"Бессонница"

— А потому что не надо было вламываться, как будто всё ещё в штаб-квартиру Ордена, а не частную собственность! — Привычка. — От дурных привычек, профессор, нужно время от времени избавляться… Да сидите вы спокойно, уже почти всё. — Не всё. Люпин обработал чем-то клинки. Я чувствую яд в своем организме. — Ну, всё время с вами какие-то неприятности, я даже не знаю. Из коридора раздавались сдавленные рыдания Кричера. До этого он завывал подобно банши, но, видимо, устал. Не хватил бы домовика инфаркт, озабоченно прислушивалась к нему Гермиона. Снейп сидел посредине кухни, и Гермиона водила палочкой по его порезам. Заклинания исцеления получались у неё уже невербально, сказывалась большая практика. Палочка профессора пала в неравной битве с заклятием Тонкс. И эта потеря ввела преподавателя в состояние, близкое к состоянию Кричера. Какое-то время у него было такое лицо, что Гермиона всерьёз опасалась, не начнёт ли он кататься по полу, захлёбываясь собственными рыданиями. Подумаешь, палочка! Когда тебя то и дело убивают, смена палочки — дело привычное. Шрамы на шее всё время притягивали взгляд Гермионы. Белые, толстые, безобразные рубцы с неровными краями. Без чёрной мантии профессор смотрелся странно. В брюках, в расстёгнутой белой рубашке, местами порванной, местами в красных пятнах, он выглядел вовсе не привычным Снейпом, а обыкновенным мужчиной, худым, жилистым, с бледной тонкой кожей, порезы на которой сходились на глазах, там, где Гермиона водила палочкой. — Ну, давайте я аппарирую вас к Хогвартсу, — предложила она. — Выпьете какое-нибудь зелье от яда. Он мрачно взглянул на неё сквозь упавшие на лицо волосы. Губы сжаты в полоску, под глазами темно. — В кармане мантии, — скрипучим голосом сказал Снейп. И тихо упал в обморок, второй раз за день. Отлевитировав бесчувственное тело в гостиную на диван, Гермиона запустила руку в карман мантии, валявшейся на полу. И ойкнула, напоровшись на что-то острое. Она достала: тонкую длинную иголку, которой было удобно делить крупинки сыпучих ингредиентов, толстый том «Семейной магии», пирожок с капустой, три чистых свитка и чернильницу, семь разномастных бутыльков, измерительную линейку, колдотермометр для определения температуры зелий, номер «Пророка» недельной давности, какую-то громыхающую коробку, которая так и норовила укусить за палец, шарф в фирменных цветах Слизерина и, наконец, безоар. С сожалением посмотрев на тонкую мантию, в кармане которой так интересно было шариться, Гермиона отправилась в гостиную. Любопытное колдовство, когда расширяется внутреннее пространство не целой вещи, а только определённой её части, в данном случае — только кармана, а иначе профессор просто утонул бы в своей мантии. Нужно будет спросить поподробнее. Стоя на коленях перед диваном, Гермиона думала о том, что в этом мире есть много поступков, без которых она запросто могла бы обойтись. Например, никогда не отправлять родителей в Австралию или не целоваться с Крамом, или не засовывать в крепко сведённый рот потерявшего сознание Снейпа камень из желудка козы. Да чтоб тебя! Он открыл глаза и послушно приоткрыл губы. Гермиона облегчённо выдохнула и сползла на пол, прислонившись спиной к дивану. Кричер в коридоре уже просто икал. Надо бы ему водички принести, наверное. Но в ногах появилась какая-то слабость. Перепугалась? Да ладно! Вроде всё время была спокойна и даже слегка насмешлива. — Мисс Грейнджер, теперь зелье в зелёном пузырьке, пожалуйста, — тихо приказал Снейп, именно приказал, не попросил, не намекнул, не выговорил, а приказал, мерзавец! Гермиона махнула палочкой, и флакончик послушно подлетел к дивану. — Ваша мантия, сэр… — Потом научу, — пообещал Снейп. Гермиона встала и отправилась к Кричеру. Бедняга домовик выпил сразу два стакана воды, стуча зубами о край, а потом Гермиона проводила его в комнатку за кухней, где Кричер улёгся на свои одеяла, укрылся одним из них и затих. Кажется, собрался умирать с горя. Вернулась в гостиную. Снейп натянул на себя лежавший на спинке дивана плед и выглядел нахохлившимся. — Мисс Грейнджер, — сказал он слабым, но властным голосом. — Завтра с раннего утра у меня встреча. Вам придётся пойти со мной, без вас в Косую аллею не попасть. Потом — к Олливандеру. Потом можете быть свободны. — Зачем вы вообще сюда заявились, профессор? — Ах, это. Хотел вам кое-что показать. Перед завтрашним днём. Подайте коробку. — Которая кусается? — Левитируйте её сюда, мисс Грейнджер, левитируйте. У вас же, кажется, есть палочка? — раздражённо сказал он. Ах, какие мы нежные. Беситесь от собственной беспомощности, профессор? Нечего без приглашения шастать где ни попадя. Коробка в руках Снейпа присмирела. И даже покорно открылась, выплеснув на свободу что-то чёрное, зловонное, похожее на осоку с лезвиями вместо листьев. Фирменное проклятие Злолушки, не иначе. — Откуда? — с опаской глядя на рвущееся на свободу растение, спросила Гермиона. — Слизнорт. Мы взяли на анализ почву, чтобы понять, что именно в ней изменилось, отчего выросли асфодели. И провели обратную реакцию. — Могли бы просто спросить меня, — сдержанно отозвалась она. — Вот как? Профессор обессилено откинулся на диванные подушки. Круги под глазами стали более тёмными, губы словно заветрились, длинный нос выступал ещё явственнее. Яд, оставленный Люпином, явно не собирался так просто покидать вены. Гермиона вышла в коридор, подняла с пола запорошенную серой пылью книжицу, снова посмотрела на дыру в стене. Стало грустно. Она в жизни бы не подумала, что будет сожалеть о старой карге. И что так обрадуется, увидев долговязую фигуру в чёрной мантии. Рядом лежала расщеплённая волшебная палочка. Оставлять её валяться в углу показалось Гермионе кощунственным, и она взяла умершую вещь в руки. Где-то в этом мире должно быть кладбище волшебных палочек, куда хозяева могли бы приходить и плакать по утраченному. — Мисс Грейнджер, вы уснули? С останками палочки и книжкой она пошла в гостиную. Положила и то и другое на столик возле дивана. Разожгла огонь в камине. За окнами спускались сумерки. Гарри и Бруствер уже отправились на свою конференцию. Снейп тихо шелестел страницами. — Что же, — резюмировал он. — Наши данные совпадают. Благодарю вас, что вы так оперативно поделились со мной. Гермиона не ответила. Лепетать оправдания не хотелось. Не на уроке. Она сидела в кресле у камина и через всю комнату смотрела на нервное, усталое лицо. — Осталось выяснить самый пустяк… — продолжал профессор. — Да уберите вы от меня эту рухлядь!.. Что делать с такой напастью. Взмах палочки — и расщеплённая древесина переместилась на столик в углу, недоступный взору бывшего обладателя. — Хотите чаю? И сушек? — Вы слушаете меня? — Завтра с утра у вас встреча с волшебницей, которая сортирует входящую корреспонденцию в Министерстве? — Да. — Почему вы пришли именно сегодня? Допускаете мысль, что следующую ночь проведёте в Азкабане? — Гермиона! В его голосе прозвучало явное нежелание продолжать эту тему. Но она лишь упрямо сцепила пальцы на коленях. — Почему именно ко мне, профессор? В Хогвартсе Слизнорт, Флитвик, МакГонагалл. Он даже отвернулся от неё. Были бы силы — наверняка вылетел бы вон, шипя, как миссис Норрис во время утреннего токсикоза. Гермиона вдруг подумала, что Лили Эванс — это такой своеобразный Хоркрукс Снейпа. Ополовинила его душу. А назад уже не собрать. Неужели он пришёл проститься? На всякий случай? С ней, Гермионой? Мысль была так крамольна, так отчаянно смела, что Гермиона поспешно перевела взгляд на огонь в камине, словно испугавшись, что он затылком увидит её смешавшееся, изумлённое лицо. Шёл к женщине — а получил цепь заклятий. Неудивительно, что он сторонится представительниц прекрасного пола. Только сделаешь шаг, а в тебя уже ножи летят. Она фыркнула и зажала рот ладонями. В груди стало тепло. — Чаю. И сушек, — глухо, потому что почти утыкался лицом в спинку дивана, произнёс Снейп. Гермиона вспомнила пирожок с капустой и устыдилась. Она занесла чай и Кричеру. Он испуганно вскинул больные глаза: — Ужин? Пора? — Лежи, Гарри всё равно уехал. А мы обойдёмся. Домовик смотрел на чашку чая перед своим носом, и по сморщенным щекам снова заструились слёзы. — Это нормально, что у вас такая слабость? Может, всё-таки к мадам Помфри? Чашка в руке Снейпа подрагивала. Он нетерпеливо мотнул головой. — Не хочу сейчас аппарировать. Ну да. Зависеть от кого-то другого! Да как можно. Гермионе стало смешно над собой. С каких-то пор все профессорские заморочки и комплексы, и недостатки характера вгоняли её в состояние неконтролируемого умиления. Вот сидела бы, смотрела на то, как подрагивают уголки его губ и раздуваются ноздри, и умилялась. Возьмите себя в руки, мисс Грейнджер, авторам всех прочитанных вами научных трактатов стыдно за вас. Она снова, уже привычно, сцепила пальцы в замок, чтобы не отвести назад рассыпавшиеся чёрные пряди. Прибьёт же сектумсемпрой и без всякой палочки. Или нет? Ведь пришёл он сегодня? Или не за этим? Или это всё влияние сентиментальной литературы, которой снабжал её Флитвик? И почему она не легилимент? Сейчас бы забралась точно в профессорский мозг и нашла все ответы. — Мисс Грейнджер, перестаньте на меня таращиться. — Простите. Она забрала из его рук чашку и направилась в сторону кухни. И тихое «да», шелестом листвы опавшее за её спиной, застало уже на пороге. — Что — да? — Всё, что вы подумали — да. На кухне она включила в раковине воду. Застыла, глядя на убегающую вниз струю. Мысли метались, как перепуганные близостью грозы стрижи. И что теперь? Как теперь вернуться в гостиную и посмотреть на него? Это невозможно. Это ненужно. Это… против всяких законов. Вода всё текла и текла. Интересно, ему там, в полутьме гостиной, освещаемой лишь отблесками огня из камина, так же страшно? Одно дело думать о таком. Иногда. Тайком. Укрывшись одеялом. Другое — обнародовать. Может, сбежать отсюда к Мерлиновой матери? Пусть кто-нибудь другой сопровождает его на встречи! Но больше было некому. Гермиона выключила воду и очень медленно побрела обратно.