***
Я сижу у камина, у себя в доме, рядом стоит Луи. — Гарри, нам нужно поговорить. — О чем? — спрашиваю я. — О Джемме? — С ней что-то случилось? — подскакиваю я с места. — Нет! — поспешно отвечает парень. — С ней все хорошо. Просто… — Что просто? — я начинаю нервничать. — Я знаю, ты ее очень любишь, оберегаешь, и как бы я не старался, я никогда не буду ей таким братом, каким являешься ты. — Это не так! — возражаю я. — Не перебивай! — повышает голос Луи. — Я знаю, как ты к ней относишься, знаю, что чувствуешь по отношению к ней. Для меня она стала не менее дорога. За столько лет проведенных бок о бок с твоей сестрой, она стала мне не просто родной. Я люблю ее, и люблю не только как сестру, это нечто большее. Я долго боролся с этим чувством, слишком долго гнал его от себя, пока не увидел, что это взаимно… — Что… — шевеля одними губами, выдыхаю я. — Гарри, она все равно не могла бы быть с тобой! Во всяком случае так, как ты того желал! Слышишь? — И давно вы… — мой голос срывается. — Больше года. Мои ладони сжимаются в кулаки, вплоть до того, что костяшки пальцев белеют, в груди разрастается ярость, а вместе с ней и ненависть. — Больше года? За моей спиной? Ты был с ней и делал вид, что ничего не происходит? Все это время ты мне врал! Ты предал! Ты меня предал! — Нет! Гарри, нет! — Ты предал меня! — с этими словами я кидаюсь на парня с кулаками, тот вовремя уклоняется от удара и сбивает меня с ног. Затем, следуют удар за ударом. Я ощущаю каждый. Они словно языки пламени обжигают мое тело. Но эти ожоги не такие, как от огня, скорее, от холода. С каждым новым ударом Луи мне что-то кричит, я с трудом различаю его слова. — Гарри, проснись! Гарри, проснись! Гарри, проснись! Я резко открываю глаза, хочу подняться, но ничего не выходит, все тело болит, у меня начинается паника. Часто дышу, потихоньку прихожу в себя и осознаю, где я нахожусь. Оглядываюсь вокруг, проделанные мною вентиляционные отверстия засыпало, мне не хватает воздуха, и все тело окоченело от холода. Сколько я проспал? Закончился ли буран? Если да, то, как далеко от меня другие трибуты? Я пытаюсь пересилить боль в теле и легкий озноб, начинаю выкапывать себя из сделанного мною укрытия. Приходится с этим повозится, не хило же меня засыпало. Наконец-то я достигаю поверхности, и первое что происходит — яркий свет бьет мне в глаза. Буран закончился. Ветра нет абсолютно. Даю глазам привыкнуть к свету, оглядываюсь по сторонам и не узнаю места, где нахожусь. Я точно помню, как вышел на равнину из лесу, впереди были горы, слева продолжение леса. А теперь, я каким-то образом оказался у самого подножия гор. Как это возможно? Ничего не понимаю! Место, откуда я вчера, ну, по крайней мере, я так думаю, вышел, находится в нескольких милях от меня. Этого не может быть! Так, ладно, надо думать, что делать дальше. На гору я точно не полезу, искать расщелины или пещеры в одиночку, тоже опасно, мало ли что. Арена может создать еще большую угрозу, чем представляют собой трибуты. Вглубь леса идти не хочу, я слышал волков, что если их логово, где-то неподалеку. Поперек равнины идти тоже опасно, так я буду слишком легкой мишенью для соперников. Что ж, тогда пойду вдоль края леса, и спрятаться можно, и поохотиться, хотя бы на белок. Собрав всю свою волю, я отправляюсь навстречу неизвестному, поскольку не знаю; сколько времени я проспал в снегу? Сколько трибутов погибло за это время, и погибло ли вообще? И главное, как близко от меня находятся выжившее соперники?Глава 9. День первый
27 ноября 2015 г. в 11:38
Шестьдесят секунд...
Ровно столько до удара гонга, возвещающего, что диск можно покинуть. Попробуешь сойти раньше — и тебе оторвет ноги минами. Шестьдесят секунд, чтобы оглядеть кольцо трибутов, равноудаленных от Рога изобилия - гигантского, лежащего на боку, золотого конуса с жерлом футов двадцати высотой и загнутым хвостом, переполненного всякой всячиной, полезной для выживания на арене: продуктами, сосудами с водой, оружием, лекарствами, одеждой, средствами для разведения огня. Вокруг тоже разбросаны вещи — чем дальше от Рога, тем меньше их ценность.
Теперь, когда мои глаза привыкли к яркому свету, у меня есть возможность оглядеться вокруг. Мы находимся на ровной, заснеженной поляне. За трибутами напротив вдалеке виднеются горы. Справа озеро. Слева и сзади — густой сосновый лес, который тянется прямо к подножию гор. Идею — отправится туда и немедленно, одобрил бы Хеймитч.
Морозный воздух наполняет мои легкие, дышать становится тяжелее. Все добро сваленное у Рога изобилия приковывает мой взгляд. Все, что не достанется мне, достанется моим врагам. Этот факт подстегивает меня еще больше, не послушать совета Хеймитча, а рвануть прямиком к «добыче». Вдруг мой взгляд цепляется за знакомый мне предмет — лук и колчан со стрелами. Один. Предназначен для одного трибута. Мой! Немного отвлекаюсь вправо и вижу еще кое-что металлическое, оно так блестит на солнце и отсвечивает от серебряного снега, что практически становится незаметным — стальное копье, с кожаной рукоятью посередине. Подобных пик, среди оружия я больше не наблюдаю, значит и оно предназначено для кого-то конкретного. Знать бы кому? А может, это копье для меня, тогда лук со стрелами для кого? Что выбрать? Что взять с собой? Хотя, здесь вопрос в другом: достаточно ли я быстр, чтобы вообще приблизиться к Рогу изобилия и уйти живым, да еще и с трофеем в руках? Надо попытаться. Все равно я на арене, хуже уже не будет.
С другой стороны, не на меня же все накинуться. Есть противники и посерьезнее, которых лучше сразу убрать с дороги.
Надо решать сейчас. Отсчет все идет, я принимаю удобную стойку для бега в сторону лука и колчана со стрелами. Надеюсь это правильный выбор. И тут слева от себя, через четыре трибута я замечаю Челси, она в упор смотрит на меня, потом еле заметно кивает.
Раздается гонг, я срываюсь с места и бегу прямиком к своей цели. Вдруг я чувствую сильный толчок в спину и удар по ногам, я падаю лицом в снег, так и не разглядев своего обидчика. Быстро вскакиваю с земли, но уже поздно! Я вижу, как какая-то девчонка бежит прочь от Рога изобилия с луком и стрелами за спиной. Не могу разобрать кто именно. Все, к оружию мне путь заказан. В ярдах двадцати от себя замечаю синий рюкзак, молнией бросаюсь туда. Не с пустыми же руками уходить!
Какой-то парень, кажется из шестого дистрикта, бежит прямо на меня. Не успеваю я ухватиться за рюкзак, как парень сбивает меня посохом, который уже успел раздобыть у Рога изобилия. Я падаю в нескольких дюймах от желаемого. Мы одновременно хватаемся за лямку и пытаемся вырвать друг у друга рюкзак. Как вдруг парень резко замирает и замертво валится на землю. Не раздумывая я хватаю рюкзак, посох и бегу прочь от бойни в сторону леса.
На опушке я оборачиваюсь, чтобы окинуть взглядом поле битвы. Около дюжины трибутов рубятся друг с другом у Рога. На земле лежат несколько тел. Те, кто предпочли унести ноги, уже достигли леса или бегут по лугу в противоположную от меня сторону. Я мчусь дальше, пока деревья не скрывают меня полностью от других трибутов, потом перехожу на бег трусцой, чтобы не выдохнуться слишком быстро. Следующие пару часов я то бегу, то быстро иду, стараясь увеличить отрыв от соперников. Рассмотреть содержимое рюкзака пока не решаюсь. Надо идти. Останавливаюсь только для того, чтобы прислушаться, не бежит ли кто следом.
Я могу идти долго. Не впервой. То, что вокруг сплошным белым ковром лежит снег меня не сильно радует, по следам можно любого выследить, настичь и убить. Но снег — это не так уж плохо, по крайней мере, от жажды я не умру, так же на снегу хорошо видны следы зверя, охоте это не помешает. Вот только, чем мне охотиться? Ни лука со стрелами, ни копья, ни даже ножа у меня нет. Посохом я мало, что смогу сделать. Ладно, это лучше, чем ничего.
Лес постепенно меняется. Среди сосен появляются и другие деревья, некоторые из них мне знакомы, некоторые вижу впервые. По дороге я встречаю пару белок. Значит, голодная смерть тоже отпадает. Чем глубже ухожу в лес, тем снега становится меньше, я ускоряю шаг.
Возможно, меня сейчас показывают на экране. Не постоянно, но время от времени. В первый день столько смертей, что трибут, мирно шагающий по лесу, вряд ли привлечет много внимания. Будут показывать просто для сведения: жив, мол, пока, не ранен, идет. Это один из самых насыщенных дней по части ставок. Начало Игр, первые жертвы. Хотя не сравнить с тем, что будет, когда игроков останется раз, два и обчелся.
Ближе к вечеру начинают палить из пушек. Один выстрел — один мертвый трибут. Сражение у Рога изобилия, должно быть, закончилось: тела жертв собирают только после того, как их убийцы разойдутся. И из пушек в первый день стреляют, когда битва уже позади. Раньше просто невозможно за всем уследить. Я позволяю себе остановиться, перевести дух, пока буду считать выстрелы. Один… два… три… четыре… Еще, и еще, и еще… Восемь. Восемь убитых. Шестнадцать в Игре. Парень из шестого дистрикта один из погибших. А Челси? Пережила ли он этот день? Узнаю через несколько часов, когда в небе высветят портреты погибших.
Хотя, нутром чую, что ее портрет сегодня я не увижу. Она точно будет среди финалистов. Знать бы, где она прячется, чтобы быть подальше от нее. С ней, я не рискнул бы столкнуться лицом к лицу.
Отойдя, как мне кажется на безопасное расстояние от эпицентра, я опускаюсь на землю вместе с рюкзаком и отцепляю лямки. Все равно с ним надо разобраться до наступления темноты. Посмотреть, какие у меня ресурсы. Рюкзак добротный, и цвет, более или менее подходящий — синий. В темноте не будет выделяться, особенно, если затеряться среди деревьев.
Откидываю клапан. Осторожно вытаскиваю содержимое рюкзака: тонкий черный спальный мешок из теплоотражающей ткани, пачка галет, пакетик вяленой говядины, топленый жир в баночке, коробок спичек, моточек проволоки, метра два плотной веревки, пара перчаток. И нож! Хороший, с длинным острым клинком, с зубчиками у рукояти.
Нож это хорошо, теперь я могу сделать себе копье. Беру посох, он металлический с удобными, равноудаленными с обеих сторон, кожаными рукоятями. Проволокой пытаюсь, как можно туже и надежней закрепить нож на конце посоха. Теперь я не безоружен. Да, это не идеально сбалансированное копье, которое можно метать во врага с превосходной точностью, но для ближнего боя сойдет.
Надвигаются сумерки и на душе у меня паршиво. Надо искать место для ночлега. Как назло, ветер стал усиливаться и более того, пошел снег, и он не просто идет, он метет, ухудшая видимость и скорость передвижения. Я решаю пройти чуть дальше, возможно, там лес будет гуще и я смогу спрятаться от ветра.
К моему ужасу, чем дальше я продвигаюсь, тем деревья все больше расступаются. Я выхожу на огромнейшую равнину, вдалеке виднеются горы, у подножия которых вереницей выстроился лес из высоченных сосен и елей. Я осматриваюсь. Слева от меня продолжается лес, из которого я вышел. Он идеальным полукругом огибает равнину, уходя куда-то в темноту. До гор я вряд ли доберусь. Возвращаться назад - не самая лучшая идея.
Пока я решал, что мне делать дальше, уже совсем стемнело. Звучит гимн, предшествующий показу погибших. Поднимаю голову вверх и высоко в небе вижу огромный герб Капитолия.
Кажется арена — это купол или что-то в этом роде, поскольку, я не вижу планолета с прикрепленным к нему экраном. Изображение мерцает, по всей видимости — это силовое поле, такое же, каким от нас в этом году отгородились распорядители Игр на показательных тренировках. Мы в закрытом пространстве. Не очень хорошо. Никогда не знаешь, где можно наткнуться на край арены.
Гимн затихает, и на мгновение небо темнеет. Дома по телевизору каждое убийство показывают в подробностях, а здесь это считалось бы неправомерным преимуществом для части трибутов. Если бы я, к примеру, заколол кого-нибудь копьем, мои навыки обращения с этим оружием перестали бы быть секретом. Здесь на арене показывают фотографии — те же, что и при объявлении результатов тренировок, но под лицами нет баллов, только номера дистриктов. Я делаю глубокий вдох и готовлюсь загибать пальцы.
Первой на экране появляется девушка из Дистрикта 3. Это значит, что трибуты-профессионалы из дистриктов 1 и 2 остались в живых. Кто бы сомневался. Затем парень из Дистрикта 5. Значит все профи в полном составе — скверно. Дистрикт 6 потерял обоих своих трибутов. Девушка из Седьмого. Парень из Восьмого. Оба из Девятого. Конец. Торжественная финальная музыка и герб Капитолия. Потом — темень и звуки леса.
Значит мои предчувствия меня не обманули — Челси жива. Пожалуйста, будь на другом конце арены, не хочу сталкиваться с тобой. Не хочу.
Пока я во все глаза глядел вверх в ожидании портретов убитых, погода совсем испортилась, ветер усилился так, что я с трудом стою на ногах, а снег сплошной молочной стеной стоит перед глазами. Я уже не могу различить абсолютно ничего: ни с какой стороны я пришел, ни с какой стороны горы, ни с какой стороны простирается равнина.
Возвращаться больше некуда. Холод пробирает до костей, толку от термоодежды никакого. Я накидываю на голову капюшон и затягиваю его надежным узлом. Справа от себя слышу приглушенный вой. Волчий вой. И это не один волк, кажется их там целая стая. Только этого не хватало! Одно радует, что они далеко. Хотя, если учитывать погодные условия, я в этом не уверен.
Метель превращается в самый настоящий буран. В слепую куда-либо двигаться — глупо, и к тому же при такой температуре, через час-два я насмерть замерзну.
Ладно, придется действовать по обстоятельствам. Вонзаю копье в землю, сажусь спиной к ветру, позволяя занести себя снегом. По хорошему, было бы неплохо, накрыться чем-то, из подходящего у меня есть только спальный мешок, но сейчас доставать его слишком рискованно. Не исключено, что сильным порывом ветра его унесет в неизвестном направлении, навсегда.
По мере занесения снегом стараюсь уплотнять его вокруг себя руками и ногами, формируя пространство. Периодически встаю на корточки, делая спиной как бы потолок.
Дышать становится тяжело, поэтому я стараюсь сделать отверстия в построенной мной «берлоге».
Мне очень холодно, к тому же я ужасно голоден, но тратить драгоценные запасы галет и вяленого мяса из рюкзака, у меня нет никакого желания. Не время еще. Поэтому, проделывая отверстия в укрепленных стенах своего ледяного дома, выковыриваю снег и ем его. Да не лучший ужин в моей жизни, и я молчу о том, что будет, когда меня от такого количества жидкости прижмет по маленькому. Перспектива, как не посмотри, прескверная.
Наевшись снега вдоволь и сделав вентиляционные отверстия, я, наконец-то, могу немного отдохнуть. Ничего не выходит. Меня трясет от холода, я чувствую ужасную усталость, мое тело налилось свинцом из-за неудобной позы, в которой я пробыл уже не один час. Единственное, что меня утешает - здесь не так холодно как снаружи.
Меня занесло так сильно, что я практически не слышу, что происходит извне, даже через вентиляционные отверстия, могу лишь наблюдать, как бесится природа.
Время идет, меня клонит в сон, я стараюсь всеми силами, которые остались, не дать себе заснуть. Иногда, пытаюсь двигаться, меняя положение. Перчатки из рюкзака мало спасают, рук я практически не чувствую. Как же хочется спать… Глаза, будто песком засыпали, сами закрываются… Невольно, я проваливаюсь в сон.