Дети Неба

Несмотря на то, что какая-то часть Мурены паниковала, усилием воли он не дал страху захватить себя. Дела были хуже некуда: хоть Лире и удалось выполнить задание, сейчас курьер был полумёртв и почти без сознания, а их судёнышко, на котором были два лучших марсианских медика, оказалось слишком далеко от поверхности гиганта-флагмана. Потрепыхавшись в космосе, «Маленький львёнок» озарил пространство вокруг вспышкой синего цвета, и тут же псевдоподии тёмного вещества, словно испугавшись, отдёрнулись к основной массе Немезиды. Вот теперь Мурена начал нервничать. «Ядро» установлено, больше они с Красноглазым были не нужны. Стоит ли рисковать всем экипажем ради них двоих? Вспомнив, кто у руля, Мур не удержался и усмехнулся. Кажется, снисходительности ожидать не стоило, но всё-таки он не отрывал взгляда от кораблика. — Хэй, — в коммуникаторе послышался тихий голос Лиры. — Ты всё-таки пришёл. Мурена был рад слышать товарища: это означало, что тот всё ещё жив. Одной рукой Мур держался за обшивку флагмана Пятой Колониальной — мало ли, лишняя точка опоры не помешает, — а другой покрепче обхватил Красноглазого, стараясь не касаться его поврежденной ноги. — Я обещал. — Лёне, — прошептал Лира, но Мурена угадал вопросительную интонацию. — И ему тоже. Ты мой друг, Красноглазый. Даже через мутноватый из-за конденсированной влаги пластик Мур разглядел, как Лира попытался улыбнуться, но тут же охнул от боли. Мурена прикинул положение дел: курьер ранен, контроллер влажности воздуха его скафандра повреждён,так что могут отказать и генераторы кислорода. Без дальней связи Мурену с Лирой попросту не найдут, хотя с Леонида станется начать поиск по монитору визуальных данных, но это займёт время — если Леон вообще будет их искать. У Красноглазого времени не было. Значит, Красавин должен был в первую очередь восстанавливать связь. Мурена вздохнул и приготовился либо к скорейшему спасению, либо к крепким ругательством в адрес нерадивого оператора, которые стали бы последними словами наёмничьей жизни. Но вскоре связь заработала, хоть и с помехами: похоже, Руфь начала восстанавливать системы корабля после утомительной работы над «ядром». Сквозь шумы был слышен раздраженный голос пилота, что-то втолковывающего то ли Ане, то ли Дине: их голоса Мур не различал. — А я думал, вы там про нас забыли, — напомнил о себе он. — Вы правда думали, я так просто улечу? — тут же заорал в ответ Леонид. — Вы, шайка недоумков, вы мне корпус поцарапали, когда прыгали! И думали, я не замечу? Да я вам лично головы поотрываю! В голосе Леона слышалось облегчение. — Я знал, что ты нас не бросишь, — пробормотал Лира и вновь попробовал изобразить улыбку — с тем же успехом, как и в прошлый раз. — Немедленно на корабль, — тут же отреагировал Красавин. — Сейчас буду. Глядя на аккуратную посадку, Мурена не мог избавиться от ощущения того, что «Маленький львёнок» и вправду был модернизирован фаэтонским компьютером. Тогда то, как хорошо пилот понимал изменения и управлял ими, просто поражало. Но сейчас требовалось не столько его мастерство, сколько навыки сестёр Кощеевых. Как только Мурена оказался на борту кораблика, он тут же подхватил Лиру на руки, чтобы при включении искусственной гравитации тот не упал. Помещение быстро заполнилось воздухом, и не успел наёмник снять шлем, как ворвалась Дина. — Скорее к нам в каюту, она сейчас заместо медотсека! Мур послушался, аккуратно донеся раненого мутанта до каюты сестёр и положив на операционный стол. Дина тут же начала осторожно снимать с Лиры защитный костюм, и Мурена поразился, насколько бледным было лицо Красноглазого. — Эй, — вмешалась Аня. — Так и будешь стоять? Вон отсюда! — У него открытый, — подала голос Дина, и её сестра тут же оказалась возле пациента. Мурена медлил: он не мог избавиться от ощущения опасности. — Что будет с Красноглазым? Аня резко развернулась к нему. — Я не знаю! – выкрикнула она, и тут Мур наконец-то понял, что медик в панике. — Надо что-то делать, — Аня почти рыдала. — А я не знаю, можно ли давать ему анестетик! А если ему станет хуже? Я вообще не знаю, чем его лечить! Если умрёт от шока… Её голос звенел от напряжения и отчаяния. Аня отлично знала, зачем её взяли с собой, и теперь больше всего на свете боялась не выполнить свой долг — не спасти чью-то жизнь. Дина могла бы провести тесты и узнать, какие препараты как будут действовать на Лиру, и Аня бы изучила эту информацию и правильно прооперировала бы мутанта. Мурена на миг подумал, что мог бы и уговорить Красноглазого побороть свою нелюбовь к докторам… Но никто из них не сделал этого, никто из них не знал, как помочь умирающему курьеру. Тот цеплялся за секрет своих генов, как за что-то, что было ценнее его собственной жизни. Тест на реакцию занял бы время, а сейчас каждая секунда была важна, и надо было немедленно принять решение — но к этому Аня была не готова. — Успокойся, — никогда ещё Мурена не был так счастлив слышать голос Эдварда. Эд вошел в каюту, бросил быстрый взгляд на Лиру и поморщился — видимо, ощущение боли было довольно сильным для телепата. Подойдя к операционному столу, Эд осторожно коснулся пальцами висков лежащего без сознания юноши. Через несколько секунд он резко выдохнул и сделал быстрый шаг назад. — Всё как обычно, только учитывай ускоренную регенерацию. Аллергии на твои препараты нет. В ответ на невысказанный вопрос Мурены, Эд утомлённо улыбнулся: — Его дед в своё время всё это изучил, а маленький Лира видел его записи. Он вздохнул и направился к выходу из каюты: Аня с Диной уже начали возиться вокруг пациента. Мур поспешил вслед за телепатом, заметив, что в каюте как-то похолодало. Мурена списал бы это на то, что он только что снял шлем и ещё не привык к температуре на корабле, но тут в дверях возник Леон. — Что с Лирой? Аня с удивлением и долей страха посмотрела на пилота. Она держала в руках безыгольный шприц, готовясь ввести обезболивающее, а Дина, уже остановившая кровотечение, была готова ассистировать. — Я спрашиваю, что с ним?! — закричал Леонид, сжимая кулаки. — Иди в инженерную, — вмешался Эдвард. — Ты нужен там. Ты всё равно не сможешь её ударить. На корабле уже начались сбои системы контроля и жизнеобеспечения: где-то температура падала, а где-то механизмы, не получая охлаждения, перегревались. Леону, похоже, было не до этого: слов Эдварда он будто не слышал, но отреагировал: — Зачем ты послал его туда?! — развернулся он к Эду. — Ты знал, что Лира будет в опасности! «Эд всё знал», — подумал Мурена. — «Как всегда — всё знал». — Не задавай глупых вопросов, — впервые за долгое время на лице Эдварда проступило раздражение. — Каждый из нас понимал, что будет в опасности. Если ты хочешь спасти своего друга-мутанта, то иди в инженерную и будь пилотом этого корабля, а не истеричкой. На телепата влиял стресс окружающих. Однако резкие слова подействовали: Леон бросил яростный взгляд в сторону сестёр и направился в инженерную — к пульту управления, плюхнулся в кресло и принялся бегло что-то исправлять. Температура на «Маленьком львёнке» начала приходить в норму. — Треклятая махина, — зло пробормотал Леонид. — Нельзя отойти ни на секунду! Эдвард, последовавший за ним в инженерную, осторожно подошел к Леону, бегло просматривая данные на экранах, остановившись почти вплотную к спинке кресла оператора. Мурена пристально следил за каждым движением телепата. — Ты скажешь мне спасибо, — Эд мягко коснулся пальцами затылка пилота прежде чем тот успел возразить или отшатнуться. Плечи Леона опустились, он будто расслабился, глаза на секунду затуманились, но тут же снова стали сосредоточенными. Пальцы замерли над панелью управления. — Не дождёшься, — прошипел Леонид, — чтобы я стал благодарить тебя за промывку мозгов. Я не просил тебя об этом! — Я избавил тебя от излишней привязанности на время, чтобы ты сделал то, что должен. Если хочешь вернуть свою одержимость — в любой момент, Лёня, в любой момент. Красавин не шевелился несколько мгновений, затем продолжил возиться с управлением кораблём. «Как только мы покинем твой корабль, я верну твою боль». «Благодарности ты всё равно не дождёшься, ублюдок». «Поверь, от тебя мне нужно вовсе не это». Мурена не знал, почему Эдвард позволил ему услышать их перепалку с пилотом. Ровно как и не знал, что телепат собирается делать дальше. Выйдя из инженерной, Эд замер. Остановился и Максуэлл. Он чувствовал, что канцлер Деметры напряжён и еле держится. — Лингвисты сделали своё дело, — улыбнулся Эдвард, почувствовав сомнения Мурены. — Теперь можно отдохнуть. Леониду придётся ещё некоторое время следить за кораблём, пока Руфь восстанавливается, но он успел отоспаться, а бодрствовать сутками для него не проблема. Ты же, будь добр, разбуди меня через три часа и сорок семь минут. Закончив фразу, Эд осел на пол. Когда Мур поднял телепата на руки, тот уже крепко спал. Запомнив время и сравнив циферблаты своих наручных часов с часами Эдварда, наёмник бережно отнёс Эда в их каюту и положил на кровать, переодев и укрыв одеялом. За несколько лет совместной работы Мур привык. Канцлер Деметры был хрупкий и уязвимый как ребёнок, хотя иногда казалось, что любой, кто посчитает так, сильно об этом пожалеет. Вздохнув, Мурена решил вернуться к Леониду и узнать, нет ли новостей от медиков или лингвистов. Роман задумчиво смотрел на огромный экран общей каюты. Немезида, не выдержав направленной на неё атаки, теперь даже не пыталась напасть на «Маленького львёнка». Мария разбирала оборудование, собираясь позже проанализировать всю информацию со сканеров, но Роме было на это глубоко наплевать. Немезида его больше не интересовала. Поглядев ещё немного на тёмное пятно на мониторе, музыкант вздохнул и направился в инженерную. Канцлера Деметры встречать Рома сейчас не хотел, то, что сестрёнки заняты полуживым мутантом, он уже узнал, и теперь среди возможных собеседников оставались слишком занятая Мария, молчаливый громила-наёмник и пилот-мизантроп. Последний вариант выглядел наименее отвратительно. В тишине инженерной отчетливо раздавались щелчки кнопок и переключателей, сопровождаемые тихим бормотанием пилота, иногда перемежающимся восклицаниями. — Чёрт возьми, что за урод делал эту штуковину! Руфь, ты только посмотри на… Леон прервался на полуслове, вспомнив, что сейчас Руфь занята собой. Чтобы снова получить достаточно мощности, ей необходимо синтезировать ещё больше кристаллов, увеличивая собственную производительность. Леонид сейчас справлялся сам: за долгие годы одиночества он научился делать всё самостоятельно. Красавин занимался тем, что проверял системы флагманского корабля, надеясь на то, что его ещё можно восстановить и, ускорив с помощью фаэтонских технологий, запустить по изначальному маршруту. Было бы глупо, если бы все эти люди, пожертвовавшие жизнью на Земле, сделали это зря. Казалось чудом, что все криогенные аппараты остались целы и никто не погиб. Делали, похоже, крепко и навечно. — Хэй, — в инженерную заглянул Рома. — Как тут у тебя? — Отлично, — Леонид не пытался скрыть сарказм. — Просто отлично. Попытки выгнать гостя не было, и Оженко воспринял это как приглашение. Зайдя в небольшое помещение, где в полутьме располагались все приборы управления кораблём, Рома почувствовал легкую тревогу. Чего-то не хватало. С Леонидом что-то было не так. — Чем закончилась история с Немезидой? А то мы с Марией всё пропустили, пока творили музыку. Расскажешь? — Ничего особенного, — пожал плечами Красавин. — Наша большая чёрная страшилка сдалась, только заслышав вашу райскую музыку. Курьер доставил «ядро» и законтачил его с ней, чуть не умер, но нашего быстро бегающего мутанта вытащил наёмник, ручной хорёк деметрианского выродка. Прям как по чьему-то сценарию, хоть очередной сериал снимай. Я уже знаю, кто напишет к нему музыку… — Подожди, — прервал его Рома. — Ты сказал — курьер? — Ну да, курьер. Стремительный мутант с музыкальным именем, Красноглазый Лира, — холодно пояснил Леонид. — А что? — Н-ничего, — Рома сделал шаг назад. — Я рад, что всё закончилось хорошо, как-нибудь потом зайду. Он выбежал из инженерной и тут же столкнулся в коридоре с наёмником. Тот не успел даже изобразить удивление на лице, когда музыкант схватил его за руку и оттащил в сторону. Оглядевшись и убедившись, что никто не слышит их разговора, Оженко поинтересовался шёпотом: — Какого дьявола делает Рид? Мурена нахмурился. — Не знаю, что он сделал не так, но он всегда принимает верные решения, — отчеканил он, скрестив руки. — Рид сделал что-то с пилотом, — выпалил Рома, глядя, на не меняющееся выражение на лице Мурены, и вдруг сообразил: — А ты, конечно же, в курсе. Дьявол, да ты совсем не видишь, кому ты служишь? Отвечать было нечего, да и незачем: Мур давно перестал пытаться понять Эдварда или разобраться в его мотивах. Главным оказывался результат: всё заканчивалось хорошо, поэтому Мурена не перечил, а, наоборот, оберегал деметрианина. Где-то в глубине души прятался страх: каждый раз, когда наёмник начинал задумываться об Эдварде Риде или о своём прошлом, начинало ныть плечо. Роман понял, что ответа не добьётся, презрительно фыркнул и зашагал к себе в каюту. Бросив взгляд на удаляющегося лингвиста, Мурена пожал плечами и зашел в инженерную. Леонид, услышав его, махнул рукой: — Говори, что тебе надо, и вали. — Чем закончилась наша вылазка? — спросил наёмник, остановившись за спиной у Красавина. Тот даже не дёрнулся. Он вёл себя спокойнее после того, как Эдвард сделал что-то с его разумом. Намного помолчав — приходилось попутно возиться с кораблём— Леон ответил: — Немезида обезврежена, балалаечники ликуют, рыжие клоны-сестрички штопают нашего бегуна, моя малютка приходит в норму, — отрапортовал он, щёлкнув пальцами. Да, Оженко был прав: Леонид был непривычно неконфликтен и даже его сарказм был не таким едким. Конечно, по сравнению с любым нормальным человеком, Леон всё ещё оставался занозой, но по сравнению с его привычным состоянием сейчас Красавин был просто ангелом. И почему-то это вызывало тревогу. — Ты всё ещё здесь? — окликнул его Леонид. Не было враждебности в голосе, не было озлобленности. Но всё равно это было неправильно. «Хочешь сказать, я должен был дать ему справиться самому?» Вздрогнув, Мурена оглянулся, но тут же заставил себя успокоиться. Еле различимый голос просто послышался ему в шуме работающего корабля. А если нет — кажется, у Леонида были все причины становиться параноиком. Аня и Дина сейчас выглядели одинаково: обе в масках, белых халатах, в перчатках и очень- очень уставшие. Поэтому Мурене было не очень удобно к ним обращаться, но он всё-таки произнёс свой вопрос вслух. — Как Красноглазый? — Он в порядке, — пожала плечами одна из сестёр. — Отойдет от наркоза через несколько часов. — Он будет долго спать, — добавила вторая. — Это ему только на пользу. На нём всё заживает, как на собаке — очень быстро, сразу ясно, что не человек. Мурена хотел обидеться за друга, но не смог: Кощеева-младшая не хотела оскорбить или обидеть Лиру, она лишь констатировала факт. Тем более, новости-то оказались радостные. Конечно, работая наёмником бок о бок с Лирой, Мур и раньше замечал, что его друг очень быстро приходит в себя после повреждений, но особо над этим не задумывался. — Спасибо. Витиеватые словесные формулы благодарности казались глупыми и неподходящими. Уже второй раз рыжеволосые близнецы доказывали свой талант. — Да-да, — отмахнулась Аня, снимая маску и перчатки — теперь её можно было узнать. — Мы с сестрой, пожалуй, займём каюту курьера, пока он отдыхает в нашей. Дина, присмотри пока за ним, я тебя сменю через пару часов, пока душ приму. Та кивнула, направившись к лежащему Лире. Из-за особой ткани, мягкой и немаркой, на операционном столе можно было с удобством спать. Кажется, всё закончилось хорошо. Мурена выдохнул, позволил себе расслабиться. Всё закончилось, повторил он про себя, все закончилось хорошо. И тут его пробрала дрожь. Вовсе нет. Он совсем забыл про Эдварда. Даже корабельный душ казался высшим наслаждением после утомительной операции. Оборачивая полотенце вокруг головы, Аня уже предвкушала отдых — потом, конечно, придётся заменить Дину, но сейчас-то… И вдруг вспомнила, что есть ещё кое-кто, кому важно знать о произошедшем. Наверное, не помешало бы заглянуть к Леониду и рассказать о том, что случилось с его товарищем. Несмотря на резкость, агрессию и ненависть почти ко всему окружающему, Леон вызывал сочувствовие. Аня подозревала, что что-то происходило между Леоном и Лирой. Значит, будет уместным известить Красавина о состоянии её пациента. Дверь инженерной скользнула в сторону перед Аней — было не заперто. Бледный свет от экранов не спасал от мрака по углам, а множество проводов, приборов, непонятных предметов и прочих загромождавших инженерную вещей лишь усугубляло положение. Аня заворожено рассматривала помещение, похожее на заброшенный замок — без пыли и пауков, зато с привидением. — А ты тут зачем? — голос Леонида заставил вздрогнуть и вспомнить о цели визита. — Ну, — пробормотала Аня. — Мы закончили с операцией, с мутантом будет всё в порядке. — Ну и ладно. Аня изумлённо потрясла головой: — Разве тебе не интересно узнать, что с твоим другом? — Не помню, — пожал плечами Леонид. — Кажется, мы общались. Может, дружили. Неважно, сейчас… кажется, он мне безразличен. Аня мало общалась с Эдвардом Ридом лично, больше по переписке. Но она сразу сообразила, отчего отношение Леона могло так резко измениться. — Ну и ладно, — повторила она слова Красавина. Покидая инженерную, Аня думала о том, почему для канцлера Деметры это было так важно. Если верить тому, что удалось узнать о его личности, то ответ был очевидным: телепат терпеть не мог, когда кому-то рядом с ним больно. Наверное, быть женой такого было бы замечательно. Мурена зашел в их с Эдвардом каюту, бросил куртку на стул, повернулся к лежащему на кровати телепату — и ошеломлённо замер. Эду снился сон. Такое случалось, но обычно деметрианин не шевелился, лишь выражение его лица слегка изменялось. Сейчас же пальцы Эда подрагивали, он повернулся на бок и что-то пробормотал во сне, улыбнувшись, но тут же испугался чего-то. Кошмар? Минус синдрома Авроры — от плохих снов никуда не деться. Сев на стул возле кровати, Мурена приготовился ждать: время пробуждения ещё не пришло. — Мария, — интонации Ромы заставили обернуться на зов немедленно. Вместо того, чтобы помогать убирать оборудование из общей каюты, Оженко сидел на диване, задумчиво глядя в сторону. Волосы, собранные в хвост, растрепались, а кожаная курка выглядела помятой. Он выдохся морально, отдав все эмоции на борьбу с Немезидой, а теперь ещё и дела, творимые на корабле деметрианским канцлером… Рома вновь начал сомневаться, ту ли сторону он выбрал, в голове всплывали воспоминания о Софи, Аните… О тех, кого он упустил. — Чего тебе? — Сыграй мне. Как раньше. Что-нибудь светлое. Взгляд у Ромы был голодный, умоляющий. Мария достаточно хорошо знала своего напарника, чтобы понять: если сейчас отказать ему, опять напьется и будет только хуже. — Хорошо, — она потянулась за скрипкой. Она давно не играла «как раньше» — так, как когда-то играла на «Маленьком львёнке», впервые встретив Софи, Рому, Аниту и Леона. Тогда она была влюблена — от одной мысли об этом Марии захотелось покраснеть — влюблена, как глупая девчонка. Ей нравился один из агентов, Джек, и ради общего дела, в которое Мария тогда слепо верила, она предложила свою кандидатуру на роль дознавателя, быстро приобрела новую, исправленную биографию — и оказалась в числе поступивших в Институт. Тогда казалось, что она вернётся героиней, и всё будет хорошо. Нет в мире большего обмана, чем эти слова — «всё будет хорошо». Она вернулась убийцей. И, как бы она ни старалась выглядеть бесстрастной, внутри Сходниковой — это была даже не её фамилия! — бушевало пламя. Об истинных мыслях Марии догадывались двое, один из которых был телепатом, а второй — сидел сейчас возле неё и ждал, когда зазвучит музыка. — Хорошо, — повторила Мария и начала играть. Шелест листьев под ногами, плывущие над головой пухлые облака — огромные массы белого тумана, на которые так и хочется упасть, как на перину. Босиком по траве, по свежеопавшей листве, закружиться, ловя падающие листья, смеяться, потому что осень — время цветов, время плодов, время ярких красок, когда солнце ещё греет, а лес уже превратился в зелёно-жёлто-красную россыпь пятен. Увлеченный музыкой, Рома не сразу заметил, что в дверях общей каюты притаились девочки-медики, внимательно слушая. А заметив, прогонять не стал — музыка же для всех. Пусть слушают. Стоило Марии отложить скрипку и смычок в сторону, как Рома тут же заключил её в тесные объятия. Прижался губами к её щекам и, подняв на руки, потащил в их собственную каюту. Рыжие близнецы всё равно сделают свои выводы, и о них Рома сейчас беспокоился меньше всего. Мурена старался не смотреть на спящего Рида. Было непривычно видеть его таким, и — страшно. Впервые за всё время знакомства Эд решил нарушить своё расписание сна, и теперь должен был за это расплатиться, но как именно — Мур не знал. Воображение рисовало картины одну страшнее другой, и Мурена попытался вспомнить всё, что слышал об этой стороне синдрома Авроры. Разум больных синдромом Авроры работал иначе, в долгие объяснения наёмник даже не вслушивался, всё равно ничего бы не понял. А вот объяснение от Эдварда запомнилось легко. «Как старая лампочка, мы просто перегораем раньше. Каждый из нас может что-то своё, особенное, нас делят на группы по типу таланта. Есть телепаты, есть великие стратеги, учёные, музыканты… но все они живут недостаточно долго, чтобы пожинать результаты своих трудов. Помнишь Колина? Ему одиннадцать, а выглядел он намного старше. Вот и я умру тем быстрее, чем больше буду бодрствовать. Во сне процесс старения идёт медленнее, поэтому чем больше мы спим, тем дольше живём. Но это лишь одна сторона медали — есть риск не проснуться вообще. Жизнь с синдромом Авроры – это жизнь по часам, шаткий баланс между быстрой смертью или вечным сном. Режим каждого определяется в течение первого года жизни, иногда за это время младенец превращается в подростка. Я стал выглядеть на восемь лет, когда мне было одиннадцать месяцев, но мне ещё повезло. Воспитание телепата тоже тот ещё адский круг, но это только первый из… из бесконечной сферы. Впрочем, тебе это знать не обязательно, Мур. Лучше расскажи мне о своём прошлом ещё что-нибудь…» Гадать, что может случиться с настолько близким человеком, было неприятно. Мурена уже в который раз задумался, почему же мальчишка с Деметры стал настолько важен для него, и так и не нашёл ответа. Что-то в Эдварде притягивало, заставляло подчиняться, на уровне инстинктов, словно только для этого и существовал наёмник, только для того, чтобы выполнять все приказы Эда. Время. Взглянув на часы, Мурена обнаружил, что уже пора — оставалось шесть минут до указанного срока. Он бросил взгляд на телепата — тому всё ещё что-то снилось. Эд, выглядевший уже на тридцать с чем-то, всё равно сохранил сходство с ребёнком: чистая нежная кожа, мягкие черты лица. Его было приятно рисовать, но ужасало наблюдать, как стремительно меняется его внешность, как неумолимо догоняет его время. Вздохнув, Мурена протянул руку и осторожно потряс за плечо деметрианина. — Эд, пора. Тот что-то пробормотал и перевернулся на другой бок. Изумившись — такого можно было ожидать от кого угодно, но только не от Эда, — Мурена продолжил. — Вставай, Эд. Пожалуйста. — М-м… — тот отмахнулся, но всё-таки приоткрыл глаза. Несколько секунд у него был потерянный вид, будто Эдвард ещё не понял, где находится. Потом, наконец, его взгляд сфокусировался на наёмнике. — Спасибо, Мур, уже встаю, — искренне поблагодарил он. Сев на кровати, Эдвард начал одеваться. Медленно, словно всё ещё не до конца проснулся. Мурена было встревожился, но потом обратил внимание на задумчивый взгляд телепата и сообразил, что тот просто чем-то занят, домысливая что-то важное. Закончив разбираться с одеждой, Эд обратил внимание на наёмника, всё ещё молча сидящего рядом, и улыбнулся. — Я знаю, о чем ты думаешь, Мур. — Удивил, — проворчал тот. — Ты постоянно думаешь, почему таскаешься за мной, словно на привязи, и не изменил ли я что-то в твоей голове. — И? — Конечно же, изменил, — фыркнул Эдвард. — Человеческий мозг — штука изменчивая, обучающаяся. Но телепатически я на тебя не воздействовал хотя бы потому, что я этого не умею — официально. Да, я читаю твои мысли, чувства и даже то, о чем ты сам не догадываешься. Я давил на эмоции и, как выразился бы Роман, играл на струнах твоей души, как хотел. Но есть ещё одна причина, по которой ты здесь, Мур. Тот внимательно слушал, затаив дыхание. — Мы с тобой связаны, — ухмыльнулся Эд. — Намного крепче, чем могло бы показаться. У тебя есть то, что нет ни у кого другого: моё доверие. Я никому не позволяю такой власти над собой, но нельзя не доверять никому, поэтому я выбрал тебя. Это было признание. Для Эдварда, сообразил Мурена, это было признание собственной слабости. Даже если он сейчас лгал, он делал это весьма правдоподобно — хотелось верить. — Пойдём, — Эд вскочил с кровати, набрасывая на плечи куртку. — Ты нужен для кое-чего. По времени корабля была почти ночь. Ощущение победы опьянило пассажиров: Роман и Мария заперлись в своей каюте, и только глупец бы сейчас им помешал, Аня и Дина объявили вечер телевизора и, оккупировав каюту курьера, засели смотреть один из своих сериалов, тоже заблокировав дверь. Лира всё ещё дремал, восстанавливаясь после операции. Леонид сидел в инженерной, задумчиво разбирая обратный курс. Немезида больше не мешала работе приборов, декристаллизовавшись — распавшись изморозью. Теперь можно было поспать, но сперва Красавин хотел заняться обратной дорогой. Увлеченный своим занятием, он не сразу почувствовал чужое присутствие. — Деметрианский выродок и его ручной хорёк, надо же, — развернулся к непрошеным гостям Леон, криво ухмыльнувшись. Оставив эту реплику без ответа, Эдвард шагнул к нему. — Мне нужно кое-что, что знаешь только ты. Леонид вскочил, и, хотя отступать ему было некуда, было ясно, что просто так он не сдастся. Телепат издал легкий смешок. «Мур, подержи его, да покрепче. Я не хочу причинить вред его разуму». До этого неподвижно стоявший позади него Мурена резким движением схватил Леона за запястье, и раньше, чем тот успел что-либо сделать, заломил ему руки за спину, затем дёрнул вниз, заставляя упасть на колени перед Эдвардом. — Я не собираюсь навредить тебе, — но было ясно, что если потребуется, Эдвард бы не станет колебаться. — Лучше не сопротивляйся, иначе мне придётся успокоить тебя. Красавин замер, молча проклиная своё бессилие. Треклятый громила сжимал пальцы довольно крепко — не вырваться; а чертов деметрианский выродок уже мягко касался пальцами висков пилота. Его руки были холодными: не обжигающе ледяными, а приятно прохладными. Это отвлекло от происходящего, но ненадолго: телепат начал копаться в памяти Леонида, бесцеремонно и не таясь. Одно воспоминание за другим, образы и схемы корабля, картины из прошлого, разговор с Розой, беседы с Руфью — всё смешалось в водовороте, а когда Леон пришел в себя, Эдвард уже убрал руки и теперь с интересом рассматривал основную панель управления кораблём. — Мы так далеко от населённых планет, пилот, — Эд со странной нежностью смотрел то на замершего Красавина, то на приборную панель. — Никто не узнает о том, что здесь случилось. Ты улетишь в космос, в свой чудесный тёмный мир, и никто тебя не найдет. Мур и так не особо вникает в суть происходящего, и этого достаточно для защиты от Деметры — поверь мне! А вот меня не раскусит ни один из их мозголомов. Благодаря отслужившей своё Немезиде, никакие жучки или другие следящие устройства тут не работают. Эдвард вплотную подошёл к панели управления и рассмеялся: — Ты ничего не сможешь сделать, Красавчик. Леонид на секунду потерял контроль над собой, рванувшись к ненавистному деметрианину, но Мурена вовремя остановил его, продолжая удерживать, фиксируя руки за спиной. От боли в запястьях, чуть ли не вывернутых крепкой хваткой наёмника, на глазах выступили слёзы, но сейчас Леону не было больно. Он ненавидел, слепо и бессильно. Все те эмоции, что до этого были подавлены, сейчас затопили сознание, сведя с ума. Эдвард протянул ладонь к панели управления, мгновенно откликнувшейся ровным голубоватым мерцанием. Это свечение ореолом окружило телепата, как только тот коснулся россыпи кристаллов, чуть выступавших над швами панели. Обволакивая, светящийся контур сиял всё ярче, ослепляя, и вдруг резко погас, будто ничего и не случилось. Тишину разорвал хрипловатый голос Красавина. — Что… что ты только что… Он не успел закончить вопрос, потому что наступила тьма. Мурене снился Эдвард Рид: не такой, как сейчас, а тот самый мальчишка с Деметры, которым он был на момент их первой встречи. Жизнерадостный и улыбчивый, без напряжённой складки на лбу. Одетый в свою любимую куртку с меховым воротником, в привычные джинсы и водолазку, Эд стоял на полу одного из внутренних помещений флагмана Пятой Колониальной — без всякой защиты, несмотря на отсутствующую силу тяжести! Но это был всего лишь сон, поэтому Мурена не удивился, даже когда тёмная масса Немезиды, состоящая из разных трубок-щупалец и проводов, потянулась к телепату, будто верный щенок к хозяину. Ластилась, осторожно касаясь его рук и лица, как будто ждала его и в то же время боялась. Мальчишка рассмеялся, что-то сказал — но слов было не слышно, и тогда Мур понял, что просыпается. Первым делом он бросил взгляд на Эдварда. Тот всё ещё был в состоянии то ли сна, то ли комы — как только пилот упал без сознания, Эд тоже отключился, даже не сказав, когда его следует разбудить. Остальные спали или были заняты своими делами, им было не до незаметного происшествия в инженерной. Мурена рассудил, что будить Рида самому не стоит. Он просто боялся сделать ошибку. Если Эд не сказал, что его следует разбудить, значит — не следует. «Ты совершенно прав». Эд спал. Точно, спал — Мурена знал, как отличить, притворяется человек спящим или нет. «И снова — ты прав». Спокойно, приказал себе Ольфер, если бы я сошел с ума, это было бы по-другому. «Это не сумасшествие. Это — тесная связь». Только этого не хватало. Даже во сне, он был связан с телепатом? С каких это пор? Мурена ощутил кратковременный приступ ярости, но быстро с ним справился. Пусть так. Значит, Эд проснётся. Это успокаивало. Глядя на серебристые стены каюты, Мурена вдруг почувствовал дикую тоску по Земле, отчаянное желание окунуться в поток жизни. Это были не его чувства, это были чувства спящего рядом телепата. Он скучал не по Деметре, на которой был заперт в четырёх стенах, а по Земле, где сумел освободиться из-под чужого контроля. Вздохнув, Мур оделся, позавтракал, наскоро умылся и побрился — с тех пор, как он начал сотрудничать с Эдвардом, это вошло в привычку. Возвращаясь обратно в свою каюту, он с удивлением обнаружил, что Эд уже проснулся: телепат спокойно сидел на кресле в общей каюте и читал какую-то книгу, мечтательно улыбаясь. — Лучше не садись, сейчас будет весело, — не отрывая взгляда от страницы посулил Эд, стоило Мурене подойти поближе. Тот сохранил непроницаемое выражение лица, хотя был несказанно удивлён равнодушием. Не успел он спросить о чём-либо, как в дверном проёме возник Леонид. Судя по состоянию одежды, пилот только что пришёл в себя после того, как потерял сознание ночью. Красавин был в ярости, и не нужно было быть телепатом, чтобы почувствовать, что сейчас Леон готов на всё. Пилот замер, переводя дыхание, и рванулся к телепату. — Я убью тебя! — он замахнулся для удара, но Мурена вовремя перехватил руку, отвёл атаку в сторону и крепко схватил, не давая вырваться. Эдвард медленно перевёл взгляд с книги на Леонида. — Можешь не утруждать себя, в этом действительно нет смысла. — Ты…! — Уйду где-то через год, — продолжил Эд. — Так что мне осталось недолго быть с вами. Твой корабль дал мне не совсем то, чего я от него ожидал. — Это твои проблемы! Красавин не знал, что сказать. Накричать на того, кто посмел прикоснуться к серебристой малютке, очень хотелось, но сложно ругаться с человеком, которому на твои слова в общем-то наплевать. Да и крепкой хватка наёмника никуда не делась. — Ты должен ответить на несколько вопросов, — со всем презрением, на которое был способен, заявил Леонид. — Что ты сделал с моим кораблём, что ты сделал со мной?! Красавин снова сорвался на крик. Мурена следил, чтобы Леон находился на безопасном расстоянии от заулыбавшегося Эда. — Резко вернул тебе твою же непрерывную боль. Замечательный плюс телепатических способностей — управление чужим разумом. А корабль не пострадал, можешь мне поверить. Ты навредил себе сам. Только сейчас Мур заметил, что Леонид дышит часто и сбивчиво, а кожа его была горячей — у пилота был жар. Одного взгляда на тёмные круги под глазами, на дёргающиеся пальцы и бледную тонкую кожу было достаточно, чтобы понять — Леонид не заботился о себе, загоняя себя по полной, ни разу не покидая своего «Маленького львёнка». — Это ещё не все вопросы, ты, деметрианский… — начал было Леон, но телепат мягко прервал его. — Вопрос всегда один, и звучит он одинаково. «Кто я?». С рождения и до самой смерти человек задает себе этот вопрос. Ты — это твой корабль, Леонид. Ты знаешь его, чувствуешь его, сопереживаешь. «Маленький львёнок» создан тобой и подчиняется только тебе, разве это не прекрасно? — А ты-то что об этом знаешь? — огрызнулся Красавин. — А ты знаешь, почему я до сих пор жив? — Эд управлял ходом разговора. — Знаешь, почему все ненавидят меня, но делают то, что я требую? Потому что я точно знаю, чего они хотят. Я знаю, о чём мечтает каждый из вас, и поэтому вы не можете причинить мне вред. Корабль Пятой Колониальной уже в полном порядке и летит к своей цели с десятикратным ускорением. Немезида не причинит вам проблем. Когда мы вернёмся на Землю, тебя никто не будет преследовать. Ты будешь волен летать где захочешь. Счастлив? — У меня на лице, черт возьми, написано, как я счастлив! — рявкнул Леонид. — У тебя на лице написано, что тебе надо отоспаться и привести себя в порядок, — спокойно ответил Эдвард. — Мур, отпусти его. Думаю, больше глупых попыток нападения не будет. А ты, пилот, сейчас сверишь полёт флагмана с его адресом, потом поставишь наш корабль на автопилот — и мы за несколько часов долетим до деметрианской станции возле Плутона, верно, Красавчик? Пробормотав несколько ругательств себе под нос, Леон удалился, но Мурена видел, что он действительно истощен. Странно, если до этого Красавин был без сознания, то… «…он мало спит и забывает принимать пищу вовремя. Если бы не Руфь, то за годы одиночества в космосе он бы умер». — Спасибо за ответ, но хватит лезть в мои мысли. «Это связь, Мур. Наша с тобой связь». Будто она меня радует, подумал Мурена, но промолчал, сев соседнее с Эдом кресло. Тот пожал плечами. «Радуйся, что ты не можешь читать моих мыслей, а только слышишь отголоски эмоций». Телепат думал об этом серьёзно. Ему было что скрывать. — Скажи, Эд, — решился Мурена. — То, как развивались события — это всё твой план? То, что мы все оказались здесь, и то, что произошло — ты всё это знал, да? Эдвард молчал, уставившись в книгу, но через затем всё-таки соизволил бросить взгляд на Мурену и удостоить его ответом. — Мур, — он рассмеялся, — ты правда думаешь, что если бы это было так, я бы тебе об этом сказал? И вправду. Мурена вспомнил, как до этого телепат, глядя наёмнику в глаза, лгал, что не умеет управлять чужим разумом. Оказывается, умеет. Или научился этому позже? Темпы развития больного синтромом Авроры были невероятны — и непредсказуемы. Да что гадать. Эд может солгать, может сказать правду, но смысл задавать вопрос, если не веришь в ответ? Эд осторожно заложил страницу, на которой остановился, и встал. — Тем не менее, больше твоя помощь мне не понадобится. По возвращении на деметрианскую станцию ты сможешь получить свой заработок за это время и спокойно уехать куда хочешь. Думаю, твоя мама скучает по тебе даже после всего этого. Да, Мур, она помнит и любит тебя, она же твоя мать, и у неё остался только ты. Так что думай, а я бы пообщался с Анной, без свидетелей. Спасибо за всё, Мур. Из инженерной доносилось мерное гудение — «Маленький львёнок» уже брал курс на станцию возле Плутона. Кажется, это был конец путешествия, а Мурена чувствовал себя так, будто его предали. Аня, оказавшись в каюте Эдварда, старалась не выдавать удивление. Её впервые куда-то позвали, настоятельно попросив приходить без сестры. Тайн от Дины у Ани не было, но то, зачем её сюда пригласили, интриговало. — Дина ведь взяла кровь у мутанта, да? — начал Эд, даже не утруждая себя приветствием. Наверное, с синдромом Авроры время становилось особенно ценным. Аня кивнула раньше, чем осознала, что об этом никто не должен был знать. — Забудь, — отмахнулся телепат. — Считай, что я одобряю. Марсу давно пора высунуть нос и показать, чего они стоят. Сейчас я скажу тебе кое-что, но это должно быть тайной для всех, кроме нас двоих. Даже для твоей сестры-клона. Понятно? Аня кивнула. Рид был не из тех, кто стал бы тратить своё время на что-то бесполезное. — Вы вернётесь на Марс, к Веронике. У вас будет кровь мутанта, и та прядь волос, помнишь? Девочка с Фаэтона, которой принадлежат эти волосы, жива до сих пор — правда, не совсем в этом мире и не совсем в этом времени, но она и её Атлантида не должны тебя волновать. Главное — это то, что вы можете узнать. Дина узнала для меня, что Аймара не была в заморозке все эти годы, а лишь спала — кристаллы с Фаэтона помогли ей прожить так долго. Но это неважно, вам надо сосредоточиться на живом опыте Богоданова, его внуке-курьере. Самого Лиру трогать не смейте — поверьте, лучше не следует, — но теперь у вас есть его кровь. Этого хватит для нескольких довольно значимых открытий, которые позволят Марсу догнать Деметру и начать открытое противостояние. В целях сохранения Земли, скоро начнётся экологическая программа по восстановлению колыбели человечества. Даже не думайте ей мешать. Воюйте где хотите, но Земля должна быть как можно дальше от этих сражений. Я ясно всё объяснил? Аня снова кивнула, стараясь не паниковать — слишком много информации сразу, надо было разложить её по полочкам и спокойно поразмыслить. Эдвард сел на кровать, устало вздохнул и улыбнулся девушке: — Спасибо, Ань. Ты просто молодец. Та так и не поняла до конца, было ли это одобрение, похвала или реакция на согласие молчать. Из-за канцлера Деметры у неё появились секреты от самого близкого человека, и это не могло не настораживать, но в то же время было ясно, почему рассказывать нельзя никому. Эд хмыкнул: — Расскажи Веронике. И передай ей привет от меня, как самой преданной фанатке «Серебряных теней». — Но она же… — изумлённо выдохнула Аня, но тут же сообразила. — Погоди! Неужели… — Вот об этом Дине можно рассказать, — засмеялся Эд. — Хоть сейчас. Хихикнув, Аня поспешно покинула каюту — делиться новостью. — Ника меня убьет, — задумчиво произнёс Эдвард в пространство перед собой, — если сможет, конечно. Планов было много, а времени — катастрофически мало. Как известно, чтобы родиться, надо умереть, и именно это Рид и собирался сделать, но сперва надо было закончить кое-какие дела. С «Маленьким львёнком» почти не прощались — просто собрали вещи и перенесли их на деметрианскую станцию. Леонид даже не протрудился выйти и сказать что-нибудь, потому что спал. Полётом и стыковкой управляла Руфь, она же, возникнув полупрозрачным образом перед гостями, сообщила о том, что можно покинуть корабль. Лира заглянул к пилоту, но тот дремал, так и не вылезши из своего кресла, закинув босые ноги на приборную панель. Зато коробка с крендельками, валяющаяся возле кресла в инженерной, внушала надежду — хоть что-то в этом мире было постоянным. Сёстры Кощеевы сразу же улетели на Марс, продолжать свои исследования. Роман и Мария собрали чемоданы, отправляясь на следующий концерт — к тому же, было много нерасшифрованной информации с Немезиды. Лира рвался на Землю, поэтому улетел раньше них, вместе с Эдвардом и Муреной. Наёмник выглядел особенно мрачным и всю дорогу молчал. После посадки Лира хотел расспросить товарища о причине такого настроения, но того утащил за руку Эд, премило улыбнувшись — стало понятно, что сейчас мешать не стоит, тем более, вряд ли им удалось ещё поговорить: канцлера Деметры уже ожидало несколько агентов в чёрных костюмах, среди которых узнавался Джек Смит. Из разговора телепата с Муреной удалось услышать лишь первую фразу — «Пойдём со мной». Что ответил Мур, Красноглазый уже не разобрал. Он спешил домой, к Вальке-Валентине, к которой обещал вернуться живым и здоровым, спасти Землю от угрозы и восстановить дедушкин сад. «Всё закончилось хорошо. Мы же заслужили счастливый конец, — подумал Лира. — Разве нет?» Каждый сделал свой выбор, и не его беда, если кто-то предпочитает одиночество. Мурена не спешил. Он предпочёл добираться как можно дольше, сознательно оттягивая момент возвращения. Он не был дома несколько лет, он не хотел там быть. Там — в холодном городе — всё напоминало о том, что хотелось бы забыть. О неудачах, о боли, о собственных ошибках. Но мать отказывалась переезжать, и теперь, кажется, Мур понимал, почему. Она приехала сюда молодой, здесь же влюбилась и вышла замуж, здесь же на свет появился Максуэлл-младший, названный в честь двоюродного деда по линии матери, или просто Макс. Здесь мальчик вырос, на радость матери начал заниматься рисованием, и, конечно же, не её вина, что во время поездки в них врезался очередной сумасшедший на флаере. Отца — мгновенно, насмерть, мать больше не смогла ходить, а сын потерял свою мечту. Потом, уже обретя надежду — потерял её вновь. Мать жила воспоминаниями о том далёком прошлом, когда всё было отлично, когда за столом они собирались вместе, когда Максуэлл был маленьким и сидел на коленях у папы, послушно закрывая глаза на субботней молитве. Всматриваясь в призраков из прошлого, она старела, дряхлела, и уже не узнавала даже племянницу. Интересно, подумал Мурена, вспомнит ли она своего сына? Когда он сошел с флаера, уже был вечер. Шел мелкий снег, настолько мелкий и редкий, что его сложно было заметить на ходу. Но если остановиться, всё вокруг приходило в движение, кружась и непрерывно перемещаясь. Адрес Мурена знал, но всё равно ухитрился заплутать среди новых и старых домов. Несколько раз он чуть не поскользнулся на скользком слое льда, прячущемся под свежевыпавшим снегом. Кодовый замок на подъезде, оставшийся тем же, одобрительно пискнул от прикосновения ключа-карты. Уже внутри дома Мур осознал, сколько лет прошло — стены несколько раз перекрашивали, но они всё равно пестрели различными надписями, граффити и полусорванными бумажками объявлений. Поднявшись на третий этаж, Мурена замер перед дверью. Неловко потоптался, затем, подумав, развернулся, спустился обратно по лестнице, озираясь по сторонам. Нет-нет, это был не побег — просто надо было зайти в ближайший супермаркет, купить чего-нибудь к чаю. Выбрав печенье, Мур вернулся к подъезду, но снова смутился, сделал несколько кругов по двору. Снег уже припорошил его первые следы, словно намекая, что прошло достаточно времени. Хватит прокрастинации, пора. Нажав на кнопку звонка — старая модель, маме такие нравились, — Мурена замер, ожидая. Почему-то возвращаться домой было неудобно и даже страшно. «Кого я боюсь? — раздраженно подумал наёмник. — Кузину? Старушку-мать?» Нет, понял он, это страх, что дом уже не такой, каким запомнился, и что теперь туда для него дороги нет. Щелчок открывающейся двери заставил вздрогнуть, поднять взгляд — и выдохнуть, радостно, с облегчением. Тепло дома, знакомая с детства смесь запахов окутала Мурену: тут и аромат выпечки, маминого сахарного печенья, и запах множества слоёв ткани — одеяла, ковры, половики, и кошачьей шерсти. Ничего не изменилось, вот только все участники действия стали на несколько лет старше. Двоюродная сестра ахнула, но тут же оглянулась — позади неё в кресле сидела пожилая женщина с рассеянной улыбкой оглядывающая незнакомца на пороге. Несколько секунд ей потребовалось, чтобы вспомнить и узнать, после чего она засияла от радости и протянула руки к сыну. — Максик, ты дома! Даже не поморщившись от успевшего надоесть в детстве прозвища, похожего на собачью кличку, Мурена рванулся, чуть не сбив с ног кузину, опустился на колени перед матерью и осторожно обнял её. Закутанная в кофту и домашний халат, теплая и добрая мама, как давным-давно. Да, наконец-то он дома. Ягоды красной смородины, сочные и спелые, похожие на драгоценные камни, но лучше, гораздо лучше безжизненных осколков. В солнечные дни казалось, что каждый куст нацепил на себя несколько десятков рубиновых серёжек, а по утрам добавлялись алмазные искорки росы. Благодаря экологической программе, принятой и одобренной Собранием Объединённых Планет, Земля понемногу восстанавливалась, залечивая свои раны. Небо было всё чище и чище, и Лира любил смотреть на него, когда выдавалась свободная минутка, хотя такое случалось редко. Растения требовали ухода, и, несмотря на помощь Валентины, времени на дружеские встречи почти не оставалось, разве что гости сами приезжали к нему. Тогда Лира не скупился на угощения, щедро делясь урожаем с гостями. Приезжали Роман с Марией — уже женатые, довольные, музыкант долго жаловался на старшую сестру, которая вышла замуж за капитана какого-то корабля и теперь пилит братца-обалдуя вместе с женой, заставляя заниматься делом. Заглядывал и Мурена, на прощание подарил несколько акварельных пейзажей — Лира восхищенно присвистнул, увидев, как тот изобразил его собственный сад. Пару раз с дружеским визитом забегали сестрички-медики, болтали с Валентиной о сериалах, с самим бывшим курьером — о политике, селекции и гибридах. А ещё один раз по межпланетной связи с Лирой связался Леонид. Красавин выглядел изможденным и уставшим, но был жив, что не могло не радовать. Интерьер инженерной приобрёл ещё более инопланетный вид, сверкая голубоватыми кристаллами р’сы, но Леона это не волновало. Он пристально смотрел на Красноглазого, а тот не знал, что сказать своему бывшему товарищу, с которым не успел попрощаться. — Ты изменился, — первым нарушил молчание Красавин. — Мы все изменились, — пожал плечами Лира. — У меня замечательная жена и скоро у неё будет ребенок. Врачи говорят, это дочь. Прекрасно, правда? — Ага, — отмахнулся пилот, — рад, что у тебя всё отлично. Ладно, бывай, у меня дела. И Леонид отключился, не дожидаясь ответа. Лира ещё пару секунд хлопал глазами, пытаясь понять, что только что произошло. Он чувствовал тревогу за Красавина, все позабытые опасения вдруг снова начали задевать за живое, пугая. Но недолго — реальность была сильнее домыслов, и, вдохнув полной грудью и ощутив запах родного сада, Лира успокоился. Демоны прошлого исчезали перед настоящим, обещая не тревожить в будущем. «Если ты передумал втягивать меня во что-то, Лёня, то я рад, что ты это сделал». Вернувшись домой, Мурена пробыл там не очень долго. Он снял со счета все заработанные наёмным трудом деньги, обнял мать и кузину, после чего, созвонившись с парочкой старых знакомых со службы, купил себе дом. Свой собственный двухэтажный дом, возле озера, с мансардой и начинавшимся прямо от стен древним, сохранившимся с тех времен, когда и Федерации-то не было, сосновым лесом. Высокие стволы, тёмные кроны, запах смолы в солнечные дни — всё это было воплощенной мечтой, идиллией. И как-то сразу неважно стало, что было до этого. Теперь Мурена раз в неделю и по праздникам исправно приезжал к матери, а всё остальное время находился в своём собственном раю и рисовал. Рисовал как одержимый, словно старался возместить те годы, когда не верил в себя. Рисовал всё, что находил прекрасным, а прекрасным он находил всё, что видел. Одним тёплым июльским вечером позвонил по видеосвязи Джек Смит и сообщил, что Эдвард Рид, исполнявший обязанности канцлера Деметры, впал в кому и больше уже не проснётся. Мурена вспомнил сказу про Спящую красавицу и посоветовал хрустальный гроб. К его же удивлению, Джек покачал головой и хмуро сообщил, что об этом Эд уже позаботился — через двенадцать часов коматозного состояния тело телепата начало покрываться голубоватыми кристаллами, и теперь вместо одного тела придётся хоронить целый монолит два на полтора метра. Максуэлл пожал плечами, но вспомнил о фаэтонском компьютере, последней ночи на «Маленьком львёнке» и странном сне — точно ли сне? Если Эд и подправил своему телохранителю память, пусть. Почему-то Мур был уверен, что бы ни произошло, это произошло по плану Эдварда Рида. Поэтому звонок от Красавина стал настоящей неожиданностью. Ещё сильнее Мурена удивился, когда пилот мрачно заявил, что наведается лично. В тот же вечер, когда солнце ещё только собиралось заходить, на поверхность озера у самого берега опустился «Маленький львёнок» — и замер, словно сел на посадочную зону космопорта. Леонид, выбравшись, осторожно спрыгнул с крыла кораблика на песок и поморщился — он явно отвык от Земли. Запрокинув голову, Красавин улыбнулся самому себе. О да, с его последнего визита на Землю небо стало чище: Эдвард успел продвинуть и начать выполнение экологической программы. Мурена пригласил его в дом, предложил ужин. Леон постоянно озирался, словно ожидая подвоха от окружения, но когда поел, почти успокоился. Задавать вопросы Мурена не спешил. Вот когда после ужина Леон достал упаковку своих любимых крендельков, тогда Мур понял — он готов разговаривать. — Мы с Руфью проанализировали данные Немезиды, — Красавин на Земле чувствовал себя неуютно. — А потом, уже по моей личной инициативе, я воспроизвёл все разговоры того деметрианского выродка. Кажется, всё это время мы действительно играли по его сценарию, а он придумал всё ещё с самого начала. Максуэлл промолчал, ожидая следующих новостей. — Он ни разу не солгал, — продолжил Леон, усмехаясь. — Ни разу! — Я должен этому удивляться? — Да, потому что правды он нам тоже ни разу не сообщил, — тут же огрызнулся Леонид. — Ты действительно думаешь, что он умер? — Он заснул, — уверенно ответил Мурена. — Но для больного синдромом Авроры это медленная смерть. Сказал — и сам поразился, как безразлично это прозвучало. А ведь даже после их расставания Эд сделал много того, за что его следовало бы уважать и любить. Благодаря ему и его экологической программе Земля восстанавливалась, все стратегически важные точки переносились на другие планеты или станции — чтобы в случае войны или очередной борьбы за власть колыбель человечества не пострадала. В течение нескольких десятков лет Земля должна была превратиться в чистый и почти безлюдный сад. Для иммигрантов была открыта Деметра, Марс, готовились несколько уже почти адаптированных для проживания планет земного типа в созвездии Эридана. Наука двигалась вперёд, позволяя приводить в движение планеты, управлять энергией солнц и создавать плодородные земли на месте пустынь. А ещё наука породила монстров, способных уничтожать целые цивилизации. И, кажется, именно о том, чтобы такого не произошло, позаботился Эдвард Рид. — Он не сказал, что умрёт, — тихо и медленно, словно разговаривая с непослушным ребёнком, произнёс Леонид. Глаза Леона казались безумными и холодными, будто ему было всё равно, что за сумасшедший мир вокруг и внутри его. — Он сказал, что уйдёт. Что мой корабль дал ему не то, что он ожидал. А если Руфь дала ему больше, чем он собирался получить, и теперь он просто ждёт? Мурена попытался всерьёз подойти к этой ситуации, как бы параноидально она не выглядела. Да, продумать всё заранее, недоговаривать и играть словами было вполне в духе Эда. Но даже канцлер Деметры, казалось, не может повернуть время вспять или изменить реальность. По крайней мере, Мур раньше верил в это. — Я не знаю, — наконец признался он. — Почему ты пришёл с этим ко мне? Леонид криво усмехнулся. — Потому что только тебе я мог это сказать, не ввязавшись в политику или… — голос Леона дрогнул. — Или не мешая спокойной семейной жизни. Ты был к выродку ближе всех, а кем был для тебя Эдвард Рид? Не лги, что всего лишь работой, не поверю. Над ответом снова пришлось долго думать. Вспоминать. Кем был мальчишка в теле взрослого, с лёгкостью проникающий в чужой разум? Канцлер Деметры, правитель двух планет и множества колоний, с упоением ловивший снежинки в морозном воздухе и пробовавший их на вкус. Стремившийся всеми правдами и неправдами почувствовать простые радости жизни. — Я не знаю, — выдохнул Мурена. — Я просто был рядом. — И выполнял его капризы, — фыркнул Леонид. Капризами это не было, подумал Мур, это были просьбы. Вежливые, ненавязчивые, но требовавшие исполнения. Не было и мысли отказать улыбающемуся телепату. — Я не знаю, манипулировал Эд мною или нет, — сдался Мур. — Если уж на то пошло, я вообще о нём ничего не знаю. Леонид ничего не говорил, его пальцы дрожали; он оглядывался, словно загнанный зверь. Уловив на себе осуждающий взгляд Мурены, пилот криво усмехнулся. — Совсем отвык от Земли. Корабль стал мне домом в бесконечном тёмном мире чудесного света. Нельзя сказать, что это придало ему адекватности. — Я боюсь только одного, — нервно кусая губы, сообщил пилот. — Не пробудили ли мы самое ужасное чудовище? Когда Леонид и его кораблик исчезли среди загорающихся на закатнем небе звёзд, Мурена вернулся в дом. Визит пилота был неожиданным, и теперь следовало вновь успокоиться, восстановив душевное равновесие. На веранде стало прохладно, и Мур дал окнам команду закрыться через час-другой, прежде чем холод ночи успеет остудить воздух внутри дома. Поднявшись на второй этаж, где была студия, уже не наёмник — художник! — развернул мольберт так, чтобы на незавершенный рисунок падали лучи заходящего солнца. Лицо Эдварда Рида, улыбчивого мальчишка с искрой насмешки во внимательном взгляде, видящем суть вещей; его портрет словно загорелся, не сгорая. Именно таким мальчишкой был Рид, когда Мурена увидел его в первый раз, и таким же он и остался в памяти, несмотря на стремительно меняющуюся внешность под проклятием ускоренного старения. Мурена не мог забыть разговор, состоявшийся уже на Земле, спасенной от Немезиды. Тогда Эд схватил его за руку и, притянув к себе, прошептал: — Пойдём со мной. Мурене хотелось ответить «да», согласиться со всем, что скажет деметрианин, следовать за ним, пока хватит сил, но… — Нет. Тот улыбнулся, привычно и тепло. — Спасибо, Мур. Развернувшись, Рид оттолкнул от себя наёмника и быстро зашагал к уже ожидавшим его людям, возглавляемым Джеком. Мурена ошеломленно смотрел ему вслед, силясь понять, что только что случилось. Почему деметрианин, заявивший о намерении больше не контактировать, вдруг снова изменил свои планы? Или это всё было так и задумано? Зачем канцлеру Деметры, только что сохранившему человеческую расу от уничтожения, делать всё это? И что мог изменить наёмник, обычный человек без привилегий, своим ответом? «Ты только что спас целый мир». «Как?» — почти вслух прокричал Мурена. Что-то внутри ныло, болело, требовало вновь встать возле канцлера Деметры, бороться за него до последнего вздоха. «Ты остановил меня».