"Бессонница"

Неделя промелькнула в каком-то ускоренном темпе. Совы летали чаще обычного, ученики усиленно переписывались с перепуганными родителями. МакГонагалл взяла ситуацию под свой контроль и строгим голосом отчитывала тех пап и мам, которые лично прибыли в школу. — Занятия в Хогвартсе идут в обычном режиме, — говорила она. — Мы доставим детей в Лондон Экспрессом первого мая. А сейчас ступайте по домам и не мешайте нам работать. Но обычным режимом в школе и не пахло. И дети, и взрослые впали в возбуждённое, лихорадочное состояние, совершенно забыв про учебный процесс. Учителя во время уроков или пускались в воспоминания, или строили догадки о будущем. Ученики прощались друг с другом и гадали, встретятся ли они снова, после того как Хогвартс будет разрушен. Посреди всего этого безумия никто не удивился, когда однажды ночью небо над школой расцвело яркими фейерверками. — Больше Уизли, хороших и рыжих! — вопил Джордж, летая на метле вокруг башен. Миссис Норрис проявила странную солидарность с Флёр Уизли и родила в ту же ночь трёх котят — рыжего и чёрного мальчиков и очень пушистую полосатую девочку. Как Филч не пытался скрыть это событие от Гермионы, но Живоглот вывел его на чистую воду. Он блажил дурным голосом над ухом своей хозяйки до тех пор, пока она не высунула нос из-под подушки, под которой пряталась от производимого Джорджем грохота, и потянул зубами за майку, приглашая за собой. Накинув халат, Гермиона пошлёпала за котом по холодным и тёмным коридорам. Миссис Норрис лежала гордая и спокойная на кровати Аргуса Филча, а слепые малыши тыкались в её живот. Филч любовался ими, не скрывая слёз. На Гермиону поглядывал ревниво и опасливо. Зевая, она почесала за ухом довольного Живоглота и поплелась обратно в кровать — досыпать. И только ойкнув от охранного заклинания, поняла, что спросонья вернулась не к себе, а в спальню Снейпа. Пробормотав пароль, она забралась к нему под одеяло и там, в уютном тепле, почувствовала, что совершенно окоченела. Снейп прижал её к себе, не открывая глаз: — Грейнджер, что вы бродите по ночам! — Флёр Уизли и миссис Норрис родили малышей. — Совсем все вокруг с ума посходили, — возмутился Снейп. Но Гермиона уже спала. Вообще-то эту ночь они собирались провести каждый в своей спальне, совершенно обессилев от нехватки сна и того, что ныли все мышцы. Но времени было так мало и совершенно невозможно было тратить его на сон. Гермиона проснулась через час и сразу увидела причину пробуждения, и даже две — левый и правый глаза Снейпа, блестевшие в освещении огня из камина. — Сравниваете? — сонно спросила она. И по тому, как резко изменилось выражение его лица, поняла, что сказала глупость. Лицо зельевара вдруг стало злым, ещё более некрасивым, чем обычно, каким-то болезненно-беззащитным. — Вы идиотка, Гермиона, — сообщил он ей очень холодно. — Простите. Это я не подумав. Снейп, не слишком заботясь о её комфорте, прижал Гермиону к себе — сильно, даже больно. Навалился сверху, лицо было так близко, что она не видела его выражения, понимая переполнявшие его эмоции только по сбивчивому хриплому шёпоту в самое ухо. — Хотите знать, сравниваю ли я вас с Лили? — Нет! Не хочу! Я вообще не хотела это обсуждать! — Нет уж, извольте. Слушайте теперь, маленькая вы пиявка. Лили никогда не барахталась подо мною, негодующе пыхтя мне в губы. Не приходила в мою кровать по ночам. Не кусалась и не царапалась, и не бросалась так отчаянно меня спасать от самого себя. Не лезла в самые запретные, самые личные зоны. Мне никогда не хотелось придушить Лили так сильно, как сейчас мне хочется придушить тебя. — Да пустите вы! — Это пустое женское тщеславие, не так ли, Гермиона? — Ничего подобного, — она тоже разозлилась. — Мне совершенно не нужно знать, что я для вас важнее, я просто… — Просто — что? Она заплакала. Он такой дурак, хоть и великий шпион. Снейп успокоился. Перекатился на спину, по-прежнему крепко прижимая Гермиону к себе. Помолчал, ощущая, как её слезинки катятся, щекоча, по его груди. — Всё это совершенно пустое, Гермиона, — сказал он устало. — Если вдруг мы останемся в живых, а я очень на это надеюсь, как это ни глупо, вы больше не будете поднимать эту тему. — Почему? — Потому что я слишком высокого мнения о вашем уме, чтобы предполагать, что вы действительно собираетесь соревноваться с призраком. — При чём тут мой ум? — При том, — он хмыкнул, и на душе у Гермионы стало легче. Она поёрзала на его груди, устраиваясь поудобнее. — При том, что твой ум возбуждает меня нисколько не меньше, чем всё остальное. А иногда и больше. — Вы, профессор, извращенец. Яркое солнечное утро рассеяло остатки ссоры. За неделю до апокалипсиса хогвартского масштаба в школу заявилась делегация из Хогсмида, возглавляемая мадам Розмертой и Аберфортом Дамблдором. Первым делом владелец «Кабаньей головы» отправился в кабинет директора, откуда скоро послышались громкие вопли Винсента, которого, судя по всему, поливали холодной водой. Мадам Розмерта светски улыбалась, попивая предложенный МакГонагалл чай. Альбус Дамблдор из рамы на стене доброжелательно махал рукой прибывшим. Своим появлением он вызвал настоящий переполох у учителей школы, потому что всем доподлинно было известно, что он не появлялся на своих портретах с прошлой весны. Исчез после того, как школа была восстановлена. — Ну конечно, — нервно сказал ему Снейп. — Вы как пресловутый чёрный грим, Альбус. Появляетесь перед несчастьем. — Мой мальчик, вижу, перемены в вашей жизни не сделали вас мягче, — благодушно отозвался Дамблдор. Трелони от любопытства чуть не выронила свой хрустальный шар. — Так вот, Минерва, мы хотели бы знать, как именно обитатели Хогвартса планируют противостоять этой языческой заразе? Мы, например, нисколько не верим в россказни о том, что какая-то трава может наделать столько переполоху, — сказала мадам Розмерта. Со стороны лестницы послышался шум, и в учительской появился красный, как рак, директор школы. С белых волос текла вода. Оставляя за собой лужи, Прайс прошествовал через комнату и остановился у каминной полки, рядом с портретом Альбуса, попытавшись принять такую же позу. Выглядели два директора рядом друг с другом карикатурно. — Милая Розмерта, — сказал Альбус, весело кося глазами из-за очков-половинок в сторону Винсента, — в этот раз ваше мужество не понадобится. Я бы посоветовал вам уехать на пару дней, развеяться. Уверяю вас, персонал Хогвартса справится с напастью. — Вы так считаете? — нервно дёрнулся Слизнорт. — Я, знаете ли, пожилой человек, к героизму не тяготеющий. — Гораций, вы вольны делать всё, что вам угодно, — нетерпеливо прервала его МакГонагалл. — Персонал Хогвартса покинет Хогвартс вместе с учениками, — заявил вдруг Прайс. Все уставились на него с вежливым осуждением, как это бывает со взрослыми, чью беседу прервал избалованный ребёнок. — Но кто же в таком случае будет бороться? — мягко спросил Флитвик, болтая ножками. — Я, — скромно сообщил Прайс. — Подобно капитану корабля, долг которого повелевает ему остаться на судне во время крушения… — А помните, — восхитилась собой Трелони, — что я ещё в начале учебного года говорила о том, что у нашего директора несчастливая аура. — Конечно, она несчастливая, — огрызнулся Винсент. — Ведь я руковожу этой школой. — Альбус, — грубый голос Аберфорта прозвучал излишне громко. — У тебя есть идеи, как предотвратить всё это? — Нет, — просиял улыбкой мёртвый директор. — Никогда не интересовался друидской магией. — Потому что у тебя всегда был в голове ветер. — Прекратите! — воскликнула мадам Розмерта. — Что же это такое? — Я бы назвал это военным советом, — процедил Снейп. — Только без висящего вниз головой тела над столом он выглядит как-то по-детски. Гвалт поднялся невероятный. — Зачем он провоцирует их? — удивился Невилл шёпотом. — Это же Снейп, — пожала плечами Гермиона. — Ты говоришь это так, будто это повод для гордости. Джордж, у которого после ночных буйств болела голова, раздражённо выпустил из палочки хлопушку. От резкого хлопка все замолчали. — В целом, — резюмировал Джордж. — Кто хочет уехать, тот будет жить долго и счастливо. Кто хочет остаться — будем импровизировать. — Отличный план, Уизли, — кивнула МакГонагалл. В наступившей согласной тишине отчётливо прозвучал жалобный голос Прайса: — А как вы справлялись с ними, когда они не слушались? — С учениками? — отозвался Альбус Дамблдор. — Да нет, с учителями! Вечером, когда Гермиона прилежно колдовала над карманами своих мантий, увеличивая их на снейповский манер (оказалось, что можно сделать это волшебство куда более лёгким, чем она думала), в комнату заглянула Винки. — Домовики собираются уходить из Хогвартса, — скорбно сказала она. — Но Винки не такая трусиха. Винки останется тут. — Не нужно. Побудь с Кричером. У него горе. — Гермионе не обмануть Винки. У Гермионы золотое сердце. Золотое сердце и хорошая палочка. Винки останется и поможет. — Что ты знаешь о моей палочке? — удивилась Гермиона, поднимая голову. Эльф смущённо шмыгнула носом. — Хозяин Крауч брал из Министерства палочки мёртвых волшебников, когда творил заклинания, о которых не нужно было знать другим. Эта палочка была дома, когда хозяин погиб. Винки спрятала. Винки боялась, что все узнают. А потом Винки увидела, какой плохой фонтан вы сделали. И решила, что нужно прислать вам хорошую палочку. Беллатрикс Лестрейндж мучила домовиков и людей. Она была страшной, страшной. Гермиона хохотала так громко, что Винки испугалась. А она-то всё время проводила параллели между собой и Лили. Гадала, кто и зачем, и на что намекал. А не было параллелей. А не было намёков. Была мёртвая волшебница Лили, мать спасителя мира, великая любовь Снейпа. И была она, Гермиона, живой человек. Человек, которого хочется придушить. Пришедший часом позже Снейп так никогда и не узнал, почему Гермиона так отчаянно веселится в такой нервной обстановке.