"Бессонница"

— Мисс Грейнджер, давайте определимся сразу: педагогических талантов у меня нет и не предвидится. Поэтому приносите через месяц свой пергамент, я поставлю на нем подпись, и на этом инцидент будет исчерпан. Гермиона сдержала улыбку. Видеть, как профессор Снейп попал в ловушку собственной принципиальности, было приятно. Нагрузки у учителей Хогвартса получались сумасшедшими. Некоторые преподаватели, чьи предметы были основными и шли у всех курсов сразу, стояли у доски по 60 уроков в неделю. Где уж тут заниматься воспитанием юных дарований или научными изысканиями. А тем более — тратить свое дорогое профессорское время на нерадивую ассистентку МакГонагалл. Тем не менее, Гермиона осталась стоять на пороге кабинета Снейпа. — Вы еще здесь? — минуты через три удивился он, поднимая голову от пергаментов. — Профессор Снейп, — Гермиона решительно сделала шаг вперед, — я собрала нарушения школьных правил в случайном порядке за последнее столетие. Мне кажется, мы могли бы разобрать каждое по отдельности, для того, чтобы понять, какая мера наказания адекватна каждому проступку. — Простите? — непроницаемая маска на лице Снейпа дала трещину. Он выглядел… удивленным? Прежде, чем на нее обрушится волна сарказма, Гермиона выставила перед собой принесенные с собой пергаменты, как щит. — Разумеется, если вы придерживаетесь другой методики, я с удовольствием её выслушаю. — Что из произнесенного мною, вам не понятно? — с ледяной вежливостью процедил Снейп. — Но ведь профессор МакГонагалл постановила, что… — Мисс Грейнджер, мне кажется, что я ясно дал понять, что думаю по этому поводу. — Профессор Снейп, вы не можете принуждать меня нарушить прямой приказ своего научного руководителя. Я… я соберу комиссию по преподавательской этике, вот. Некоторое время он молча смотрел на нее, потом смахнул со стола чьи-то домашние задания, освобождая место для принесенных Гермионой документов. Она села на краешек стула напротив, разложила пергаменты. Снейп уже успокоился, непроницаемая маска снова делала его лицо похожим на нарисованное. Глаза не выражали ровным счетом ничего. — Зачем вы это делаете? — все-таки не сдержался, спросил он. — Я вам неприятен. — Неприятны, — согласилась Гермиона, понимая, как глупо было бы отрицать очевидное, — но я не люблю нарушать правила, профессор… Я знаю, что вы подумали, — заторопилась она со словами, — шесть лет вы только и делали, что ловили меня за нарушением этих правил. Но, поверьте, каждый раз были особые обстоятельства. — Гарри Поттер — вот ваши особые обстоятельства, — пожал плечами Снейп. Она все-таки улыбнулась. — Неправда. Однажды я нарушила правила по собственному почину. Сказала — и прикусила язык. Зачем она это говорит? Это же Снейп! Ему все равно до светских бесед, ему вообще все в этом мире безразлично. Кроме Гарри, как это ни парадоксально. — И что же вы сделали, мисс Грейнджер? — к удивлению Гермионы спросил он, разворачивая пергамент. Обычно так спросил, как один человек спрашивает другого. И это было настолько дико, словно Снейп внезапно запел гимн школы. — Ударила по лицу Драко Малфоя, — честно ответила обескураженная Гермиона. Встречали Джорджа целой толпой: здесь был и Хагрид, который всем желающим и нежелающим говорил: «Ясень, жила гиппогрифа, 27 дюймов». Была и Джинни, все еще с двумя носами. Луна приплясывала чуть в сторонке, одетая слишком легко для ранней шотландской осени. Решено было, что Джордж аппарирует в Хогсмид, чтобы во время пешей прогулки он смог подготовиться к тому, что снова увидит Хогвартс. Все помнили, когда он был здесь последний раз. И, наверное, все хотели бы забыть. Тем не менее, Джордж выглядел бодро. Ну да, потух глазами. И немножко зависал, не договаривая фразы до конца. Словно ждал, что их продолжит кто-то другой. Гермионе показалось, что эта половинчатость еще долго будет присуща Джорджу. Если вообще исчезнет хоть когда-нибудь. — Рон загубит нам… мне магазин, как пить дать, — рассуждал Джордж, шагая рядом с Джинни. Её два носа не произвели на него должного впечатления. Он только спросил рассеяно: «Съела что-то не то?» — Нет в нем той деловой хватки. Впрочем, это свойственно почти всем Уизли. И только мы с Фредом могли делать деньги. — Зачем же ты оставил магазин? — спросила Гермиона. — Ну, это же смешно, — ответил Джордж, — волшебник, который даже не закончил школу, возглавляет научный центр по волшебному применению изобретений маглов. — Смешно? — Папа чуть с ума от радости не сошел, когда пришло предложение из Министерства магии, — пояснила Джинни, — он так суетился и счастливо бормотал, как до… — Отец даже пожертвовал мне на опыты свои лучшие образцы из коллекции маггловских штучек, — со смешком подтвердил Джордж. Да, радость Артура Уизли дорого стоила. Профессор МакГонагалл безропотно подписала ученикам разрешение на внеурочное посещение Хогсмида. Все хотели сделать для Джорджа хоть что-нибудь. Если бы они могли. Гермиона стиснула руки. Она потом поплачет. Не сейчас. — Уизли снова в Хогвартсе! Спасайся кто может! — заверещал Пивз, как только компания перешагнула порог школы. В голосе полтергейста была плохо скрываемая радость. Филч расстроенно бродил по главному холлу. — Я потерял миссис Норрис, я потерял миссис Норрис, — бормотал он. Сердце Гермионы ёкнуло, когда она вспомнила, при каких именно обстоятельствах видела кошку в последний раз. Не слопал бы её Живоглот ненароком. Филч не переживет такой потери. Луна, к удивлению остальных, перестала бездумно таращиться в пространстве и крепко взяла Джорджа за руку. — Хочешь, я тебя провожу до твоей лаборатории? — спросила она, не обращая внимания на окружающих. Джордж смотрел на её ладонь так, словно она вдруг стала фиолетовой и искрилась звездочками. Никто другой не осмелился дать понять, что думает о том же, о чем и он: именно здесь погиб Фред. Другие старались не привлекать к этому внимания. Но Луна Лагвуд никогда не относилась к тем людям, которые делают вид. Она всегда просто делала. — Я хотела спросить тебя, — сказала она, — если для кизляков зеленолапчатых придумать специальный резервуар с необходимой для их существования кислотой, то, возможно, их можно будет выращивать в искусственной среде? Я бы хотела, чтобы у меня дома жили кизляки зеленолапчатые. Они так забавно пузырятся, когда спят, не находишь? Хагрид, Джинни и Гермиона смотрели им вслед. — Итак, 1978 год. Студент Хаффлпаффа Джон Слайерс наложил заклятие окаменения на ученицу Гриффиндора Мэри Грамс. Наказание: минус пятнадцать очков Хаффлпаффу. — Что с вами, мисс Грейнджер? Гермиона и сама чувствовала, что голос предательски дрожит. Но не могла никак совладать с собой. — Все в порядке, профессор. — Приведите в порядок свои нервы. Вы вызываете жалость. Она глубоко вздохнула и продолжила более твердо. — Согласно архивам, Мэри Грамс впоследствии стала сильной и злой волшебницей, за пристрастие к темным искусствам была лишена палочки… Насколько же был виноват Джон Слайерс? — На сто процентов. — Но, профессор Снейп, возможно, Мэри спровоцировала его. — По-вашему, преподаватели должны вникать в ученические взаимоотношения? — с явным отвращением спросил Снейп. — Да. Думаю, это было бы справедливо. — Жизнь вообще несправедлива, мисс Грейнджер. — Но ведь в наших силах хотя бы попытаться изменить это. Хотя бы на территории Хогвартса. — Зачем? Этот вопрос поставил её в тупик. — После того, как ученики покинут школу, они попадут во взрослый мир, где царят предательство, ложь, зависть. Тепличные условия Хогвартса вряд ли могут их подготовить к такому, — равнодушно заметил Снейп и отложил пергамент в сторону. Гермиона печально посмотрела на него. — Вы действительно считаете, что в этом мире есть лишь предательство, ложь и зависть? — В большинстве своем… Да что с вами сегодня такое? Вы того гляди начнете рыдать прямо здесь, — с ужасом сказал Снейп. — На мой урок по маггловедению пришло всего шестеро учеников. И это с четырех факультетов. Впрочем, Слизерин можно исключить, — и Гермиона поспешно опустила взгляд. Не хватало действительно начать рыдать в кабинете Снейпа. — Радуйтесь. Меньше учеников — меньше проблем, — бесстрастно ответил он. А ведь она подготовила такую блестящую лекцию. Целый месяц над ней работала. И все это — ради шестерых учеников, большая часть которых пришла только из-за хорошего отношения к ней. Ну что за ленивые, не тянущиеся к знаниям дети? Ты пытаешься им отдать лучшее, а они зевают на уроке и думают о своем. Гермиона сглотнула горечь и потянулась за другим пергаментом. — 1915 год. Ученик Гриффиндора Мэтью Доналд избил ногами слизеринца Марка Пола. Без всякого волшебства. — Какой примитивизм. — Согласна. Думаю, его наказание слишком мягко. — Можно было бы воспользоваться прекрасным заклинанием Обезъяз, — мечтательно пробормотал Снейп. — Невозможно. Вы, профессор, изобрели его куда позже. Он поднял голову и посмотрел на Гермиону. Долгим, мрачным взглядом. Она съежилась. — Мне кажется, что вы слишком осведомлены о моей биографии, безусловно, не заслуживающей столь пристального внимания, мисс Грейнджер. — Так получилось, — и с неожиданной для нее самой язвительностью, с кем поведешься, да: — не подумайте, что я сама рада этому. Он хмыкнул неопределенно. То ли раздраженно, то ли одобрительно. — 1927 год…