"Бессонница"

Снейп, разумеется, заслуживал всяких плохих вещей. Это если рассуждать сгоряча. Но Гермиона не зря считалась одной из самых блестящих учениц Хогвартса. Он сам дал Гермионе книгу, где было написано о том, как именно заклятие может быть снято. Пусть замысловато, в духе затейников-волшебников прошлых лет, но написано. А потом, очевидно, разочаровавшись в мыслительных способностях заучки Грейнджер, открыл дверь в распахнутой мантии. Это он-то, который даже спит, поди, при параде. «Да посмотри же ты на следы, вспомни про Нагайну, сложи два и два». Более откровенной подсказки от такого человека ждать не приходилось. Таким образом, Снейп совершенно осознанно предоставил возможность Гермионе вытащить друга из удавки, которую Лонгботтом завязал на своей шее. Не самому же этим заниматься, с его-то имиджем. А наказать гриффиндорца за использование темной магии — пусть один раз, пусть в очень тяжелый момент — безусловно, стоило. Знала история Хогвартса, прекрасно знала, как увлекает легкий и невыносимый путь запрещенного волшебства юные, неокрепшие души. Даже если Невилл был лучше, чище многих. Что там Гермиона думала о педагогических методах Снейпа? Сколько лет он верно работал на хитрого лиса Дамблдора? Уж чему-то за это время наверняка научился. Не говоря уж о том, что склонность к многоходовым интригам свойственна слизеринцам по умолчанию. Разумеется, она поняла это гораздо позже эмоциональной беседы с Невиллом. Тогда её остановила от откровений некая интуиция, скорее даже — недооформленная мысль, что не стал бы Снейп просто так, из чистой зловредности, развлекать себя мучениями мальчика. Несколько лет назад она бы поверила, но после того, что увидел Гарри в думоотводе, отнеслась к такому подозрению скептически. А если и стал бы, то только попутно. Впервые в своей жизни Гермиона столкнулось с таким сложным и запутанным человеком. Человеком-луковицей. Человеком-лабиринтом. И чем больше она размышляла, тем больше приходила к мнению, что в этом лабиринте уже много лет блуждает и сам Снейп, не имея возможности, а может быть, желания, выбраться на свежий воздух. Однажды Луна Лавгуд задумчиво произнесла, глядя на одинокую фигуру Снейпа в черной мантии: — Интересно, зачем ему теперь жить? Тогда Гермиона не услышала её. Луна часто говорила странные вещи. А еще она училась на факультете Рэйвенкло, девизом которого было: «Ума палата — дороже злата». Иными словами, глупцов распределяющая шляпа туда не отправляла. Прошел Хеллоуин, наступила зима, и жизнь в школе текла своим чередом. А Гермиона всё думала и думала. Интересно, зачем ему теперь жить? Гарри вне опасности, Дамблдор и Волдеморт мертвы. Снейп отдал все свои долги. Восемнадцать лет он служил Великой Цели. Миссия выполнена. Что дальше? Гермиона и сама не могла себе объяснить, почему она так зациклилась на этом мрачном, неприятном, разбитом человеке. Он ясно дал понять, что не нуждается ни в её помощи, ни в добром отношении к нему. Она абсолютно точно высказалась, что ей плевать на него. Отныне и навеки. Но разгадывать Снейпа оказалось увлекательно. И в той же степени бесполезно. Она даже напросилась на то, чтобы присутствовать на его уроках для седьмого курса. «Видите ли, профессор, я пропустила так много теории, болтаясь по Британии вместо того, чтобы учиться…» Он не удивился. Он знал её с одиннадцати лет. И про патологическую страсть к новым знаниям был, разумеется, в курсе. А она сидела на задней парте и наблюдала за проявлениями мелочности и злобности. И осознавала, как часто великое мешается с пустым, ненужным. Меж тем Джордж Уизли уверенно и легко доказывал, что диплом об окончании Хогвартса — не самое обязательное условие для научной деятельности. Он нашел своего Фреда в странной девочке Луне, которая с совершенно безмятежным видом подкидывала ему идею за идеей, одну безумнее другой. Джордж всегда подхватывал летящий в него мяч. Главное, чтобы было кому его бросать. Понимал ли он, что интуитивно возвел Луну в статус своей второй половинки, столь необходимой для человека, всю жизнь делившего жизнь пополам? Луна это точно понимала. Ума палата — дороже злата, не так ли? Луна вообще много что понимала. И принимала. И отдавала. Другое дело, что окружающие не всегда могли унести её дары. Слишком они были специфичными. Газета «Хогвартс-экспресс» становилась все экзотичнее от номера к номеру. Ощутив лояльность директора Хогвартса к её самовыражению, редактор разошлась не на шутку. И учеников время от времени потряхивало, когда они получали свежую школьную прессу. Чего стоило только одно интервью с плаксой Миртл «Жизнь в унитазе: как избежать символичного смыва». Письма от Рона приходили все реже. Судя по всему, ему нравилось управлять магазином. Кажется, он уже не так сильно скучал. И если Гермиону иногда охватывала легкая грусть, то быстро проходила. В её жизни было достаточно других дел. Так, однажды пришел Филч и потребовал, чтобы она «урезонила своего кота, который плохо влияет на миссис Норрис». Чуть ли не впервые в жизни Гермиона не нашлась с ответом. Профессор МакГонагалл, испугавшись революционных высказываний собственного ассистента, больше уделяла внимания занятиям трансфигурацией и пообещала после Рождественских каникул допустить Гермиону до преподавания в младших классах. Хагрид перестал валять дурака и прилежно учился, отбросив за ненадобностью образ простоватого недалекого лесничего. Великий стратег покинул школу. Фигуры на доске обрели свободу. Иногда Гермионе казалось, что все в Хогвартсе не такие, какими старательно притворяются. А потом Парвати Патил, которая почти не покидала башню профессора Трелони, вдруг решила предсказать Гермионе будущее. Разумеется, Грейнджер — рационал и логик — совершенно не нуждалась в подобного рода услугах. Но Парвати проявила настойчивость. Живоглот одобрительно мурлыкал, выписывая сложные фигуры вокруг ассистентки прорицательницы. Гермиона слушала и мрачнела все сильнее. Винсент Прайс пил горячий шоколад и кивал в такт словам Парвати. Белоснежная мантия утомляла глаза.