Война сердец

      Когда к вечеру пожаловало семейство Мендисабаль, Эстелла, злая и измученная (поскандалив с Данте, она рыдала почти двенадцать часов), едва сдержалась, чтобы не оттаскать Леонелу за её белокурые кудряшки. Эстеллу задевало и то, что соперница была красива, изящна, приветлива и не вызывала у окружающих антипатии. С воодушевлением обняв Эстеллу, девушка прочирикала ей в ухо о том, как счастлива, что они станут сёстрами. Мечтая отхлестать Леонелу по щекам, Эстелла натянуто улыбалась, вонзая ногти в корсаж.       Сеньор Браулио Мендисабаль — высокий мужчина с орлиным носом — казался человеком вежливым и приятным. Он раскланивался, целуя дамам руки, а его жена сеньора Кандида — седовласая, очень худая женщина — мгновенно принялась сплетничать о соседях. Но вечер был омрачен — на него не явились ни Маурисио, ни Данте.       Отсутствие Маурисио объяснялось просто — днём Эстелла нашла в его комнате записку о том, что он уехал в Мадрид в связи с кончиной Хосе Деметрио, мужа Матильде. А Данте исчез молча, и, когда Ламберто, извиняясь, сообщил, что в доме его нет, «любезные» Мендисабали показали истинные лица. Кандида сжимала губы, давая понять, как она разочарована в женихе. Браулио вопил, что их не уважают, не являясь на званый ужин, который сами и затеяли (то было ошибкой Лусиано — приглашая гостей, он выдал это за идею Данте). Мендисабали заявили, что такой невоспитанный жених их дочери не нужен, а ведь Данте должен благодарить их за предоставленный ему шанс; пусть он Фонтанарес де Арнау, но явно незаконнорождённый, прижитый от какой-нибудь горничной. После этого взбешённый Ламберто попросил семейку на выход. Лусиано был обескуражен, на лице Леонелы отразилась печаль — ей искренне понравился Данте. Зато Эстелла пришла в восторг. Данте не женится на этой крысе! Не женится! Она захотела прыгать и хлопать в ладоши, когда за Мендисабалями закрылась дверь.       Ночь Эстелла провела беспокойную. Сердце её ликовало — свадьба Данте отменилась. Но где же сам Данте? Когда ревность отступила, в мозгу девушки включился свет. Логически поразмыслив, она сделала вывод: Данте думает, будто она влюблена в Маурисио, а свадьба с Леонелой была состряпана дедушкой. Данте упрямец и гордец, хотя ночью и пришёл сам, а утром она обидела его. Ну ничего, сейчас пойдёт к нему и извинится.       Эстелла прокралась в комнату Данте, прозванную слугами «Алая» за цвет её стен, зажгла свечи и стала ждать. Время шло, стрелки часов неумолимо двигались вперёд, но Данте не возвращался. Янгус тоже отсутствовала, верно, он забрал её с собой. От нечего делать Эстелла разглядывала обстановку. А тут красиво! Чёрная мебель, алые стены, кровать круглая, застеленная шёлком. Особенно Эстелле понравилась зеркальная ванная. Уединиться бы в ней с Данте, утопая в лепестках роз и мяты…       Кукушка прокуковала четыре утра, и Эстелла, засыпая на ходу, легла в кровать — Данте придёт и, увидев её спящую, растает и простит ей злые слова. Уткнувшись в подушку, она втянула носом запах мяты, любимый-любимый. Обнимая чёрного плюшевого кота (его Данте привёз из Ферре де Кастильо), Эстелла погрузилась в мечты и воспоминания. Кот этот сидел на шкафу в номере гостиницы «Маска» и был свидетелем их первой, самой нежной ночи. Много воды утекло с тех пор, но любовь их жива. Она ранена больно, глубоко, но жива.       Эстелла не заметила как отключилась. Проснулась утром и обнаружила, что спит в комнате Данте, на его постели, обнимая плюшевого кота, а Данте нет. И не было.       Часы пробили восемь утра. В десять — завтрак. Эстелла покинула комнату, забрав чёрного кота с собой. Это будет предлог, чтобы вернуться — отдать игрушку. Но Данте не явился ни на следующий день, ни пару недель спустя. Ламберто и Лусиано уже собрались в жандармерию, дабы организовать официальные поиски, как вдруг пришло письмо:       «Герцогу и маркизу Фонтанарес де Арнау.       У меня всё в порядке. Я вернулся в Ферре де Кастильо. В вашем доме я жить не могу, не хочу и не буду. Очень прошу, не надо искать меня. Забудьте, что я существую. Много лет мы друг друга не знали, а встретились случайно. Вообразите, что меня никогда не было. Пусть мы родственники по крови, но мы разные. Я никогда не стану тем, кем вы хотите меня видеть. И вы никогда не примете меня истинного. Мы не понимаем друг друга, поэтому оставим всё, как было — для вас нет меня, а для меня нет вас. Будьте счастливы. Данте».       Письмо это шокировало всех. Ламберто был расстроен до тошноты. Лусиано ругался, обвиняя Данте в неблагодарности. Эстелла плакала, чувствуя вину, — Данте уехал с обидой на неё. Побег юноши стал событием года и для слуг — они так не обсуждали появление Данте в доме, как его уход.       Но когда слёзы Эстеллы высохли, она задумалась — всё очень подозрительно. Данте уехал, не взяв ни вещей, которые уже были собраны и остались в его комнате, ни Алмаза (тот по-прежнему находился в конюшне вместе с Жемчужиной). Как Данте, обожающий скакать верхом, мог уехать без лошади? Единственное, что он забрал — два обручальных кольца. Эстелла поняла это, обнаружив в кровати Данте свой медальон. Пустым.       Маурисио тоже присылал письма, где сообщал: Матильде в глубоком трауре, а он занимается продажей её имущества в Мадриде. Когда они закончат дела, оба приедут в Буэнос-Айрес.       Так минуло четыре месяца. Наступил март, на удивление душный. Земля порой раскалялась, едва не превращаясь в вулканическую лаву. Днём на улицу выйти было невозможно и даже ночью стояла духота. Жители дворца Фонтанарес де Арнау спасались от жары в холле, куда Лусиано велел поставить фонтан с прохладной водой. На Данте он сильно обиделся. Ни слуху, ни духу о юноше не было, и Лусиано в сердцах бросил: если Данте надумает вернуться, ему будут не рады. Ни Ламберто, ни Эстелла его мнения не разделяли, но держали рты на замке.       Эстелла, несмотря на упрямство, всегда лучше Данте приспосабливалась к ситуации и легче относилась к жизни. Она была убеждена, что юноша вернётся, не может он исчезнуть навсегда. А ещё увлёк её салон моды.       Ремонт наконец был завершён, работники наняты, а эскизы нарисованы. Закройщицы резали и рвали бессчётное множество тканей: шёлк и парчу, бархат и муслин, кисею и вуаль, атлас, кожу и даже мех. Модистки упорно шили, подгоняя наряды на натурщиц, которых пригласили для демонстрации. Эстелла контролировала весь процесс, указывая на ошибки и нюансы, бракуя неудачный крой или сочетание цветов.       В конце марта салон моды «Красная роза» торжественно открылся. Пурпурная изогнутая надпись с названием и символ салона — кровавая роза, увитая жемчужной нитью, — высились на крыше. Снаружи салон был отделан белым мрамором, а в стеклянных витринах его, огромных и прозрачных, высились манекены. У входа Эстелла велела посадить кусты роз и поставить изящные скамеечки и столики для мужчин, что коротали время за чтением журналов или раскуриванием трубок, ожидая дам. Внутри салон состоял из трёх широких галерей. В одной были выставлены готовые наряды: от бальных туалетов до дорожных манто, от ажурных панталон до корсетов из китового уса. В другой располагались ткани — если клиентка не могла выбрать готовое платье или ей не подходил размер, она заказывала индивидуальный пошив. В третьей галерее продавались аксессуары: шляпки и шали, перчатки и веера, зонтики и воротнички, дамские галстуки и носовые платки. Также в галереях находились примерочные кабинеты, диваны и столики с эскизами моделей и образцами тканей. Приказчицы, наряженные в тёмно-синие атласные платья, с утра до вечера угождали клиенткам. Одна предлагала имеющиеся модели; в обязанности другой входила подача чая с пирожными вне зависимости от того, как покупательница вела себя и к какому социальному классу относилась.       Эстелла гордилась собой как никогда. В зелёном бархатном платье, с лорнетом и блокнотом в руках и с грифелем, подвешенным на цепочке к запястью, она прохаживалась по салону, цокая каблучками и явно находясь в своей стихии. Эстелле нравилось, что приказчицы смотрят ей в рот, а клиентки завидуют её изящной фигурке и элегантному одеянию. Ей нравился запах новых тканей, нравилось, что дамы кучковались в салоне по полдня: и статные консерваторши, предпочитающие экстравагантным фантазиям проверенную временем классику; и франтихи, которые бежали впереди моды, лишь бы не опоздать за ней; и очень богатые и властные представительницы аристократии, что искали нечто, соответствующее их статусу; и разбогатевшие простолюдинки, не умеющие одеваться элегантно; и мещанки, с благоговением и завистью глазеющие на ткани и наряды и цены на них. Эстелла испытывала наслаждение, когда любая из этих женщин преображалась на её глазах: простушка становилась красавицей, а дама света — ещё более утончённой и прекрасной. Они благодарили, пожимали Эстелле руки, сыпя комплиментами и обещая прийти вновь. И приходили.       А Эстелла до конца не верила в то, что нашла себя. Столько лет искала, уже отчаялась, и вдруг нашла. Вот так запросто, поддавшись спонтанной идее и желанию отвлечься. Она была счастлива, фантазируя, придумывая эскизы. Внедряя новую модель, новый фасон шляпки или платья, новую ткань или узор, Эстелла сначала примеряла их на себя. Шокировала и восхищала, добиваясь, чтобы о «неслыханном наряде маркизы Рейес» поведали в газетах светской хроники. После этого разрекламированная модель появлялась в витрине её салона и дамы бежали её покупать. Она стала законодательницей моды, её душой, её творцом. Салон «Красная роза» имел ошеломительный успех, и к началу мая о нём заговорил весь город.       Эстеллу же раздирали противоречия: одна половина её души, мятежная, деятельная, не желающая быть домашней наседкой, теперь нашла пристанище; но другая половина, та, что жаждала любви и ласки, страдала от одиночества. Хотя везде, где Эстелла появлялась, на балах ли вице-короля, в театре или просто на улице, её обсуждали. Женщины подражали, сплетничали и завидовали; мужчины восхищались, влюблялись, делали комплименты. Некоторые и откровенно предлагали близость. Эстелла отшучивалась, хотя это ей льстило и раздражало одновременно. Не нужны ей любовники ради низменных физических ласк! Ей нужна любовь истинная, чтобы тонуть в ней, сгорать и возрождаться из пепла, как птица Феникс.       Маурисио и Матильде обещали вернуться в июне, а Данте не давал о себе знать. Это тревожило и Эстеллу, и Ламберто. Тайком от Лусиано они написали письмо Кларисе с просьбой найти Данте в Ферре де Кастильо. Но ответ Кларисы поверг в уныние: её источники информации уверяли, что Данте в Ферре де Кастильо нет — в город он не возвращался.       Эстелла костерила себя за то, что отдала Данте обручальное кольцо — с ним она хотя бы чувствовала, в порядке юноша или нет. Пока он жил здесь, в доме, у неё было море шансов с ним поговорить, а она не воспользовалась ни одним. Наконец Ламберто и Эстелла в письмах убедили Кларису приехать в Буэнос-Айрес, дабы помочь с поисками Данте, и та на удивление быстро согласилась.       Земля, выжженная солнцем и жаждущая влаги, умирала от жары уже который месяц, а Эстеллу терзала собственная горячка. Днём она занималась салоном, но ночами лежала без сна. Чтобы унять тревогу, она повадилась спать в комнате Данте, в его постели. Перебирала его вещи, целуя каждую и всё больше впадая в меланхолию. Она хочет к нему! Другой мужчина ей не нужен. Данте был прав, сказав, что любовь — это болезнь. Да, она больна, одержима с двенадцати лет и, видимо, на всю жизнь. Нет лекарства от этой любви. Ничто не смогло её убить — ни время, ни разлука, ни ревность, ни даже смерть.       Утром девятого мая, покинув алую комнату, Эстелла едва успела прихорошиться, как услыхала в гостиной шум. Выйдя на лестницу, перегнулась через балюстраду, вообразив: это связано с Данте. Может, он вернулся и с кем-нибудь спорит? Но то оказалась долгожданная Клариса.       Эстелла спустилась навстречу и по-деловому пожала ей руку, а Ламберто расцеловал сестру в обе щёки. Либертад, Лея и ещё две служанки начали затаскивать многочисленный багаж Кларисы на второй этаж.       Гостью заселили в комнату, просторную и светлую, окна которой выходили на Пласа Доррего — площадь, где высилась огромная статуя ангела с раскрытыми на всю ширину крыльями. Клариса сразу объявила, что приехала ради Данте, но надолго в Байресе не задержится — когда Данте найдётся, она вернётся в Ферре де Кастильо.       Поиски юноши Клариса начала с его спальни. Откопала в шкафу волшебный меч, подаренный ею же в честь свадьбы с Эстеллой. Рассмотрев артефакт, любовно погладила его рукоять — меч сверкнул в ответ.       — Обожаю магические артефакты! — восхищённо объявила Клариса. — Это моя слабость. Но пока держи его у себя, — поколдовав над мечом, она уменьшила его до размера кулона и отдала Эстелле. — Никогда не знаешь что у человека на уме, будь он друг, возлюбленный или родственник.       Эстелла не поняла этих слов, но повесила меч на цепочку и надела на шею, чтобы сохранить для Данте. А у Кларисы, похоже, был нюх на артефакты, предметы, содержащие волшебство. Оглядев комнату, она мигом усекла и загадочный дневник на столике у зеркала. По лицу её невозможно было угадать мыслей, но, когда Клариса прочла дневник, губы её тронула ухмылка.       — Всё ясно, — объявила она, постучав дневником по ладони. — Я знаю где Данте.       — Где же? — Эстелла так разволновалась, что вцепилась Кларисе ногтями в руку.       — Спокойнее, — флегматично произнесла та. — Там же, где мы нашли его в прошлый раз. Думаю, составитель дневника захотел увидеться с Данте вновь. Соскучился, — и она хмыкнула.       — Что, опять это подземелье? — огорчилась Эстелла — ей не улыбалось туда возвращаться. Клариса подтвердила её догадку кивком. — Мы пойдём за Данте сегодня?       — Нет. Рано ещё. Через четыре дня.       — Но почему?       — Всё должно идти своим чередом, — повела бровью Клариса. — Я думаю, нас ожидают в определённый день. В другие дни нам будут не рады.       — Не поняла.       Клариса молча ткнула пальцем в последнюю страницу дневника, где стояла дата: 13.05.1802 — та сверкнула от прикосновения.       — Что это значит?       — Мы пойдём туда в этот четверг, тринадцатого мая, — объяснила Клариса терпеливо. — Не будем гневить некоторых персонажей этой истории. Я и сама не люблю быть незваной гостьей. В этот день что-то произойдёт, что-то знаменательное. Встреча Тьмы и Света, Луны и Солнца, двух противоположностей. Мы станем этому свидетелями. Или жертвами. Или палачами.       Она говорила загадками, но уверенно, и Эстелла предположила — Клариса точно знает что делать.       — Кстати, я давно хочу тебя спросить, Эстелла, — молвила Клариса после паузы. — Ты помнишь Ию, женщину, которую Данте забрал из подземелья? Она потеряла память и немного жила в твоём доме.       — Да, я её помню.       — Хотя бы раз за это время она давала о себе знать? Может, приходила к тебе или к Данте?       — Нет, — отрицательно мотнула головой Эстелла, — я больше не видела её. Клариса, она же ушла с тобой, я думала, ты позаботилась о ней.       — Я хотела, — Клариса почесала кончик носа. — Я мечтала, чтобы мы все жили спокойно и без волнений. Зачем ворошить то, что умерло и похоронено? Но эта неблагодарная сбежала. Исчезла, будто её ветром сдуло. Я пыталась её найти, но мне не помогли даже поисковые артефакты, что очень и очень странно.       — Нет-нет, я ничего о ней не знаю, — уверенно повторила Эстелла.       — Жаль, хотелось бы её найти и принять меры по её обезвреживанию. Для нашей же безопасности.       — О чём ты? — не поняла Эстелла.       Тщательно обдумав ответ, Клариса объяснила:       — Мне кажется, эта женщина опасна. Для нашей семьи. Для Данте в первую очередь.       — Но мне она показалась безобидной, — не согласилась Эстелла.       — Я бы не стала утверждать. Никогда не знаешь чего ожидать от этих святых клуш. В тихом омуте…       Ночью Эстелла не сомкнула глаз, размышляя над словами Кларисы. Когда под утро её сморил сон, ей привиделся Данте. Весь окровавленный, он горел в огне, кричал и звал её по имени, и Эстелла проснулась в холодном поту. Часы пробили четверть десятого утра — через сорок минут завтрак.       Приняв ванну, Эстелла нарядилась в светло-розовое муслиновое платье с ажурными рукавами. Спустилась по лестнице и услыхала голоса. Внизу собралась толпа: Ламберто, Лусиано, Клариса, куча прислуги и… жандармы. У Эстеллы мурашки побежали по коже. Неужели с Данте что-то случилось? Не зря она видела плохой сон.       — А что происходит? — еле сдерживая дрожь, спросила Эстелла.       — У нас катастрофа, — ответил Ламберто; от волнения у него ходил кадык. — Ночью умерла Либертад.       — Как умерла? — выпучила глаза Эстелла. — Она только накануне подавала нам ужин и была здорова.       — Её укусила змея, — в полной тишине сказал Ламберто. Эстелла ойкнула, закрыв рот руками.       Местный доктор установил, что Либертад умерла от змеиного яда — на теле её обнаружились следы укусов. Эстелла даже всплакнула — она из-за смерти Мисолины так не расстроилась, как из-за смерти Либертад. Дядя Ламберто быстро организовал похороны. Прошли они в узком семейном кругу.       Двенадцатого мая, когда все вернулись с похорон, Эстелла заглянула в комнату Либертад, чтобы взять одну из её вещей себе на память, и обнаружила на комоде большой портрет дяди Эстебана в рамке. Из-под рамки торчал кусок пергамента, похожий на спрятанное от посторонних глаз письмо. Но открыть рамку Эстелла не успела — пришла Лея и сообщила, что Клариса срочно хочет её видеть. Эстелла покинула комнату Либертад, забрав портрет дяди. Она сунула его в свой комод и поспешила в спальню Кларисы.       — Я размышляла обо всём, что ты и Ламберто мне рассказали, — Клариса теребила в руках перчатки из тонкой чёрной кожи. — Да и я лично имела шанс понаблюдать за Данте. Так вот, я думаю, им кто-то управляет. Многое из того, что он вытворял, самому Данте не свойственно.       Эстелла не смогла не согласиться. Иногда Данте бывал милым и ласковым, но порой становится грубым и жестоким, будто в него вселялся демон. У Эстеллы уже возникала мысль, что у Данте расстройство головы, но Клариса придерживалась иной версии.       — Я ни раз слышала, как он назывался другим именем или говорил о себе во множественном числе, — Клариса в задумчивости провела пальцем по губам. — Я полагаю, в Данте вселилась некая Сущность. Возможно, это дух умершего колдуна. Когда маги умирают, их Сущности часто остаются на земле. Они путешествуют по свету, обращаются в привидения, а, бывает, вселяются в людей и управляют их жизнями.       Эстелла прижала руки к щекам.       — Клариса, ты думаешь с Данте такое случилось?       — В мире магии бывает всякое, дорогая.       — Но что же делать? Данте можно как-то помочь?       — Ммм… можно. Это очень радикальный метод, но он единственный. Если ты готова на это пойти… — не закончив фразу, Клариса прищёлкнула языком.       — Ты же знаешь, я люблю Данте! — выпалила Эстелла с энтузиазмом. — Ради него я готова на всё. Я хочу, чтобы он стал прежним, тем Данте, с которым я когда-то познакомилась. А тот, другой, что лезет из него сейчас, меня пугает!       — Единственный способ избавить Данте от Сущности, которая в него вселилась, эту Сущность уничтожить. И это должна сделать именно ты, ведь вы с Данте связаны Чарами Любви. Меч, который мы нашли пару дней назад в комнате Данте, у тебя?       — Да…       — Завтра мы с тобой отправимся в волшебное подземелье. Когда мы найдём Данте, ты воткнёшь этот меч ему в грудь.       — ЧТО? — Эстелла вытаращила глаза. — Клариса, ты с ума сошла? Ты хочешь, чтобы я своими руками убила Данте?       — Не Данте. Надо убить то, что в него вселилось, а сам Данте будет только ранен. Потом мы его вылечим. Не забывай, что меч волшебный. Когда Сущность выйдет из Данте, ты напоишь его ранозаживляющим зельем, — Клариса вынула из кармана хрустальный пузырёк с тёмно-красной жидкостью и отдала Эстелле.       Девушка колебалась. Заламывая руки, она прошлась по комнате.       — Я не знаю, Клариса… Я очень, очень хочу спасти Данте. Я хочу, чтобы он стал прежним, но… это будет сложно. Как мне своими руками заколоть его мечом? А если он умрёт?       — Я же сказала, он не умрёт! — нервно выдавила Клариса.       — И нет никакой альтернативы?       — Нет. Чужую магическую Сущность так просто не изгонишь. Думаю, она вселилась в Данте из-за злоупотребления чёрной магией. Он часто вытворял глупости, и некая Сущность этим воспользовалась. Как ты не понимаешь, Эстелла, — сменила Клариса тон. Голос её зазвучал мягко и вкрадчиво. — Данте страдает. Когда эта Сущность управляет им, он не может с ней совладать. Я уверена, Данте сам мечтает избавиться от неё.       Эстелла вздохнула — она так хотела помочь Данте, что слова Кларисы пересилили всё. Жалость — сильное чувство, порой оно сильнее рассудка и даже любви. У Эстеллы возникло смутное подозрение, что Клариса ею манипулирует, но она вспомнила лицо Данте, его глаза в те моменты, когда им управляла некая Сущность. Он умолял не бросать его. Она ему нужна. Она должна ему помочь, а она, трусиха, ещё и сомневается.       — Хорошо, — решилась Эстелла. — Я сделаю это.       — Ну вот и чудненько! — похлопала в ладоши Клариса, лицом напоминая гигантскую ящерицу. — Завтра нас ждёт великий день. День встреч и разлук. День магии и торжества любви, — глаза её сделались жёлтыми, как два лимона, но отдавали металлическим холодом. — Хотя… любовь — это болезнь головы, и никто, даже сам больной, не знает, куда она его заведёт.