My baby boy.

Бэкхён по привычке проснулся к восьми, когда ленивое осеннее солнце стало пробираться через легкий тюль занавесок. Чанёль сладко спал, обвив длинными руками тонкую талию младшего, тесно прижимая к себе. Это было лучшее утро на его памяти, особенно если забыть о вчерашнем разговоре. Ёль пришел к нему, и очень хотелось верить, что это что-то да значит. Он с трудом выбрался из крепких объятий, стараясь быть как можно осторожнее, чтобы не разбудить старшего; он, должно быть, не привык вставать рано. На мобильном один пропущенный от матери — наверняка хотела узнать, вернется ли он вечером домой. В утренней тишине дом казался немного чужим, словно весь уют и все тепло сосредоточены именно в Чанёле. Рядом с ним все казалось таким правильным, словно должно быть только так и никак иначе: взрослый, уверенный в себе Ёль, маленький и шаловливый Бэк. Рядом с ним он чувствовал себя нужным, хотя от реальности это было слегка далековато. Бэк по привычке заварил крепкий кофе с расчетом на то, что скоро должен проснуться старший, по крайней мере, этого хотелось, ведь ждать в неведении оказалось сложнее. Он просто изводил себя догадками о том, что его ждет. Чашечка кофе слегка обжигала ладони, но это мелочи, все внимание Бэка заняло высокое окно кухни. Двенадцатый этаж открывал невероятный вид на небольшой парк, где вдали блестела речка, огнем переливаясь в лучах восходящего солнца. Люди суетились, спешили по узким улочкам, даже несмотря на то, что сегодня суббота. Город дышал, дышал деревьями, переливающимися на ветру золотыми листьями. Это было прекрасно. Широкие ладони по привычке легли на чужую талию, обвивая тонкую фигурку и сцепляя пальцы в замок на впалом животике. Чанёль прижался к младшему со спины, чуть наклоняясь, оставляя лёгкий поцелуй у основания шеи, открытого растянутым воротом футболки. — Чанни? — получилось неожиданно ласково, настолько, что испугался даже сам младший. — Что ты...? — Мы могли бы попробовать… — коротко выдыхает Ёль все так же в шею, улыбаясь своим же словам. — Это ведь не из жалости? — с замиранием сердца спрашивает Бэк — он не ждал такого, даже не надеялся, и сейчас это больше походило на сон, нежели правду. — Нет, ты ведь знаешь, что нравишься мне, — он чуть раскачивается из стороны в сторону, все так же улыбаясь. — Почему бы не рискнуть? Крис и Тао смогли ведь, вдруг и мы сможем. — Сможем! — уверенно выдыхает Бэк и, отставляя чашку на столешницу, изворачивается в крепких объятиях. Маленькие ладошки ложатся на широкие плечи, и младший привстает на носочки, ощущая, как крепкие руки помогают ему держать равновесие. Он тянется к пухлым губам старшего, но в последний момент меняет траекторию, касаясь в легком поцелуе кончика носа Ёля. — Давай завтракать? — радостно тянет Бэк, намереваясь выбраться из объятий, но Ёль крепче его перехватывает, исправляя вселенскую несправедливость, прижимаясь к губам младшего. — Я ведь твой парень, верно, так что я могу делать так на законных правах, — Чанёль улыбается, отпуская чуть разомлевшего под таким напором Бэка. — А ты уже свыкся с тем, что мне шестнадцать, да? — младший задорно щурит глазки, хоть в груди сердце пропускает удар. Не ляпнул ли он лишнего? Будет неловко, если он испортит такой удивительный момент этой крошечной несостыковочкой, которая всю неделю сводила Чанёля с ума. — Думаю, я смогу привыкнуть к этому, — он как-то неловко пожимает плечами, садясь за стол и наблюдая, как Бэк уже так по-хозяйски суетится по кухне. — Да и свои плюсы тоже имеются. — Например? — Бэк любопытно зыркает в сторону старшего, взбалтывая яйца в мисочке. — Тебя на руках проще носить, чем взрослого парня, и во время секса будет большее разнообразие поз, потому что ты легкий, а я не такой уж и слабый, — Ёль улыбается, замечая, как краснеют кончики ушей младшего. Смущается, он-то смущается, удивительно, — еще ты очень милый, словно ребенок, и, должно быть, найдешь общий язык с Тао, у вас с ним небольшая разница в возрасте. — Тао? Ты думал познакомить нас? — искренне удивляется Бэкхён. — Да, а ты против? — младший отрицательно качает головой, выливая желтоватую смесь на сковородку. — Они будут рады. Можно будет сходить к ним на ужин в следующие выходные, если ты не против, — с большим энтузиазмом тараторил Ёль, получая в ответ смущенную улыбку младшего. Бэкхён рад, даже нет, он счастлив. Он бы и правда хотел познакомиться с друзьями Ёля, такими же, как и они сами, те, должно быть, легко их примут. По крайней мере, в это хочется верить. — К которому часу тебе нужно вернуться домой? — Чанёль вдруг вспоминает важный на данный момент вопрос. — Ты слишком часто ночуешь здесь. Он неожиданно даже для себя привык к столь частому нахождению младшего у себя, словно они уже живут вместе. Все так легко и слажено; Бэкхён влился в его жизнь, словно всегда был здесь, так стремительно, но так мягко, что Ёль даже не заметил, как без младшего дом стал пуст. Одна неделя, всего лишь неделя, а его жизнь стала кардинально другой. Кто бы мог подумать, что так случается. — Все нормально, им так даже лучше, что меня нет, — младший улыбается, и Чанёль отчего-то думает, что когда они станут ближе, он заберет его к себе. Безумно влюбленный, скажете вы? О да, это определенно про Чанёля. — Пошли на свидание? — вдруг выпаливает он, наблюдая, как Бэк чуть не роняет омлет на пол. — Что? — тарелки становятся на крышку стола, а парень удивленно таращится на старшего. — А это… нормально? — Все пары ходят на свидания, тем более у нас его еще не было, хотя мы уже и переспать успели, вот это — ненормально, — совершенно серьезно рассуждает Ёль, увлеченно разделывая палочками омлет, не обращая внимания на пунцового младшего. — Хватит вспоминать это, если бы я знал, что буду с тобой встречаться, поцеловал бы только после пятого свидания, и то — вряд ли, — обижено фыркает Бэк, отворачиваясь вполоборота от Ёля. — Со своими предыдущими парнями ты так и делал? — теперь уже очередь удивляться старшего. — У меня раньше не было отношений, — почти неслышно бубнит тот, тут же утыкаясь в тарелку. — Ну хоть где-то я первый, — искренне, без всякого сокрытого смысла, отвечает Ёль, улыбаясь младшему. Ему это нравится: нравится то, как все складывается, нравится, что у Бэкхёна раньше не было отношений. Он верит в это, смысл тому врать, если вчера он рассказал самые сокровенные тайны. А отношения на ночь — да у кого их в наше время нет, это несерьезно, их можно зачеркнуть, забыть и просто не вспоминать. Бэкхён теперь его «маленький мальчик» во всех прямых, переносных и сокрытых смыслах.

***

К вечеру они выбираются на так называемое свидание, что больше походит на простой семейный ужин в любимом кафе. Измученные долгим днем, на протяжении которого Чанёль пытался втолковать разленившемуся Бэкхёну решения логарифмических функций, но в итоге все равно решил их сам. Жизнь наконец налаживалась, пусть и немного не так, как думалось изначально, но все были довольны. Они заняли столик у окна, и Бэкхён сел на узкий диванчик, рядом со старшим, что-то увлеченно рассказывая, пока тот перелистывает страницы меню. Чанёль прижимал его к себе, обнимая за талию, объясняя все тем, что диванчик крайне маленький, да и какой диванчик, так, пуфик на одного, чем заставлял Бэка смеяться, отмахиваясь от глупого лепета старшего. Входная дверь запускает в движение музыку ветра, а в помещение входят двое мужчин, один порядком моложе другого, одетые в дорогие костюмы, с чувством собственного превосходства, отпечатанным пластиковой маской на лице, — типичные «большие шишки», возомнившие себя центром вселенной. Тот, что постарше, оглядывает помещение с толикой презрения, цепляясь взглядом за парней, сидящих у окна, двинулся в их сторону. Первым новых посетителей заметил Бэкхён, уловив движения краем глаза и инстинктивно вжавшись в Чанёля, чувствуя, как рука старшего на его талии сжалась сильнее, а сам он вопросительно глянул на младшего. Отчего-то Бэк казался испуганным: его глаза были широко раскрыты, а губки сжаты в тонкую полосу, но спросить о том, что произошло, Ёль не успел — мужчина в костюме беспардонно опустился на диванчик напротив, одаряя парней самодовольной ухмылкой, в то время, как мужчина помладше удалился в другую сторону кафе. — Какая встреча, Бэкки, неужели ты не рад меня видеть? — слишком елейно протянул тот, но не получил ответа. Чанёль пристально рассматривал мужчину, пытаясь прикинуть, кто бы это мог быть, и какое у него может быть дело к Бэкхёну. Все это ему совершенно не нравилось, ведь младший выглядел слишком испуганным, тесно прижимаясь к своему парню и крепко сжимая его колено под столом, в то время, как «новый посетитель» казался слишком самодовольным. — Ну почему молчишь, малыш, мне казалось, твоя мамаша научила тебя говорить, — он тянет руку через стол, намереваясь сжать подбородок Бэка пухлыми пальцами, но его ладонь хлестко отталкивают. Чанёль откровенно недоволен тем, что происходит. Этот неясной наружности мужчина тянет свои лапы к его мальчику, распуская слишком длинный язык. Не очень хотелось думать о том, что это мог бы быть его бывший любовник, к примеру, или еще что похуже. Поэтому, со шлепком оттолкнув чужую руку, он перемещает ладонь с талии на плечо младшего, сильнее прижимая того к себе, словно всем своим видом показывая: «МОЁ!». — Защитничка себе нашел? — брезгливо фыркает мужчина, но тут же меняется в лице, словно вспомнил что-то шокирующе ужасное. — Или же ты все еще продаешь свое тело за деньги, верно? — тот мерзко смеется, как-то знакомо щуря глаза. — Я не делал этого, — еле слышно выдыхает Бэк, опуская лицо вниз, прикрывая покрасневшие глаза светлой челкой. — Что ты там бурчишь? — посетитель сдвигает брови к переносице. — Ооо, или твой новый ебарь еще просто не в курсе? — Какого черта здесь происходит? — цедит сквозь зубы Ёль, прожигая мужчину недовольным взглядом. — Ты еще что за хрен? — Ёль чувствует, как ладошка на его колене сжимается сильнее, словно прося помолчать, но черта с два он будет слушать это дальше. — Я? — он удивленно вздергивает брови вверх. — Я — Бён Юнмин — биологический отец этого отребья. Забавная встреча, верно, «сынишка»? — ядовито тянет он последнее слово, скалясь в ответ на то, как сжимается Бэкхён. Вспоминая недавний рассказ Бэка, такие отношения между ними — вполне объяснимая вещь, но даже это не дает тому права так относиться к собственному ребенку. Он вполне мог бы проигнорировать, сесть в другом углу кафе, и все было бы хорошо. Но эта слепая злость на сына, или уже даже ненависть, к чему это? — Убирайтесь, — сухо бросает Чанёль, наблюдая, как сменяется выражение лица того от удивленного к чуть озлобленному. — А я смотрю, ты на месте не стоишь, да, Бэкки, сколько ему, тридцать есть уже? — мужчина тянет мерзкую ухмылочку, вперившись взглядом в сына. — Он так богат или у него член столь хорош, что ты лег под мужчину вдвое старше? — откровенно издевался господин Бён, получая удовольствие от слез сына, что капали на темную ткань штанов, стекая по бледным щекам. — Или ты сам совратил малолетнего, ты хоть знаешь сколько ему лет? — он обратился уже к Чанёлю. — Малыш, подождешь меня у машины? Я сейчас, — спокойно шепчет Ёль на ушко младшему и, получая в ответ слабый кивок, выпускает его из объятий. Бэкхён быстро выскальзывает из-за стола, делая несколько шагов в сторону выхода, но останавливается, оборачиваясь на звук сильного удара и болезненного стона своего отца. Чанёль стоял у стола, нависая над растекшимся по дивану Бёном. Он был взбешен: его зрачки потемнели, а руки чуть дрожали, и единственным приемлемым вариантом, чтобы избавиться от неприятной дрожи, было выпустить злобу на волю, пусть даже вмазав отцу Бэка. Из носа последнего текла ярко-алая кровь, а сам мужчина прижимал руки к лицу, озлобленно смотря Чанёлю в глаза, но, даже несмотря на весь свой напускной пафос, он дернулся, когда Ёль, чуть склонившись, сжал массивное плечо узловатыми пальцами. — То, что ты — его отец, не дает тебе никакого права так с ним обращаться, в том, что ты не удовлетворял свою жену, его вины нет, а если у тебя есть какие-нибудь претензии к геям — обращайся ко мне, я с удовольствием вобью в твою консервативную головешку принципы толерантности, — он шипит сквозь зубы, болезненно сжимая чужое плечо, наблюдая, как эмоции сменяют одна другую на его лице. Хватка исчезает, и Чанёль направляется к выходу, по пути хватая за руку ошалевшего от удивления Бэкхёна, буксиром таща к выходу. Прохладный воздух быстро приводит их в чувство и успокаивает клокочущую в старшем злобу. — Ну у тебя и папаша, думал задушу его там к чертям, — чуть смеясь, говорит Ёль, опираясь о капот машины, сгребая младшего в объятия, стирая все еще влажные разводы с покрасневших щек. — То, что он говорил… — тихо протянул Бэкхён, утыкаясь носом в широкую грудь, обвивая руками торс старшего. — Я не поверил ни единому его слову, — спокойно отвечает Ёль, целуя светлую макушку. — Если бы это было так, ты бы мне сказал. В чем смысл что-то скрывать, если вчера ты рассказал то, о чем логичнее было бы молчать, чтобы я не выгнал тебя, верно? Но ты рассказал мне все, так что все его слова — просто дурь… Чанёль говорил тихо, почти шепотом, с какой-то нежностью в голосе, от которой сердце младшего щемило. Ему впервые кто-то вот так просто верил. — Чанни, — шепотом позвал Бэк, чуть отстраняясь от старшего, слыша в ответ вопросительное мычание. — Можно я тебя поцелую? — Зачем спрашивать, — Ёль удивленно выгибает бровь. — Мы на улице, здесь люди… — «тонко» намекает Бэкхён, озираясь по сторонам. Улицы слабо освещались тусклыми фонарями, и, даже несмотря на выходной, людей было не так и много. Несколько парочек размеренно шли по тротуару, у кондитерского магазина стояли две старушки, и мужчина, выгуливающий собаку по другую сторону проезжей части. Многие предпочитали отсиживаться дома в столь прохладные осенние вечера, в семейном кругу, со сладким чаем или с интересной книгой в мягком кресле. — Я только что кричал на все кафе, что гей, а ты думаешь, что меня смутит поцелуй? — скептически вздергивает брови Ёль, наклоняясь, прижимаясь губами к теплым губам младшего. Поцелуй получается неспешным, но глубоким, словно в очередной раз пробуя друг друга на вкус, привыкая к ощущениям. Такие поцелуи все еще редкость для них, и, возможно, именно потому они так ценятся. Недовольные цоканья прохожих и печальные вздохи старушек они пропускают мимо, не обращая внимания, увлеченные друг другом. Ощущением мягких, теплых губ на своих, влажных язычков скользящих вдоль ровных зубок, сплетающихся в своих причудливых движениях. Бэкхён тихо стонет, сам того не замечая, плотнее вжимаясь в сильное тело, желая ощутить его ближе, но теплая одежда этому явно мешает. Нежный поцелуй постепенно сменяется более настойчивым, с нотками страсти. Чанёль сминает губы младшего, осторожно покусывая их, чуть оттягивая, зализывая кончиком язычка следы зубов, пока у Бэка не кончается терпение. Он забирается в карман старшего, выуживая из него ключи от машины, снимая ту с сигнализации, за воротник тянет его к заднему сидению. — Бэкки, не глупи, — выдыхает Чанёль, когда его заталкивают в салон. Но тот не отвечает, стаскивая с себя кожанку и закидывая ее на место водителя, туда же летит и куртка Ёля. Старшего вжимают в противоположную дверцу, отчего тот шипит, когда неровный подлокотник впивается в спину, но быстро забывает об этом. Бэкхён устраивается сверху, опираясь коленями о сидение; открытая ранее дверь захлопывается, погружая их в темноту, но прохожие и так должно быть обо всем догадались. Как же неловко-то. Но Бэк не дает много времени на самобичевание, тонкими пальцами поддевая ремень чужих штанов и ловко расстегивая его. — Может, не стоит, Бэкки? — неуверенно тянет Ёль, смотря в потемневшие от похоти глаза младшего. — Хотя бы не здесь. — Нет, дома ты сбежишь, здесь самое то, — уверенно отвечает тот и тянет джинсы вместе с бельем вниз. Места катастрофически мало, но даже это не останавливает Бэка. Он более-менее удобно устраивается на коленях старшего, склоняясь над пахом того, и Чанёль окончательно теряет способность сопротивляться. Пальчики плотным кольцом обвивают полувозбуждённую плоть, и головка погружается в горячий ротик. Язычок щекочет уздечку, проскальзывая кончиком в уретру, смачивая ее слюной, и Ёль шумно выдыхает, закатывая глаза. Для него это в новинку — минет на заднем сидении машины, да, его Nissan еще не испытывал такого, как и его хозяин, оттого перед глазами плывет, а член быстро наливается кровью, утопая во влажном ротике, упираясь головкой в гладкую глотку. — Маленькая чертовка, — выдыхает старший, зарываясь узловатыми пальцами в светлые волосы, и невольно стонет, когда Бэк отстраняется. — Сядь ровно, — его голос чуть сиплый, но уверенный, и спорить не хочется, не в том Ёль состоянии. Он опускает ноги на пол, облокачиваясь о спинку сидения, наблюдая за младшим: как тот слишком дёргано снимает с себя штаны, откидывая под сидение, и как на минутку замирает, словно что-то вспоминая. Младший почти полностью перебирается на переднее сидение, открывая бардачок, мелькая голой задницей перед Чанёлем. Детский азарт бьет в голову старшему, и, смочив пару пальцев слюной, он скользит ими вдоль мягких ягодиц, касаясь сжатого колечка мышц, оглаживая его теплыми пальчиками. Бэкхён сдавленно мычит, чуть прогибаясь в спине, оттопыривая попку сильнее. Поиски почти сходят на нет, когда в него входят первые две фаланги, чуть надавливая на бархатные стеночки. Пальчик сменяется двумя, свободно скользя в растянутой дырочке, раздвигаясь на манер ножниц, и младшему становится все труднее сосредоточиться. Дрожащей рукой он выгребает все содержимое бардачка на пол, выуживая в куче хлама небольшой серебристый конвертик. Чужие пальцы покидают его тело, и он откидывается назад, прислоняясь к груди старшего спиной. Талию Бэка тут же обвивают крепкие руки, а к шее прижимаются теплые губы. Презерватив перехватывают пальцы старшего. Ёль нетерпеливо разрывает упаковку зубами, раскатывая тонкий латекс по члену, прижимаясь к спине младшего, направляет в него головку. Широкая ладонь прижимается к пухлым губам Бэка, когда из легких того вырывается слишком громкий стон, заглушая его. Смазки презерватива недостаточно, и слюна не сильно спасает положение. Младший крепко зажмуривает глаза от неприятной, тянущей боли, когда член входит в него полностью, облегченно выдыхая, касаясь ягодицами чужих бедер. Несколько мгновений они сидят неподвижно, наполняя салон авто тяжелым, прерывистым дыханием. Чанёль из последних сил сдерживает себя, чтобы не сорваться и не начать двигаться, ведь в этот раз Бэкхён слишком узкий, и это сводит с ума. Младший откидывается на спину, опираясь затылком в чужое плечо, и почти полностью соскальзывает с возбужденной плоти старшего, резко опускаясь на него до основания, выбивая сдавленный рык из легких Чанёля. А после они оба срываются, Ёль — сжимая бедра младшего до красных отметин, подкидывая его в такт своим толчкам, заставляя Бэка извиваться и приглушенно стонать. Мощные толчки отдавали шлепками влажных тел, тихими вздохами и утробным рыком старшего. Стекла запотели, и в салоне, казалось, было невероятно жарко. Все было таким диким, невозможно страстным, необузданным. Хрупкое тело, которое фактически натягивают на крупный член, широкие ладони, сжимающие бедра, оставляющие на нежной коже россыпь синяков. Чанёль утыкается носом в шею младшего, вдыхая запах его разгоряченной кожи и, не сдержавшись, впивается зубами в основание плеча. — Мой мальчик, — самозабвенно шепчет Ёль, освобождая одну руку и обхватывая пульсирующий член младшего плотным кольцом. Несколько рваных движений — и темная футболка Бэка покрывается светлыми пятнами, впитывая в себя жидкость. Младший жалобно скулит, содрогаясь от оргазма, сжимая в себе налитый кровью член старшего. Чанёль кончает следом, изливаясь в презерватив, упираясь вспотевшим лбом в плечо Бэка. — Почему все наши вылазки куда-либо заканчиваются сексом? — тяжело выдыхает Ёль осипшим голосом. — Ммм… потому что я безумно сексуальный и у тебя на меня стоит? — Бэкхён так же хрипло смеется, закидывая руку назад, приобнимая старшего за шею. — Или потому, что ты безумно сексуальный и я тебя хочу. Чанёль прижимается губами к хрупкому плечу через ткань футболки и помогает Бэкхёну подняться. Презерватив виртуозно заталкивается обратно в упаковку, потому что ни один, ни второй не рискнет сейчас высунуться из машины. Во-первых, потому, что там холодно, а они вспотевшие и разгоряченные; во-вторых, потому, что машина наверняка качалась, стонали они громко, а это, считай, центр города (пусть и не центральная улица), и там наверняка люди. Стыдно, как же стыдно. Кое-как одевшись, Чанёль почти ловко перебрался на водительское сидение, вызвав при этом волну хохота у Бэкхёна. Еще бы: почти два метра роста, обладающие феноменальной неуклюжестью в замкнутом пространстве площадью метр на полтора — только ради этого зрелища стоило жить. Маленький Бэк оказался на зависть ловким и гибким, на зависть старшему, конечно. — Чанни, — елейно протянул Бэк, когда машина двинулась с места, — признайся, тебя же заводит то, что я такой маленький. — В общем-то да, мне это нравится, считай, такой компактный, изящный и лёгонький, — чуть вдумчиво протянул Чанёль, не отрываясь от дороги. — Я про возраст, признайся, тебя возбуждает мысль, что ты трахаешь подростка, — глазки младшего заговорчески блестели, бросая на Ёля нечитаемые, хоть и очень коварные, взгляды. — Не делай из меня извращенца-педофила, — фыркнул старший, чуть насупившись, хоть кончики его ушей и покраснели. — Но ведь тебе нравится смотреть, как я делаю тебе минет, заглатываю член по самое основание, — Бэк перешел на томный шепот, склоняясь ближе к Ёлю, — как насаживаюсь на твой член… — ВСЕ, ВСЕ, ХВАТИТ, да, мне нравится, что ты младше меня, хватит говорить все это! — довольно громко выпалил Чанёль, весь покрываясь красными пятнами под заливистый смех младшего. — И где ты такой стервец взялся на мою голову, — уже тише добавил он. — Ты сам меня нашел, Чанни, ты сам меня захотел, — довольно протянул Бэкхён, откидываясь на спинку сидения.