Война сердец

      Несколько мгновений никто не двигался. Все глядели на мужчину в надежде, что тот шевельнётся, но он так и лежал на спине с кинжалом в груди. В номере гвалт не утихал. Не прошло и минуты, как из двери кубарем вылетели ещё двое. Сцепившись в рукопашной схватке, мужчины, крепкие и молодые, перекатились через мертвеца. Под их весом торчащий кинжал вошёл в тело по самую рукоять.       — Я тебя убью, мерзавец! Ты не имеешь права жить! — завопил юноша с белобрысыми волосами, увязанными в короткий хвостик.       Второй, высокий мулат, быстро вынул пистолет и направил на врага. Блондин схватился за ствол, они начали бороться, смещаясь мимо толпы, но когда выскочили на лестничную площадку, блондин прижал мулата к перилам балюстрады.       БАХ! Прогремел выстрел. И оба, перелетев через перила, шлёпнулись на нижний этаж. Теперь стало очевидно, что ранен блондин. Из груди его фонтаном лилась кровь, и он не подавал признаков жизни. Мулат ранен не был. Лёжа на спине, он чуть дёргался.       Девицы, все, как одна, заголосили. Некоторые предпочли укрыться в комнатах. Пара клиентов, слишком известных и богатых, чтобы быть впутанными в скандал, попытались вылезти на улицу через окна.       — Теперь нас точно закроют, — в полной тишине проворчала мисс Нэлл. — Пойду отправлю кого-нибудь за жандармами. Да не ори ты! — гаркнула она на Коко — та ныла, вгрызаясь зубами в собственный кулак.       Мисс Нэлл ушла. Чтобы отвлечься от тоски и головной боли, Данте спустился по лестнице и подошёл к лежащим на полу телам. Мулат был жив и дышал, но, похоже, повредил позвоночник, упав плашмя на спину.       — Этот мёртв, — сказал Данте, пощупав пульс у блондина.       Погибшим был юноша лет двадцати, судя по одежде, он происходил из обеспеченной семьи. Лицо показалось Данте знакомым, но он его не узнал, пока Томаса и усатый мужчина, которого накануне забраковала Коко, не подошли ближе.       — Этого не знаю, — усач ткнул пальцем в мулата. — А белобрысый — это ж сын доктора нашего, доктора Дельгадо! Диего Дельгадо.       — И откуда он тут взялся? — удивилась Томаса. Вид крови заставил её брезгливо сморщить нос. — Отродясь он у нас не бывал, а вот его папаня к нам частенько заглядывает.       Данте не представлял, кто такой доктор Дельгадо, но имя «Диего» напомнило ему, откуда он знает этого мальчика. Шесть лет назад он видел его в доме Эстеллы. Эти двое, Луис и Диего, были невоспитанными друзьями Мисолины и оба умерли совсем юными у него на глазах.       Данте стало не по себе. Ну зачем он согласился в Рождество идти в бордель? И почему это убийство произошло не вчера и не завтра или не месяц назад? Он сто лет не был во «Фламинго», а как пришёл, так влип в историю. Вечно ему не везёт.       — Такой молоденький этот сын доктора, — всхлипнула Маргарита, утирая слёзы рукавом.       — Что молодые, что старые, все они одинаковые, — сухо выдала Томаса отковыривая заусенец с пальца.       — Там есть ещё трупы, — сказал кто-то. И все обернулись. Это Клементе спускался по лестнице. — Тот, что вывалился из двери первым, тоже мёртв, и ещё один лежит в номере, весь в крови, — объяснил Клем всем присутствующим, которых было не меньше двух десятков человек. — И ещё девица…       — Что, тоже мёртвая?! — ахнула Маргарита.       — Нет, девица живая, — ответил Клементе. — Только она ничего не говорит, но, кажется, она единственная знает что произошло.       Данте и Клем, как самые молодые и отчаянные, поднялись наверх. Любопытная Томаса, расстроенная мисс Нэлл и икающая Коко отправились с ними.       Мужчина в очках так и лежал на пороге. Данте перешагнул через труп, невольно заглянув ему в лицо. Знакомый тип… Где он его видел? Мертвец был весь в морщинах, с редкими седыми волосами и длинным носом, кончик которого доставал ему до верхней губы.       В номере царил разгром. Мебель и одежда валялись по углам, а ковёр висел на подоконнике, грозясь упасть в открытое окно. В ванной, весь в крови, лежал ещё труп. Это был высокий русоволосый мужчина лет пятидесяти, Данте незнакомый. По центру, на возвышении, стояла кровать в форме сердца. На ней сидела женщина в маске, закутанная с головой в одеяло. Данте и Клем переглянулись и приблизились к ней — та испуганно отодвинулась. Коко при виде крови и трупов начала стонать и жаловаться, что её тошнит.       — Ну-ка умолкни, дура! — рявкнула мисс Нэлл, стукнув Коко по затылку. — Не до тебя сейчас!       — Слушайте, ну чего вы все сюда притащились? — разозлился Данте. — Видите, она напугана? Может, вы уйдёте и дадите нам поговорить?       — Да, пошли отсюда, — жёлто-зелёная от отвращения Томаса рукой поправила свою исполинскую грудь. — Такая обстановка очень влияет на моё врождённое чувство красоты, не люблю кровь и смерть.       Под гневным взглядом мисс Нэлл она умолкла; Коко же, получив затрещину за вопли, изредка икала. Они ушли, а Данте и Клем остались наедине с девицей в одеяле.       — Слушай, может ты нам расскажешь, что тут было? — спросил Данте. Та безмолвствовала. — Это в твоих же интересах, — продолжил он мягче. — Ты — единственная свидетельница, понимаешь? А если ты будешь молчать, все решат, что это ты убийца.       — Н-нет… — пискнула девица.       — Да чего ты с ней сюсюкаешь? — встрял Клементе. — Эй, ты, давай выкладывай всё, не нервируй нас!       — Тебе я ничего не скажу, — голос у девицы был наигранно-детский и посему ужасно противный. — Ты злой и хамишь. Иди отсюда!       — Ха! Только этого не хватало! — взбесился Клем. — Ты, шлюха, с чего ты мне указываешь? Твоё дело подчиняться, поняла?       — Тебе я ничего не скажу! — с яростью повторила девушка. — Вот ему скажу, — она ткнула пальцем в Данте. — А ты выйди, козёл.       — Да я смотрю, ты не умеешь обращаться с мужчинами! Но я тебя научу! За такие слова в адрес мужчины девка всегда получает по роже! — Клементе потряс кулаком, но Данте жестом его остановил.       — Клем, прекрати! Правда, выйди. А вдруг она что-то важное мне расскажет?       — Ладно, ваша взяла. Пойду на воздух, — смирился Клементе. — Скоро уж жандармы придут.       При упоминании о жандармах Данте побледнел. Они ведь могут его узнать и снова посадить в башню! Дождавшись, когда Клем выйдет, девица, будто вторя мыслям Данте, жалобно прошептала:       — Не надо жандармов, пожалуйста. Они не должны меня видеть, — тембр её голоса напоминал птичий.       Одеяло съехало, обнажив острые плечи девушки — копна белокурых волос рассыпалась по спине. Лицо по-прежнему скрывала золотая маска с красными перьями. Данте узнал девицу. Та самая, что пришла вчера с тремя мужчинами! У неё оказались изящные руки аристократки с округлыми ноготками, и Данте залюбовался на них, вспомнив о других руках, не менее нежных. У Эстеллы они были такие же красивые, только пальцы чуть длиннее, а ноготки острее.       — Почему ты в маске? — Данте сел рядом с ней на кровать. — Что у тебя с лицом?       — Ничего. Просто… просто я не хочу, чтобы меня узнали. Моя семья не должна ничего знать, а если придут жандармы, они заставят меня открыть лицо, и это будет катастрофа, — промямлила она, шмыгнув носом.       — А кто твоя семья?       — О, они… они очень богаты и известны в городе.       — Но как ты попала в бордель?       — О, это всё он, мой муж!       — У тебя есть муж?       Она кивнула.       — Да, такой старый и в очках. Ты, наверное, видел его. Он небось уже успел что-то насочинять в своё оправдание.       — Нет, не успел. Старик в очках лежит на пороге этой комнаты с кинжалом в груди. Он мёртв.       Девушка вдруг встрепенулась и радостно, как-то по-детски, засмеялась.       — Правда? Он сдох? Ты не шутишь?       — Нет, не шучу.       Она похлопала в ладоши. Данте засомневался, в своём ли она уме. Но ему ли судить о других? Не далее как вчера, он вёл себя в миллион раз глупее.       — Значит, это твой муж? Но он же старый, а ты мне кажешься молодой, хоть я и не вижу твоего лица… — удивился Данте.       — Мне восемнадцать, а ему семьдесят два, — ответила она.       — Как же ты стала его женой?       — О, это всё мои родственники! Они состряпали этот брак, чтобы от меня отделаться, — с ненавистью выплюнула девушка.       — Ты обещала рассказать что именно тут случилось, — напомнил Данте.       Она понурила голову.       — Он… мой муж, этот урод, привёл меня сюда. Он сам не может ничего, ну, как мужчина, потому что он старый, но он заставляет меня спать с другими мужчинами. А сам сидит и на это смотрит, — она обняла себя за плечи. — Он очень богатый чёрный вдовец. Он угробил четырёх жён, и теперь я знаю как. У него большой дом, но я не была там хозяйкой. Я была там в роли его игрушки. Он сажал меня на цепь как собаку. Он никогда не разрешал мне ходить по дому, с кем-то разговаривать и даже спать на кровати. Я спала на полу. Он сам находил для меня мужчин. Приводил их в дом и заставлял меня вытворять с ними всякие гадости, — она всхлипнула. — Если я отказывалась, он меня бил и лишал еды. А потом он стал водить меня сюда. Он говорил, это для того, чтобы я научилась у проституток, как вести себя с мужчинами. Вчера он привёл нового хрыча, кажется, это его друг или знакомый. И ещё с ними был наш конюх. Мы пришли сюда, и они всю ночь со мной забавлялись вдвоём, а этот козёл на нас смотрел. Но утром в комнату ворвался… ворвался… человек… — она запнулась. — Ну… он стал их всех бить. В общем… он хотел меня защитить. Они тут дрались, а я спряталась под кровать.       — А почему тот человек тебя защищал? — спросил ошарашенный таким рассказом Данте. — Ты знаешь его?       — Ну… ну… да… он был моим ухажёром, пока я не вышла замуж за этого гада.       Данте не знал что ответить и умолк.       — А он жив? — робко спросила девушка.       — Кто?       — Диего. Тот, который меня защищал. Ну, он такой блондин с хвостиком.       — Нет, мёртв, — опасливо признался Данте. — Его застрелили.       Она глубоко вздохнула.       — Ты любила его?       — Нет, просто мне его жалко, — повела она плечиком. — Он не заслужил такой смерти. Он был единственный, кто меня любил.       — А почему ты не захотела рассказать всё это при Клементе?       — Потому что он хам и меня обзывал. Ненавижу мужланов!       — Просто Клем не умеет обращаться с женщинами, — разъяснил Данте.       — Он часто сюда ходит, я его видела много раз. А тебя вижу впервые, и ты мне кажешься нормальным, хотя тут всегда собираются одни дегенераты.       — Я редко здесь бываю, — Данте разглядывал свои ладони. — А как тебя зовут?       — Эмм… Хуана, — неуверенный её тон дал Данте понять, что это имя ненастоящее. — А тебя?       — Данте.       — Я твоё имя будто уже слышала. А ты можешь мне помочь, Данте?       — Как?       — Отвези меня домой, пока не приехали жандармы.       — А где твой дом?       — Я… я скажу куда ехать. Только надо отсюда выбраться так, чтобы никто не узнал, — она встала, опершись о Данте, но и двух шагов не прошла, как стекла ему на руки.       — Чёрт возьми! — выругался Данте. — Что с тобой?       — Просто мне больно идти.       — Почему?       — Догадайся с трёх раз, — прошипела она зло. — Это не над тобой всю ночь изгалялись два мужлана. Ты же парень, откуда тебе знать, что при этом чувствует женщина. К твоему сведению, я не проститутка.       Данте закутал Хуану в одеяло и поднял на руки. Она обняла его за шею, маску так и не сняла. Данте понёс её к двери. Когда они перешагнули через труп старика, девушка вдруг дёрнулась, извернулась и плюнула в него. Попала в лицо.       — Вот тебе, урод! Наконец-то ты сдох! — радостно сказала она и уткнулась Данте носом в плечо.       Но не успел Данте с Хуаной на руках дойти до лестницы, как столкнулся с Клементе.       — Чего это ты делаешь? — удивился тот. — Куда ты её тащишь?       — Давай иди ловить экипаж, девчонку надо увезти, пока не явились жандармы! — скомандовал Данте.       — Но жандармы уже здесь, — огорошил его Клем. — Они всех согнали в одну комнату и допрашивают. А я был на улице, и они меня не заметили.       — Нас пока тоже. Давай быстрее, надо дуть отсюда, — поторопил Данте. — Здесь есть чёрный ход?       — Не знаю, — растерялся Клем.       — Есть, — вмешалась Хуана. — Вон там, — она махнула рукой вперёд. — Надо дойти до конца коридора, и там будет пожарная лестница.       Данте, неся девицу, двинулся по коридору. Клементе ничего не оставалось как пойти за ними. Хуана оказалась лёгкой как пёрышко, и Данте в очередной раз сравнил её с Эстеллой — они были почти одинакового роста и телосложения. Хотя у Эстеллы грудь чуть больше и бедра круглее. Данте сам себя костерил за эти бредовые мысли. С какой стати он сравнивает эту грязную девку с Эстеллой? Данте, конечно, пожалел Хуану, но не поверил, что она рассказала всю правду.       Троица спустилась по отвесной лесенке вниз: Клем легко, а Данте, который тащил Хуану на руках, — с небольшими сложностями. Никто их бегства не заметил. Выйдя на дорогу, Клементе поймал экипаж. Все в него загрузились, и он тронулся в путь.       Пока ехали, Данте поведал Клему историю, что рассказала девица. Тот отнёсся к ней скептически.       — Ты скажешь нам адрес, наконец, или нет? Куда ехать-то? — спросил Данте, когда кучеру надоело петлять по округе, и он, дёрнув поводья, остановился посреди улицы Святой Мерседес.       — Я выйду здесь! — объявила Хуана.       — Где это здесь? Тут нет жилых домов! — фыркнул Данте.       — Я дойду сама!       — Но ты же еле ходишь!       — Да ладно тебе, Данте, — презрительно бросил Клем. — Пусть идёт, раз так хочет. Мы ей няньки что ли?       Как Данте не противился, но Хуана, настояв на своём, вылезла из экипажа. Но — Данте и Клементе отъехать не успели — она далеко не ушла, покачнулась и рухнула на мостовую.       Выскочив из экипажа, Данте поднял её на руки и втащил обратно.       — Ну что за наказание на наши головы?! — рассердился Клементе.       — Она в обмороке, а адрес не сказала…       Экипаж так и стоял, раскорячившись на дороге. Хуана была холодна как лёд, и Данте решил снять с неё маску в надежде, что она очнётся. Облокотив её голову о Клема, он развязал ленты у неё под подбородком, и маска осталась в его руках. Но заглянув в красивое лицо девушки, Данте окаменел.       — Чего это с тобой? — спросил Клементе, переводя взгляд с Хуаны на Данте, глаза которого были широко распахнуты. — Она красивая. Только не говори, что ты влюбился, — хихикнул он.       Но Данте отрицательно мотнул головой, и Клем увидел, что по щекам его текут слёзы.       — Данте, ты чего?       — Всё нормально, — проглотил Данте комок в горле. — Я знаю куда её везти. Поезжайте на Бульвар Конституции к дому алькальда, — велел он кучеру.       Тот тронул вожжи. На лице Клементе отразилось недоумение.       — А с чего ты взял, что она именно там живёт?       — С того. Эта девушка — сестра Эстеллы, — ответил Данте.       — Да ладно! Что, правда?       — Угу.       Данте прижался лбом к окну, сквозь слёзы созерцая мелькавший пейзаж: зелёные деревья и кусты, богатые особняки и маленькие домики, утопающие в тени листвы, разномастных прохожих и экипажи.       Он не сомневался: девушка из борделя — Мисолина. Почему это открытие так потрясло его, он не мог объяснить. Но представил на её месте Эстеллу, и у него аж уши заложило. Когда-то Эстеллу хотели выдать замуж за этого старика, который в итоге женился на её сестре. Теперь Данте вспомнил, где он его видел — в доме у Эстеллы, когда приходил к ней свататься. Значит, Эстелла чудом избежала участи стать женой извращенца. Несмотря на обиду, боль и глубокое отчаяние, Данте волновался за неё. Хотя она предпочла ему другого, он сохранил воспоминания о тех днях, когда они любили друг друга. И он искренне желал ей счастья, пусть и не с ним.       Всю дорогу Клементе и Данте молчали. Данте думал об Эстелле, а Клем опасался его трогать, ожидая непредсказуемой реакции. Когда экипаж остановился у белого дворца с колоннами, Данте чуть сознание не потерял — так стучало сердце.       — Ну что, выходим? — спросил Клем.       — Эээ… может, ты пойдёшь один? — замялся Данте.       — Почему?       — Ну, ты отнесёшь девушку, отдашь её родственникам и вернёшься назад. А я тебя подожду в экипаже, — объяснил Данте. — Просто я… я не хочу туда идти… Это же дом Эстеллы.       — Не, один я туда не пойду, — заартачился Клем. — Я не знаю что говорить, когда они спросят, откуда я эту девку притащил, тем более, это ты всё затеял. Так что бери её и пошли вдвоём.       — Но… вдруг там Эстелла? — промямлил Данте. На глаза у него опять навернулись слёзы. — Я не хочу с ней встречаться.       — Ты же говорил, что она живёт в другом доме, с тем аристократишкой.       — Да, она живёт там, но… вдруг она сейчас тут? — привёл последний аргумент Данте.       — Вероятность такой ситуации именно в этот день и в эту секунду — один к ста. Сомневаюсь, что мы попадём в эту единицу.       Крыть Данте было нечем. Вытащив Мисолину из экипажа, он поднял её, и они с Клементе позвонили в колокольчик у калитки. Либертад рот открыла, подойдя к ограде и увидев Данте, на руках у которого лежала вся зелёная Мисолина.       — Чего это всё значит? — спросила она грубоватым тоном.       — Здравствуйте, сеньорита, — Клементе попытался быть вежливым. — Мы тут случайно выручили из неприятности вот эту девушку. А Данте уверен, что она живёт здесь. Она упала в обморок, и мы её привезли.       — Да какая я вам сеньорита? — отмахнулась Либертад. — И вообще-то сеньора Мисолина тут больше не живёт. Она живёт в доме своего мужа.       — Её муж умер, — не стал ходить вокруг да около Данте. — Куда мне её нести?       Либертад оцепенело впустила Данте и Клементе в дом. Открыла парадную дверь, и Данте аккуратно внёс туда Мисолину. Клем шёл чуть позади, растерянно глядя в пол. Первой, с кем юноши столкнулись в гостиной, была Берта. Напевая песенку, она поливала кактусы из розовой лейки с цветочками. На шум повернула голову и застыла.       — Мадам, тут эти господа… — начала Либертад, но Берта её прервала.       — Что такое? Чего опять этот человек тут делает? — она помахала лейкой в воздухе.       — Я и говорю, мадам, тут эти господа принесли сеньору Мисолину, — растолковала горничная. — Она без сознания, и они уверяют, что её муж помер.       Берта шмякнула лейку на журнальный столик и выпятила подбородок, придав лицу грозный вид.       — Ну-ка ты, убийца, — она взглянула на Данте, — признавайся чего ты сделал с Мисолиной?       — Вы ошибаетесь, сеньора, — вместо Данте ответил Клем. — Мы ничего с ней не делали. Она попала в историю, а её мужа, в общем… его убили, а мы принесли её сюда, потому что Данте сказал, что это сестра его жены.       — Какой такой жены?! — взбесилась Берта, раздуваясь как рыба-ёж. — Эстелла замужем за Маурисио Рейесом, понял, мерзавец?!       — Куда мне её отнести? Скажите, где её оставить, и я уйду, — тихо промолвил Данте, игнорируя выкрики Берты. Ему, конечно, было не привыкать к ненависти, но зачем, зачем Клем вытащил его из петли?       Либертад поманила Данте на второй этаж, что Берту отнюдь не обрадовало.       — Смотри там в оба, — велела она служанке. — Как бы этот ирод чего не натворил. А то подожжёт дом или насыплет отравы под ковры, чтоб мы все тут окочурились.       Смерив её грустным взглядом, Данте пошёл следом за Либертад. Девичья спальня Мисолины оказалась заперта, поэтому ещё с четверть часа юноша простоял с девушкой на руках — Либертад шарила по дому в поисках запасного ключа. Наконец дверь в комнатку, обитую выгоревшим зелёным жаккардом, была открыта и Данте водрузил Мисолину на кровать, высокую, с изящной спинкой и ножками, укрытую балдахином из прозрачной вуали — настоящее белое облако.       — Ей бы лекарь не помешал, — скользнул он взглядом по Мисолине — та напоминала труп в гробу.       Он обернулся к Либертад, но внимание горничной было приковано к комоду розового дерева, где находился портрет Мисолины в чёрной рамке, перетянутый по диагонали чёрной лентой. На ней красовалась надпись: «Покойся с миром. Аминь». Рядом стояла зажжённая свеча.       — Что это? — обалдев, Данте заговорил шёпотом.       — Откуда ж я знаю? — так же шёпотом ответила Либертад. — Я в эту комнату не заходила с тех пор, как сеньорита Мисолина замуж вышла. Сеньора Роксана её заперла да не велела тут даже убираться. Кто-то видать поставил сеньорите свечку за упокой.       — Семейка идиотов! — не сдержался Данте и стремглав направился к двери. Надо уходить отсюда быстрее. Атмосфера в доме давящая, его тут все ненавидят, да и друг друга тоже.       Либертад, убрав свечу, сорвала чёрную ленту с портрета Мисолины и вынула его из траурной рамки, а Данте спустился вниз, намереваясь сбежать. Но в гостиной уже собрался народ. И самое плохое — здесь была Эстелла. Произошло то, чего он боялся. Эстелла стояла рядом с Бертой, Сантаной, одетой в нежно-голубое платье в синий горох, и стройным блондином в чёрном. «Кажется, это её дядя», — припомнил Данте. С ними находился ещё один мужчина, Данте незнакомый — представительный брюнет с длинным хвостом и холёными усиками и бородкой.       Он не хочет, чтобы эти люди его видели! Он не хочет встречаться с Эстеллой! Ноги стали ватные, в горле пересохло, и Данте попятился назад, вздумав где-нибудь спрятаться. Тут много комнат, наверное, не страшно, если он укроется в одной из них. А когда все уйдут из гостиной, он выйдет и сбежит.       Но планы Данте на корню зарубила Либертад. Спускаясь на первый этаж, она задела локтем статуэтку Пегаса — несколько штук этих прекрасных крылатых коней украшали перила. Статуэтка упала и разбилась вдребезги.       — Чёрт возьми! — выругалась Либертад громко.       Вся компания обернулась на шум и уставилась на горничную и Данте, что замер у подножья лестницы.