"Бессонница"

Подарок на девятнадцатилетие пришел к Гермионе с опозданием на целый месяц. Собственно, к тому моменту она уже и думать забыла о скромном празднике в окружении Джорджа, Хагрида, Луны и Джинни. Однако вот же он, сюрприз, лежал перед ней на столе, сверкая полированными боками. Как и полагается, отправитель пожелал остаться неизвестным. Новая волшебная палочка. Вернее, старая волшебная палочка. Абсолютно точно ею уже пользовались. Но кто? И для чего она была прислана? Палочка Белатрикс Лестрейндж, которая все еще была у Гермионы, порою вела себя странно: чего стоил один безобразный фонтан. Свою, родную вдоль и поперек, отобрали егеря. У своей, родной, сердцевина была из жилы дракона. Палочки с подобной начинкой, как правило, доставались тем, кто умел усмирять свои эмоции. Например, Виктор Крам. Или Северус Снейп. Что было внутри этой палочки, Гермиона не знала. Она опасливо прикоснулась к теплому дереву. Нельзя принимать сомнительные подарки из рук неизвестных. Это Гермиона знала совершенно точно. Но палочка словно просилась в руки. Возьми меня. Посмотри, какая я изящная, гибкая, сделанная из ивы, длиною десять с четвертью дюймов. Я буду послушной, я сделаю тебя сильнее. Гермиона редко совершала необдуманные поступки. Но на этот раз она не смогла избежать соблазна. Палочка легла в её ладонь так, словно там и должна быть. И пробное заклинание получилось гораздо легче, чем с предыдущей. Гермиона и забыла, как легко работать палочкой, которая тебе не сопротивляется. Кто бы ни прислал этот подарок, он знал, что делает. Не то чтобы профессор Снейп был специалистом по волшебным палочкам, но он совершенно точно разбирался в темных искусствах. И если нежданный дар нес в себе злую силу, только Снейп смог бы это распознать. Декана Слизерина Гермиона нашла в своем кабинете. Он так и не покинул апартаментов, которые занимал в свою бытность преподавателем зельеварения. И даже пробирки и колбы остались на месте. Что поделаешь, зельевар есть зельевар, поди и сам не рад, что получил так долго желаемую кафедру защиты от темных искусств. Увидев Гермиону, Снейп удивился. Между ними не принято было неформальное общение. И уж совершенно точно она не могла здесь оказаться просто так. — Что случилось, мисс Грейнджер? Она вкратце обрисовала ему ситуацию. Он кивнул. — Что ж, давайте посмотрим, чем именно вы завладели. И отшатнулся, когда Гермиона положила на стол свою палочку. На невозмутимом, обычно похожем на маску, лице профессора был такой ужас, такое потрясение, что Гермиона тут же решила, что принесла ему в класс очень опасную вещь. Снейп быстро отвернулся. Он явно пытался совладать с собой, и она ему не мешала. — Вы… Вы можете совершенно спокойно использовать эту палочку, — наконец, глухо сказал Снейп. И Гермиона изумилась сразу нескольким вещам — как он может так утверждать, если взглянул на подарок лишь мельком. И почему же тогда он был так взволнован. Она могла бы спросить: «Вы уверены?» или «Почему вы так решили?». Как ни крути, но получать ответы на свои вопросы Гермиона любила не меньше, чем транфигурировать. Но она промолчала. Они столько лет не доверяли Снейпу, все трое. Искали подвоха. Скрытых мотивов. Не пора ли начать ему верить? Кажется, он доказал, на что способен. Гермиона могла сколько угодно не любить Снейпа. Он был неприятен ей своими деланным безразличием, подчеркнутой холодностью, отточенным сарказмом. Но она ценила в людях ум, а у Снейпа он был, словно бритва. Какая насмешка — она, заучка Грейнджер, всю жизнь тянувшаяся к знаниям, семь лет провела в обществе Рона и Гарри, которые… мягко сказать, не блистали академическими успехами. Поэтому Гермиона молча взяла палочку и сунула её в карман мантии. — Спасибо, что посмотрели, — сказала она затылку Снейпа. И её молчаливое признание принесло больше эффекта, нежели десяток вопросов. Его плечи, секунду назад опущенные, снова расправились. Профессор повернулся и прямо посмотрел на Гермиону. Ничего не выражало его лицо, и только глаза казались чернее обычного. — Эта палочка принадлежала Лили Эванс, — ровно сказал Снейп, — впоследствии Лили Поттер. Усилием воли Гермиона загнала внутрь миллиарды эмоций. Почему ей прислали палочку матери Гарри? Кто это сделал? Где была эта палочка последние восемнадцать лет? — Полагаю, — дрожащим голосом проговорила она, — её следует отдать Гарри. — Полагаю, — ответил Снейп, — она была прислана вам. Они посмотрели друг на друга. Они понятия не имели, что это могло означать. Так бывает — следует случиться одной непонятности, так жди и других. Миссис Норрис знала это совершенно точно. Она совершенно явно ощущала неясности и умела промурлыкать об этом своему Филчу. Но не в этот раз. В этот раз в Хогвартсе появилось — вернее, проявилось — то, с чем людям было не справиться. Это было абсолютно кошачье дело. И, усмирив свою женскую гордость, миссис Норрис отправилась на поиски этого отвратительного кота-полукровки. Сейчас не время было громким шипением выяснять отношения. Они это отложат на потом. На весну, например. Иногда, глядя на шестнадцатилетнюю Джинни Уизли, Гермиона явственно ощущала свою ущербность. Девочка так откровенно, безнадежно, влюбленно тосковала по Гарри каждую минуту, что Гермиона казалась себе черствой. Она была бы рада увидеть Рона, конечно, но разлука не была для неё мучительным испытанием. А Гарри… Гарри был Гарри. При всей своей безусловной любви к человечеству в целом — а он умирал за него, не так ли? — он был не в состоянии удовлетворить душевные потребности одного-единственного представителя этого самого пресловутого человечества. И его шутливые письма не слишком грели душу Джинни. Они все были в этот вечер рассеянными. Гермиона размышляла о палочке Лили, Джинни витала в облаках, мечтая о каникулах, Луна находилась в обычном режиме, Джордж мрачно взирал на кучу маггловских приборов, работа с которыми не продвинулась ни на шаг. Луна, что-то напевая себе под нос, вертела в руках обычный грифельный карандаш, которым пользовались магглы, почему-то не любившие перьев. — Если бы кто-нибудь смог наложить на него протеевы чары, добавить эффект Прытко-пишущего пера и завязать на голос преподавателя, тогда весь класс мог бы просто сидеть, пока карандаш сам пишет лекцию, — мечтательно сказала она. Джордж поднял голову от мясорубки, ручка которой двигалась сама по себе, и внимательно посмотрел на безмятежную Луну. И что-то, похожее на прежний азарт, мелькнуло в его глазах. — Ну-ка брысь все отсюда, — сказал он. — Я хочу поработать. Нет, Луна, ты останься, пожалуйста… Когда Гермиона возвращалась к себе в комнату, в очередной раз вздохнув по уюту Гриффиндорской гостиной, куда она проводила Джинни, на нее налетел человек в белоснежной мантии. Директор Хогвартса куда-то так сильно спешил, что чуть не сшиб молодого ассистента профессора МакГонагалл с ног. Палочка, которую Гермиона держала в руках, все еще прикидывая, как бы потактичнее рассказать о произошедшем Гарри, упала и покатилась по полу. Винсент Прайс не стал использовать магию, а просто наклонился за нею, как самый обычный человек, а не глава крупнейшей школы волшебства и чародейства. — Это ваше, мисс… — Грейнджер. — Ага. Он не торопился отдавать Гермионе неожиданную собственность, разглядывая её. Словно не летел, как на пожар, только что. — Любопытная палочка, — сказал он благожелательно, — перо грифона, если не ошибаюсь? Гордые и страстные птицы. — Вы разбираетесь в волшебных палочках? — Слегка. Знаете, там-сям нахватался всякого. И Гермиона задала вопрос, который давно щекотал ей язык: — Какую школу вы заканчивали, профессор Прайс? Он улыбнулся — слегка печально, слегка неловко. — Я был на домашнем обучении… По состоянию здоровья, — быстро добавил Прайс, отметая следующие вопросы, и вдруг заторопился, прощаясь. Этой ночью Гермионе приснился Снейп. И на лице у него была грубой работы маска с безобразными трещинами. Она встала раньше рассвета, совершенно замучившись от разных мыслей, заставляющих вертеться на кровати.