You're out there Ты далеко, I hear you calling from behind the star fields Я слышу твой зов за звёздными полями. I feel you Я чувствую тебя, Radiating energy like eternal northern lights Излучающую энергию, как вечные северные сияния.
flashback: Дженсен настолько же глуп, насколько и молод. Страсть разрывает грудь, стремится наружу — к свободе, счастью и далеким звездам. Сразу же по достижении совершеннолетия молодой Эклз записывается добровольцем в разведотряд. Он хочет увидеть мир, его куда-то так сильно тянет, что сопротивляться просто глупо. Конечно же, в группе он был мальчишкой на побегушках — подай то, сбегай туда, помой вот это… Но Дженс был доволен и даже горд. Как же! Он представитель самой продвинутой расы во Вселенной, — ну, почти, по его скромному мнению, — он покоряет миры. Пусть и намывая в промежутках пол их звездолета. В экспедициях он старался проявлять себя. Часто его знания спасали группу от верной смерти. Любовь Эклза к иноземцам заставила его досконально изучить все расы: их обычаи, традиции, менталитет и приличное количество языков, включая всеобщий, которым брезговали особо пафосные и высокомерные Змеи, считая, что изучение всеобщего языка — это ниже их достоинства. Это, конечно, выходило им боком, поэтому данной группе повезло с Дженсеном Эклзом. Иначе, они бы не вернулись домой. Но если бы и не эти глупые ящерки с эго настоящего горного Дракона, то и не бывать мальчишке Дженсу капитаном Дженсеном Россом Эклзом. И не добрались бы они до прекрасно-противоречивой планеты Земля. Конечно, Дженсен изучал древние фолианты, писанные самыми мудрыми Змеями Ориона, но никакая книга не сможет передать настоящей, живой, волшебной атмосферы, открытых, по-настоящему солнечных… людей. Именно в этот момент, буквально только сойдя с трапа, Дженсен понял, что влюбился. Новое чувство распирало изнутри, крепло, волновало, и холодному Змею почему-то хотелось плакать. Он понял, куда его тянуло так сильно, что казалось, если он не найдет этот магнит, то просто умрет. Но теперь он был не последним Драконом в Орионе, вертелся в политических кругах, у власти, и не имел права на сантименты и чувства.***
— Малыш, ты чего такая бука? Дженс поднял глаза на своего советника, заместителя и выносителя мозга в одном лице — Кристофера Леннерца. — Заткнись, Крис, и перебирай дары. — Дар-р-ры… — протянул Крис, жмурясь, словно кот на солнышке. Или как тут называют местное животное, урчащее, как перегретый генератор? Дженсен раздраженно на него покосился. Этот типчик его раздражал. — Тебе не кажется, что из этих одуванчиков можно выжать побольше, чем жалкие подачки? — Нам не выгодно вести войну с такой сильной расой, — холодно отбрил Дженсен. Его раздражал сам вид этого Дракона, его желтовато-зеленые глаза с зрачками-щелочками, мелко пульсирующими в предчувствии скорой наживы. — Ты слишком много думаешь, Дженсен, расслабься, — фыркнул Крис, по-змейски плавно перетекая ближе к Эклзу. — Хочешь, чтобы я уподобился ящеркам с усохшим мозгом, что бегают по Ориону в поисках пищи? Ну уж нет, увольте, я лучше пошевелю лишний раз извилинами. — Да что тут шевелить! — зашипел Крис. — Мой генерал… эти… люди, — лицо советника презрительно скривилось, — они же глупые. Слишком добрые. — Что навело тебя на такие мысли? Их гостеприимность? — вскинул брови Эклз, попутно незаметно отодвигаясь подальше от не знающего о таком понятии как «личное пространство» Криса. — Тогда мне искренне тебя жаль, друг мой, — слегка высокомерно отозвался Дженсен. — Хм… Как знаете, мой генерал, но лично я не вижу в этих млекопитающих ни капли силы и могущества. — У них секрет в другом, — устало отозвался Эклз. — Не зря же именно они держат главный компьютер галактики. Не зря это центр. Не зря они правят и процветают в отличие от нас. — Ты так говоришь, будто гордишься ими, — несколько резко и ревностно отчеканил Крис, складывая руки на груди. — Я лишь констатирую голые факты, не затрагивая никаких эмоций. Они только мешают здраво рассуждать. Твоя ненависть и зависть застилает тебе глаза. — Ну, раз ты такой умный, — Крис хитро щурится, — в чем же тогда секрет этих тварей? Дженсен долго смотрел на Леннерца, а затем улыбнулся одним краешком губ: — На то он и секрет, что о нем никто не знает.***
Far from the sun Вдали от Солнца, Where no one knows Где никто не знает, I've watched you from Я наблюдал за тобой My telescope Через свой телескоп.
Они тогда так ничего и не предприняли. Крис зло прожигал Дженсена взглядом, в котором изредка чудились искорки горького разочарования. Не то чтобы Эклза это задевало, но становилось чуточку обидно. Все же в нем еще жил юный максималист. Дома. Нет, на Орионе. Трудно назвать это место домом. Может, это и предательство, ведь он влюбился в их врага. Тосковал, не находил себе места. Чувствовал себя, как в тюрьме. Заключенный добровольно и, наверное, навсегда. На Орионе ему было тесно, грудь будто сдавливало стальным обручем, не давая дышать свободно и легко — как положено дома. Душа рвалась наружу — далеко, к звезде, ярко освещающей дом… не его, правда. Дженсен каждый день смотрел на темный небосвод, на тусклые, холодные звезды, среди которых затерялась его мечта. Хотелось бросить все, и лететь-лететь сквозь световые года, но он просто смотрел, а утром строил жизнь. Не свою, а какую-то чужую. Но со временем он привык жить с пустотой в груди и холодом на сердце. Тюрьма для иноземцев стала отдушиной, когда он перестал летать. Так он и свыкся со своим существованием, пока не нашел его. В своей же тюрьме, как бы комично это ни было, если б не так прекрасно и одновременно страшно. the end of flashback***
I will travel the distance in your eyes Я буду преодолевать расстояние на твоих глазах Interstellar light years from you В световые года от тебя меж звезд. Supernova: we'll fuse when we collide Сверхновая, мы взорвемся, когда столкнемся, Awaking in the light of all the stars aligned И проснемся в свете выстроившихся в ряд звезд.
Все было бы хорошо, но Дженсен уже нарастил ледяной панцирь, который разрушался, причиняя боль, царапая слабую душу и сковывая ее — истерзанную — холодом. Но, может, это и к лучшему? Как давно Дженсен чувствовал боль? Как давно он вообще чувствовал? Дженсен сцепил руки за спиной в замок и разглядывал своих рабов сквозь ледяное окно. Крис бы назвал его сейчас слабым, но Дженс чувствовал, что становится сильнее. И вообще, мнение Леннерца — последнее, что его сейчас волнует. А вот, что его действительно заботит, так это то: примет ли его Джаред? Позволит ли вообще попытаться измениться? Или Дженсен зря терзает себя и рушит годами взращиваемый лед и холод в душе?