MEMORY

Последнее время Мисс Чон ощущала себя несколько беспокойно и даже взволновано. Мужчина, что так часто за ней присматривал, дарил цветы и осыпал комплиментами, становился все холоднее в общении, а порой даже не реагировал на женщину совершенно - это пугало Мисс Чон. А еще раздражал сын, что изрядно доставал своими «шуточками» и различными едкими словечками. Впервые женщина настолько сильно ненавидела сына, даже Тэхен ей казался куда роднее и скромнее, чем собственная кровинушка, собственный сыночек. Казалось, что мужчина с особым интересом смотрел на двоих мальчишек - Чон и Ким - совершенно наплевательски относясь к чувствам женщины. Поэтому, в попытке вернуть к себе драгоценное мужское внимание, женщина просто насильно возбудила мужчину, заставив переспать с ней средь бела дня. Да и время выпало весьма удачно, ведь любимый сыночек слинял в очередной раз куда-то, прихватив с собою Тэ. — Ты какая-то слишком страстная сегодня, — выдохнул мужчина, мечтательно прикрывая глаза. Женщина понежилась в теплых объятьях, наслаждаясь приятной негой и ароматом любимого. — Я ревновала, — честно призналась женщина, зарываясь носом в ворох одеяла, цепляясь пальцами за волосы на груди, придавая им незамысловатые завитки. — Ревновала? К кому? — удивляется он, отодвигая от себя холодные пальцы, морщась. — Не знаю, просто ощущение такое плохое, будто я тебя совершенно перестала интересовать, — пожаловалась она, вновь прильнув к мужскому телу. Мужчина хмыкнул, а после вновь отодвинулся, вставая. — Ты чего? — непонимающе протянула женщина, садясь следом, прикрывая наготу. — Хорошее у тебя ощущение, — скалится он, натягивая на себя свои вещи, — не подводит даже. От такого ядовитого тона кожа покрывается мурашками, а на глазах сами собой выступают слезы. Женщина смотрит затравленно и совершенно не воспринимает смысл его слов. — О чем ты? — голос дрожит, но Мисс Чон пытается совладать с вихрем не понятных эмоций внутри грудной клетки, лишь бы не рубить с горяча. — Ты мне и правда стала менее интересна, а вот твой сын… — приторно тянет мужчина, поворачиваясь лицом. — Сын? Ты про Чонгука? — охает она, силясь не сорваться, и обдумает все как положено: с расстановкой и медленно. — Этот мальчик далеко пойдет, его аура способна пленить любого мужика лучше, чем любая женщина, — мечтательно тянет он. — Да и стоны у мальчика звонкие и заводящие, — продолжает словесно «убивать» Мисс Чон. — Стоны? О чем ты? — поникшим голосом переспрашивает она, сжимая в кулаках ткань одеяла. — Ты не знала? — удивляется мужчина, хмыкая. — О чем?! — прикрикивает она, не находя его слова забавными или адекватными. — Твой мальчик спит со всеми подряд, особенно хорошо ему дается секс с его другом, кажется, паренька зовут Тэхеном, да? — Мир разрушается мгновенно на миллиарды кусочков. Мысли путаются, не давая состыковать все сказанное в одну картину, а в голове проносится лишь одна четкая мысль: «Чонгук гей, и мужчина теперь хочет его. Не ее, а именно его — Чон Чонгука». Женское самолюбие мгновенно бьет тревогу, но материнский инстинкт дает прочный отпор, молясь одуматься. — Гукки никогда бы, — устало начинает оправдываться Мисс Чон, но сталкивается с едкой ухмылкой мужчины, замолкая. — Не веришь мне? Тогда сходи в лес, туда, где поляна и старый сарай, — хмыкает он. — И что там? — Туда отправились твои любимые детишки, — констатирует мужчина, а после разворачивается и уходит на кухню курить. Женщина не верит до последнего, срываясь с кровати, цепляя невпопад вещи и несясь в сторону старого сарая, где либо есть Гук, либо его нет. Лес встречает женщину холодным, пробирающим до самых костей, ветром. Даже массивные ветви деревьев не способны перекрыть того потока воздуха и как-то согреть обитателей внутри. Поляна все такая же страшная, а сарай, кажется, разрушился со временем еще сильнее, чем было ранее. Осторожно ступая к двери, Мисс Чон молилась, чтобы все это было ложью, а сарай был пустым и таким же серым и колким на вид. Однако за хлипкими деревяшками были слышны голоса, а редкая возня все же сообщала о наличии там парней. Сердце ухнуло куда-то в пятки, когда дернув за ручку двери, ее взору предстали двое парней, что нежно целовались друг с другом. — Чон Чонгук! Что тут происходит? — в сердцах прокричала она. — Мама? — Чонгук отлетает от Тэхена настолько, насколько позволяет помещение, мгновенно краснея, а затем бледнея. Брюнет не знает, что ему сказать маме, как оправдать себя, да и вообще стоит ли это делать? Чон не знает. Глаза парня мгновенно опускаются в пол, боясь, что если увидит в глазах женщины презрение, то точно не сможет продолжать роман с Тэхеном. Слишком стыдно. Только вот женщина в ярости, все слова ее мужчины — правда, и не суть, если только поверхностная. — Значит, ты правда спишь с мужиками, да? — отрешенно интересуется Мисс Чон, облокачиваясь на дверной косяк плечом, дабы не рухнуть лицом на землю. — Мисс Чон, это не так, — решает вмешаться Тэхен, подходя ближе к Гуку, обнимая того за плечи. — Молчать! — рявкает чонгукова мать на Кима, тяжело дыша, словно рыба, выброшенная на сушу. Тэхен замолкает, смотря на женщину в упор, пытаясь понять ее мысли или хотя бы считать эмоции на ее посеревшем лице. — И как давно я ращу шваль? — ядовито цедит женщина, и Чонгук ежится, искренне не веря, что его мать знает о таких «грязных» словах. — Мама, все не так, правда, — пытается оправдаться Чонгук, но его прерывают на половине фразы, не желая слушать дальше. — Не думала я, что выращу такого выродка, даже себя жалко стало, — хмыкает она, отходя от косяка и направляясь в сторону дома. — Придешь домой, заберешь монатки и проваливай из моего дома, видеть тебя не желаю, — бросает она напоследок, адресуя одну фразу на двоих. Чонгуку хочется понять происходящие, разобрать грубые и такие колкие фразы собственной матери, но, как итог, он может только плакать, задыхаться собственным немым криком и сползать вниз по тэхеновой руке, желая отмотать время назад. Тэхен бьется в панике, ведь все происходящие только его вина, а смотреть на «разбитого» Чона он не может. Ким понимает, что из-за нарушения запретов он изменил ход времени, сломал судьбу дорогим ему людям и просто уничтожил светлую душу брюнета. Ким понимал, но как повернуть все назад — не знал. Время на секунду остановилось, заставляя замереть все вокруг, даже плач Чонгука прекратился. Сарай окутала легкая дымка, пропуская в себя пары серой массы, а следом и неугомонную птицу, что кружила все это время над поверхностью земли, наблюдая. — Ну здравствуй, Ким Тэхен, давно не виделись, — обольстительно улыбнулся мужчина, отдавая поклон ошалевшему Тэхену.