку, — прыснул Ким, отходя от болевых ощущений в собственном теле. Чонгук притих, видимо, обдумывая сказанное, а после и вовсе стал вырываться из плена чужих рук. — Успокойся ты, — засмеялся Тэ, пытаясь удержать брыкающегося «колобка» на месте. А Чонгуку стало неожиданно обидно. Ну, подумаешь, щеки есть, но это же только детское, когда вырастет — само уйдет, но зачем же «колобком» называть сразу? Чонгук не понимал. А Тэхен и мысли в голове не имел, что его прозвище, данное только из-за пижам, так близко воспримется гуковым сердцем. — Пусти меня! — сделав сильный рывок, Чонгук безвольной амебой рухнул на край кровати, стараясь не шевелить руками и ногами, ибо неудобно, а на душе и так плохо. К глазам мальчика подступили непрошеные слезы, которые сами собой потекли по многострадальным щечкам. Стараясь скрыть тихие всхлипы, Чонгук зарывался лицом в подушку, пачкая ту солеными капельками. — Ты, — нависая сверху, прошептал Тэ, — плачешь? — Нет, — донесся приглушенный всхлип Гука. Тэхена немного конфузила неожиданная смена настроения любимого человека. — Почему ты плачешь? — озвучил свой вопрос Ким, прикасаясь к подрагивающему плечу брюнета. — Я же сказал, что не плачу! — прокричал Гук, но лицо от подушки так и не убрал. — Я же слышу, — жалостливо просипел Ви, пытаясь оторвать парня и развернуть к себе лицом, но Чонгук упорно настаивал на своем, практически задыхаясь от нехватки кислорода. — Да повернись ты, наконец! — не выдержал Тэ, с силой разворачивая брюнета на спину, продолжая нависать сверху. Глаза Чона были опухшими и красными, а по щекам бежали слезы обиды на лиловолосого. — Чего ревешь? — слегка грубо поинтересовался Ким, стирая пальцами соленые дорожки. — Отстань! — выплюнул Гук, пытаясь вновь спрятаться от чужого взгляда. Детская обида прочно засела в душе парня, ведь Ким сам клялся в любви к нему, а сейчас обижает из-за пухлых щек. Банальное непонимание, а у Чонгука уже истерика назревает сама собой. — Назови причину, Гукки! — в приказном тоне попросил Тэ. — Ты сам клялся мне в любви, — в сердцах выкрикнул брюнет, не думая о времени и месте, —, а сейчас находишь во мне недостатки, заявляешь о них в лицо и еще смеешь смеяться! Чона будто прорвало, словно кто-то поменял переключатель и все, что копилось в его душе, все, что он скрывал на сердце, вырвалось наружу. Парень без смущения выказывал ошалевшему Ви все свои мысли, ссылаясь на все колкие моменты со стороны Тэхена, при этом не забывая лупасить того по груди, чтобы неповадно было. — Закончил истерику? — спокойно спросил Ким, когда Чонгук насупился, мило шмыгая носом. — Нет, мне еще многое нужно тебе высказать, — осмелел Чонгук, но тут же замолк, почувствовав, как пальцы старшего мягко касаются его тела. — Так говори, я все выслушаю, — ухмыльнулся Тэхен. — Я… — сорвал голос Чон, от собственных ощущений. — Что «ты», Чонгукки? — приторно улыбнулся Тэ, нежно очерчивая изгибы желанного тела. — Я ненавижу тебя, — прошептал Чонгук прикрывая глаза, отдаваясь моменту.