My baby boy.

Бэкхён был обыкновенным мальчишкой, одним из тех, что в свои шестнадцать пытались вкусить взрослой жизни: сбегали по ночам из дома, пока родители на работе, проскальзывали в ночные клубы, обманывали барменов, чтоб те налили чего-нибудь покрепче колы, и цепляли таких же оторванных от реальности девчонок максимум на пару лет старше, чтобы они в кабинке туалета доказали, что быть взрослым — круто. Правда, была небольшая разница, например, приставка «гей» перед «клуб» и отсутствие пышной груди у партнера на ночь. Помимо этого — да, он был совершенно обыкновенным мальчишкой с небольшим секретом в довесок. Почему-то так получилось, что, будучи довольно любознательным мальчиком, он рано заинтересовался понятием «любовь». То, что та самая любовь бывает разной и не всегда заканчивается на целомудренных поцелуйчиках в щечку, он тоже узнал довольно рано — в возрасте тринадцати лет. Не без помощи всемогущего гугла, который, несомненно, знал о любви больше. Пропустив главу «симпатия», «влюбленность» и «то самое тудум в груди», поисковик показал конечную точку всякой любви, и вместе с тем ее наивысший пик выражения — то, что происходит за кадром и что не показывают в фильмах раньше полуночи. Пытливый ум уловил всю суть буквально с первых двух видео-роликов: «Любовь — это приятно». Взволнованный новым открытием, он впитывал теорию, как губка: различные вариации поз и мест в итоге перешли на разнообразие полов партнеров и их количества. И было неловко признавать, но уже тогда малыш Бэк догадывался, что не в сиськах счастье, в чем и поспешил убедиться на практике. По истечении трех лет изменилось многое, например, его голос стал немного ниже, оценки в школе — немного лучше, появилось много новых друзей, но вместе с тем и много новых секретов. Не изменилось только понятие любви, в отличие от ее предмета. Девочек становилось все меньше, а мальчиков все больше, и если в начале сомнения еще были, то с течением времени чувство «запретного» свело с ума. Вот так к своим шестнадцати он смог собрать в себе теоретическую базу сродни трем томам камасутры, имея при этом неплохое, хоть и не такое разнообразное, как может показаться, практическое подтверждение некоторым своим знаниям. Такая жизнь казалась ему подходящей, интересной и, самое важное, приятной. Даже несмотря на то, что все это держалось в строжайшем секрете от друзей, родителей и одноклассников, Бэк был уверен: оно того стоит.

***

Широкие ладони мягко легли на округлые бедра, а Бэкхён испытал стойкое чувство дежавю. Как и в прошлый раз, к его спине прижалось крепкое тело, правда, теперь без какого-либо подтекста, а в макушку уткнулся чужой нос, соскальзывая к ушку. — Ищешь новую жертву? — пробасил Чанёль, перемещая руку с бедра на чужое запястье и утягивая того с танцпола к диванчикам в углу. — А что, ревнуешь или хочешь повторить? — ядовито прыснул Бэк, усаживаясь на темный, обшитый под кожу диван. — Не держи меня за шлюху — раздражает. — Ни то и ни другое, — недовольно фыркнул старший, чуть залипая на предложении повторить, ведь Бог судья: будь Бэкхён на два года старше, повторил бы тем же утром, — просто рад, что ты пришел. — Я тоже рад, — глаза младшего коварно сощурились, взгляд стал тяжёлым и даже каким-то томным, а юркий язычок прошелся по пухлым губам. — Придержи коней, конфетка, я просто поговорить! — Ёль выставил руки ладонями вперед, чем заставил младшего прыснуть от смеха. — Что-то у тебя настроение больно хорошее, забыл, как школьника трахнул? — Бэку очень нравится такой задорный и болтливый старший, но отчего-то захотелось ответить колкостью, то ли в обиду на такое категорическое отрицание «повторить», то ли в ответ на «конфетку», которое и впрямь звучало слишком по-блядски. Чанёль не забыл, помнил все вплоть до самого тихого стона, даже несмотря на то, что был не в самом трезвом состоянии. Просто помнил, и это его убивало. Но даже так смысла ходить убитым не было, что толку мучиться, если кроме него никто это проблемой не считает: ни Бэк, ни уж тем более Крис, который «и помладше мальчиков тискал»? Все будет хорошо, главное — не болтать лишнего там, где не нужно. — Ты не особо похож на школьника, — Ёль неловко отвел глаза в сторону, отчего-то стесняясь признавать это себе, словно только из-за этой его мысли все произошло, и виноват на самом деле только он. — На то и рассчитано, — младший лишь пожал плечами, с интересом рассматривая собеседника. — Часто ты… занимаешься таким? — решил все же начать разговор Ёль, ибо пауза слишком затянулась. — Я уже просил: не делай из меня шлюху, — Бэк откинулся на спинку дивана, скрещивая руки на груди, ему такие вопросы не нравились. — Реже, чем ты мог бы подумать. — Сколько партнеров у тебя было? — более настойчиво продолжил старший. — Немного, — сухо отмахнулся младший, испытывая некий дискомфорт от подобного рода беседы, словно его на самом деле отчитывает встревоженный родитель, и вот-вот запрут в комнате, вызвав психиатра. — Ты говоришь им свой возраст? — его голос стал жестче, речь — более четкой, взгляд — уверенным и словно чем-то недовольным. — Как ты мог заметить на своем опыте, я его не скрываю, если спрашивают — говорю, если нет… на нет и суда нет, — он криво улыбается, бросая недовольные взгляды на старшего. — Меньше знают — крепче спят, слышал такое? — Тебе приносит удовольствие такая жизнь? — беседа плавно становилась допросом, Чанёль необоснованно нервничал и испытывал желание отлупить несносного ребенка за испорченное детство, а Бэк — придушить этого идиота с комплексом «старшего брата». — Секс по определению приносит удовольствие, особенно хороший секс, — Бэк отвечал без зазрения совести, пожимая плечами, мол, что в этом такого, секс любят все. — Может, закажем выпить? — Тебе до 21, как мне до пенсии, черта с два ты будешь пить при мне! — Чанёль злобно оскалился. — Не так уж и много, — обиженно фыркнул младший, но не получил ответа на свою колкость. Ёль был уверен, что во время разговора ему будет стыдно, но оказалось, что нет, ему хочется рвать и метать, схватить маленького стервеца за шкирку, отвести домой и сдать родителям, выложив всю подноготную на испорченного ребенка. Дети такими быть не должны, Ёль помнит себя в свои шестнадцать, но его заинтересованность сексом не достигала таких эпохальных масштабов, это как минимум ненормально. Но с другой стороны, сделай он так, жизнь Бэкхёна кардинально изменится, и не факт, что в лучшую сторону, что сделают с ним родители? Запрут в доме на веки вечные? Отправят лечиться? Точно не погладят по голове. Сломают и лишат всякого желания жить. И ладно бы, еще он девочек любил в таком количестве (а Ёль точно уверен: количество немаленькое), так Бэкхён ведь с парнями спит, даже больше — ложится под них. Ни один нормальный родитель не примет такое хоть как-нибудь адекватно. Ситуация грозила свести с ума и без того уже порядком «тронутого» Чанёля. Это должно было помочь ему разобраться со всем и забыть этот случай, а теперь, тут и к бабке ходить не надо, мыслей о Бэкхёне станет в три раза больше. Оставлять его одного не хотелось из-за склизкого чувства в душе, что без должного воспитания этот милый ребенок просто загнется. В мире тысячи неизлечимых болезней, алкоголь, наркотики и просто больные на голову люди, которые могут причинить ему зло. Но это ведь не забота Чанёля, и не он должен об этом беспокоиться, но, судя по всему, больше просто некому. — Ваш заказ, — официант ставит на столик бутылку вермута, рюмку и, судя по всему, стакан сока, выводя тем самым Чанёля из раздумий, почтительно кланяясь и удаляясь к барной стойке. — Какого черта? — старший переводит удивленный взгляд от заказа к Бэкхёну, пытаясь определить, как долго он зависал, что не заметил махинаций младшего. — Противовоспалительное, иначе твой мозг вот-вот распухнет, — младший все так же весел, как и в начале разговора, подливает горячительный напиток в рюмку, придвигая ее Чанёлю. — А мне сок, чтобы твоя гипертрофированная совесть не скончалась от инфаркта. За чудное знакомство, — он сам тянется через маленький столик, прикасаясь своим стаканом к чужой рюмке, отпивая немного. — Ага, чудное, — с ноткой недовольства повторяет старший, опрокидывая в себя напиток. Не сказать, чтобы вермут имел противовоспалительное действие, но он все же помог. Нервозность как рукой сняло, мыслей в голове ни одной, даже тараканы по углам попрятались. Блаженство чистой воды. Бэкхён первое время поддерживал беседу, мельком рассказывая что-то о себе, что-то незначительное, не имеющее никакого отношения к его образу жизни. Рассказал о школе, успеваемости, вредных одноклассниках и преподавательнице-грымзе. Чанёль в ответ поведал о своих тяжелых, хоть и редких, рабочих буднях, о вредном Крисе, который ничуть не беспокоится о душевном спокойствии лучшего друга, а дальше разговор не клеился. И не потому, что поговорить было не о чем, просто хмельной мозг старшего утратил способность формулировать мысли и, более того, озвучивать их. Бэка это ничуть не расстраивало: появилась отличная возможность в очередной раз изучить сидящего перед ним старшего и хотя бы приблизительно накидать план того, что ему делать дальше. Но долго бездельничать не пришлось, ибо появилась весьма внушительных размеров проблема, приблизительно под два метра ростом, не в состоянии стоять на ногах самостоятельно и внятно разговаривать, и с ней нужно было что-то делать. Вариант отвезти его к себе даже не рассматривался, бросать здесь тоже не хотелось, телефон был запаролен, и возможность позвонить тому самому Крису так же отпала. Пришлось поднапрячь память, чтобы вспомнить адрес старшего, и потратить около десяти минут, чтобы выудить ключи от квартиры из его кармана. Чанёль смеялся, пытался отбиваться и вопил что-то о том, что ему щекотно, но разобрать его вопль дословно так и не получилось. С таксистом расплатился Бэкхён, правда все так же из кошелька старшего, но это мелочи, тот в принципе был не сильно против, впав в легкую меланхолию, смотря в окошко всю дорогу. Дойти до лифта было почти легко: единственную сложность представляли три ступеньки перед подъездом, но и с этим Бэк справился, взвалив на свое хрупкое плечо весьма увесистую тушку Ёля. — Я тебе завтра такое устрою, алкоголик хренов! — возмущению Бэка не было предела, так как тело уже порядком устало, а плечо болело, и даже тот факт, что споил того по сути он сам, младшего не смущал ни капли. Ввалившись в лифт почти кубарем, Бэкхён облокотил старшего о стену и прислонился спиной к его груди, чтобы и момент прибытия не прозевать, и Чанёль не рухнул окончательно. Такое было в его практике впервые, но, честно сказать, он был рад, что Ёль вел себя вполне адекватно, хоть и был крайне неустойчив. Все было не так уж и плохо, пока этаже так на четвертом крепкие руки не обвили тонкую талию парня, сцепляясь в замок на животе, а чужой подбородок не умостился на его плече. — Чанёль, стань ровно, пока не упал, — спокойно заметил Бэк, пытаясь расцепить длинные пальцы старшего, но его лишь сильнее вжали в широкую грудь, не давая возможности освободиться, — что ты делаешь? — Обнимаю тебя, — спокойно и отчетливо ответил Ёль, зарываясь носом в светлые волосы, шумно вдыхая. — Это странные объятия, — ага, знает Бэк такие обнимашки, видел уже, и, хоть не был против, он понимал, что завтра Чанёль будет убиваться еще больше. И он вполне мог бы проигнорировать действия старшего и грубо вытолкать из лифта по прибытии, если бы его шеи не коснулись влажные губы, поднимаясь дорожкой поцелуев к мочке. — Чанёль… — неуверенно позвал Бэк. — Что? — шепотом отозвался тот, проводя кончиком языка за ушком. — Что ты делаешь? — голос младшего подрагивал, а возбуждение разливалось приятными волнами по телу. Если Ёль сейчас же не прекратит — будет сам виноват в том, что произойдет, а оно точно произойдет. — Целую тебя, — так же спокойно отвечает тот, втягивая мочку ушка в рот, легко сжимая ее зубами. — Ты пьян, Чанёль, пьян, и мне шестнадцать, если ты помнишь! — последняя попытка призвать к здравому разуму, и если нет — Бэк не виноват, он пытался. — Я помню, — Ёль сильнее вжимает в себя хрупкое тело, и Бэк отчетливо чувствует чужой стояк, упирающийся ему в задницу. Отлично. Лифт останавливается, тяжелые створки раздвигаются, и Бэк, как и обещал, силком вытаскивает Чанёля на лестничную площадку, впечатывая спиной в стену и ловя на себе слегка ошалевший взгляд старшего. Но дальше ничего не происходит, ничего из того, чего ждал бы Ёль. Младший достает из своего кармана чужие ключи, отпирая дверь, и за воротник затаскивает хозяина квартиры домой. В этот момент Чанёль казался трезвым и даже вменяемым, хоть и опирался о закрытую дверь, так, для страховки, чего не скажешь про Бэка, ибо выглядел он слегка взъерошенным, и даже не от столь затруднительной дороги. Понимая, что старший все равно сам не снимет обувь нормально, тот просто потащил его в спальню, наплевав на ковер, чистый пол и разбросанные по комнате вещи. «Готовился, видно, ко встрече» — заметил Бэк, улыбаясь своим догадкам. Тяжелая тушка старшего полетела на кровать, не без помощи добродушного Бэкхёна падая на спину. Слегка хмельной мозг не мог сосредоточиться на том, что происходило вокруг него, и полностью осознать действия младшего, а тем временем его обувь уже валялась в другом углу спальни. — А? — на что-то более осмысленное со стороны мужчины рассчитывать не приходилось, все же управлять своим телом было еще проблематично. Но ответа не последовало. Тонкие ручки скользнули к футболке, поддевая ткань материи и стягивая с чужого тела. Чанёль, честно, плохо понимал происходящее и уже не был точно уверен: от вермута или от возбуждения, неприятно сдавленного узкими штанами, хотя и с этой проблемой младший разобрался довольно быстро, с завидной скоростью расстёгивая ремень на джинсах, а после и ширинку, чтобы разом стащить все на пол, отправив вслед и свою тонкую куртку. — Ты сам виноват! — резко выпалил Бэк, седлая чужие бедра и строго смотря в ошалевшие глаза старшего, для полноты эффекта тыкая наманекюренным пальчиком ему в грудь. — Нечего было об меня тереться, и упаси господь тебе завтра заикнуться о том, что я ребенок, ты доисторическое ископаемое, и это рушит твои моральные принципы, я выебу тебя сам. Понял? Вот теперь Чанёль точно протрезвел от столь резкого заявления со стороны Бэка. Хотя нет, вранье это, он был все так же в дерьмо, хоть отдалённо и понимал, к чему это младший, но спорить не хотел, пока что не хотел. Сейчас, в силу градуса, все важные вопросы за него решал член, и он был стопроцентно «за», а со всеми своими душевными проблемами и сломанной психикой Ёль разберется завтра. Может быть. Если не покончит с собой сразу, как только проснется. И пока тот вел мысленные разбирательства между мозгом и членом о том, кто «за» и кто будет завтра исправлять все душевные проблемы, Бэкхён решил не ждать ответной реакции. Соскользнув к коленям старшего, парень поддел резинку боксеров, утягивая их за собой и откидывая куда-то на пол. Чанёль облегченно выдохнул, откидывая голову на подушку и теряясь в ощущении чужих пальцев, обхвативших возбужденный ствол. Влажный язычок мягко очертил головку, слизывая капельки смазки, и широкие ладони словно по привычке зарылись в светлые волосы Бэка. Полувыдох, полустон — и член плавно погрузился в горячий рот, входя до самого конца, упираясь в стенку глотки. Можно сказать, для Чанёля это впервые — получать такое удовольствие от минета, ведь раньше никто так не старался доставить ему удовольствие. А Бэк старался, даже очень, сминая губами напряженные яички, вбирая в рот и посасывая, скользя шершавым язычком по чувствительной уздечке, головке, чуть касаясь покрасневшей уретры, размазывая смазку вперемешку со слюной по припухшим губкам. Чанёль готов был поклясться, что ничего более развратного не видел и, должно быть, не увидит. Увлеченный процессом, Бэк почти забыл о собственном возбуждении, но тягучая боль внизу живота и подрагивающий член напомнили о себе, заставляя наспех расстёгивать джинсы, запуская руку в белье, надрачивая себе. Стоны сами вырывались из легких, разливаясь мягкой вибрацией по пульсирующему возбуждению старшего, заставляя того окончательно терять связь с реальностью. Чанёль кончил, изливаясь толчками во влажный ротик младшего, сжимая обесцвеченные волосы на макушке в кулак. Бэк болезненно простонал, проглатывая чужую сперму, слизывая капельки жидкости с покрасневших губ и все еще возбужденного члена, чем не на шутку раззадоривал Ёля. Младшему не потребовалось много времени, чтобы излиться во влажную от естественной смазки ладонь, глухо простонав. — Спать! — довольно грозно бросил Бэк, сползая с постели на пол. — А ты? — отчего-то встревоженно спросил Ёль, не желая отпускать парня от себя, подчиняясь мимолетному желанию нетрезвого мозга оставить младшего рядом. — Руку сполосну и вернусь. Он быстро нашел ванну, обойдя квартиру и в целом разобравшись с планировкой. Чанёль уснул, сморенный тяжелым днем, нервами, вермутом и немного минетом. Убойный коктейль, судя по всему, если ему не хватило сил даже укрыться, что любезно сделал за него Бэк и, скинув лишние вещи, лег рядом. Сон сном, но даже в таком убитом состоянии старший все равно тянулся к Бэкхёну, обнимая его со спины и прижимая ближе к себе, утыкаясь носом в макушку и вдыхая такой странный, немного приторный, но безумно приятный аромат «его мальчика».