Война сердец

      В последнее время Роксану мучила бессонница, а сегодня Маурисио Рейес устроил серенаду под окнами, вынудив её спуститься в гостиную. Ну ладно, завтра муки закончатся — эта мерзавка, покрывшая позором всю семью, выйдет замуж.       Маркиз Рейес приехал три дня назад и не знал о скандальном поведении Эстеллы. Роксана надеялась, что свадьба пройдёт без эксцессов. Она хотела видеть дочь раздавленной, упивалась победой и жаждала отмщения за представление на Пласа де Пьедрас. Вообразить только, эта девица осмелилась бросить ей вызов! Признавалась в любви к грязному пастуху и целовала его на глазах у всего Ферре де Кастильо.       Налив виски, Роксана залпом осушила стакан. Налила ещё. Снова выпила.       — Разве ты не знаешь, что пить эту гадость вредно? Чего доброго, превратишься в алкоголичку, — раздался за её спиной низкий женский голос. Знакомый голос…       Вздрогнув, Роксана обернулась. Никого не увидела. Сначала. Но потом заметила в кресле две жёлтых точки — это сияли глаза чёрной кошки. Той, что однажды помогла ей убить Йоланду Риверо.       — Ты? — от страха Роксана уронила стакан на пол. Он с грохотом упал, забрызгав своим содержимым её юбку, и разбился.       — Вижу, ты мне не рада, — насмешливо сказала кошка.       — Что… что… тебе надо?       — Ничего особенного. Зашла навестить старую знакомую, узнать как у тебя дела. Поинтересоваться скольких человек ты угробила и скольких ещё хочешь угробить?       — Никого я не хочу угробить, — пробормотала Роксана.       — Да ну? Не скромничай. Моральное убийство — это даже большее преступление, чем убийство физическое. Хотя ты способна и на то, и на другое.       — Н-не понимаю…       — Ну, к примеру, твоя первая жертва — Йоланда Риверо. Ты убила её, столкнув с моста. Потом ты убила своего мужа.       — Нет-нет, это неправда! — Роксана топнула ногой, понемногу приходя в себя. — Если ты ведьма, как говоришь, то должна знать, что это был несчастный случай. Я его не убивала. Я не хотела. Точнее, я хотела от него избавиться всегда, но убивать не собиралась. Он сам упал с лошади.       — Да кто тебе поверит, если ты сама забыла все подробности? — вновь сверкнула кошка глазами-лимонами.       — Ничего я не забыла! — возмутилась Роксана. — Я прекрасно помню, что лично запрягала лошадей. И я запрягла их хорошо!       — А потом?       — А потом… потом… я пошла за Бласом в дом. Мы ведь договорились ехать на прогулку.       — И оставила лошадей возле конюшни?       — Ну да…       — Уже запряжённых, — кошка пошевелила ушами. — А затем вы с Бласом обменялись лошадьми, потому что…       — Потому что Агат, моя лошадь, была спокойная, а его буянила. И Блас сел на мою. Он упал с Агат! — закончила Роксана её мысль.       — Ну-ну, продолжай…       — Это всё. Погоди-погоди, на что это ты намекаешь? Что я сама испортила подпругу у своей лошади? — вздёрнула Роксана нос.       — Только если хотела самоликвидироваться, — усмехнулась кошка. — Не понимаю, как такая умная, хитрая женщина, как ты, женщина, столь изощрённая в попытках победить двух юных девчонок, могла забыть такой важный факт? Сложи, наконец, два и два. Блас упал с Агат, подпруга была ослаблена на ней. Значит, убить хотели тебя.       Роксана открыла рот.       — Но… но… кто? За что? А ведь правда! Как я не подумала раньше?       На неё напал приступ ярости. Столько лет Берта обвиняла её в смерти Бласа. А она терпела! Но Блас действительно упал с Агат, предложив ей поменяться лошадьми сам. Значит, кто-то хотел убить её, но случайно убил Бласа.       — Послушай, кошка, или как там тебя, почему ты явилась именно сейчас?       — Ты всегда была капризной, избалованной, эгоистичной и взбалмошной. Но никогда не была чудовищем. Вот я и пытаюсь понять, зачем ты превращаешься в зверя? Мучаешь ни в чём неповинных людей, своих дочерей, к примеру? Уверяешь меня, что ты не убийца. Но ты убиваешь девочек морально.       — А тебе какое дело? — окончательно рассвирепела Роксана.       — Ах, справедливость управляет этим миром! — кошка помахала пушистым хвостом. — Я вижу, ты обозлилась на всех людей, даже на тех, кто тебе ничего не сделал. И я подумала, может, стоит направить твою неуёмную энергию в другое русло? Вместо того, чтобы мучить бедных девчонок, упиваясь властью над ними, ты могла бы побороться с достойными соперниками. Выяснила бы личность того, кто испортил тебе подпругу, например. И иные тайны. Поверь, в родословной этой семейки можно найти много интересного. И это в твоей власти, потому что ты изобретательна и умна, но ум свой расходуешь не туда. Твои дочери не виноваты в том, что восемнадцать лет назад тебе не пришло в голову сходить в аптеку и купить травку, дабы вызвать выкидыш. Они не виноваты, что ты их родила. Оставь их в покое, они уже взрослые и не такие глупые, как тебе кажется.       — Я всё равно не понимаю, какое тебе дело до меня и моей семьи? — Роксана в задумчивости прошлась по гостиной. — Сначала кажется, что ты хочешь помочь, но после выходит, что это не так. Эй, ты где?       Роксана покрутилась по сторонам, но говорящей кошки уже и след простыл. Она исчезла также внезапно, как появилась.

***

      Венчание и свадебный бал Эстелла провела, как в бреду, в таком душевном состоянии находилась, да и физически была измотана — всю ночь накануне проплакала, а после шла к алтарю, принимала поздравления, танцевала: с Маурисио, с Арсиеро, с дядей Эстебаном, с дядей Ламберто, с дедушкой Лусиано.       Последние приехали утром. Радостные, поздравляли Эстеллу и её семейство с удачной партией, а девушка отводила глаза, чтобы никто не прочёл в них боль.       Перед венчанием Ламберто наведался к племяннице в комнату. Пока мэтр Анри, куафёр-француз, сооружал невесте причёску, Ламберто развлекал её болтовнёй. Рассказывал о том, что она должна будет гордиться Маурисио, всегда его хвалить и поддерживать в любых начинаниях — мужчины это обожают.       Эстелла пропускала все советы мимо ушей. На Маурисио ей было наплевать, а дядя виделся каким-то безалаберным. Советчик выискался, сам не женат и никогда не был. Из рассказов Берты Эстелла знала — дядя Ламберто тот ещё повеса. Развлекается напропалую с самыми дорогими кокотками столицы, и многие отцы семейств ему завидуют, ведь узами брака он не связан. И детей у него нет. По крайней мере, о их наличии никто не слышал. И какого чёрта он даёт ей советы? Смешно.       Эстелла отвлеклась на созерцание причёски, что, наконец, была готова. Оставалось лишь приделать к ней фату. Мэтр Анри ушёл. Урсула, собирая шпильки, раскиданные по комнате, складывала их в серебряную коробочку.       — Эстелла, а это что за рисунки? Откуда они у вас? — вдруг спросил дядя Ламберто, указав на пачку пергаментов на комоде.       — Это я рисовала, — ответила Эстелла.       — Вы? Очень здорово! Да у вас талант! Вы никогда не хотели стать художницей?       — Нет, — наморщила носик Эстелла, — я всегда хотела стать лекарем.       — Лекарь — полезная профессия, — задумчиво сказал дядя. — Но для женщины редкая. К этому должно быть призвание, как и к любой другой деятельности. Вот к художеству у вас призвание есть. А на счёт лекаря… Вы уверены, что вам оно надо? Немощные люди, заразные болезни… бррр… Неприятная профессия на мой взгляд.       — Не знаю, я всегда хотела учиться на лекаря. Но это невозможно.       — Почему? У нас с дедушкой много связей, мы можем устроить вас в университет. В столицу. Вы бы там учились, а жили в нашем доме. Он у нас большой, а народу там мало.       — Вы забыли, дядя, что сегодня я выхожу замуж? — напомнила Эстелла. — Навряд-ли Маурисио позволит мне учиться в Байресе.       — Глупость какая! Он может туда переехать вместе с вами. Он же молодой, образованный человек. Я с ним поговорю. Но вы подумайте, Эстелла, на счёт профессии художницы. У вас действительно талант.       — Ох, не выдумывайте, дядя! — отмахнулась Эстелла.       — Давайте поспорим. Что если я возьму один из ваших рисунков и покажу знакомому художнику, моему другу?       — Делайте что хотите, дядя.       — Прекрасно! Вот увидите, мой приятель придёт в восторг!       Эстелла пожала плечами. Бабушка права — дядя Ламберто человек со странностями, и что стукнет ему в голову в тот или иной момент, предугадать нельзя. Вот где он был раньше? Если бы он появился с полгода назад и предложил ей свой дом и университет, она бы не колеблясь уехала, да ещё и Данте с собой прихватила. Он бы точно влюбился в Буэнос-Айрес! А сейчас это не имеет смысла. Она хотела учиться, чтобы стать независимой, теперь она выходит замуж и будет зависима от Маурисио до смерти. Этот консерватор не позволит ей учиться в университете!       Ламберто оказался единственным, кому удалось отвлечь Эстеллу от её дум, правда, ненадолго. Вскоре вернулась Урсула и объявила, что пора одеваться.       Облачившись в подвенечный наряд, Эстелла ощутила, будто надела тяжёлый хомут, который придавил её к земле. Маурисио её мысли занимал мало. При знакомстве она испытала к нему равнодушие и раздражение от его навязчивости; жалость после того, как не смогла ответить на его чувства; благодарность, когда он пришёл выручать её из беды, и презрение, когда вздумал ей угрожать. Теперь он добился своего, и Эстелла ощущала к нему жгучую неприязнь, почти ненависть. Меж тем, сегодня ночью она разделит с ним ложе.       Эта по-королевски роскошная свадьба стала грандиозным событием в Ферре де Кастильо — городке, где этих событий происходило так мало, что каждое воспринималось остро и обсуждалось месяцами. А Эстелла чувствовала себя несчастной. Не спасла её и внезапная поддержка Сантаны. Та была грустна и долго обнимала Эстеллу, желая ей счастья, а главное — забыть Данте. Эстеллу это взбесило. Чёрта-с два! Никогда она не забудет Данте! Не бывать этому! Да и можно ли верить в искренность Сантаны? Они вроде помирились, но Эстеллу не покидала навязчивая идея: Сантана или её семья причастны к смерти Луиса. Слишком быстро они исчезли из церкви, а также не явились на похороны. А ведь Сантана была рядом с Луисом, когда он умер. Она видела, что Данте никого не убивал, и могла бы замолвить слово в его защиту, но не сделала этого. Потому что всегда Данте ненавидела. Или потому что у самой рыльце в пуху. Но всё это были лишь домыслы Эстеллы, ничем не подтверждённые.       У алтаря её осенила идея наглотаться яда. После бала, убедив Маурисио, что она переоденется в своей спальне и придёт в гостевую, где для молодожёнов поставили большую дубовую кровать, Эстелла спустилась в кухню и долго там шарила. Склянок в ящиках было множество. Пока девушка перебрала их все, она совсем отчаялась, но, в конце концов, наткнулась на ярко-красную банку с надписью: «Мышьяк».       Она вернулась в спальню, захватив эту банку с собой. Пометавшись по комнате, внезапно ощутила тошноту и головокружение. Миг, и упала на ковёр. Отключилась буквально на секунду. Очнулась. Взглянула на часы — два часа ночи.       Сидя на полу, Эстелла обхватила себя руками, и в голову её потоком хлынули мысли: вспомнила про незнакомца, что передал ей некий свёрток. Но это было не сегодня. Это было в тот, первый раз, когда она выходила замуж за Маурисио… Стоп! Она выходила за Маурисио дважды? Ах, да, зеркало! Волшебное зеркало! Тот незнакомец передал ей зеркало, а внутри него лежало зелье… Зелье Времени!       Эстелла прикрыла рот рукой. Вот оно что! Она возвращалась на год назад, чтобы спасти Данте, сварив Эликсир Силы, но не спасла, перепутав рецептуру. И теперь ничего не исправить — зеркало говорило, что это последний шанс.       От размышлений Эстеллу оторвал яркий отблеск на стене. Она повернулась и увидела, что волшебное зеркало на комоде дымится, хотя вчера оно не отвечало на её зов. Девушка со всех ног ринулась к зеркалу, схватила его.       — Я всё вспомнила! Действие Зелья Времени закончилось! Ответь мне! Почему ничего не получилось? Что я сделала не так? — затараторила она скороговоркой.       «Кто тебе сказал, что ничего не получилось?» — выплыла надпись.       Сердечко Эстеллы, ёкнув, забилось быстрее.       — Что ты имеешь ввиду? Ведь Данте… — она не успела договорить — в коридоре раздались шаги. Постучали в дверь.       — Эстелла, дорогая, это я, Маурисио, ваш супруг. С вами всё в порядке? Вы ушли так давно. Я сижу в комнате, а вас нет и нет. Вам не нужна помощь?       — Нет, — отозвалась Эстелла, — не волнуйтесь, всё в порядке. Я прихорашиваюсь. Приду через десять минут.       — Хорошо, я вас жду, дорогая.       Маурисио ушёл. Эстелла услыхала, как закрылась соседняя дверь.       — Ты мне не ответило, — снова обратилась она к зеркалу. — Ты обещало, что мы спасём Данте, но Данте, ведь он… неужели я неправильно сварила зелье?       «Пока я не могу ничего сказать».       — Объясни.       «Будем откровенны. Я не знаю, где Данте. Возможно, причина не в Эликсире, а в нарушении хода времени. Пока сделай следующее: надень два обручальных кольца на безымянные пальцы обеих рук».       — Два кольца?       «Одно лежит в медальоне, второе — в напольной вазе, что стоит в углу. Ты его положила туда перед тем, как вернуться в прошлое».       — Да, теперь я вспомнила. Но зачем?       «Делай, что я говорю. Не знаю, когда я смогу опять с тобой связаться. Не теряй зеркало, но не пугайся, если оно не будет отвечать. Просто жди. Есть места, где магия зеркала не действует. Теперь надевай кольца и ступай к Маурисио».       — Но…       Надписи в зеркале исчезли. Эстелла открыла медальон. Колечко по-прежнему было черно и не светилось. Поцеловав, девушка надела его на безымянный палец рядом с кольцом Маурисио. Вытащив на середину комнаты напольную вазу, она перевернула её дном вверх и вытрясла содержимое на пол. Внутри оказался такой же медальон с таким же кольцом. Эстелла надела второе колечко на безымянный палец правой руки. Ничего не произошло.       Приняв ванную, она облачилась в лиловый кружевной пеньюар, купленный специально для первой брачной ночи, и покинула спальню. Тихо постучала в гостевую комнату. Поджилки её тряслись от дикого страха. Эстелла и думать не могла о том, что сейчас произойдёт. Она не хочет, не хочет быть с Маурисио!       — Ну наконец-то, — сказал Маурисио весело. Он уже лежал в кровати, укрытый белыми простынями. На голове его красовался смешной ночной колпак с помпончиком.       Эстелла робко протиснулась внутрь.       — Сегодня мы стали мужем и женой. Я так счастлив! — объявил Маурисио.       — Угу…       — Тогда ложитесь в постель, дорогая. Чего вы там жмётесь?       — Угу…       Эстелла зажмурилась. Раз. Два. Три. Одним движением сбросила халатик. Он упал на пол. Девушка осталась в одной рубашке.       — Идите сюда, дорогая, — повторил Маурисио.       Неужели ей придётся с ним спать? Она же просто умрёт! Не осознавая, что делает (с Данте Эстелла привыкла спать голой), девушка рывком сняла ночную рубашку. Закуталась длинными волосами и хотела уже лечь в кровать, но Маурисио издал протестующий возглас:       — Господи, что это вы делаете?       — Л-л-ложусь с-с-спать, — еле выговорила Эстелла.       — Голой? Да как вам не стыдно?! Кто же спит голым?! Где вы такого нахватались? Ужас какой! Ну-ка наденьте рубашку сейчас же! — велел Маурисио.       С трудом поверив в услышанное, Эстелла кинулась обратно, схватила с пола рубашку и молниеносно нацепила её на себя.       — Вот так-то лучше. А теперь укладывайтесь в постель.       Эстелла робко прилегла на краешек кровати и закрыла глаза. Маурисио погасил свечу.       — В темноте лучше, — объяснил он. — Ночью Бог спит и не видит нас.       — А…       — Не бойтесь, я осторожно, — сказал Маурисио. — Первый раз может быть больно, не пугайтесь, это нормально.       Эстелла невольно вспомнила их первую ночь с Данте. Это было чудесно. И нисколько ей не было больно. Она вовремя прикусила язык, едва не ляпнув вслух, что наличие неприятных ощущений у женщины зависит исключительно от мужчины — Данте объяснял ей так.       — У вас какая-то неправильная рубашка, — пробубнил Маурисио. — В ней должен быть кармашек, который расстёгивается…       — Вам виднее, — со злостью ответила Эстелла. Боже, какой дурак!       Всё произошло быстро. Не снимая ночной рубашки. Эстелла приготовилась к тому, что сейчас начнутся долгие поцелуи, и её стошнит. Но их не было совсем. Маурисио вёл себя, как заводная кукла. А Эстелла и не успела почувствовать, что ей противно, как оба кольца завибрировали. Сначала она ощутила глухую боль в пальцах. Всё разрастаясь и разрастаясь, она стала невыносимой, и, когда дело дошло до главного, Эстелла не сдержалась и закричала.       — Вы что с ума сошли? — возмутился Маурисио. — Весь дом разбудите! Приличные женщины не должны кричать и проявлять активность. Надо лежать молча и не шевелиться.       Но Эстелле было дико, невыносимо, жутко больно. Как это может быть? Ведь она не девочка, с Данте никогда не было и намёка на боль.       Эстелла не могла дождаться, когда всё закончится. Она плакала, вцепившись зубами в одеяло, а боль не уходила. Маурисио сопел и пыхтел, но она даже забыла о нём. Боль буквально разрывала всё тело на части, а кожу точно прижигали раскалённой кочергой.       Прошло около пятнадцати минут, но Эстелле показалось, что это длилось часа два.       — Вы прелесть, — сказал Маурисио, чмокнув её в лоб. — Ну чего вы дрожите? Успокойтесь и давайте спать. Ничего страшного не произошло, — он улёгся на бок и вскоре сладко засопел.       Эстелла свернулась клубком. Её знобило, хотя боль ушла, но она чувствовала невероятную слабость. Маурисио не заметил, что она не девственница? Странно. Или он сам неопытный? Навряд-ли. Видимо, это из-за магии. Неужели и боль тоже была из-за магии? То, что она испытала, это ненормально. И почему зеркало посоветовало надеть эти кольца? К тому же она предала Данте. Переспала с другим мужчиной. Ощущение было такое, словно она извалялась в грязи.       Эстелла кое-как сползла с кровати и доковыляла до ванной. Зажгла свечу и увидела, что вся кожа, руки, ноги, грудь, даже лицо у неё крови, хотя ран нигде не было. Она стала отмываться холодной водой из таза (Маурисио не удосужился приготовить тёплую воду). Внезапно кольцо, что год пролежало в вазе, сдавило ей палец. Эстелла тронула его, и оно мгновенно рассыпалось в прах. Другое кольцо, сверкая, впитывало в себя её кровь. Излечив девушку, оно потухло и почернело, став, как и прежде, мёртвым.       Эстелла не понимала, почему кольца так повели себя, но теперь их магия принесла ей облегчение. И она решила убежать из дома. Сейчас или никогда, пока все спят. Она не хочет повторения. Она не хочет быть с Маурисио. Ей противен даже запах его дорогого одеколона, которым он благоухает, как парфюмерная лавка на Бульваре Путешественников. Только один запах ей приятен — запах мяты и свободы, запах её Данте.       Эстелла на цыпочках выбралась из ванной и, набросив халатик, выскользнула за дверь. Добежала до своей комнаты, заперлась на ключ. Поспешно надела тёмно-зелёную амазонку — первое, что попалось под руку. И увидела — зеркало вновь дымится.       — Почему ты мне не сказало, что будет так больно? — с искренним возмущением начала она беседу.       «Я вас не понимаю, — выплыла надпись. — С кем я разговариваю?».       — Как это с кем? Это я — Эстелла, мы час назад говорили!       «Это была не я».       — Вы женщина? — поразилась Эстелла. — А как вас зовут?       «Это не имеет значения. Я поняла, что вам нужна помощь, но я не волшебница».       — Но я тоже не волшебница, — Эстелла понимала всё меньше и меньше.       «Я уже долгое время наблюдаю за человеком, который разговаривает с зеркалом».       — Вы его видели? — встрепенулась Эстелла. — А какой он из себя?       «О, никогда не доверяйте внешности! Он красив, как бог, но в душе его живёт демон».       «Только один человек для меня красивее, чем любой бог, — зло подумала Эстелла. — А его больше нет». Но вслух она этого не сказала.       «Я не знаю, кто он, но мой вам совет: будьте осторожны, — продолжила собеседница. — Берегитесь, этот человек — чёрный колдун. Не слушайте его! Он даёт дурные советы».       — Но… он, он обещал мне помочь, — промямлила Эстелла.       «Не верьте ему. Лучше выбросьте это зеркало. Я могу дать вам подсказку: найдите женщину, которая умеет превращаться в кошку. Она знает ответы на все вопросы».       — Что? Объясните.       «Это всё, что я знаю. Простите, не могу больше говорить», — и изображение в зеркале потухло.