Новая жизнь Олуха

POV Иккинг. На следующее утро я проснулся рано. Очень рано. Солнце еще не встало, но я уже бодрствовал. Мне уже не было так плохо, как вчера. Я спустился на кухню, наскоро поел и выбежал на улицу. Вспоминая вчерашние слова Плеваки, я зашел в кузницу. Кузнеца там не было, но зато лежало приспособление для выжигания клейма. Я взял его и пошёл во временную темницу, оборудованную в подвале большого зала. Спустившись туда, я услышал проклятия, посылаемые в меня. Я открыл первую попавшуюся клетку. Там сидел крепкого телосложения мужчина. Как только дверца клетки отворилась, человек попытался достать своей рукой моё горло, но я заломал ему руку, отчего тот низко пригнулся. Я что есть силы пнул его коленом по лицу. Из носа бедолаги потекла кровь. — Хотел тебе предложить присоединится добровольно, но, видимо, не получится. Тогда ты будешь рабом. — На лице мужчины появился ужас. — Ты не посмеешь. — Процедил он сквозь зубы. — Викинги так не делают. — Ещё как посмею. — Сказал я. — Видишь это. — Я вынул из-за пояса инструмент, сделанный Плевакой. Он представлял собой железный стержень, на конце которого была огромная печать в форме знака разящих — герб Олуха. — Как только я поставлю тебе на коже это клеймо, — продолжал я. — Ты на всю жизнь будешь рабом. Никто не даст тебе вольной жизни. — Ты не посмеешь. — Уже намного громче сказал незнакомец. Я достал кандалы, заковал в них пленного, и пошёл с ним в кузницу. Когда мы пришли, я приковал его к наковальне, а сам начал раскалять до бела печать с гербом Олуха. Враг сопротивлялся, но я всё же поставил ему на плечо метку. Он пронзительно завопил, но было уже поздно. Этим клеймом я испортил ему жизнь навсегда. Я отвел бунтовщика обратно в зал, и показал его товарищам ожог. — А чтобы было более понятно. — Я жестом показал двум бывшим жителям материка, которых привел с собой. — Сейчас его полностью поместят в личину раба. Один из жителей держал викинга, а другой острым кинжалом сбривал ему волосы. Через 10 минут викинг был уже полностью лысым. Остальные заключенные с ужасом на него взирали. Наши сняли с него легкую кожаную броню и сапоги, так что сейчас он стоял лишь в рубашке и штанах. — Как твоё имя? — Спросил я. Он молчал. — Как твоё имя? — С нажимом на каждый слог повторил я. Он снова молчал. — Отлично. Если мы не знаем твоего имени, ты будешь просто Р-1-1. — Двое наших уставились на меня. — Раб — серия один — номер один. — Пояснил я. Затем мы поместили его в ту же клетку. Он всё молчал. Затем мы начали по одному выводить из клеток тех, кто отказывался присягать и ставили им клеймо, а потом сбривали волосы и снимали броню. Всех же, кто повиновался, а это были преимущественно женщины, я освобождал из клеток и велел идти к большому залу, дожидаясь моих указаний. Когда мы превратили в раба сотого викинга, я приказал остановится. Затем всем им дали номер, написанный на табличке над клеткой. Это был конец первой серии рабов. Я отправил своих людей отдыхать. Сам я поднялся в большой зал и увидел огромную толпу женщин. — Отправляйтесь во вторую деревню. — Сказал я. — Вам построят дома, пока что пускай вас кто-нибудь приютит. Вам сейчас покажет дорогу… — Я начал искать кого-нибудь глазами. — Юрген!

***

Я летел с Беззубиком над Олухом и размышлял. Теперь у нас во втором поселении примерно равное количество женщин и мужчин. Отлично. А вот с рабами все сложнее… Их нужно будет, подобно животным, дрессировать, чтобы они не убили своего хозяина. Хотя, пока что я и не планировал отдавать рабов кому-то в собственность. Они будут выполнять работу для Олуха. Точно! Почему бы не отправить их строить дома во втором поселении? Так и сделаем. Я подлетел к кузнице и увидел Плеваку. — Привет, Плевака! — Начал я. — А, Иккинг. Ну привет. — Ответил кузнец. — Я завербовал сотню рабов. — Продолжил я. — Они в подвальных клетках большого зала. У каждого своя серия и номер. Нужно будет сделать им одежду, на которой будут вышиты их данные. А сейчас нужно отправить их во второе поселение строить дома. Распорядись. — Хорошо, Иккинг. — Сказал Плевака, когда я выбегал из кузницы. На главной площади я увидел Эрета, беседовавшего с какой-то женщиной. Я подошёл к нему и сказал: — Эрет. В подвале большого зала я приостановил вербовку рабов. Распорядись, чтобы до завтрашнего дня всех, не готовых присягнуть Олуху, клеймили. Вот. — Я протянул ему кусок пергамента. — Он все прочитал и уставился на меня недоуменным взглядом. — Это же варварство! — Воскликнул он. — Война идёт, Эрет. — Спокойно ответил я. — Время не стоит на месте. Чтобы выжить, мы должны стать сильнее других. — Ты меня пугаешь в последнее время, Иккинг… С тех пор, как стал вождём. — Приходится думать о благе народа. — Сказал я. — Ладно, я побежал. Мне почему-то казалось, что нужно спешить с приготовлениями. Нужно было что-то сделать для рабов. Им нужно было здание, в котором они будут жить и обучаться. Только вот как их обучать? Наверное, на материке такое уже практикуют. И тут я вспомнил про Норберта. Насколько я помнил, он прибыл к нам с материка. В числе первых… Значит он живет в нашей деревне, а не во втором поселении. Я окинул взглядом площадь, даже не надеясь найти здесь Норберта. Но, к счастью, он был здесь. Я быстро подбежал к нему и окликнул. — Ох, вождь. — От неожиданности подпрыгнул Норберт. — Да-да, это я. Слушай, ты не знаешь, как обучают послушанию рабов? — Спросил я. Норберта эти слова поразили настолько, что в глазах его я прочитал ужас. Его ноги слегка подкосились. — Больная тема? — Спросил я. — Откуда ты знаешь? — С ужасом в голосе спросил парень. — Что я должен знать? — Недоуменно ответил вопросом на вопрос я. — Пойдём ко мне в дом. Там поговорим. — Хорошо. — Сказал я и последовал за Норбертом. Через десять минут мы вошли в дом. Прихожая была уютной, гораздо лучше чем у меня. Здесь не было скамеек, вместо них стояли четыре мягких кресла. В камине потрескивал огонь. Справа была небольшая стойка для готовки еды. За ней, повернувшись лицом к этой стойке, стояла высокая стройная девушка с длинными белоснежными волосами. Она показалась мне странно знакомой… И все же, я не обратил на это внимание. Норберт жестом пригласил меня сесть за красивый стол, на котором стояли две тарелки со стейками и две кружки эля. — Ирен, нам понадобиться еще одна порция для нашего гостя. — У нас гости? — Все еще не оборачиваясь, нежным голосом спросила девушка. — Она наконец повернулась и положила передо мной тарелку и кружку. При этом лицо её было закрыто от меня за волосами. Я Ирен. — Наконец поворачиваясь ко мне лицом, представилась она. А ты кто бу… — Она не закончила. Сейчас я смотрел прямо в её большие серые глаза. Вспомнив, где я её видел, я поперхнулся элем. — Ты же… Ты же сестра Бьорна! — Воскликнул я. — Да. — Мрачно подтвердила она. — Да, в общем-то, — начал Норберт. После той битвы Ирен осталась совсем одна и… — Я понял. — Сказал он. — Не прогуляться ли тебе, дорогая? — Спросил парень. — Мне надо поговорить с вождём. — Хорошо. — Отозвалась девушка. Доев свой завтрак, она вышла из комнаты. — Ну! — Нетерпеливо воскликнул Норберт. — Неожиданно. — Не подумав брякнул я. — Иккинг! — Воскликнул Норберт. — Рабы. — Напомнил он мне. — Ах, точно! — Вспомнил я. — Итак, ты же с материка. Ты должен знать что-то о рабах. — Я вообще-то не из Римской Империи. — Сказал Норберт. — Я викинг. Но, да. Я немало знаю о рабах. — Вот как? — Обрадовался я. — Почему? Норберт вздернул рукав, который вечно скрывал его правую руку. На внутренней стороне его предплечья я увидел какой-то неизвестный мне символ, выжженный на коже. — Что это? — Ужаснулся я. — «Р». — Пояснил Норберт. — Раб? — Рим. — Не знал. — Сказал я. — Никто здесь не знает. Ну, кроме Ирен. Поводов для хвастовства мало. — Да уж. — Подтвердил я. — Но я слышал, что рабам обязательно сбривают волосы и бороду, что они, даже если сумеют удрать, будут везде изгоями. — Изумился я. — Просто у викингов это не так широко известно. — Пояснил Норберт. — Это точно. Расскажи мне все. Расскажи про Римскую Империю, расскажи про рабов. — Попросил я. — Хорошо. — Согласился Норберт. — Но ты ведь никому не поведаешь об этом? — Даю слово. — Много лет назад, когда мне было еще только десять лет отроду — начал Норберт. — На мою деревню напали римляне. Они уничтожили моих родителей, а меня взяли в рабство. Самое ужасное, что со мной случилось — процесс обращения в раба. Меня клеймили, побрили и переодели. Через несколько дней меня продали на рынке одному старому римлянину. Он был богатым, но одиноким. Из его особняка я видел, как плохо приходится другим рабам: их бьют кнутом за малейший признак слабости или неповиновения. Мой же хозяин оказался добрым человеком. Я служил ему, прибирая дом и ухаживая за ним. Он не заставлял меня бриться, не мучил. В целом, меня устраивала такая жизнь. Я прослужил ему семь лет, но потом всё изменилось. Хозяин умер, а так как у него не было ни родных, ни настоящих друзей, он не написал завещание. Он хотел завещать всё мне, но ему не позволили. И вот, его имущество перешло государству. Мне было семнадцать лет, когда меня отправили на стройку. Это было ужасно. Целый год прослужил я там, а потом с десятью рабами сбежал. Всех моих спутников перебили по дороге, а мне удалось выбраться в прибрежную деревушку. Там я услышал про место, называемое островом Олух. Пристанище свободных. Я сел на корабль, отправляющийся к Олуху, и вот я здесь. — Ох. — Только и смог выдавить я. — Вот так. — А ты сможешь учить рабов? Учить их повиновению. Это те, кто отказались присягнуть Олуху. Отпускать их нельзя, а убивать жалко. Соберешь людей и будешь их тренировать. Мы построим им жилище, чтобы они жили в комфортных условиях. Согласен на такое? — Согласен. — Сказал Норберт. — Отлично. Собирай людей прямо сейчас.