My baby boy.

Бэкхён всё же вернулся домой. Сразу после занятий сев на давно заученный маршрут автобуса в компании на удивление тихих Сэхуна и Лу-хёна. Как только те проснулись с самого утра, сплетенные в один живой комочек и плотно прижатые друг к другу, пытались свести до минимума свое общение. Старательно отворачивались и смущались, а оставаясь наедине — разбегались в разные стороны, оправдываясь всем, что только придет в голову. И если первую половину дня Бэкхёна это откровенно веселило, сейчас начинало действовать на нервы. Это все влюбленные такие идиоты, или идиотизм избирателен и заражается им не каждый? — Может уже хватит, а? — всё же решил поинтересоваться блондин, когда наблюдать за вжавшимися в разные сидения парнями просто надоело. Те пытались как можно более непринужденно обсесть Бэкхёна с разных сторон, вжаться в противоположные стенки транспорта и слиться с синей обивкой сидений автобуса. Получалось, если честно, так себе. — О чем ты? — изображая вселенское удивление, поинтересовался Лухан, забавно выпучивая глаза, словно и в самом деле не понимает, о чем младший. — Я о вас, — невозмутимо продолжает Бэк, недовольно поглядывая то на одного, то на другого. — Да все с нами в порядке, — бурчит себе под нос Сэхун, обижено накуксившись и отворачиваясь к окну. — Ну да, все в порядке, за исключением того, что вы влюбленные друг в друга идиоты, которые боятся друг другу признаться, — фыркает младший, только сильнее раздражаясь от упертости друзей. — Если завтра вы будете вести себя так же, как и сегодня, я перестану с вами общаться! Бэкхён подрывается с места и выходит на своей остановке, оставляя удивленных друзей один на один со своим смущением. Они до ужаса нерешительные, и такими темпами будут слишком долго ходить вокруг да около. Только слепой или идиот не заметил бы того, как они друг на друга смотрят, как трепетно друг к другу относятся. Еще с самого детства, когда они делили одну песочницу на троих вместе с Бэком, уже тогда Лухан особенно сильно заботился о малыше Сэ. Будучи старше на два года, Лу-хён защищал стеснительно первогодку от нападок одноклассников или мальчиков постарше. Они ничуть не изменились, только теперь более высокий и мужественный Сэхун отстаивал правоту своего хёна в передрягах. Где-то колким словом, где-то кулаками, но никогда не позволял другим причинить ему боль, и не важно, моральную или физическую. Лухан больше не мог защищать «малыша Сэ», теперь его первостепенной обязанностью стала обработка сбитых в кровь костяшек или редких царапин на младшем. Их забота друг о друге воистину уникальна, доверие, прошедшее через множество испытаний, и в первую очередь — испытание временем. Это были не глупые детские игры, возможно, уже тогда это были зернышки любви, что с каждым годом прорастали все сильнее и сейчас обвили их сердца плотными узами. Они просто не могут вечно бегать друг от друга, наивно веря, что их отношения на самом деле только дружба, а не нечто большее. Идя по тротуару в сторону дома, Бэкхён впервые так серьезно задумался об отношениях своих друзей. Может быть, именно так должна выглядеть настоящая любовь: смущенная, искренняя, чуть неуверенная, до трепета в сердце и затаенного дыхания. Тогда получается, Бэк ошибся? Нет, у него, конечно, тоже трепещет сердце при виде Чанёля, перехватывает дыхание от легких прикосновений, дрожат колени от его поцелуев, но он никогда не сомневался в своих действиях, не колебался. Еще с самого начала, как только в его сердце поселилось тягучее чувство, как только старший занял все его мысли, он решил все еще тогда, и не собирался идти на попятную. К черту смущение, неуверенность, сомнения. И теперь смотря на Лу-хёна и Сэ, внутри зарождается крошечный червячок: «Может, любовь на самом деле такая?» Бэк останавливается на полпути, замирая на несколько секунд посреди дороги, отмахивается от столь пугающих мыслей и вновь срывается на скорый шаг. — Глупости все это, я люблю его, это Лулу и Сэ неправильные, — он недовольно бурчит себе под нос, боясь даже в мыслях представить, что он мог ошибиться в своих чувствах. Меньше всего ему хотелось ранить Чанёля по своей глупости. Так тяжело было добиться его признания и доверия, и он не намерен терять это из-за своих же идиотских, ничем не обоснованных мыслей. Родная пятиэтажка встретила его привычной надписью на стене, старым деревом с опавшими листьями и парой лужиц у подъезда после ночного дождя. Дождливая и холодная осень угнетает, но не больше, чем приход домой. Мама наверняка ждет его возвращения, как и малышка Кию, а вот отчим — вряд ли. Интересно, чем обернется его столь долгое отсутствие, ведь господин Хван, хоть и не родной отец ему, человек достаточно нервный, а учитывая, что он далеко не в восторге от образа жизни Бэкхёна… Веселый вечер ему предстоит.

***

Чанёль же сходил с ума от скуки. От работы уже подташнивало, но «ничегонеделание» сводило с ума окончательно. Именно поэтому сейчас в его квартире раздавался дверной звонок, а сам Ёль судорожно носился по дому, пытаясь растолкать лишнее барахло, оставшееся в гостиной еще после ночи, по всем более-менее незаметным углам. На пороге стоял не особо довольный Крис, держа в руках мастерски завернутый никем иным, как его малышом Тао, пирог. Сам же «китайский мишка» лучезарно улыбался, стоя сбоку и переминаясь с ноги на ногу. — Нехорошо, знаешь ли, друзей по вечерам от отдыха отрывать, — с напускным недовольством протянул Крис, нахально отталкивая хозяина квартиры в сторону и сразу же направляясь на кухню. — В другой раз потрахаетесь, раз в месяц можно и к другу сходить, — метко подмечает Ёль, ловя недовольный взгляд обоих гостей. — Да хватит уже, — устало выдыхает Тао, проходя следом и прикрывая за собой дверь, — он всю дорогу сюда возмущается, у меня уже уши гудят, — тихо шепчет Тао, чуть приобнимая друга за плечи. Если не брать в расчет недавний ужин у семейства Ву, они давно не собирались вот так просто, особенно в квартире Чанёля, где обычно хоть шаром покати. Крис уже по-хозяйски ставил чайник на плиту, по привычке заглядывая в холодильник. Чанёль против не был, привык уже за столько лет «совместной жизни». И ведь в самом деле, в далеком прошлом, еще задолго до появления Тао в жизни старшего, они вдвоем снимали маленькую квартирку недалеко от университета, неудовлетворенные условиями общажной жизни. «Тяжелые времена», как любит говорить Крис, вспоминая, как однажды они даже составили график того, кто в какие дни приводит с собой «компанию на вечер», пока второй тактично испаряется из квартирки часа на четыре. Тао эти задушевные истории о прекрасном прошлом на дух не переносит. Дуется, как воздушный шарик, щуря свои раскосые глаза и посылая на старшего многообещающие убийственные взгляды, так и жди: не сегодня-завтра расчленит во сне. Чайник закипает быстро, и компания дружно перемещается в гостиную, прихватив с собой лакомство, принесённое гостями. Семейство Ву оккупирует мягкий диванчик, оставляя Чанёлю небольших размеров кресло, в которое тому крайне сложно впихнуть свои длинные конечности в попытке усесться поудобнее. — Итак, как поживает твой личный фронт? — Крис задает волнующий его вопрос, отпивая вкусно пахнущий лимоном чай. — Бурлит и пенится, — Ёль пожимает плечами, словно ничего странного и не происходило, — а если серьезно, все устаканилось. — Он отвязался от тебя? — в разговор включается Тао, скептически выгибая бровь. — Нет, мы встречаемся, он жил у меня недельку. Забавно, правда? — Чанёль улыбается, наблюдая за удивлением, расползающимся по лицам друзей. Это искусство — вот так вот мастерски огорошить друзей неожиданной для них новостью. Те, собственно, даже не рассчитывали на такой поворот событий, уверенные почти наверняка, что Чанёль все же сбежит от маленького надоеды, но тот оказался не так прост, раз все же добился внимания старшего. — И как вы… — Крис замялся, даже не зная, с чего бы ему начать этот допрос, — как он это сделал? — Нашел подход, — Ёль улыбнулся одними уголками губ и отпил из кружки. — Я решил прислушаться к твоим словам, Тао, и попробовать ему поверить. — И каково это? Иметь отношение с таким ребенком, как он? — младшему стало немного не по себе, ведь если у них ничего не заладится или этот хвалёный Бэкхён наделает глупостей, Тао будет чувствовать себя виноватым, ведь именно он подал эту идею. — Безумно, — Чанёль улыбнулся мягко и даже отчасти тепло, потупив взгляд в чашку с темной жидкостью. — Он — одна ходячая неприятность, постоянно находит проблемы на свою, а заодно и на мою задницу, с ним никогда не бывает скучно, он может заставить шевелиться волосы на затылке одной только фразой, а сердце ухнуть в пятки одним взглядом. Человек-ураган. — Звучит так, словно ты влюблен по-уши, в твои-то годы, Чанёль, — шутливо посмеивается Крис, наблюдая за безмятежным лицом друга. — Ходячая неприятность? — бровь старшего вопросительно изгибается, хоть улыбка и не сходит с его лица. — Он разрушил мою привычную рутину всего за две недели. Я успел познакомиться с его отцом и разбить тому нос; трахнуть его на заднем сидении своей машины вечером в центре города в выходной; встретиться с его матерью, наблюдая, как они слажено ревут, обнимаясь; познакомиться с друзьями его детства, уже через четыре часа пытаясь уложить их спать в одну постель, — Чанёль выглядел невозмутимо, хотя очень хотелось засмеяться и по возможности пристрелить себя как можно скорее. Когда все это происходило, он не задумывался над тем, как сильно все это отличается от его обычного ритма жизни. Отличалось кардинально. Произнеся все это вместе, подытожив две недели своей жизни, хотелось то ли плакать, то ли смеяться. За все его двадцать семь лет, это были самые странные и в то же время самые насыщенные две недели, и нельзя сказать, что он жалел, даже наоборот. Очень хотелось, чтобы в таком же безумном ритме прошла и остальная жизнь, пока его мальчик не повзрослеет, не станет рассудительным, зрелым парнем. Хотя верилось в это слабо: неужели этот взбалмошный малыш вырастет когда-нибудь. — Оу… — только и смогли протянуть парни, сидящие на диване, удивленно таращась на друга, — а ты времени зря не терял, — удивленно проговорил Крис, пока Тао покрывался красными пятнами от смущения, утыкаясь носом в чашку. — О да, вершил судьбы, — отшутился Ёль, и сам невольно краснея. Пожалуй, ему стоит пореже задумываться над тем, что и как он делает. Ведь, похоже, в присутствии младшего мозг перестает выполнять свою функцию и весь мыслительный процесс происходит то в заднице, то… в общем, в заднице. И анализ своих поступков наедине с собой может обернуться весьма тривиально, например, Ёль в порыве стыда может проломить себе голову о стену от безнадёги. Они еще долго могли бы копошиться в личной жизни Чанёля, устроив ему чистку мозга и тотальный допрос по всем фронтам, вплоть до жизни постельной, предварительно выгнав чересчур стеснительного Тао на кухню, но Чанёля спас весьма неожиданный звонок в дверь. Радуясь недолговременной отсрочке своего мучения, хозяин квартиры поплёлся в прихожую. Он был удивлен. Нет, он был шокирован. Он был совершенно не в себе, не контролируя свою реакцию на происходящее, удивленно открывая рот и выпучивая глаза. Чанёль стоял на пороге, придерживая дверь. По ту сторону же стоял довольно низкий, хрупкий парень в теплой курточке, подле него находилась довольно объемная сумка, не иначе как дорожная, а сам парень коварно улыбался, не отводя взгляда от Ёля. — Чанёль? — окликнул того Крис из соседней комнаты, обеспокоенный отсутствием каких-либо признаков жизни из коридора. — Я тут, в общем, это, — воодушевленно начал парень, вытирая замерзший нос тыльной стороной ладони, — меня немножко выгнали из дома, — Бэкхён (никто, кроме него, это и быть не мог), кивнул в сторону сумки и мило улыбнулся. — Немножко? — сконфуженно поинтересовался Ёль, чувствуя, как волосы на его затылке зашевелились. — Ага, — Бэк был все так же весел, — отчим выгнал, а мама хотела оставить, но сам понимаешь: мама это мама, вся законодательная власть нашего семейства в руках мистера Хвана, — младший улыбался так, словно это самый лучший день его жизни. Чанёль все еще не мог прийти в себя. Это ведь он, получается, виноват во всем, по его вине Бэка не было дома целую неделю, а теперь, должно быть, и у его отчима кончилось терпение. Уж если его родной отец так относится к своему ребенку, странно еще, как мистер Хван уживался с Бэком в одном доме. Младший же, наблюдая реакцию Чанёля, начинал постепенно грустнеть, понимая, что сделал глупость, придя сюда. Ему, похоже, не очень рады. Может Ёль и не рассчитывал на такой «подарок» судьбы, может, и вовсе воспользоваться хотел и выбросить, и ютить у себя ребенка не входило в его планы, но вот он, Бэк, стоит перед ним. Червячок сомнения все сильнее въелся в нутро младшего, и он сглотнул неприятный ком в горле. Он совсем не подумал об этом, точнее, не хотел думать, совсем не хотел. Еще больше не хотелось оказаться сейчас полным кретином, услышать, что предположения остальных правдивы, и он — балласт для старшего, игрушка, способ убить время, что угодно, но только не любимый человек. — А хотя знаешь, — Бэк нервно хихикнул, — я лучше поеду к Сэхуну, давненько что-то не был у него, — он натянуто улыбался, пытаясь уловить хоть какую-нибудь эмоцию на лице старшего. — С ума сошел, темно уже, — словно лампочка, Чанёль включился в реальность, старательно переварив все. — Я просто немного удивлен. Он за воротник затягивает успевшего поникнуть младшего в квартиру, подхватывая его сумку. Он и впрямь не ожидал такого «сюрприза». Теперь в список его сумасшедших поступков за последние две недели можно включить и еще один. Вы же не думали, что он отпустит своего мальчика к какому-то там Сэхуну жить, и неважно, что тот течет от Лухана, это — личная жизнь школьников. А это — личная жизнь Чанёля и, кажется, сейчас она становится немного семейной. — У меня тут гости, ну, знаешь, Крис и Тао зашли, — старший буквально вытряхивает Бэка из теплой куртки, пока тот еще не успел прийти в себя от столь резкой перемены настроения старшего. — Как раз познакомитесь, давно ведь собирались, да? Чанёль кладет широкие ладони на плечи младшего, становясь сзади, подталкивает его вперед, направляя в зал. Бэк не сопротивляется, послушно следует по заданному направлению, пытаясь для себя разобрать: его просто оставили на ночь, потому что поздно, или уже насовсем. — Эй, чайна фэмили, а я тут вот кого привел, — Ёль лучезарно улыбается, вталкивая в гостиную чуть сконфуженного младшего, что с выпученными глазами пялится на двух высоких парней, сидящих на диване в такой же удивленной кондиции, — знакомьтесь, это мой мальчик — Бён Бэкхён, и теперь мы живем вместе.