2007 год
С чавканьем топь заглотила меня, сдавив со всех сторон. Кругом была лишь тьма. Тьма и холод. В уши затекла ледяная вода, воздух начинал кончаться. Я долго сдерживалась, уже начав видеть пёстрые круги – сигнал о нехватке кислорода. И вот рефлексы взяли верх, заставив сделать вдох. Грудь пронзила резкая боль от хлынувшей в лёгкие воды… Вдруг с меня будто начали сдирать скальп, изо всех сил таща за волосы! Я заверещала, выпуская из лёгких остатки кислорода, и начала задыхаться. Но тут, как острый кинжал, кромсающий грудь, внутрь проник воздух… Воздух?! На чисто рефлекторном уровне, превозмогая рези, я сделала глубокий вдох. На лице были ил и вонючая тина, мешающие открыть глаза и оглядеться, но вот чья-то рука словно по волшебству отёрла веки. Жадно хватая ртом морозный воздух, я старалась проморгаться, пока кто-то крепко держал за волосы, выдёргивая из трясины, словно редиску. Но… кто? Краем глаза я увидела наклонившегося ко мне человека с пепельно-белыми волосами. Над головой раздался насмешливый голос: - Ну и заваруха! Грейнджер, сегодня ты превзошла себя! - Что? Но… Что… - я поперхнулась водой и закашлялась, так и не поняв, кто со мной говорил. Две дюжие руки окунулись в зловонную воду, подхватили меня под подмышки и принялись тянуть вверх. - Мне больно! Больно! – запротестовала было я, когда показалось, будто трясина вот-вот раздавит мои кости. - Ну-ка отставить бунт! Прекрати истерить и слушай мой голос! Поднимай давай свои тщедушные ножки кверху: я не культуристка, чтобы тебя выуживать!!! – с натугой проорал в ухо довольно знакомый голос. Я послушалась и из последних сил начала поднимать ноги вверх, стараясь лечь на спину. Радости не было предела, когда на поверхность болота наконец-то вынырнула левая ступня в порванной обуви. Правая оказалась уже без неё, видимо, кеды сильно приглянулись трясине. Как только удалось лечь на спину, кто-то быстро вытащил меня из воды и волок до тех пор, пока мы не оказались на лугу, раскинувшемся между болотом и лесом. К тому времени туман уже окончательно рассеялся. Я не шевелилась, будучи больше похожей на безвольную куклу, и просто смотрела на небо. Теперь оно казалось мне другим. - Всё! Не могу больше! – с этими словами меня швырнули на траву. Рядом тоже кто-то лёг, стараясь перевести дыхание. В нос ударил божественный запах свежезаваренного кофе, и мне показалось, что я брежу. Откуда, собственно, в дремучей чаще вдруг взяться кофейным зёрнам? С минуту в голове лихорадочно метались горестные мысли по поводу утраченного разума: я сошла с ума или – уже умерла и нахожусь в чистилище, чтобы вот-вот предстать перед Судом. Но вдруг способность здраво мыслить вновь вернулась ко мне: - Бриджель! – я попыталась было резко сесть, но ноющая боль в груди заставила поморщиться и улечься обратно на жухлую траву, которая после пасти болота казалась самым мягким тюфячком на свете. - Скажи мне, как ты умудрилась влезть в такое дерьмо? Уизли-Поттеры разыскивают тебя повсюду, я едва напала на твой след, а ты ещё и удираешь?! – это была она. Ничуть не изменилась – всё те же коротко стриженные полосы, огромные глаза цвета голубого льда и громкий голос, который, однако, был сожран густым туманом, где мы бродили несколько часов в считанных метрах друг от друга. Потому-то я и не слышала, как она звала меня. А ещё - забыла, что у Бриджель сорок третий размер ноги, и огромные отпечатки ботинок принадлежали ей. - Ты знаешь, я… - и тут вся радость от моего чудодейственного спасения мигом выветрилась. К горлу подступил ком, я отвернулась от неё, думая, как сказать о беде, которая постигла меня этим утром…***
1995 год
Этим утром действительно не составило большого труда проникнуть в кабинет Спейпа, и отыскать на пыльных полках злосчастное оборотное среди других зелий, мазей и ядов. Какое счастье, что не пришлось готовить его самой, и вдвойне счастье, что в это время никого не было в коридорах. И тем более, никто не собирался заходить в учебные классы. Интересно, отчего в Снейпе проявился такой зверский аппетит за завтраком? Уж не оттого ли, что маниакально разрезая поджаренный бекон, он представлял, что отрезает кусочки от этого розового поросенка по имени Амбридж. Хотя… на жабу, она похожа все-таки больше, чем на свинью. Я вышла из кабинета зельеварения, поигрывая в кармане склянкой с противным тягучим зельем, периодически воровато озираясь, чтобы предотвратить любое постороннее вмешательство в свой нехитрый, но опасный план. В следующую пятницу мне предстоит встать задолго до рассвета. И даже задолго до того, как должен будет встать Фред.Чтобы к тому моменту, когда он подойдет на кухню, все его дела были уже сделаны, и он со спокойной совестью мог идти на квиддич. Оставалось только надеяться, что в Уизли не проснётся вдруг самосознание и он не станет докапываться до правды – кто же всё-таки оказался так добр, чтобы принять его обличье и исполнить пытку Амбридж.***
Я шла по коридору, запахнув полы мантии поплотнее. A сама мантия, как назло, путалась под ногами, потому что была сильно длинна. Пришлось стащить ее у Симуса вместе с рубашкой, жилетом, брюками и ботинками, потому что по росту он был ближе всех к Фреду с Джорджем.То-то будет потеха, когда утром Финнеган примется голосить о краже, бегая в трусах у опустевшей спинки стула, на которую он повесил свою одежду перед сном. Было холодно даже несмотря на то, что я шла быстро. Это всё из-за волнения. А вдруг Фред взял да и пришёл пораньше, чтобы расквитаться с заданием и успеть на игру? А вдруг Амбридж лично придёт проверять и раскусит меня? Тогда даже сам Министр магии меня не спасёт от её распроклятого «пера правды». Всего на пару секунд я задержалась у витражного окна, чтобы убедиться, что солнце еще и не думает вставать. Так и было, но вдалеке уже начинал слегка розоветь краешек неба. Бедные домовики, думалось мне, во сколько же им приходится просыпаться и приступать к делам, если даже в это время они уже давно бодрствуют. Остановившись перед дверью на кухню, я выпила оборотное зелье с рыжим волоском Фреда и, поборов отвращение от вкуса, почувствовала, как вырастают ноги и удлиняются руки.Как мой маленький носик превращается в острый нос Уизли. Как волосы укорачиваются и, наверное, рыжеют. Голова закружилась, тошнота подкатила к самому горлу. Прижав мантию к лицу, я изо всех сил боролась с чувством отправить на пол мерзкое оборотное, но все неприятные ощущения вдруг разом исчезли. В полированной дверной ручке отразился Фред. От неожиданности я дёрнулась было назад, уже открыв рот, чтобы спросить, какого чёрта он тут делает, но потом поняла, что зелье действительно сработало на славу, и хихикнула собственной нервозности. При входе на кухню, меня обдало сухим жаром сотен зажжённых печей, у которых уже ошивались забавные эльфы. - Вот это да! - протянула я. Ни за что бы не подумала, что домовики готовят целиком вручную! Без помощи магии. Хотя этой самой магии в одном маленьком эльфе больше, чем в любом студенте Хогвартса. - О, помощничек, - проскрипел один из домовиков, невероятно похожий на Кикимера. С высоты роста Фреда, они казались совсем крошечными, - что-то ты рано. Мы ждали позже. - Хочу закончить пораньше, - я пожала плечами. - Ну тогда иди чисти картошку, - сказала проходящая мимо домовушка, более дружелюбного вида, чем первый эльф. – Молодец, что мантию взял. Так ты свою одёжку не испачкаешь. Да плевать, если честно, испачкаю я или нет – всё равно Симусу стирать. - Закончишь с картошкой, можешь натереть моркови, отмыть и нарубить тыкву на сок и разбить пару сотен яиц для омлета, - добавил хмурый домовик, окидывая меня критическим взглядом. - Картошку… - у меня даже дернулся глаз, когда эльфы указали на дальний угол в огромной кухне, где стояли десятки здоровых плетёных корзин с крупными грязными картофелинами. Но делать нечего. Ладно, надо начинать, иначе Фред ни за что не успеет на квиддич. Домовые сновали туда-сюда с удивительным проворством и легкостью, умудряясь при этом совершенно не задевать вещей или друг друга, таща перед собой огромные корзины и сложенные друг на друга ящики с едой, которые полностью закрывали им обзор. Они в какое-то мгновение напомнили мне муравьев, которые всегда знают, что делать и удивительным образом могут не мешать друг другу даже в сплошном бедламе. Поначалу я засматривалась на этих восхитительных маленьких существ, отчего работа шла медленнее, чем хотелось бы, и поэтому в первые минуты в кадушке с очищенными овощами оказалось всего несколько картофелин. Это заметил один из домовиков, который ни капли не стесняясь, отвесил мне подзатыльник якобы за леность и нежелание работать. - Теперь ясно, почему ты явился так рано! - пробубнил тот, - ты такими темпами и к обеду не начистишь. На что только годятся современные студенты. Бездари несчастные! После этого просто пришлось ускориться, ибо действительно необходимо было закончить как можно быстрее. По крайней мере - до прихода Фреда, который обожает просыпать и приходить позже назначенного. Последняя мысль слегка утешала, давая надежду оставаться на кухне хотя бы на десять минут дольше. Хотя с тревогой я вспомнила ту нашу прогулку по Лондону. Тогда-то он умудрился притащиться раньше меня. До сих пор припоминает… Картошка не хотела сдаваться без боя, но вскоре сдалась и она, и морковка, и даже тыква. Посте того, как я до крови стёрла три пальца об острые зубцы тёрки, мне принесли пластырь. Старый домовик дал пинка за то, что, видите ли, моя кровь, капающая из глубоких царапин, «могла изгадить сок». Зато разбить двести яиц казалось просто вознаграждением после всей проделанной работы. Громя скорлупки, я то и дело представляла себе черепушку Амбридж. То-то она удивится, когда увидит, что всё готово, а Фред с наглой миной порхает по полю для игры в квиддич. Однако рано я радовалась – на сто первом эти самые яйца, собственно, благополучно закончились. - Сходи в курятник и собери недостающие, - сказала милая домовушка, подавая мне махонькую корзиночку, - на всякий случай возьми не сто, a сто двадцать. - Но недостает как минимум сотни, a в эту корзинку поместится разве что два десятка, - округлила глаза я, переводя взгляд то на эльфов, то на корзину. Домовушка посмотрела на меня как на дурочку. Вернее, на дурачка. - На корзинке заклинание незримого расширения. Вы такие должны уже были проходить на занятиях, - сказала она терпеливо и даже немного ласково. - A ну да… точно… - я на секунду возненавидела себя за то, что проявила такую глупость, a потом вспомнила, что всё-таки нахожусь в обличье Фреда. Даже профессор Макгонагалл не обращает внимания, когда Уизли тормозит. Поэтому страх оконфузиться перед домовиками сошёл на нет. Пасмурное небо было уже светло серым. Из предрассветного тумана выныривали очертания хозяйственных построек, парников, огородных грядок. Совсем рядом должны быть и курятники. Я поплотнее запахнулась в мантию, ёжась от сырой утренней прохлады. Изо рта валил пар. Надо было воровать у Симуса зимнюю мантию. - Прощаааай, распродажа в Хогсмидееее, - напевала я, пытаясь обойти свежие лужи, ещё слегка подернутые сеточкой льда, - и здравствуй, омлет из двух сотен яиц. А ещё - здравствуй, библиотека, где надо расставить книги по алфавиту. Как здорово-то! Зато Фред попадёт на квиддич, - странно было слышать из своих уст мужской баритон, но от этого было даже веселее. У меня родилась одна кощунственная мысль, которой Фред бы ни за что не простил, окажись он где-то рядом. Хотя… Может и простил бы. A "кощунственная мысль" состояла в том, чтобы услышать сказанное его голосом "Гермиона Грейнджер, я люблю тебя!". Да так сказанное, чтобы сказанное было услышано в башне Когтеврана, которая выходит окнами как раз на огороды. Я прыснула со смеху, когда представила заспанных когтевранцев, разбуженных моим воплем. Подойдут они к окнам – а там трясущийся от холода Фред с корзинкой, орущий серенады, которые следовало бы орать у башни Гриффиндора. Ноги разъезжались на скользкой тропинке: всю ночь моросил мелкий дождик, и земля раскисла. Мысли мои уже потихоньку переносились в библиотеку. Интересно, какие книги приготовила профессор? Может, заодно подберу для себя что-нибудь? Вдруг правая нога поехала вперёд, я взмахнула руками, выронила корзину и спустя мгновение уже видела свои ботинки на фоне хмурого неба. - Дьявол! – с бранью растянувшись и перепачкавшись в коричневой глине, я барахталась в намокшей и потяжелевшей мантии, не в силах выпутаться из кокона чёрной ткани. Как вдруг глаза мгновенно увеличились в размерах и стали похожи на два галеона. В голове мигом заносились все варианты того, что конкретно сейчас придется соврать человеку, в чьем обличье я нахожусь, потому как из белой дымки тумана вынырнула запахнувшаяся в мантию и ёжащаяся от зябкой прохлады фигура Фреда. Мерлинова борода! Что тут делает Фред??? Но вот эта долговязая фигура прошла еще несколько шагов, и я с облегчением поняла, что это не он. - ФРЕД? - его глазищи тоже превратились в галеоны, как и у меня минуту назад, - ты как здесь? Ты же спал, когда я уходил! – точно, это ведь Джордж! Когда он подошёл ближе, чтобы помочь мне встать, я различила его лицо и убедилась в этом. Но легче не стало. Что забыл Джордж в пять утра на тропинке в сторону огородов, курятника и башни сов? - Мерлиновы яйца, Фред, что ты тут делаешь?! - Вот как раз за яйцами и иду, - в ответ он ещё сильнее вытаращился. Пришлось кратко обрисовать сложившуюся ситуацию. – Решил пораньше заступить, чтобы пораньше отвязаться. Отправили за недостающими яйцами в курятник, но, как видишь, я сел в лужу. - Тогда понятно. Странно, что вчера ты вроде собирался сделать по-другому... - A как я собирался?! – грозно спросила я, состроив сердитую мину. Такую гримасу обычно корчил Фред, когда его спрашивали о чём-то, про что он совершенно не хотел распространяться. Очевидно, получилось очень правдоподобно, потому что Джордж слегка стушевался и оставил эту тему. Зато начал другую! - Я все-таки получил его! - помахивая перед моим лицом маленьким свёртком, Джордж просто светился от счастья, - помнишь, я вчера рассказывал, что пришло извещение на сову с посылкой. Вчера идти было уже темно, я боялся навернуться, поэтому решил прямо с утра, чтобы сделать ей наконец подарок сразу же за завтраком. - Кому?! - слегка опешила я. - Что-то тебя спросонья совсем клинит, братец… Анджелине, конечно. Я заказал уже давно, но посылка все не шла. Ладно, пошли я помогу тебе разобраться с курами, - он хлопнул меня по плечу, и вместе мы зашагали по тропинке. - A что там? - девчачье любопытство брало верх над наигранной братской спесью. - Ну ты даешь! Тебе как будто и правда память отшибло. Что за реклама у меня над кроватью висит уже месяц? М? - Мерлинова борода, Джордж, - я старалась играя, перевести тему, но тот не сдавался. - Та самая, которую ты каждый вечер срываешь и зачитываешь мне на все лады, как матёрый лицедей?! - Ладно, ладно. Не нервничай так. Я понял. Наконец-то ты получил эту дрянь, - рискнула я. Раз подарок для Анджелины, а Джордж влюблён в неё, как идиот, то, скорее всего, это что-то из рук вон романтичное. Коли саркастичный Фред «на все лады» каждый вечер издевается над влюблённым братцем. - Боюсь только, вдруг "СиндбадЭкспресс" опять прислал какой-нибудь брак… Надо будет сперва распаковать где-нибудь тайком. Всё посмотреть. Я ещё купил новенький футляр, - всю дорогую до курятника он распинался про подарок и распроклятый футляр. Из рассказов я поняла, что Джордж подарит Анджелине медальон с секретом. Откроешь его, и оттуда вылетают птички, поющие распрекрасные милые трели. Боже, никогда бы не подумала, что хоть один из близнецов Уизли может быть таким сентиментальным! И, увы, мне достался другой… - А что это? – остановился он вдруг, указывая куда-то вниз. –– оказалось, даже высокий Симус ниже долговязого Фреда, и его брючишки оканчивались где-то у щиколотки. Длинная мантия прежде скрывала этот недостаток, но теперь, распахнувшись, показывала меня, то есть Фреда, в очень даже забавном виде. - Это я спросонья ноги слишком далеко просунул! Больше ничего не хочешь у меня спросить?! – как можно злее спросила я. Ведомый Джордж отстал и уже молча шёл, не задавая каверзных вопросов. - Та-ак. Ну, вот и мы, - Джордж открыл скрипучую дверь курятника и вошёл, пока я быстренько глотнула ещё оборотного, чтобы продлить эффект. От поганого варева меня передёрнуло. - Да, Фред, согласен. Воняет тут тем ещё. - Точно, - жирные куры лениво шевелились на насестах, и я понятия не имела, как их согнать оттуда. - Как их попросить отдать яйца-то? - Сейчас я их, - и Джордж, смирный, послушный, покладистый Джордж выудил из кармана чёртову палочку, сказанул в мыслях какое-то невербальное, взмахнул, и мир обратился в ад. Шарахнуло так, что три нижних насеста треснули и упали друг на друга вместе с курами, яйцами и не успевшим среагировать петухом. С верхних насестов орали перепуганные несушки, перья сыпались мне на голову, как снег в Рождество. - Ты идиот! - Сейчас-сейчас, ты набирай пока! – прокричал он в ответ, сражаясь с оскорблённым петухом. На меня уже бежала кудахчущая несушка, а сверху готовился десантироваться ещё пяток её подружек. Через «Акцио» я в спешке набрала яиц даже больше, чем требовалось, а потом – выскочила из курятника, позабыв и про братскую любовь, и про элементарную человеческую солидарность. Гогочущий Джордж догнал меня уже на подходе к школе. За ним тянулся шлейф отлетающих перьев, ко мне же они прилипли намертво из-за мокрой грязи, в которую я упала перед визитом в куриную преисподнюю. - Хватит скалиться. Ты совсем рехнулся – куры, наверное, погибли под насестами! - Я бы сказал – приняли мученическую смерть под завалами, но расслабься. Я вернул всё на свои места. Хотя петуха надо было прихватить с собой и сварить живьём прямо с клювом и перьями. И кстати… - он вдруг перестал улыбаться, а я прибавила ход, поймав его недоверчивый взгляд. – Чего это ты вдруг печёшься о несушках? - Кто тебе такую дурь сказал? Плевать на клятых кур, но если хоть одной не досчитаются, то спросят-то с меня. И, чего доброго, продлят наказание. Что это значит, понимаешь?! - Что ты не успеешь на квиддич, а у нас даже замены нет. - Нет, братец. Что я зря в такую рань поднял свои кости с тёплой кровати и таскался по школе, - Фред имел обыкновение прикрываться личными интересами, когда делал что-то хорошее для других. Он никогда не признавал в себе альтруиста, но был им, наверное, больше, чем даже сам Гарри. - Ах, ну да. Как я мог забыть об этом, - рассмеялся Джордж, чью бдительность мне удалось благополучно усыпить. На том мы и разошлись. Наверняка, если бы я приняла облик Джорджа и встретила настоящего Фреда, последний раскусил бы меня в две секунды. Всё-таки Фред очень проницательный и внимательный, несмотря на кажущуюся дурашливость. A Джордж, простая душа, даже не обратил какого-то реального внимания на то, что его брат не в своей одежде тащится куда-то, куда не планировал, да еще и не помнит разговоров, которые звучат уже как минимум месяц. Главное, чтобы этот Джордж сейчас пошёл куда-нибудь, только не в спальню Гриффиндора, где до сих пор сладко посапывает настоящий Фред. А то он как минимум начнёт что-то неладное подозревать – не может ведь его братец быть в двух местах одновременно. Даже если это шустрый и везде поспевающий Фред. На кухне было ещё жарче, чем прежде. Но я благодарно вдохнула это тепло, вернувшись с колючей утренней свежести. Кругом, как пучеглазые муравьи, сновали эльфы, нагруженные мешками и мешочками с пряностями, крупами, ящиками с овощами и фруктами, бутылками и склянками с уксусом, молоком, водой, соками и прочим, и прочим, и прочим. Уже знакомая мне добрая домовушка какими-то невероятно быстрыми движениями вытряхнула все яйца из корзинки да так, что не треснуло ни единой скорлупки. - Великий Мерлин, - взвизгнула она, оглядев меня с головы до ног. - Ты же грязнее нашего милого лесничего! Как это я сначала не заметила! Ах, что это с тобой? А почему ты весь в перьях? Ты что, упал в курятнике? Ты ничего не ушиб себе? - Себе-то наплевать: куры целы? – спросил суровый домовик. - Несутся уже поди. Целы, что им будет? – отозвалась я как можно спокойнее. Надеюсь, Джордж действительно вернул всё назад, прибрав бедлам, который умудрился натворить всего одним взмахом палочки. Болван несчастный! - Ну хорошо, сейчас я тебя почищу, - домовушка щелкнула пальцами, и моя одежда, точнее одежда Симуса, мгновенно высохла и очистилась. - Совсем другое дело! - со знанием дела заметила она, a потом позволила разбить мне все яйца в огромный чан. Туда же отправилось ведро молока и половник соли. Откуда-то, видимо, из дальнего конца огромной кухни доносился прекрасный, прямо сшибающий с ног от своей прекрасности, аромат жареного бекона. Желудок не очень приятно заурчал. Я сглотнула слюну и вспомнила, что с самого прошлого вечера во рту не было ни крошки. Отправляясь спасать Фреда и нашу сборную по квиддичу я даже не удосужилась водички попить. Пусть потом Рон только попробует вякать за столом, что я – несознательная болельщица! - Ладно, можешь быть свободен, ты хорошо потрудился. Но в следующий раз старайся не падать больше в грязь, по пути на кухню. - Но мне ведь сказали, что я буду готовить праздничный ужин… - Эй, начальство тут – мы! – рявкнул сердитый домовик. – Сказали тебе сделать, что положено, и всё – вали! - Спасибо, но я вряд ли еще тут появлюсь снова, - сболтнула я, отчего получила еще один подзатыльник от домовика, который стоял прямо за моей спиной на стремянке и завязывал огромный мешок с манкой. Домовушка не обиделась, a наоборот, рассмеялась. - Зато сегодня завтрак будет особенно вкусным, не правда ли? - Несомненно! - под ее хихиканье, я покинула кухню. Забавно: мне казалось, что я провела там целую вечность, a на деле еще даже самые ранние студенты не повылезали ещё из своих спален. Зато я увидела кеды Полумны, которые кто-то привязал к арке коридора на манер омелы. Шутники проклятые. Пошарив по карманам брюк и не найдя палочки, я в бессилии воззрилась на качающиеся от сквозняков кеды. Что я могу сделать со своим карликовым рост… Точно! Да ведь я в теле Фреда! А Фред выше меня на голову, а то и на две! Ловко забравшись по выступам арки, я сорвала кеды Полумны и зашагала по пустому коридору, страшно собой довольная. Тут по телу прошёл неприятный холодок – это заканчивалось действие оборотного. Надо бы поспешить, иначе я рисковала оказаться в мужских одёжках в невероятную рань в очень подозрительном свете. С моей везучестью кто-нибудь вроде сестёр Патил обязательно оказался бы в коридорах, и этот «рупор» ославил бы меня за час, а то и быстрее. И дабы не терять ни секунды я припустила со всех ног в сторону башни Гриффиндора. Самый короткий путь, как назло, лежал мимо злосчастной библиотеки, куда мне еще предстоит пойти, чтобы разобрать по алфавиту кучу старых фолиантов, на многих из которых даже и названий-то не сохранилось, наверное. Профессор Макгонагалл лёгкую работу на меня никогда не спихивала. Бывало, я делала то, чего она делать не могла или не хотела в силу своей занятости. И тут – я… В душе неприятно заскрипело. Еще столько работы предстоит! Но я быстро успокоила себя тем, что на благо Фреда мне не жаль даже такой значительной жертвы, как личное время, которое я могла бы потратить на подготовку к занятиям, чтение, поход в Хогсмид… На покупку спектральных очков, или новых склеростикеров, которые куда лучше напоминалки Невилла. Ладно, постараюсь не думать об этом. Иначе задумаюсь как следует, и пойму, что сдалось мне это "дежурство на кухне" во имя Фреда, как… не сдалось, в общем. Я снова недовольно вздохнула, проходя мимо дубовых дверей библиотеки, и даже показала им язык с досады. Но, приглядевшись, заметила что-то странное. На мое удивление, одна огромная створка была чуть приоткрыта. Интересно, кто может быть в библиотеке в это время и что ему там делать в такую рань? В смысле, читать, понятное дело… Но, это же как надо истосковаться по книгам, чтобы в шестом часу утра туда ломиться? И вот, предугадывая мое любопытство, створка отворилась на всю ширину, выпуская изголодавшегося по знаниям читателя. Чувствуя, что оборотное совсем издыхается, я постаралась ускориться и лишь мельком глянуть на выходящего. Но вдруг сердце моё пропустило удар. Я увидела… СЕБЯ! От мощного выброса адреналина действие оборотного заканчивалось ещё быстрее, о чём я и думать позабыла, разглядывая себя, одетую в мои сменные шмотки, которые должны сейчас быть в стирке. Нашлись даже порванные у коленки гольфы, которые я потеряла вчера вечером, не смогла найти и чуть не довела Джинни до слёз своими исступлёнными поисками. Моё лицо неприятно закололо, я почувствовала, как вместо острого Фредова носа возвращается мой, но легче от этого не становилось. Вторая я оторопела, увидев меня. И по ее лицу тоже побежали всполохи от прекращающего свое действие оборотного зелья. - Быстро! - скомандовали мы друг другу в один голос и заскочили обратно в библиотеку, захлопнув за собой тяжёлую дверь. Зелье перестало действовать очень не вовремя, потому что именно в этот момент, ноги решили укоротиться так, как подобает настоящему росту Гермионы Грейнджер. Я запуталась в штанине Симуса и уже начала падать, как меня подхватили знакомые руки. - Ну привет, мисс Совершенство, - беззвучно хохотал Фред Уизли, разряженный в девичью форму, - a тебе идут брюки. - Фред?! – тупо взвизгнула я, барахтаясь в чёртовых брюках. – Во имя Мерлина, что ты тут забыла… в смысле забыл?! - Книжки расставлял по алфавиту. Чтобы ты успела купить себе ещё один букварь, - он усадил меня на стол и встал рядом. На Фреде моя юбка казалось прямо-таки экстремальным мини, и я прыснула, увидев, как он стаскивает через голову джемпер и блузку, едва не удавившись на завязанном галстуке. - А я была на кухне… - И меня там, как я понял, уже не ждут. - Нет, не ждут… Ого! – я зажала рот рукой, пытаясь не смеяться, пока Фред силился стащить с себя лифчик. - Размер у тебя, кстати, нескромный. А кажется, будто совсем ничего нет, - заметил он, а я так покраснела, что даже перед глазами повисло багровое марево: - То есть? Ты одевался, пока был… в моём теле?! – мысль, что он видел меня если не голую, то почти голую, тугим комком подкатила к горлу. - А ты – нет? - А я – нет! Извращенец проклятый! Я обрядилась в шмотки Симуса и только потом выпила зелье! – в ярости я заколотила маленькими кулачками по его широкой крепкой груди. - Ну и зануда же ты. А ведь был у тебя шанс полюбоваться точёным телом великого спортсмена! - Фред–нахально ухмыльнулся. – Раздевайся давай. - Что?! - Я не пойду в этом по коридорам. На меня тогда даже каменные горгульи шеи вывернут. - Может быть, ты отвернёшься?! - А я всё и так видел, - он опять ухмыльнулся, но, увидев мою расстроенную мину, принялся клятвенно заверять, что видел, конечно же, не всё. И что «самое главное ещё не видел», а потом ушёл за стеллажи, давая мне возможность переодеться. Когда Фред вернулся за одеждой Симуса, я всё-таки пялилась на него, и с удовольствием отметила, что тело у Уизли очень красивое и выглядит эстетично. Особенно то место на груди, где ключица и небольшая впадинка. Мне так хотелось коснуться её и поцеловать, что по коже пробежали мурашки. - Замёрзла? – спросил Фред, застёгивая рубашку и пряча от меня объект вожделения. - Угу, - тупо ответила я. – Ты не поблагодаришь меня за то, что я для тебя сделала? - А это – не благодарность? – он махнул в сторону высокого стеллажа, уставленного книгами в алфавитном порядке. Наверное, Фред встал ещё раньше меня, потому что его работа была куда труднее и более скрупулёзная, чем поиск и разбивание двух сотен яиц. Я сконфузилась. Конечно, это лучшая благодарность, чем глупые слова и цветистые признания. Фред делом показал, что ставит меня важнее собственных интересов. - Спасибо тебе. Я бы прокопалась тут до глубокого вечера. А теперь успею в Хогсмид и на квиддич даже. - Ну, ты можешь меня поблагодарить, - он подошёл ближе. Я непонимающе захлопала ресницами. – Благодари, - Фред убрал руки в карманы брюк Симуса, словно ожидая чего-то. Я догадалась и глупо заулыбалась. Но наконец нашла в себе смелость, привстала на цыпочки, обвила его шею руками и поначалу несмело прикоснулась к горячим губам. Потом в памяти вспыхнуло наше давнее свидание здесь, когда он был мертвецки пьяным, и я решила показать, что хорошая обучаемость – ещё одно моё достоинство. Фред не препятствовал. Он был доволен, отвечая на поцелуй. Мы вышли из библиотеки, когда по коридорам уже разгуливало большинство студентов. Никого бы не удивило, что Фред и я держимся вместе, потому как меня связывала тесная дружба с его братом, ну а Фред… Фред всегда мог делать всё, что хотел, ни у кого при этом не спрашивая разрешения. Мы условились, что на квиддич я всё-таки не приду, потому что важно обстоятельно выбрать все книги на распродаже, а не торопливо смотреть на часы, боясь опоздать на игру. - Так и быть, о несознательная Гермиона. Я прощу тебе твою крайне пассивную гражданскую позицию. У входа во внутренний двор кто-то из знакомых окликнул его: - О, Фред. А что это с твоими штанами?! - Спросонья ноги далековато просунул! Тебя волнует?! Топай давай! – огрызнулся он, пока я старалась сдержать смешок. В тот день Долорес Амбридж была вне себя, когда узнала о том, что умница Фред пришёл спозаранку и так хорошо выполнил свои обязанности, что домовики попросили отправлять его к ним, если он вдруг набедокурит. Минерва Макгонагалл лично похвалила меня за отлично расставленные книги и обстоятельно составленный каталог, и я покраснела до кончиков ушей, вспоминая, что когда-то считала Фреда пустоголовым идиотом. А он вот каким оказался… За обедом я предусмотрительно отодвинула от себя омлет и милостиво передала его Рону, потому как перед глазами до сих пор стояли перепуганные куры и разломанный Джорджем курятник. Судя по всему, он всё-таки сумел устранить плоды своих художеств, но всё равно… Как раз во время десерта в Большой зал вошла девушка, мгновенно приковавшая к себе всеобщее внимание. Дело в том, что ростом она была на две головы выше Фреда, шире его в плечах, коротко стриглась, но это была именно девушка: блондинка с голубыми глазами, внешне похожая на уроженку Скандинавии. Однако женская форма на ней смотрелась так же нелепо, как смокинг на Хагриде. Она понимала это, чувствовала свою несуразность, всеобщее внимание и было непонятно, что доставляет ей большее огорчение – то ли собственная внешность, то ли реакция присутствующих. - Которая тут Гермиона Рейнджер? – пробасила девчонка, остановившись у стола Гриффиндора. Все, кто услышали, либо сразу загоготали, либо – сперва поперхнулись тем, что ели, и начали смеяться сквозь удушающий кашель. Даже Фред – и тот смеялся, отирая с подбородка тыквенный сок. Я решила не признаваться и обиженно нахохлилась над тарелкой со сливочным пудингом. Но видимо, как раз это меня и выдало – я единственная не хохотала за нашим столом, поэтому огромное создание в два гигантских шага возвысилось надо мной. - Так это ты типа? – чтобы взглянуть в её светлое, покрытое россыпью канапушек лицо, мне пришлось так задрать голову, что шею пребольно заломило. – Меня зовут Бриджель Эваль. Я буду учиться на Гриффиндоре. Профессор Макгонагалл велела отыскать тебя. Чтобы ты показала мне замок. И где я буду жить. - Ну я. Типа. Только я не Рейнджер, а Грейнджер, - я разозлилась ещё сильнее, потому что как раз после обеда должна была пойти в книжный на клятую распродажу. А не новым студентам экскурсии устраивать. - И впредь… - Да уж. Тот ещё рейнджер, – бросил Малфой. И засмеялись все, кто доселе не расслышали… - А для тебя у нас ещё не изготовили кровати, человек-шпала. - Рот свой закрой, белобрысое чучело, - рявкнула Бриджель, невзирая на свои пепельно-белые, точь-в-точь как у Драко, волосы. Они даже подстрижены были почти так же, только чуть подлиннее. - Садись. Мы очень тебе рады. Как, говоришь, тебя зовут? – Рону явно понравилась её манера вести себя со слизеринцами. - Бриджель, - повторила она, неловко перешагивая через скамью и задевая меня носом огромных чёрных ботинок. – Извини. - Ничего, - я скрупулёзно протёрла ладонь. Голос у Бриджель был низкий, но вкрадчивый. Говорила она неохотно, ела не больше других и старалась держаться как можно незаметнее. Но Симус и Дин обратили внимание, как она отставляла мизинец, когда пила горячий шоколад, как безукоризненно владела столовыми приборами и прямо держала широкую спину. - Так откуда ты, говоришь? – спросила Джинни спустя несколько минут неловкого молчания. Бриджель, на которую все пялились, как на диковинную зверушку в террариуме, довольно долго молчала, и я уже подумала, что она ничего не ответит. - Из Шармбатона перевелась. Сегодня вот приехала. - Ты кем там была? Хранителем добродетели тамошних студенток? – Драко привстал со своего места, рассматривая её. - Тут я твоим самым страшным кошмаром стану, если не отвалишь, осёл. - Нравишься ты мне, - Рон хлопнул её по широкому плечищу. - Ладно, пойдём. Покажу тебе школу, - она встала с явным облегчением и шла впереди меня, когда мы покидали Большой зал, будто радуясь возможности наконец избавиться от огромного количества чужих людей. - Ты извини, что я оговорилась. Я просто долго жила в Швеции у матери. А потом – во Франции, с отцом. До сих пор не разберусь, на каком языке думать, а тут – говорить ещё приходится. - Ничего страшного, я понимаю. - Ты покажи мне только, где башня Гриффиндора. Я хочу поскорее занять кровать и успеть на квиддич. Ну, и тебя отвлекать тоже не хочу от твоих планов. - Серьёзно? – и тут она мне окончательно и бесповоротно понравилась.