Я не верю в чудо - Завтра нас не будет. Здравствуй, море, мы твои торпеды.*
К Полине я примчался настолько быстро, насколько захотел ехать мой водитель. В такие моменты я думаю, что пора бы уже и самому за руль сесть, чтобы вот так не сидеть на заднем сидении, понимая, что от тебя ничего не зависит. Во двор было не въехать, поэтому я сказал водителю, чтобы ждал меня, и побежал между машинами-заборами и кучами песка, моля Господа, чтобы Полина никуда не ушла. Господь был со мной, и Полина сидела на низкой оградке какой-то детской площадки, прижимая к себе пустую стеклянную бутылку. Я осторожно прошёл пару шагов, пытаясь подойти, не напугав её, но тут она резко обернулась, и наши взгляды встретились: - Григ...гриш..гр... Видимо, девушка была вусмерть пьяна. Я решил облегчить ей задачу: - Гриша. Полин, называй меня Гриша. - Гриша. - Умница. Что случилось? - Вы пр...пришли. - Конечно пришёл. Как я мог иначе? - Вы меня нена...ненавидите? Странный какой-то разговор у нас получается. Почему ненавижу? Я до сих пор не понял, что толком произошло. - Нет, Полин. Я тебя не ненавижу. Я теперь объясни, пожалуйста, что случилось. Гагарина смотрела на меня несколько секунд не мигая, а потом взяла и разрыдалась как маленькая девочка, уткнув лицо в ладони. Я действительно не знал, куда себя деть. Во-первых, я не выношу женских слёз. Из меня с их помощью верёвки вить можно, как и из большинства мужчин, наверное. Во-вторых, я же вроде как тут для того, чтобы её утешить? Или чтобы во всём хорошенько разобраться, а? Если утешить, то на меня это накладывает определённые обязательства. Не считается ли это использованием её беспомощного состояния? Я не знал, что делать, а она всё плакала и плакала, не собираясь останавливаться. В отчаянии я подошёл поближе и сгрёб её в охапку медвежьих объятий, прижав к груди. Она нисколько не сопротивлялась и даже обхватила меня руками за талию, наверное, чтобы не упасть с ограды. - Ну не надо, Полин, не плачь. Лучше расскажи дяде Грише, что случилось. Дядя Гриша взрослый. Он поможет. - Я убила человека. Она пробормотала это сквозь слёзы куда-то мне в живот, но переспрашивать смысла не было - я точно услышал всё правильно. Полина сбила кого-то на машине и скрылась с места аварии? Защищалась от нападения и ударила чем-то тяжёлым? У меня не было других вариантов. Остальные с той Полиной, которую я знал, просто не вязались. - Как ты его убила? - Деньгами. Всё. Я окончательно перестал что-либо понимать. Она забила его кулёчком с мелочью? Как можно убить деньгами? Вот как бы у меня они, например, есть. Я всё ещё жив. О, может она их наоборот у кого-то отняла, а он окочурился от голода? - Полинка, мне нужна связная история. Иначе я не смогу тебе помочь. Никак. - Я дала девочке денег на еду, а её из-за них убили. - Из-за денег на еду? Как же опустились люди за те годы, которые я провёл в отдалении от них. Полина вдруг отстранилась и посмотрела на меня: зарёванное лицо с потёкшей косметикой. Всё равно в ней, чёрт возьми, даже в такой, есть какой-то внутренний шарм. Если бы она сказала, что сейчас так модно ходить, то я бы поверил без оглядки. - Гриша, это не смешно. - Так я и не смеюсь. Я серьёзно в ужасе. Ты хорошо знала эту девочку? - Видела один раз. - Я тебя понял. И теперь ты винишь себя в её смерти? - Да. - Так ты же сделала доброе дело. Девочке нужны были деньги, и ты дала ей их. Пусть винит себя тот ужасный человек, который её убил. Господь его покарает. - Я не всё рассказала. Девушка опустила голову снова и разрыдалась ещё горше. Из этого потока слёз я с трудом вычленял слова и группировал их в предложения: - Она мне звонила, когда он её искал. А я... а я просто не взяла трубку. У меня телефон был выключен... Так вот, оказывается, за что ты себя съедаешь. Не за деньги, а за неоказание помощи. - Полин, скажи мне пожалуйста, если бы у тебя был включён телефон, ты бы ей помогла? - Я бы очень постаралась. - Вот и всё. Полиш, ну пойми, мы не можем везде накидать соломки, чтобы мягко падать было. Ты не можешь корить себя за то, что от тебя по сути тогда и не зависело. Ты же не коришь себя за то, что не родилась пораньше и не закрыла Кеннеди собой? Не коришь. И тут бесполезно, Полин, поверь мне. Ты очень хорошая девушка - сострадательная, честная, добрая. Ты не виновата. Я поднял её лицо двумя руками к небу, взял пальцами за подбородок и проговорил ещё раз, глядя прямо в глаза: - Ты не виновата. Веришь мне? - Да. - Умница. Тебя отвезти домой?***
Обычный по сути вопрос поставил меня в беспросветный тупик. Вообще то конечно же домой мне нужно. Там сын. И Дима. Дима, который не бросил всё ради меня и не помчался на другой конец Москвы. Дима, который скидывает мои звонки. Дима, которому я ничего не могу рассказать ни про "Голос", ни про Сашу, потому что ему это не интересно и он этого не скрывает. Я определённо не хотела к Диме, но он прилагался к дому и с этим можно было сделать что-то только радикальными методами. Я с каждым днём чувствовала всё нарастающую зависимость от Лепса. Она меня, что странно, абсолютно не пугала. Как будто так и надо. Как будто кусочек моей души идеально совпал с кусочком его так, что даже разлома не видно. С Димой было чуть-чуть иначе. Там кусочки вроде бы подходили, но приходилось на всякий случай проходиться по месту разлома суперклеем. Это всё звучало довольно глупо, но именно так я чувствую. - Отвезти. Глупо рушить налаженные отношения с близким и проверенным человеком только из-за того, что в моей голове идеально сложились какие-то там две половинки. Лепс, конечно же, ни о чём таком и не пытался думать. Мы сели в машину в полном молчании. До дома ехать было около получаса. - Спасибо Вам. - За что? Интересно, Григорий действительно не понимает или делает вид? - За то, что Вам оказалось не всё равно. - Не говори глупости. Твоему Диме тоже не всё равно. Он тебя любит. Я просто случайно оказался не занят. - Случайно? - Ну да. У меня случайно перенеслись вчера три концерта. Я молчала, пытаясь вспомнить, что он мне вчера говорил. Кажется что-то про то, что если нужно, то он прилетит, а если нет, то ему нужно об этом сказать. Это он из-за меня что ли концерты отменил? Я, как и всякая девочка, любила красивые слова, но, как всякая умная девочка, поступки ценила гораздо выше. Даже если концерты он отменил не из-за меня, то вряд ли у него были дела на окраине города, и он заехал просто потому что проезжал мимо. Это для меня стоило, наверное, выше чем все слова, сказанные Димой когда бы то ни было. Исхаков никогда не приезжал ко мне, если у него было свои дела, не бросал ничего ради меня, но всё равно. Я привыкла к нему. Он как уютные тапочки дома. Старые, немного рваные и чуточку неудобные, но свои и родные. - Полин, кстати о концертах. У меня тут послезавтра концерт в Москве. Я оставлю тебе билет. Если хочешь, то приходи. Мне будет приятно. - Хорошо. Я буду. Я чуть улыбнулась, провела пальцем по щеке и машинально посмотрела на него. Господи! Мне нужно зеркало! - Григорий, у меня что тушь потекла?! - И не только тушь. Гриша улыбался и, кажется, не видел в этом проблемы. - Это же катастрофа! - Да ладно тебе. Тебя сложно чем-то испортить. Я почему-то поверила и перестала в ужасе искать отражающие поверхности. Глупо, но так мило, чёрт возьми. Через окно машины было видно подъезд моего дома. Пора прощаться. Я вышла из автомобиля, рассчитывая на то, что Лепс просто опустит стекло со своей стороны, но он тоже вышел на уже осенний ночной воздух - воспитание, чтоб его. - Ещё раз спасибо. Я пойду пожалуй. - Ещё раз не за что. Гриша улыбнулся широко, до морщинок у глаз. В груди поселилась щемящая пустота, которую срочно требовалось чем-то заполнить. Он не успел среагировать, и я резко подбежала к нему и снова поцеловала - быстро, требовательно. Так же резко отстранилась, выпалила "Спокойной ночи" и рванула в подъезд. Только когда дверь за мной закрылась, я выглянула из окошка, надеясь найти Лепса. Он стоял там же и задумчиво прижимал кончики пальцев к губам. К моим щекам прилила алая краска, и я по ступенькам побежала домой. Дома меня ждал включённый свет на кухне и Дима, сидящий там же и картинно смотрящий на часы. - Прости, я поздно. - Полин, ты в последнее время всё где-то шляешься, приходишь заполночь. Прекращай. Это просто некрасиво. - Я шляюсь? Это ты всё время где-то пропадаешь! Это ты! - Не ори. Я работаю между прочим, Полин. Деньги зарабатываю. А ты мне, кстати, всё время мешаешь - звонишь с какими-то идиотскими вопросами прямо во время съёмок. Я молчала. Просто не знала, что сказать. Не было сил ругаться. Я просто не чувствовала смысла ругаться, и меня это пугало. Не могло же так вот за один вечер выключить? Вчера любила, утром сегодня любила, днём любила, а вечером уже нет. Я тяжело вздохнула. - Ууу, да Вы, Полина Сергеевна, ещё и пьяны. Тем более. Полин, что происходит? Я полюбил скромную тихую девушку, которая будет ждать меня с работы и нарожает мне чудесных детей. Что с тобой происходит, а, Полин? В моей голове уже пару минут висел ответ на эту речь, но я всё ещё не решалась его озвучить. - Полина, мать твою, я жду ответа! Не делай вид, что меня нет! - Дим, давай расстанемся. - Что? Исхаков резко перешёл на полушёпот. Мне тут же стало стыдно и больно. - Почему, Полин? Из-за того, что ты не нагулялась? Или я что-то не так делал? Полин, я ж тебя и с родителями познакомил, и живём мы вместе, и подарки делаю, и с Андрюшкой общаюсь - что тебе ещё нужно?! Ну не говорить же ему про суперклей. Всё это оказалось гораздо тяжелее, чем я планировала. Хотя кого я обманываю - ничего я не планировала. Экспромт. Просто дальше так жить нельзя было. - Дим, ты хороший. - Всё, понятно. Не продолжай. Ты уходишь к кому-то? Так просто спросил. Я сама не знаю. Я бы не сказала, что этому кому-то так уж нужна я. - Не совсем. Но есть человек, который мне не безразличен. - Ясно. Мне всё ясно. А я думал, что ты меня любишь, а ты побежала за первым понравившимся, разрушив всё, что я с усердием строил так долго. Полин, ты обо мне то подумала? Не отвечай. Не подумала. Только о себе. Знаешь, что я тебе хочу сказать - пока ты не научишься сама любить и отдавать, никто тебя не полюбит. Я хотела крикнуть ему, что он не прав, что я умею, но не стала. А вдруг я ошибаюсь. Дима встал с табуретки, вышел в прихожую и схватил ключи. Замок открылся за пару секунд. Связка так и осталась болтаться в нём. Ключи он оставил. - За вещами заеду завтра. Пожалуйста, собери их. Так просто и обыденно. Я закрыла дверь и сползла по косяку. Конечно же я идиотка и сделала всё неправильно - я нарушила тщательно выстроенную жизнь, разбила сердце человеку, который меня любил, разрушила прекрасные отношения с мужчиной, который нравится моему сыну. Но впервые за последние годы я чувствовала себя опьяняюще свободной, не скованной по рукам и ногам. Я набрала знакомый номер: - Поль, привет. Я рассталась с Димой.***
Убийства убийствами, а репетиции на Голосе по расписанию. Сегодня мои репетиции снова совпадали с Полиниными. Также на базе находился и Нагиев, непонятно что тут забывший. Репетировал я недолго - пришлось на них снова наорать, а потом и уйти курить во избежание кровопролития. Надо сказать, что я всё чаще задумывался - зачем я здесь? Со мной сейчас работают состоявшиеся артисты, которые знают, что, как и в каком ключе им делать. Я им, собственно, и не нужен. Поэтому, наверное, мы с ними так и ругаемся. Единственное, что я делаю - дисциплинирую их и заставляю работать на полную, а не выдавать энергосберегающую халтуру. В целом я что-то вроде классного руководителя в школе. Ничему не учу - только ору и заставляю появляться. Это шоу, конечно же, практически лучший продукт из того, что сейчас есть на ТВ, но всё равно меня не покидало чувство ненужности. Помимо всего прочего меня очень сильно беспокоила Полина. Причём сразу по двум статьям: во-первых, она вчера пережила сильный стресс, и я волновался за её нервы и психику; во-вторых, она проявляла ко мне какое-то нездоровое внимание, что мне, конечно, льстило, но надо было с этим завязывать. После Ани я зарёкся иметь близкие отношения с девушками. Мало того - она ещё и замужем почти, что вообще табу. Короче, нужно было как-то мягко ей намекнуть о том, что надо переставать целоваться. Понравилось ли мне? Да я оба раза был в таком шоке, что толком ничего и не запомнил. Ладно, вру. Запомнил. Понравилось. Всё. Больше не хочу это обсуждать даже в своей голове. Тут же на улице не преминула появиться и сама Полина с пачкой сигарет и зажигалкой. Она тепло улыбнулась мне и махнула рукой, видимо, приглашая присоединиться к ней. - Доброе утро, Полин. - И Вам того же. Сразу хочу сказать. Вы меня простите за эту истерику вчера, Гриш. Просто я была очень напугана. Но сейчас уже всё хорошо, отчасти благодаря Вам. - Не переживай. Главное, что ты улыбаешься. Саша не проявлялась? - Нет. Я исправно звоню ей каждые два часа за исключением времени, когда сплю, но пока всё глухо. - Абонент не абонент? - Именно. - Гриш, а пойдёмте сходим в кино? Я так давно не была. - Неужели тебе не с кем сходить? - Не с кем. Полина выглядела как-то странно, но спросить всё же стоило: - Вы поругались с Димой? - Нет. Можно сказать, что мы решили все наши проблемы. - В смысле? - Всё Вы поняли, Гриша. Расстались мы. Я испугался. Хоть бы они расстались из-за чего угодно, только не связанного со мной. Как бы это спросить поаккуратнее? - А можно узнать причину расставания? - Ну вообще-то такие вещи не рассказывают, но, если хотите знать, суперклей кончился. Надеюсь, что это было иносказательно. Надеюсь, что они не расстались потому что поругались, кому идти за отсутствующим дома суперклеем. - И что же теперь? - Ничего, Гриша. Ничего. Пойдём в кино? - Полин, это как-то связано со мной? - Поход в кино? Конечно связан. - Ты отлично поняла, о чём я. - Не полностью. Но частично точно. Рядом очень удачно оказалась лавочка и я с шумным выдохом опустился на неё. - Полиш, я староват для тебя. - Кто Вам сказал такую глупость? - Вот видишь. Ты даже зовёшь меня на "вы". - Я могу и на "ты". - Я не могу быть с тобой. Пойми. - Да почему?! Полина резко развернулась на меня и посмотрела в упор горящими абсолютно сухими глазами. - Потому что я обещал. - Кому? Я смогу это пережить. - Себе. Когда от меня ушла первая жена, я всё ещё думал, что дело в ней, но когда и Аня хлопнула дверью, предварительно сказав мне, что такого меня невозможно любить, и что я разрушил её жизнь, я понял, что мне просто нельзя сближаться с женщинами. Я приношу им только боль и разочарования. Им всегда кажется, что я какой-то другой - лучше. А я становлюсь с годами только хуже, понимаешь? Я не соврал ни на миллиграмм. Высказал именно то, о чём и думал. - Ты, Гриша, несёшь какую-то ересь. Ты понимаешь, что я тоже не феечка нежная? Ты понимаешь, что то, что ты для меня сделал за время нашего знакомства уже невероятно. Я хочу платить тебе тем же. Хочу заботиться о тебе, поддерживать тебя. Полина даже встала коленом на скамейку и двумя руками схватила меня за плечи. То ли чтобы я не вырвался, то ли чтобы лучше дошло. Её губы снова потянулись к моим. Лишь усилием воли я заставил себя затормозить всё это и резко вскочил. - Полин, я не могу так.***
Я осталась на скамейке растерянно смотреть вслед не уходящему, а именно убегающему Лепсу. Зрелище, конечно, было забавное, но явно не в таком контексте. Я ему тут почти в любви признаюсь, а он видите ли не готов причинять женщинам боль. Да я ему сама боль причиню. Приложу об стенку, чтоб неповадно было. Нет, я конечно же осознаю, что не обязана всем нравиться. Даже могу поверить в то, что единение двух разбитых кусочков в один видно только мне, а у него в голове мы даже близко по острому краю не совпадаем, но я не могу поверить, что он вот так просто отказался от меня, которая сама плыла ему в руки. Насколько же он честен? Не может соврать ради личной выгоды. Я точно понимала, что он мне нужен, но не понимала, как объяснить ему, что в отношениях с женщинами он не обуза, а наоборот тянущая сила. Почему его так задели слова, брошенные явно в сердцах от обиды? Может потому что обе женщины неосознанно или даже вполне осознанно надавили на его больную мозоль? Может быть он сам не уверен, любят его женщины или просто тянутся к власти, деньгам и связям? И тут я с ужасом поняла, что я не могу ему доказать, что он мне подойдёт и без этого всего. Кошмар. Если я подумала об этих корыстных интересах, то и он уж точно их вниманием не обошёл. Мне очень не хотелось продолжать эту логическую цепочку дальше, поэтому я даже обрадовалась Нагиеву, который успешно материализовался рядом со скамейкой. - Полин, какие новости про Сашу? Я места себе не нахожу. Обзвонил все больницы и морги. Пришлось съездить на пару неопознанных трупов, но это оказалась, к счастью, не она. Мозги кипят просто. Я решила, что была не была и рассказала ему всё, что знала, умолчав только о роли Лепса. Думаю, что это ему знать пока не обязательно. - То есть ты думаешь, что её похитили? - На самом деле я не знаю. Есть масса вариантов, но как один из самых вероятных - похищение, да. - А смерть Маши связана? - Надеюсь, что нет. Единственное, что меня в этой истории напрягает - Маша могла узнать, наверное, этого человека, с которым встречалась Саша. Поэтому кто-то, конечно, может и убирать свидетелей. - Ты говоришь, что она заметила слежку. - Ну допустим не я, а старушка соседка, но да. - Понимаешь, это всё выглядит странно только потому, что я не представляю, что такое могла узнать Саша, что её мало того, что похитили, так ещё и свидетеля убили. - Понимаю, Дим. Я всё понимаю. Но я не знаю, что ещё думать. Остались считанные дни до записи поединков. Я сама репетирую с Далматовым. После этого мы просто молча сидели и смотрели на облака. - Осень уже, да? - Вроде обещали ещё пару деньков бабьего лета. - Было бы здорово. У меня как раз осталось ненадетым потрясное платье. Жаль его в шкафу оставлять на год. Перекур закончился, репетиции продолжились. Ребята выглядели уже вполне сносно, поэтому я предложила сделать репетиции чуть реже. Никто против не был. Только Ваня Далматов опять тряс меня, не зная, где Саша. А что я могла ему сказать? Я сама этого не знаю. Вечер и следующий день прошёл без происшествий, но и без особого смысла. Дима приехал за вещами, молча забрал чемодан и молча уехал. Ондрик смотрел на это с плотно сжатыми кулаками. Я разрешила ему не пойти в школу и всё утро мы говорили об Исхакове, обо мне и о самом Андрее. В итоге решили, что если вдруг Дима захочет общаться с Ондриком, то я не буду возражать, а если не захочет, то сын не будет расстраиваться. Меня такой расклад устроил, Андрюшу вроде бы тоже. Днём я отвезла его на ночёвку к другу и, заехав в какое-то кафе, медленно размешивая сахар в чае, смотрела на афишу "Григорий Лепс". Билет для меня был отложен. Несмотря на нашу ссору, Гриша вряд ли его отозвал. Прийти я могу. Оставалось понять, хочу ли я туда идти. На самом деле, конечно же я хотела, но очень боялась плохой реакции с его стороны. Воображение рисовало страшные картины: вот охрана подходит ко мне и тихо говорит, что если я не выйду из зала, концерт отменят. Сталкершам там не место. После сорокаминутных раздумий я решила таки сходить, но не привлекать лишнего внимания, а когда уже доехала до дома и переоделась в платье, всё-таки решилась и купила цветы - бордовые розы. Забрала по дороге на концерт. Хотелось одновременно плакать и танцевать, когда я вошла в зал, плотно заставленный креслами. У меня был второй ряд - очень удобно, чтобы не мозолить глаза. Я успела и со знакомыми поздороваться и трещинки на потолке посчитать, но вот всё замерло, пошла музыка и вышел он. Сердце сделало пару кульбитов. Песни я знала только самые популярные, поэтому подпевать было сложновато. Я просто сидела и слушала этот хриплый голос, который, казалось, проникал внутрь меня, заполняя пустоты.***
Я думал, что она не придёт, что она насмерть обиделась на меня. Что ж, видимо, плохо я знаю Гагарину. Заметил я её не сразу, что положительно сказалось на начале концерта, но потом взгляд зацепился за знакомую светлую голову с прядью, заправленной за ухо и как отрезало - глаза всё снова и снова возвращались туда. Это было ужасно. Я реагировал на каждую её улыбку, каждый поворот головы. Надо было оставить ей место на балконе. Там бы я её хоть не видел. Кошмар начался там, где вообще не ждали. Ближе к концу концерта из зала уже начали кричать что-то про водку, и я понял, что пора. Прозвучали знакомые аккорды, но всё пошло не как обычно. На самом деле эта песня вызывала у меня личные эмоции последний раз очень давно. Она не была мне близка - просто любима моим слушателем, поэтому и выбора не было - пел. А тут я почувствовал, как по спине побежали мурашки, повернулся ею к Полине, которая честно вместе с остальным залом размахивала фонариком, но легче не стало. "Забери меня в свой плен"** Чёрт возьми, когда ж она закончится то? Песню пришлось петь, старательно отворачиваясь от Гагариной и удерживая скачущий от эмоций голос. Как хорошо, что в особо тяжёлые моменты можно было направить микрофон в зал и отдышаться. Всё. Хуже уже не будет. Осталась пара песен и можно уходить.***
Во время исполнения "рюмки" меня бросало то в жар, то в холод. Мне казалось, что Лепс поёт её только мне, но, конечно, было очевидно, что так думала добрая треть зала. Остальные же были рады услышать и пропеть знакомую песню. К сцене периодически подходили люди - в основном женщины - и дарили цветы. Он брал их у всех и, конечно же, целовал дарительниц в щёки. Я где-то слышала, что заканчивает он концерты часто песней "Самый лучший день", а сейчас как раз звучала её примерная середина. У сцены выстроилась очередь из дарительниц и я скромно притулилась в её хвосте. Гриша снял очки, видимо, чтобы лучше видеть поклонниц. Поэтому, наверное, увидел и меня. Именно на это я и рассчитывала: он забрал цветы у всех, кроме моей скромной персоны, посмотрел грустными уставшими глазами на мой букет, поджал губы, будто сожалея о сделанном, и ушёл со сцены. Я осталась стоять с цветами среди людей, покидающих свои места и спешащих на выход. Через полминуты ко мне подошёл Эмин, который, как выяснилось, тоже сидел в зале: - Полин, а ты что не подарила? Он не увидел тебя наверное. Стареет - таких красавиц не замечает. Ничего, я ему сейчас позвоню и он либо выйдет, либо тебя в гримёрку пропустят. Я грустно улыбнулась: - Не надо. - Да я уже набираю. Мне ж не сложно, ты не думай. Это как же он так тебя не заметил? Эмин начал разговор с невидимым Лепсом в телефонной трубке, а я тем временем быстро положила букет на одно из ближних кресел и почти побежала в сторону выхода. До меня донеслось только: "Григорий Викторович, она оставила букет в зале. Вам его принести?" Хоть я и ожидала подобного, но всё равно было очень обидно. Мог бы и принять цветы. Хотя бы просто по дружески. Я села в машину, проревелась и выехала в сторону дома, потом плюнула и решила высказать Лепсу всё то, что я о нём думаю. Звонок перевела на гарнитуру, чтобы удобнее было: - Полина, ты где? - Еду домой. Вы самовлюблённый осёл, не думающий о чувствах других. - Я знаю. Прости меня. - Прости?! Ну уж нет. По крайней мере не так просто. Вы меня, можно сказать, публично унизили. Вы оставили меня там стоять как дуру. Как дуру с букетом. - Спасибо за цветы. - Всегда рада. Надеюсь, что уборщицы найдут им достойное применение. Во мне всё кипело. Наверное именно поэтому я очень поздно заметила машину, намеренно летящую прямо мне наперерез. Лепс всё ещё был на линии, но мне явно было не до него. Мозг судорожно анализировал: машин мало, но столкновения не избежать. Можно попробовать выйти на касательную. Я резко вывернула руль. Скрежет получился таким, наверное, громким, что Григорий явно что-то заподозрил: - Полина, что там у тебя?! Теперь педаль тормоза до упора. Страх парализовал меня, когда я поняла, что затормозить просто не могу. Не получается. Я вывернула руль ещё раз, но всё равно легковушка ударила меня, отправив в вертушку, и спешно скрылась. Моя машина безостановочно крутилась, а я вместе с ней, просто надеясь, что меня не перевернёт, не вынесет на обочину или не столкнёт ещё с чем-то. Наверное я кричала и, возможно, материлась. В ухе раздавались крики Лепса, который что-то от меня хотел. Наконец эта круговерть закончилась. Меня даже не вывернуло наизнанку. Я просто на автомате заблокировала двери и разрыдалась. Наверное от облегчения. - Полина! Полиночка! Ответь, умоляю! Что с тобой?! - Меня только что намеренно подрезали, а ещё тормоза не сработали...***
В момент, когда она это говорила, я уже бежал к своей машине. Последние полторы минуты до этого в трубке был слышен только визг шин и крик Полины. Больше всего я испугался, когда на смену этому пришла тишина. Сердце колотилось как бешенное. Я чуть сам не разрыдался от облегчения, когда услышал в трубке всхлипы. В автомобиль я влетел почти с разбегу, крикнув: "Жора, гони. Можешь нарушить всё, что не создаст аварий на дороге. Остальное я оплачу." Надо сказать, что подобное я говорил впервые, поэтому Жора проникся. На самом деле Поля не успела далеко уехать. Я выскочил из машины, расталкивая небольшую толпу и стал как бабочка биться в стёкла. Гагарина щелчком открыла двери, выпрыгнула из авто и в один шаг повисла у меня на шее. - Девочка моя, как я рад, что ты цела. Всё было почти как позавчера, только она была трезвая. Приехала полиция, но Полину я у них быстро забрал, ссылаясь на её плохое самочувствие. Мы сели в мою машину. - Полин, я тебе хочу сказать одну важную вещь. Ты понимаешь, что это было покушение? Причём, скорее всего двойное. Я почти уверен, что тебе подрезали тормозные шланги, а для надёжности ещё и машиной пуганули. Девушку колотило. - Думаешь хотели убить? - Нет, думаю, что напугать. Убить на дороге гораздо проще, чем ты думаешь. - А зачем меня пугать? - Мало ли причин. Кому ты могла перейти дорогу? - Так то кому угодно, но мне почему-то кажется, что это связано с исчезновением Саши. - А ты планируешь после этого бросить поиски? - Конечно нет! - Ну и дура. Значит придётся организовать тебе охрану. Полина почему-то мне не возразила, а уткнулась носом в моё плечо: - Останешься со мной сегодня? Мне страшно одной будет. Ондрик у друга. Я понимал всю безысходность моего положения, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Полина с улыбкой посмотрела на меня, а потом покосилась на букет из бордовых роз за креслами. Пришлось ответить на немой вопрос: - Я попросил Эмина отнести. Девушка чему-то удовлетворённо улыбнулась и задремала на моём плече. Машина неслась в ночь. Машина неслась в звёзды.Сердце шкалит просто, Два прыжка и звезды. Но жалеть не стоит нас - не нужно. Мы с тобой сегодня Навсегда свободны, Навсегда вдвоем мы потому что...*