My baby boy.

Воскресенье выдалось на удивление нудным, а все потому, что сегодня по дому не мельтешил такой активный и шумный Бэкхён. Чанёль сам вчера настоял отвезти его домой после немного незадавшегося похода в кафе, аргументируя все тем, что Бэк еще, как бы, ребенок, и ему стоит хоть иногда показываться дома. Тот, как ни странно, не сопротивлялся и довольно быстро согласился. И вот, теперь, привыкший к шумной компании, Ёль откровенно скучал. Звонить тому же Крису смысла не было: весь свой выходной он привык проводить со своим китайским мишкой, оттого было решено съездить на работу. Хотя «работа» — это громко говоря. Отец, владеющий сетью ресторанов, на один из дней рождения подарил любимому сынишке одно заведение, чтобы тот учился будущему делу, ведь не сегодня, так завтра весь этот бизнес перейдет именно в его руки. Чанёль неплохо справлялся, раз в месяц проверяя все накладные, подписывая кипу нужных и ненужных бумаг, пока в остальное время всем рулил его верный заместитель. Хотя бывали особо скучные дни, вот как этот, к примеру, когда тот любил щеголять среди посетителей с бейджиком «Управляющий» на груди. К обеду познакомившись фактически со всем имеющимся персоналом, начиная от официантов и заканчивая шеф-поваром на кухне, Чанёль убивал время всеми известными ему способами. Так как на кухне ловить было нечего, это слишком ответственное место для него, Ёль расхаживал по залу с подносом в руках, принимая заказы у некоторых столиков и попутно расспрашивая посетителей, все ли устраивает их в заведении. Тем льстило такое чрезмерное внимание и забота управляющего, оттого все как один они нахваливали устройство ресторана. День медленно стремился к завершению, часы показывали начало шестого, и Ёль с нетерпением отмерял то время, когда он сможет с чистой совестью уйти домой, распрощавшись с персоналом. Его, конечно, никто не держал, но общая атмосфера затягивала и хотелось пробыть здесь до самого закрытия. Но рабочую идиллию нарушил звон разбившегося стекла. Побледневшая официантка стояла у углового столика, прижимая к груди пустой поднос. На полу валялась разбитая чашка, а по блестящему паркету растекалось темное, наверняка кофейное пятно. Компания мужчин в дорогих костюмах с любопытством смотрела на испуганную девушку, пока один из них довольно громко отчитывал официантку. — Что за дрянь ты принесла? Убери немедленно и принеси то, что я заказал! — довольно грузный бас привлекал лишнее внимание других посетителей и работников. — Но это то, что вы заказывали, ирландский кофе — это он, — неуверенно щебетала девушка на пониженных тонах, боясь спорить с важным клиентом. — Зови сюда управляющего! — в очередной раз повысил тон мужчина, и Чанёль, не дожидаясь, пока за ним прибегут, стянул с себя черный фартук и отложил поднос на барную стойку. Бариста на автомате сгреб ненужные вещи и спрятал их за стойку, неотрывно наблюдая то за шумным посетителем, то за Чанёлем, который выглядел на удивление серьезным. Очень не хотелось обнаружить, что это его вина и он перепутал заказ или сделал не то, и теперь из-за его невнимательности сейчас досталось девушке, должно быть, достанется управляющему, а вскоре и ему самому. — Управляющий к вашим услугам, — почти пропел Чанёль, подлетая к шумному столику и жестом прося девушку удалиться куда подальше. Компания мужчин напряженно осматривала с ног до головы слишком молодого, на их взгляд, парня. В глаза бросались предплечья с россыпью ярких татуировок, оголенных закатанной до локтя черной рубашкой. Шоколадного цвета волосы отливали рыжиной в свете ярких ламп, аккуратно подобранные и зачесанные назад. Чанёль же, бегло окинув взглядом мужчин за столиком, остановился на виновнике балагана, расплываясь в самодовольной ухмылке. Не ожидал он такого подарка судьбы. — Господин Бён, какими судьбами в нашем скромном заведении? — с напускной вежливостью в голосе протянул Ёль. Мужчина сменился в лице, напряженно сглатывая застрявший в горле ком. Синяк красовался в области разбитого днем ранее носа, и не помогала даже косметика, толстым слоем размазанная по его лицу. — Ты, — еле слышно протянул тот, все еще не отводя удивленного взгляда от Ёля. — Вижу, вы меня тоже узнали, приятно, — улыбка на лице управляющего стала шире. — Я распоряжусь повторить ваш заказ, а вы ведите себя подобающе, не в дешевой забегаловке все же, — Чанёль махнул рукой баристе, получая в ответ поспешный кивок, и, собравшись было оставить посетителей наедине, в последний раз обернулся к столику. — Разбитую чашку и пролитый напиток мы также включим в ваш счет, — Ёль расплылся в самодовольной ухмылке. — Да что ты себе позволяешь? — возмущенно выдохнул Бён, удивленно выкатывая глаза. Чанёль осторожно склонился к сидящему с краю мужчине, как и в прошлый раз положив широкую ладонь на стянутое пиджаком плечо. — Советую тебе заткнуться и послушно оплатить испорченную посуду, — еле слышно прошипел Ёль на ухо старшему, — иначе сам выброшу тебя отсюда за шкирку. Очередная дежурная улыбка, легкий поклон и слова извинения за доставленные неудобства другим посетителям. Чанёля откровенно забавляла вся ситуация в целом и реакция Бёна на его персону — наверняка и ноги того больше в этом ресторане не будет. Официантка нервно сминала край фартука, прислонившись спиной к стене за углом. С этого места зал не просматривался, и сложно было сказать, что там происходит. Оттого девушка чуть испугалась, нервно дернувшись в сторону, когда из-за угла показался слишком довольный управляющий. — Господин Пак, простите меня, я… — начало было лепетать официантка, стыдливо опуская взгляд в пол, очень уж ей не хотелось быть уволенной, но Чанёль прервал жалобную речь легким жестом. — Все порядке, не переживай, сейчас заказ повторят и ты отнесешь его к столику, — Чанёль поправил хвостик девушки и успокаивающе похлопал по плечу, наблюдая, как щечки той вспыхивают смущенным румянцем. После этого господин Бён вел себя на удивление тихо, лишь иногда бросая недовольные взгляды в сторону Чанёля. Должно быть, не желал показаться в нелестном свете перед своими партнерами, хотя куда уже хуже. Такой шум на ровном месте поднял, разве образованные люди так делают. Чанёль пристально наблюдал за ним, сидя за барной стойкой в компании забавного бариста вплоть до того момента, как группа мужчин не покинула заведение. Он уже направлялся в свой, так называемый, кабинет, чтобы переодеть форму ресторана и отправиться домой, как телефон в кармане завибрировал, оповещая о пришедшем сообщении. От: Мой мальчик. «Где тебя черти носят? Почему, когда я прихожу к тебе, тебя вечно нет дома? На улице холодно, поспеши, иначе я заболею и это будет на твоей совести!» Ёль улыбнулся сам себе. Этот маленький стервец опять пришел без предупреждения.

***

Бэкхён сидел на лавочке у подъезда в обнимку с пухлым рюкзаком. Осенью темнеет все раньше, и сейчас его силуэт, укутанный в легкую куртку и шарф, освещал лишь свет фонаря. Чанёль припарковался на стоянке у дома и вышел из машины, звучно хлопнув дверью, на что младший подскочил с насиженного места. Хоть Ёль и сорвался сразу же после сообщения, тот наверняка замерз, ожидая его на улице. — Почему так долго? — возмущенно протянул Бэкхён, когда узнал в вышедшем из авто мужчине Чанёля. — Где ты вообще был? — У меня, знаешь ли, работа есть, — буркнул старший в ответ, подходя к Бэкхёну и заключая его в объятия. Крупные ладони легли на покрасневшие от холода щечки, согревая их, а мягких губ коснулись губы Ёля. Короткий, совсем невинный поцелуй, просто, как знак приветствия, и холодные пальчики, цепляющиеся за воротник куртки старшего. — Чанни, — шепотом протянул Бэкхён, поднимаясь на носочки, чтобы не потерять эту трепетную близость, касаясь кончиком носа к чужому. — Ммм? — протянул старший, обхватывая тонкую талию и прижимая Бэка к себе. — Согрей меня, — сказано почти беззвучно, одними губами, которые тут же впиваются в теплые губы старшего уже более настойчиво. Поцелуй быстро перерастает в глубокий, требовательный. Теплый язычок Чанёля сплетается с прохладным язычком младшего, оглаживает ребристое нёбо, скользит вдоль ровного ряда белоснежных зубов. Бэку и правда становится тепло, хоть и по большей части от возбуждения. Но Ёль ведь согрел. — У тебя что-то случилось? — задает интересующий его вопрос Чанёль, когда они заходят в лифт. — Глупости, с мамой повздорил, — отмахнулся тот, замечая обеспокоенность во взгляде старшего. — Не волнуйся, я надолго не задержусь, — Бэк слабо улыбнулся, отворачиваясь к металлическим створкам. — Можешь оставаться, сколько нужно, но не будет ли твоя мама волноваться? — Чанёля на самом деле беспокоил этот вопрос. Об отношении отца к Бэкхёну он уже узнал, а вот о том, как с этим обстоят дела у матери младшего, даже не представлял. Они живут вместе, и можно предположить, что она в этом плане вполне толерантна, но что, если это не совсем так? Он ведь толком и не узнал, в какой обстановке живет его мальчик. — Не знаю, — пожимает плечами Бэк, выходя из лифта и подходя ко входной двери, — и ты тоже не волнуйся, все нормально, это привычное дело. — Из-за чего вы поссорились? — не отставал старший, открывая дверь и пропуская Бэкхёна вперед, закрывая замок на ключ, помогая тому снять куртку. — Долгая история; она спрашивала, где я пропадаю, боялась, что опять начал шляться по клубам, я ей сказал, что больше не делаю этого, — Бэкхён заметил недовольный взгляд старшего и развел руками в стороны. — Ну а что? Ей не обязательно все знать, к тому же больше я этого делать не собираюсь, но она все равно не поверила, и я сказал, что у меня появились отношения. Ну она предположила, что это девушка, но, увы, я сказал правду: что нашел мужчину, которого… — он запнулся на полуслове, чуть смущенно отводя взгляд в сторону, но тут же продолжая свой рассказ: — Ну и тут ее как накрыло: кричала, что я тебя не знаю, вдруг ты мне тут кишки выпустишь, или что воспользуешься и бросишь, а потом чтобы я и дома не появлялся; да она в принципе всегда так кричит, потом ее отпустит и мы помиримся. И вот я пришел к тебе. Но ты не волнуйся, завтра-послезавтра вернусь домой. Бэкхён устроился на высоком стуле за обеденным столом, пока Чанёль стоял перед ним с приоткрытым ртом и пустым чайником в руках. Он уже давно понял, что этот парень — просто кладовая неприятностей и проблем, скучать с ним будет некогда. — А куда ты ходил, когда она раньше так кричала? — хоть и весь его рассказ был волнующим, этот момент напрягал больше остальных. — К Сэхуну, — совершенно спокойно ответил Бэк, удивленно смотря на ошалевшего старшего. — Это еще кто? — сейчас Чанёль больше напоминал совенка, удивленно выпучившего свои и без того немалые глаза. — Друг, — Бэкхён все еще не понимал причину столь сконфуженного состояния Ёля, для него это было привычным делом: и крики мамы, и Сэхун. — Друг? — переспросил старший, оставляя чайник в сторону. — Друг, — уверенно кивнул Бэк, чуть склоняя голову набок. — Близкий? — Ёль с подозрением сощурил глаза, подходя к противоположному краю стола, опираясь руками о край столешницы. — Ревнуешь? — наконец смекнув, в чем дело, Бэкхён игриво хихикнул, наблюдая, как старший обходит стол, подходя впритык к парню и разворачивая его вместе со стулом лицом к себе. — Очень, — выдыхает Чанёль, устраивая руки на чужих бедрах. — Тогда мне повезло, что Сэхун течет и дрочит на Лухана из третьего класса, — тонкие ручки оплетают шею старшего, а худые ноги обвивают торс Чанёля, сцепляясь за его спиной. — Лухан только что спас твою жизнь, — с легкой ухмылкой замечает старший, подхватывая младшего под ягодицы, прижимая к себе. Бэкхён гаденько хихикает, крепче обнимая Ёля за шею, смазано касаясь губами щеки, прихватывая хрящик ушка. Они вваливаются в спальню, в темноте добираясь до кровати, спотыкаясь о каждый второй шкафчик и столик. Грузно падают на мягкий матрас под звонкий хохот младшего, и одеяло летит на пол даже раньше одежды. Они раздевают друг друга почти наугад, под редкий треск ткани и все такой же безудержный смех младшего, по чьим ребрам скользят узловатые пальцы Ёля, а кожу периодически сжимают чужие зубы. Чанёль завороженно скользит ладонями по нежной коже Бэка, оглаживая плавный изгиб талии, мягкие округлые ягодицы, стройные бедра, останавливаясь на внутренней стороне коленей. Целует угловатые коленные чашечки и дергает его на себя, закидывая чужие ноги на свои плечи. Бэкхён сдавленно ойкает, цепляясь руками за тонкую простынь, и шумно выдыхает, когда бусинку его соска заключают во влажный плен губы Чанёля, дразня кончиком языка, осторожно оттягивая острыми зубками. Сильные руки сжимают нежную кожу ягодиц, соскальзывая на возбужденный член, плотно сжимая пальцами у основания. Младший мечется по кровати, срываясь на редкие стоны, и окончательно теряет себя, когда раскрасневшуюся головку огибают влажные губы, вбирая ее в рот. — Чанни, — протяжно стонет младший, жмуря глаза. Сам он довольно хорошо знает о тонкостях минета, но вот на своей шкуре еще не испытывал ни разу. Хотел, даже очень хотел, но просить не смел, а теперь не знает куда себя деть, срываясь на звонкие стоны, отбивающиеся эхом от стен. Влажный язычок огибает головку, скользя по стволу к основанию, щекочет напряженные яички, вызывая жалобный скулёж у младшего, и соскальзывает ниже к сжатому колечку мышц. Бэкхён испуганно распахивает глаза, прогибаясь в спине, когда юркий язычок проскальзывает внутрь него, щекоча бархатные стенки. — Нет, Чанни… не нужно, — жалобно стонет он, цепляясь дрожащими пальцами за шоколадные волосы старшего, но тот не реагирует. Язычок скользит все глубже, обильно смачивая проход слюной, а после его заменяют два пальца, свободно входящие в расслабленное колечко мышц. Бэкхён стонет, пытаясь ухватиться руками за Чанёля, но не достает, жалобно скуля от прошибающей слабое тело дрожи. Сейчас он как никогда понимает, что те три года его жизни были напрасны, все его практические знания, все его ощущения и чувства были бессмысленны и не стоили ровным счетом ничего. Ни одна его ночь не шла в сравнение с тем, что для него делал Чанёль, и теперь Бэк понимал: все дело в человеке. Все счастье в человеке. И его человек — Чанёль. Он не только брал, как другие, он давал что-то взамен, дарил удовольствие вплоть до звезд перед глазами и темных пятен, застилающих взор. Он сводил Бэкхёна с ума. — Чанни, пожалуйста, — жалобно скулил Бэкхён, почти обессилено раскинув руки на простынь. Его член пульсировал, требуя разрядки, а растянутое колечко мышц сжималось. Желание ощутить в себе нечто большее, нежели пара пальцев, сводило с ума, и Чанёль видел это в его обезумевшем взгляде. Ящичек тумбочки с шумом выехал, и ловкие пальцы выудили только тюбик со смазкой. Удобнее устроившись между разведенных ног, Чанёль выдавил прозрачную субстанцию на вспотевшую ладонь и под пристальным взглядом Бэкхёна размазал по напряженному члену. Старший уловил удивленный взгляд Бэкхёна и, лишь улыбнувшись в ответ, склонился над разморенным ласками парнем. — Хочу чувствовать тебя, — еле слышно выдохнул Ёль, приставляя раскрасневшуюся головку к колечку мышц. Он медленно входил, смакуя каждый сантиметр податливого тела, наблюдая за сменяющимися эмоциями на лице младшего. Его удивленный взгляд быстро сменился на блаженный, веки сомкнулись, а рот приоткрылся в судорожном стоне. Когда Чанёль вошел полностью, прижимаясь бедрами к упругим ягодицам, младший выдохнул, цепляясь влажными ладонями за широкие плечи старшего. — Невероятно… — он тяжело простонал, — это так невероятно. Первый толчок — и томный вздох разносится по комнате. Второй, третий — Чанёль срывается на бешеный ритм, вколачивая тонкое тело в матрас, сходя с ума от звучных стонов младшего, теряя голову от ощущения его нежного тела под собой. Вот так страстно, безудержно, невероятно долго и тягуче. Ёль оставлял багровые засосы на нежной шее младшего, кусая тонкую кожу, желая заклеймить его, оставить свой след. Бэк только его и ничей больше. Бэкхён цепляется дрожащими руками за плечи старшего, царапая его кожу короткими ноготками, и сладко стонет, прогибаясь навстречу. Он чувствует такое впервые, и отчего-то уверен, что ни с кем больше не испытает подобного, и дело даже не в дурацкой резинке. Все воспринимали его исключительно как шлюшку на ночь, на один раз. Целовали с неохотой, в шутку говорили, что с таким, как он, лучше пользоваться двумя презервативами сразу. Он не обижался, ему же лучше — ничего не подхватит от тех, кто и сам мало чем от шлюхи отличается, но Чанёль — это другое. Он верит ему даже сейчас, и такой значимый и интимный жест показывает, насколько велико его доверие. Бэкхён для него не мальчик на ночь, он уверен в этом, Чанёль тоже чувствует к нему что-то столь же сильное, как и сам Бэк. Младший кончает первым, когда его член сжимает широкая ладонь. Пара движений — и по влажному животу стекает сперма, пачкая бархатную кожу. Оргазм, не сравнимый ни с одним другим, накрывает того с головой, выбивая последний воздух из измученных легких, мышцы тела напрягаются, заставляя Бэка выгнуться дугой, сжать в себе чужой член. Перед глазами предательски поплыло, и только чувство растекающейся внутри горячей спермы сводило с ума. Чанёль медленно вышел, садясь меж разведенных ног младшего, завороженно наблюдая, как из растраханного колечка мышц вытекает белесая жидкость, пачкая простынь. Невероятно пошло, грязно, но так возбуждающе, что член невольно дергается. — Тебе это нравится? — осипшим голосом спрашивает Бэкхён, наблюдая за реакцией Чанёля. — Да, — тихо выдыхает тот, гладя внутреннею сторону бедра младшего. — А так? — ослабевшая рука скользит по груди, кончиками пальцев стирая с живота капельки собственной спермы. Хрупкая ладонь огибает опавший член и скользит между ягодиц, подцепляя подушечками пальчиков белесую жидкость, стекающую на кровать. Ёль завороженно следит за чужой рукой, как та плавно поднимается вверх к пухлым губкам. Тонкие пальчики погружаются во влажный ротик, и Бэкхён посасывает их, звонко причмокивая, огибая их кончиком язычка, неотрывно наблюдая за реакцией старшего. — Так еще больше, — Чанёль подрывается с места, склоняясь к младшему и целуя того в пухлые губы, проскальзывая пальцами между ягодиц в растянутый проход, заполненный его семенем, быстро находя чувствительный бугорок простаты. — Я не отпущу тебя до утра, — шумно выдыхает Ёль в приоткрытые губки, чувствуя, как дрожит тело под ним. — Я только за, — томно стонет младший, возобновляя поцелуй.