The Hunger Games: Frozen Fire

Одна из высоток Тренировочного центра предназначена для трибутов и тех, кто их готовит. Там мы будем жить, пока не начнутся сами Игры. Каждому дистрикту отведен целый этаж. Заходишь в лифт и нажимаешь кнопку с номером своего дистрикта. Не запутаешься. Поскольку наш дистрикт 12 - последний, то и этаж нам достался соответствующий. Признаюсь, отсюда открывается невероятный вид на город. Отведенный нам этаж просто напичкан всевозможной техникой, с которой я до Игр точно не разберусь, хорошо, если хоть какую-то часть освою. Я направляюсь в столовую, где по идее должны уже все собраться за ужином. По дороге я встречаю Эффи, которая и так, всюду снует за нами, видимо в ее обязанности входит опекать трибутов до самых Игр. - О, мой милый мальчик! Ты был неотразим! После вашего блистательного появления на параде, я говорила со многими спонсорами, и знаешь что? Они прямо рвутся, чтобы помочь вам. Увы, я не могу подписать с ними контракт, это входит в обязанности ментора. Но ты не переживай, я поговорю с Хеймитчем. - Хеймитчем? – удивляюсь я. - Разве он наш ментор? А как же Китнисс и Пит. - О, Гарри! – восклицает Эффи. - Хеймитч, занимается этим уже не первый год, так что я думаю, это дело лучше отдать профессионалу. А Китнисс, уж прости, своей грубостью скорее отпугнет спонсоров, чем склонит на вашу сторону. Эффи, как-то нервно хихикает. - Ой, да мы уже пришли! – констатирует капитолийка. Мы заходим в столовую. Как я и ожидал, там собрались все, включая наших стилистов - Цинну и Порцию. Хеймитч сидит какой-то напряженный, и, если глаза меня не обманывают, трезвый как стеклышко; Китнисс и Пит тоже здесь, Челси как всегда тихая и грустная склонилась над своей тарелкой. Я сажусь за стол, рядом располагается Эффи. К нам подходит человек в белой одежде и подает огромную индейку. Как я потом узнал, обслуживающий персонал, эти самые «люди в белом» - безгласые, преступники, которые за свое «предательство» Капитолию лишаются своего языка, и собственно, голоса. Я думал, что за ужином мы наконец-то начнем обсуждать какую-нибудь тактику или стратегию, как вести себя на арене: что делать, как выживать и все в том же духе. Но нет, за ужином все обсуждают то, как прекрасно мы себя показали на параде трибутов, и то, что теперь весь Капитолий от нас в восторге. Не понятно зачем, Эффи включила на большом экране повтор церемонии. Странно было наблюдать за собой со стороны, смотришь и не веришь в то, что это ты. Мы действительно выглядели впечатляюще, огненные крылья, которые подарили нашим костюмам Цинна и Порция смотрелись величественно и устрашающе, еще и поднятые вверх, сплетенные руки придали образу нужного настроения, как бы говоря – «Нас не сломить. Мы готовы сражаться!» - Так, - обращается Хеймитч ко мне и Челси. - Встретимся завтра за завтраком, перед первой тренировкой, я вам объясню, как действовать и что делать. - Наконец-то, - выдыхаю я. Хеймитч пропускает мимо ушей мой выпад, с грохотом отодвигает стул и встает из-за стола. Захватив с собой бутылку не допитого вина, бредет к выходу. - Отличное вино, - бормочет ментор себе под нос прежде, чем скрывается из виду. Все расходятся, я тоже направляюсь к себе в комнату, потому как собираюсь выспаться перед первой тренировкой. Выйдя в длинный коридор, я замечаю, что иду не один, рядом молча следует Челси. Ее комната ближе моей, девушка останавливается у двери, глядя на меня. - Ну, до завтра, - говорю я и собираюсь уходить, но девушка останавливает меня, схватив за руку. - Можно поговорить? – спрашивает она, не глядя мне в глаза. - Хорошо, - соглашаюсь я. - Может не здесь? А то у меня чувство, что нас подслушивают. По правде сказать, у меня тоже складывается чувство, что за нами следят, и с тех пор, как я попал в Капитолий, я не могу от этого чувства избавиться. - Где тогда? Мне кажется, куда бы мы не пошли, мы нигде не будем одни. - Может на крышу? – предлагает девушка. - Там, по крайней мере, это чувство не так остро ощущается. - Ладно, - соглашаюсь я. - Веди! Мы подымаемся на крышу, откуда видна большая часть Капитолия - и красиво и неприятно одновременно. С одной стороны разноцветные огни в тени ночного города приветливо мерцают тебе отовсюду, а с другой, стены высоток давят на тебя со всех сторон. - Это место мне Цинна показал, - говорит Челси, по-прежнему не глядя на меня. - О чем ты хотела поговорить? – я стараюсь сразу перейти к сути. - Сама не знаю, просто, я не могу больше быть одна. Нужен кто-то рядом. Поддержка, понимаешь? - Не уверен, что справлюсь, - немного растерянно отвечаю я. - Я не могу свыкнуться с мыслью, что меня выкинут на арену, я думала, что избежала этого. - Не ты одна, - понимающе отвечаю я. - Ты обещал своим вернуться? – спрашивает девчонка. - Что? - Ты обнадежил их? Дал ложную надежду? - Почему ложную? - Ты всерьез думаешь, что нам удастся выжить? - Нам? – переспрашиваю я. - Нам – нет! - Намекаешь, что я безнадежна? - Нет, я о том, что выживет только один, другого не дано. - В прошлом году было двое победителей, – за все время нашего разговора, девчонка устремляет на меня свой взгляд. - Капитолий больше не допустит подобной ошибки, ты сама это понимаешь. - Понимаю, - девчонка вновь отводит свой взгляд в сторону. - Знаешь, когда мне дали минуту, чтобы попрощаться с семьей, пришел только отец. Мать я видела лишь до Жатвы, она меня ненавидит. Когда мне было пять, меня оставили одну следить за моей младшей сестрой, тогда ей было три года. До этого дня мня никогда не оставляли одну, как за главную. Это случилось зимой, как сейчас помню. Та зима была особенно лютой, еды не хватало, поэтому мать пошла на работу, и меня сочли достаточно взрослой для того, чтобы я могла остаться и следить за сестрой. Я не знала, что мне делать: Олимпия все время плакала без матери, и я не придумала ничего лучше, чем уложить ее спать. Я ей обещала, что когда она проснется, мама будет уже дома. Вместе с ней уснула и я, а когда проснулась - не обнаружила малютки рядом с собой. Я обыскала весь дом, но ее нигде не было. Потом я заметила, что к входной двери подставлен стул, а засов открыт. Я тут же выбежала на улицу. Я кричала ее имя, кричала так, что сорвала голос, но ответа не было. Тогда я побежала ее искать. И знаешь что? Я сделала всего несколько шагов, прежде чем увидела ее. Там была яма, и моя сестра упала туда. Я не сразу поняла, что она мертва. Я пыталась уговорить ее открыть глаза, перестать претворяться и пугать меня. Я плакала, кричала на нее, а она по-прежнему лежала без движений. С того момента я стала для матери убийцей, ненавистной дочерью, она стыдится и ненавидит меня по сей день. - Я не знал этого, - еле слышно говорю я. - Лишь отец не винил меня в случившемся, он защищал меня перед матерью. До тех самых пор, пока в шахте не случился обвал. - Твой отец ведь выжил. - Выжил? Физически да, но его разум помутнел. Все в дистрикте знают, что он чокнутый. Когда он прощался со мной, он даже не понимал, кто я и куда еду. А мать перед Жатвой сказала, что надеется, что меня убьют одной из первых. Девушка кидает на меня пронзающий взгляд. Я теряюсь, я не знаю, что сказать. Я вообще не понимаю, зачем она мне все это рассказала. Зачем? Зачем мне это знать? - Зачем ты говоришь мне это? – спрашиваю я. - Мне нужно было это кому-то рассказать. Я не жду, что ты поймешь. Да ты и не обязан. Просто, кто-то должен был узнать об этом. Прежде, чем меня кинут на арену, я должна была это рассказать. Когда ты один несешь такое бремя, становится невыносимо. А теперь я скинула его со своих плеч. Не избавилась, но, по крайней мере, разделила. - Но… - Каково это, когда тебя любят? Что сказали твои близкие на прощание? Они ждут тебя? Они верят в твою победу? Они верят в тебя? – не унимается девушка, в ее глазах полыхает пламя ненависти. - Челси, послушай, ты явно перенервничала. Эта Жатва и… - Ты любишь свою сестру? - Что? - Ты что глухой? Я спросила, ты любишь свою сестру? - При чем здесь моя сестра? – перехожу на грубый тон. - Я открыла тебе свой секрет, теперь и ты поделись со мной? - Ты о чем вообще? - Не только у меня есть скелеты в шкафу. Верно Стайлс? - Я больше не буду слушать этот бред! – я разворачиваюсь и иду прочь. - О тебе и твоей сестре много говорят у нас в дистрикте! – кричит мне вдогонку девчонка. Я останавливаюсь, видимо ей действительно есть, что сказать. - И что же говорят обо мне и моей сестре у нас в дистрикте? – я больше не в силах контролировать свой гнев, поэтому срываюсь на крик. - Что у вас нездоровые отношения. - Это еще какие, такие нездоровые отношения!? - Говорят, вы любовники. - Что? Ты вообще в своем уме!? Или спятила, как твой папаша!? - Так это правда? Что, обещал ей вернуться, да? На интервью обязательно расскажи, как вы с сестрой любите друг друга. Спонсорам наверняка подобная драма понравится. Так что уже можешь считать себя победителем! - Да ты совсем больная! Я больше ни слова не слушаю из того, что говорит девчонка, и стремглав бегу к своей комнате. Я хочу закрыться от всего этого, не могу ни видеть, ни слышать никого больше. Такое ощущения, что меня уже вышвырнули на арену. Я не могу. Я не хочу. Как? Как мне справится с этим? Я залетаю в комнату и падаю на кровать. В моей голове громким колоколом звучат слова Челси. Как маятник, злосчастные фразы отзываются в моем сознании снова и снова. В итоге, когда меня настигает тьма тревожного сна, голос, произносящий недозволенное, становится кошмаром.