***
С Джефферсоном пора заканчивать. Нейтан понимает это в тот же день, когда узнает про смерть (убийство!) Рейчел. Все. Доигрались. И почему-то только тогда и вспомнается тот какой-то темный случай с одной из фанаток фотографа, из-за которого тот и вынужден был осесть в Аркадия Бей. В чем случай заключался? Девушка обвинила Джефферсона в домогательстве. Конечно, «изнасилование» — это ведь первое, что приходит на ум, когда понимаешь, что кто-то накачал тебя наркотиками. Но дело закрыли. За неимением улик. За неимением свидетелей. Девушка пропала. Ее вдруг не стало, никто не знает почему. Может быть, внезапно решила куда-то уехать, по срочным делам? Бывает же такое, да? «Рейчел больше нет» «ПРОПАЛА БЕЗ ВЕСТИ. Рейчел Эмбер, 18 лет» «Наверное, сбежала к лучшей жизни в Лос-Анджелес» «Возможно, скинулась с обрыва из-за несчастной любви» «Бывает же такое, да?» «Как я мог быть таким идиотом?», — сокрушается Нейтан. Впрочем, он и сейчас тот еще «идиот». Потому что понятия не имеет, что ему делать. Идти в полицию, все равно, что идти к отцу. Результат один: ни папаша, ни «мусора» ему не поверят. «Помогите! Знаменитый преподаватель Блэквелла убил свою лучшую ученицу, а перед этим накачал меня наркотиками! Я понятия не имею, где тело, и в бункере Прескоттов, в котором все произошло, есть только мои отпечатки, но поверьте мне, я говорю чистую правду!». Каково, а? Статус местного психа и торчка никогда в таких делах не играет на руку. Джефферсон прав. Во всем. Собственноручная месть фотографу — затея глупая и опасная. «Начнем мыслить трезво. Лучше уж поздно, чем никогда». Здравый же рассудок подсказывает, что убийство просто так не утаишь. Есть пропавший человек — есть полицейское расследование. И есть надежда, что оно хоть к чему-то, да приведет. Неважно, что после этого будет с самим Нейтаном. Главное, что все будет кончено. Надежда живет в Нейтане ровно двое суток после пропажи Рейчел. — Да, Шон, я же говорил, несчастный случай. Я не знал, что она что-то приняла, понимаешь? Расслабиться, наверное, решила перед фотосессией. На секунду отошел, а она уже лежит там, на полу, и пена изо рта. Я ничего не успел сделать. Легкодоступные наркотики — трагедия этого поколения. Ну да не мне тебе рассказывать — взгляни хотя бы на своего сына. Да и что бы я успел сделать? Понятия не имею, как первую помощь нарикам оказывать. Скорую вызвать? Как бы мы потом все это объяснили — бункер, технику, преподавателя наедине с молоденькой (и обдолбаной, к тому же) студенткой? Да еще и в частных владениях Прескоттов. Видишь? Я ничего не мог поделать. Как будто сама судьба привела его домой в момент разговора отца с Марком. «Ну же, пап! Хоть раз в жизни я буду рад тому, что ты на кого-то орешь» — Да понял я уже. — Шон Прескотт, напротив, цедит слова сквозь зубы, из-за закрытой двери его едва слышно. — Передозировка — и до свидания. Это дело быстрое. Лучше скажи мне, ты дел-то ее куда? Мне совершенно не надо, чтобы она потом через пару месяцев этим вонючим рыбакам в сети попалась, например. — За это не бойся. Если только наши дорогие служители закона не решат перекопать весь Аркадия Бей, они ее не найдут. Слишком много в этом городе тихих безлюдных уголков. — Это точно. Надеюсь, ты глубоко ее закопал, дождем не вымоет. А уж ребята из полиции ничего специально копать не будут, поверь. Черт, Марк. Больше полугода работы, да еще такая прибыль! Почему все всегда начинает рушиться из-за какой-то швали-наркоманки, которая либо начинает шантажировать, либо делает еще проще — просто дохнет прямо во время процесса? И это ведь не шлюшка из придорожной забегаловки, а одна из лучших студенток Блэквелла! Хорошие же нынче отличнички пошли, а? И я еще что-то от Нейта требую. Ладно. Ты, конечно, не виноват, не переживай. Вместе разберемся, как в прошлый раз не будет. В этом и есть плюсы партнерства, кроме финансовой поддержки, понимаешь, — Шон, кажется, даже посмеивается. Ему ситуация со смертью девушки на секунду кажется смешной. — Слишком многое стоит на кону, чтобы все вот так сворачивать. Притормозить, может быть, и надо, на какое-то время. А пока у меня тут как раз должок за одним из местных офицеров имеется… Нейтан не помнит, ни чем конкретно закончился разговор, ни когда уехал Марк, ни когда произошел срыв. Воспоминания до сих пор похожи на отдельные лоскутки очень хрупкой материи. Хаос в комнате, разорванные и разбитые вещи, и мать, которая пытается спросить, что случилось, в ответ слышит лишь нечленораздельные вопли и рыдания. Она боится подойти, боится попасть под горячую руку, поэтому в панике зовет на помощь отца. Шон пытается остановить истерику сына единственным известным ему способом, но терпит крах — Нейтан в своем состоянии перестает испытывать всякий страх и бросается на мужчину в ответ. Кто-то в доме, наконец, понимает всю серьезность ситуации и вызывает скорую. Поспешившие приехать санитары вкалывают вырывающемуся Нейтану несколько кубиков успокоительного, и тот проваливается во тьму. О причинах срыва никто до сих пор, кроме самого Нейтана, не знает, да и не старался, по правде говоря, узнать. А, тем временем, за последующий месяц таких срывов происходит еще два. Один из них — в академии, а таким проблемам, по мнению Шона Прескотта, лучше бы оставаться в стенах дома. В и так уже длинном списке выписанных Нейтану препаратов появляются два новых — Диазепам и Рисперидон. Таблетки для шизиков, в общем. Призваны, чтобы сделать из него, когда нужно, дурачка, а то и вовсе ввести в подобие ступора, когда парень может часами сидеть и, не отрываясь, пялиться в одну точку. Что там говорится? «Детей должно быть видно, но не слышно»? Отрешенность от окружающего мира и неспособность ни на что реагировать на самом-то деле не так уж и плохи, хотя проблем и не решают. Жить так явно спокойнее. Если вы считаете жизнь без эмоций жизнью, конечно. К тому же, руки у Нейтана трясутся теперь не так часто и не так сильно. Диазепам — хорошее противосудорожное. Еще что-то из этих чудо-таблеток усиливает действие марихуаны, да и вообще любой дури, что, вроде бы, тоже хорошо. Все в них хорошо, кроме побочных эффектов. А из побочных эффектов — дикая резь в желудке, которая не снимается никакими обезболивающими: те, наоборот, делают только хуже. Боль любит навещать Нейтана по ночам и изводить его часами, долгими и мучительными, превращая время, отведенное под спокойный и здоровый сон в диазепановом коконе, в агонию без возможности ее прекратить. Можно терпеть ступоры, можно терпеть безэмоциональность, показания к применению таблеток при шизофрении и биполярном расстройстве и даже предупреждение на упаковке о возможности быстрого привыкания, которое уже точно наступило — такие лошадиные дозы прописаны в рецепте. Но вот терпеть это становится невозможно уже через полтора месяца, когда Нейтан в который раз проводит ночь, скуля от отчаяния в подушку, а не тихо посапывает, лежа зубами к стенке, как должен. Прятать таблетки под языком на самом деле совсем не сложно. Детская уловка неожиданно легко срабатывает у Нейтана даже спустя несколько лет. А ломка после отмены препаратов не идет ни в какое сравнение с мучениями, которые испытывал парень до этого. Да, ломота во всем теле и жуткая раздражительность. Но это все временно. Это можно перетерпеть. Временное облегчение разрушает отец, которого Нейтан одним не самым добрым утром, вздрогнув от испуга, видит в отражении в зеркале в ванной. Как раз после того, как поднять голову от слива раковины, где мгновение назад исчезли очередные таблетки. Шон без предупреждения впечатывает сына виском в зеркальный шкафчик, вцепившись в его еще не уложенные гелем волосы. И это чудо, что стекло под этим напором не трескается и не втыкается Нейтану в лицо. — Как-то я даже и не удивлен, Нейт. И как-то я даже эту подлость от тебя ожидал. А затем все за те же волосы тащит дергающегося и шепчущего слова извинения парня в рабочий кабинет. — Что у вас там уже случилось с утра пораньше? — усталым голосом интересуется миссис Прескотт. — Он отказывается принимать таблетки. Опять. Думаю, нам с ним пришло время по этому поводу поговорить. Мать лишь со вздохом закатывает глаза и удаляется к себе в спальню, никак больше в происходящее не вмешиваясь, бросая лишь: — Без фанатизма, Шон, пожалуйста. Только поговорить, — хотя прекрасно знает, что этим дело никогда не ограничивается. Плотно погрузившись в процесс воспитания, Шон Прескотт забывает, что этим же утром назначил встречу Джефферсону. А ведь Нейтан только успел подумать, что хуже день быть уже просто не может. И хотя Марк входит в кабинет уже в самом конце «беседы», фотограф все равно успевает увидеть все, что требовалось: прижавшийся к дальней стене, трясущийся, как осиновый лист, Нейтан с влажными глазами, кровоточащим носом, разбитыми и тут же искусанными поверх губами, красными от ударов щеками, огромным синяком на виске и бог знает еще с какими повреждениями, которых не видно под одеждой. Явно утратившую работоспособность правую руку парень прижимает к груди — Шон, не соизмеряя силы, выкручивал ее, заламывая сыну за спину, чтобы тот не мог вырваться во время наказания и, уж тем более, ответить. — Что случилось? Я помешал? — Марк! Что-то ты рано. Проходи, я все равно уже тут закончил. Просто приходится иногда прямо с самого утра браться за воспитание ребенка. — Раскрасневшийся от тяжелой физической работы Шон выглядит почти что гордым собой. Марк оценивающе оглядывает парня. В его глазах нет ни злорадства, ни брезгливости, ни жалости. Зато Прескотту-младшему кажется, что там проскальзывает что-то отдаленно напоминающее сочувствие. — Ребенка? Ему почти восемнадцать, Шон. Не поздновато ли для телесных наказаний? Как-то не похоже, что ты делаешь ситуацию лучше. — Тебе-то откуда знать, что лучше? Своих детей у тебя нет, — недовольно бросает отец, поняв, что его старания не оценили. — Будет вести себя как ребенок — буду относиться к нему, как к ребенку. Иногда, знаешь, бывает полезно продемонстрировать, что случается, если попробовать держать меня за дурака. Фотограф на этих словах раздраженно кривится: — Да никто тут тебя не держит за дурака, Прескотт, боже мой! Сколько лет, а ты все от этой паранойи избавиться не можешь. Попробовал бы ходить к психотерапевту что ли, или у него все часы приема принадлежат твоему сыну? Я бы поспорил, кому здесь психотерапевт нужней, если честно. А Нейтану вдруг, несмотря на жгучую боль, становится смешно-смешно. Потому что возмущение Джефферсона выглядит таким настоящим и праведным. «Тебя никто не держит за дурака», — сказал человек, дурачащий весь Аркадия Бей. Ха-ха. И ведь Шон верит ему, верит, несмотря ни на что, до сих пор. Как верил и Нейтан до недавнего времени. Ну забавно же, признайте! Сжатые окровавленные губы просто не могут не сложится в улыбку, чего бы им это ни стоило. — Что смешного?! Что ты тут ухмыляешься?! Мало получил, да?! Нейтан тут же закрывает глаза и сжимается в ожидании удара, который не следует. Марк крепко держит Прескотта-старшего за запястье, резко и довольно грубо перехватив его замахнувшуюся на сына руку. — Либо ты сейчас же оставляешь все свои семейные проблемы на внерабочее время, либо я ухожу, Шон. С меня хватит. Я не обязан на все это смотреть. — И уже мягче добавляет, обращая взгляд на удивленного парня: — А тебе лучше пойти к себе в комнату, Нейтан. Нам с твоим отцом нужно кое о чем поговорить. И приложи, пожалуй, к плечу лед. Мне кажется, у тебя вывих. Увидимся на занятиях. Нейтан слегка кивает ему, выходя из кабинета. «Увидимся на занятиях» — кодовая фраза, означающая, что надо держать одноразовый мобильник включенным: Джефферсон обещает позвонить. Трагедия состоит в том, что Нейтан отлично осознает, что с Джефферсоном пора, так или иначе, заканчивать. Но закончить у него не получается. Единственный человек, который всегда готов его выслушать — психопат и убийца. Но парень прекрасно знает, что обязательно включит сегодня вечером телефон и будет с нетерпением ждать звонка. И до самого последнего слова в их разговоре не повесит трубку. А фотограф опять заставит его вывернуть душу перед ним наизнанку, что Нейтан всегда делает с такой охотой. Ибо больше ее вывернуть не перед кем. Он не верил, а до сих пор верит мужчине. Хотя умом-то понимает, что тот заботится не о нем самом, а лишь о его психике. Чтобы Нейтан не наделал глупостей. Чтобы из-за Нейтана не «спалиться». Методы Марка выгодно отличаются от методов отца. А вот цель все та же: суметь управлять Прескоттом-младшим. Что ж, у Марка, как видите, это отлично получается.***
— Нейтан, не забудь таблетки! — Мать догоняет его уже на выходе из столовой, хватая за рукав. Вид у миссис Прескотт, надо сказать, жалкий, только вот парень совсем не собирается ее жалеть и облегчать возложенную на нее уехавшим в командировку отцом работу по контролю приема. — А то что? Тоже меня отлупишь? — Нейтан скалится, откровенно издеваясь. — Поверь, таких красивых синяков, какими меня одаривает папа, у тебя насажать не получится. Да и маникюр испортишь, не стоит. — Почему ты не можешь просто сделать, что тебя просят? — Она едва ли не плачет, но Нейтан знает, что это ее способ на кого-то давить. Это не взаправду, так, театр одного актера. — Пожалуйста. Ты же знаешь, что это для твоего же блага! — Да меня от них наизнанку выворачивает, говорил же! Давай более простыми словами: мне плохо, когда я их пью. Так до тебя доходит? — А когда ты их не пьешь, плохо нам. Без них тебе куда хуже, пойми, ты ведь не здоров. И ты нас с отцом пугаешь… — Ты просто не представляешь, как мне неебически приятно это слышать! Спасибо за честность, мам! — Нейтан зло выхватывает таблетки у нее из рук и заглатывает их на сухую, не боясь подавиться. Сдохнуть в этой ситуации — не слишком печальный исход. — Надеюсь, теперь тебе спокойнее. Лучше бы ударила, правда. Но, впрочем, ты ведь никогда ничего не делаешь сама, всегда бежишь ябедничать к отцу. По щеке у матери скатывается первая слеза. — Ты… Ты не можешь нас с отцом во всем обвинить! Знаешь что? Начинай всегда с себя! Таблетки тебе прописали не без причины — ты же просто не можешь держать себя в руках, никогда не мог и не желал! Избалованный ребенок! А знаешь, почему отец на тебя руку поднимает? Да потому что ты сам его заставляешь, постоянно своими выходками выводишь из себя! Ты никогда не входишь в его положение, никогда не задумываешься, что это — очень занятой и уставший человек, что ему может быть не до тебя! Ты не стараешься нас понять. Так что не смей, Нейтан Джошуа Прескотт, не смей вешать всех собак на меня, доводить родную мать до слез и давить на ее жалость! Почему я обязана чувствовать себя виноватой за то, что отец тебя наказывает? Он ведь прав. Ты порой настолько отвратительно себя ведешь, что полностью этого заслуживаешь. «Нейтан, еще не поздно остановиться. Пожалуйста, не делай этого» «Почему? Ты ведь это заслужила» — Я знаю, — беззвучно, одними губами произносит Нейтан, глядя уже куда-то не на мать, а сквозь нее, и чувствуя, как и к его глазам подступают слезы. «Это же я сам тогда подписал ей смертный приговор. Это я, а не Марк, настоящий убийца Рейчел»***
В первый раз за всю его жизнь родители не берут Нейтана с собой в ежегодную летнюю поездку в их второй дом во Флориде. И парень их отлично понимает. «Ты нас с отцом пугаешь» Что ж. Он это заслужил. Нейтан теперь пьет все таблетки самостоятельно, по собственной воле. «Таблетки тебе прописали не без причины» Ощущение битого стекла в желудке — подходящая кара для такого неудачника, как он, который налажал так сильно, что спровоцировал чье-то убийство. И как он раньше этого не понимал? Кстати, оказывается, если принимать таблетки на пустой желудок, да и вообще, лишний раз не пихать в себя что-то, кроме них, отрицательный эффект значительно ослабевает. Ну, а голод… разве положено такому, как он, жировать? В конце лета Нейтан вдруг замечает у себя на животе (точнее, на том, что от живота осталось) ровные длинные светлые полосы-бороздки. Растяжки. Совершенно мерзкие на вид, особенно в соседстве с выпирающими сверху росчерками ребер. Отвратительно. Весь накопленный за без малого два десятка лет жир уже переварился, скоро настанет очередь мышц. Потом — мозгов. А там, глядишь, через годик-другой Прескотт переварит сам себя полностью. Самый подходящий для него конец. А пока все складывается очень даже удачно: теперь он чудовище не только внутри, но и снаружи. Взгляды окружающих царапают Нейтану худую спину. Ему кажется, что все уже подсознательно наверняка все поняли, только ждут какого-то точного подтверждения, команды, чтобы наброситься и растерзать такого ненавистного Прескотта. За то, что сгубил их богиню. «Прости меня, Рейчел» «РЕЙЧЕЛВПРОЯВОЧНОЙРЕЙЧЕЛВПРОЯВОЧНОЙРЕЙЧЕЛВПРОЯВОЧНОЙ» Психотерапевт советует, если уж не рассказывать, то хотя бы записывать, зарисовывать свои мысли и переживания на листочках. Мисс Грант потом, если находит их у себя в классе или в коридорах, собирает все эти «мысли и переживания» в аккуратненькие стопочки и относит ректору: «С мальчиком что-то не так. У него серьезные проблемы. Мы должны, наверное, вмешаться и помочь». Но ректору приказано все проблемы Прескотта-младшего тихонечко сканировать, заносить в архив на компьютере, но никак с ними не помогать. Не стоит этого делать и мисс Грант: домашние проблемы Прескоттов ее не касаются. Иначе и до увольнения дойти недолго. Марк игнорирует его чаще, чем раньше. Марк теперь тоже (абсолютно заслуженно) считает Нейтана неудачником и неспособным ребенком. Потому что это из-за глупых обид впервые влюбившегося Нейтана работа («бизнес, а не просто хобби») встала на целых полгода. «А что на счет тебя? Ты мог бы прикинуть, как все это кончится, к чему приведет? Но все равно согласился» «Рейчел, мне очень-очень жаль» Вот действительно, он ничем не лучше Марка. «Впечатли меня. Мое единственное желание — гордиться тобой» Разве можно хотеть гордиться тем, из-за кого тебе пришлось убить? Впечатлить, да. Возможно, тогда Марк похлопает Нейтана по плечу и скажет: «Молодец. Можешь же все сделать правильно, когда захочешь! Я теперь вижу, что опять могу тебе доверять. Тогда открою секрет: с Рейчел все хорошо. Тебе лишь нужно было понять всю серьезность ситуации, понимаешь? Но ты справился, Нейтан. Ты действительно мой лучший ученик. Можешь теперь поехать и повидаться с мисс Эмбер, если хочешь» Если Марк Джефферсон хочет Кейт Марш — он ее получит. Нейтан сделает все, что угодно, чтобы больше не чувствовать себя виноватым. Он уже так от этого устал.***
— М-Марк… Марк! — Нет ответа. Хотя Джефферсон точно все слышал. — Где дурь? Куда ты ее положил? Опять молчание. А на металлическом столике, где они обычно держат все «инструменты» для работы, по-прежнему чего-то не достает: там только шприцы в упаковках, одноразовые перчатки, дополнительная камера и… и все. — Марк, блядь! — вскрикивает, теряя терпение, парень. — Что, Нейтан? — Фотограф к нему даже не поворачивается — укладывается вместо этого на пол, чтобы сделать несколько снимков Кейт вблизи. Кейт Марш, тем временем, не лежит на белом фоне сломанной куклой. Кейт Марш хнычет во сне (пока еще во сне!) и инстинктивно вздрагивает от прикосновений мужчины, который пытается придать ей нужную позу. Внутри Нейтана начинается тихая паника. — Где ампулы, Марк? Нам же нужно еще. Она же сейчас проснется, черт возьми! Где блядский экстази, куда он подевался? — Полагаю, закончился? — спокойно отвечает Джефферсон, как будто эта проблема его ну вообще не касается. — Это как — закончился? — Нейтан точно помнит, что покупал. Да, память его иногда подводит, но не настолько же! — Это, блядь, как? Ты его сожрал, что ли? Когда он успел закончиться, это наша первая за полгода модель, мы его не тратили! — Ноль внимания. Нейтан изо всех сил сдерживается, чтобы не врезать фотографу носком ботинка по лицу. — И что нам теперь делать? А? Что мы будем делать без GHB? Марк, наконец, удостаивает его взглядом. Спокойным и каким-то… потемневшим. — Мы можем работать дальше. Без наркотика. — Чтобы она пришла в сознание? — испуганно выдыхает Нейтан. Джефферсон лишь пожимает плечами: — В прошлый раз тебя это не смутило. «Так. Так. Спокойно, Нейтан, тихо. Один из вас уже слетел с катушек. Одного психа в помещении достаточно. Не паникуй. Лучше трезво оцени ситуацию и что-нибудь придумай. И, главное, не спугни его» — Я… Я… Знаешь, я выйду покурить. — Иди, конечно, — разрешает мужчина, возвращаясь к своей модели. Нейтан вылетает из бункера, наверное, за секунду. «Проклятье. Вот же дерьмо. Ему понравилось. Этому ублюдку понравилось снимать их в сознании. Блядь. Нейтан, братишка, у нас проблема. Он же убьет ее. Убьет святошу-Кейт, которая только что пересосалась с половиной парней на вечеринке «Циклона»! У нас тут второй труп на подходе, сделай же ты что-нибудь!» Ну, хотя бы он по тупости не забыл телефон в Проявочной. Пальцы от ужаса отчаянно бегают совсем не по тем буквам, по которым нужно, но со временем у Нейтана таки получается «родить»: «Эй Нужна добавка СРОЧНО» Нужно теперь лишь надеяться, что Фрэнк, во-первых, не спит и ответит быстро, а во-вторых, не начнет выебываться и согласится обеспечить доставку товара «на дом».***
— Долго же ты курил, — замечает Джефферсон, все так же не глядя на Нейтана. Только теперь почти все внимание фотографа отнимает не сама Кейт, а ее фотографии на мониторе компьютера. — Ну, прямо-таки долго! — огрызается Нейтан, стараясь при этом голосом не выдать, как нервничает. — Минут тридцать. Парень сглатывает. И правда, выходит слишком подозрительно. — На закат любовался, тебе какое дело? Жаль камеру с собой не взял — вид был шикарный. А на уме вертится только «лишь бы ампула не выпирала из кармана слишком сильно», «лишь бы она не звенела при ходьбе», «лишь бы Марк ничего не заметил». — Да, закаты в октябре невероятно красивые… — неопределенно отзывается мужчина, чуть улыбнувшись. — Кейт в твоем распоряжении, как видишь. Уже, наверное, заждалась тебя. В широко раскрытых глазах Кейт за это время успели появиться проблески сознания, которого еще, правда, не хватает на то, чтобы понять, где она и что с ней, но его вполне достаточно, чтобы девушка могла почувствовать, что с ней творится что-то нехорошее. Она едва слышно всхлипывает-постанывает в полубреду, пытается шевелить связанными руками, и Нейтан видит, как на ее обнаженной шее отчаянно бьется жилка. Парень закусывает губу. Есть что-то мерзкое в происходящем. Что-то, чего он доселе на фотосессиях не замечал. Раньше модели здесь будто бы не присутствовали. Только их тела, оболочки, только их красота и невинность. А вот сейчас Кейт, сама Кейт здесь вполне присутствует. И она не похожа на модель, она похожа на жертву, ягненка на закланье. И только совсем бездушная скотина, даже при всех недостатках Марш, ее не пожалеет. Воровато оглядываясь, Нейтан берет со столика запасную камеру, незаметно прижав к ее низу распакованный шприц. Опускается рядом с Кейт на колени, кладет на них фотоаппарат и, делая вид, что возится с ним, торопливо втыкает иголку в извлеченную из кармана ампулу, закрывая Джефферсону весь обзор своей сгорбленной спиной. Затем столь же быстро, рваным движением, всаживает иглу в шею девушки, сам вздрагивает при этом, потому что со стороны его действие выглядит очень неаккуратным и наверняка болезненным. Кейт в подтверждение этого коротко и чуть более громко стонет, а Нейтан спешно прикрывает ей рот свободной ладонью. «Все хорошо. Скоро все кончится» И на сей раз это правда. Он может наблюдать, как в глазах девушки на несколько секунд вспыхивают и тут же гаснут зачатки паники. А затем Кейт снова накрывает глубокий сон без сновидений. Нейтан облегченно выдыхает, чувствуя, как нервное напряжение его постепенно отпускает, разжимая свою липкую противную лапу, а вместо него внезапно накатывает сильная усталость. Парень не уверен, что сможет сейчас заняться съемкой. Но дело сделано, и это главное. Не в силах с собой бороться, он на секунду склоняет свою отяжелевшую голову и утыкается лбом куда-то в район ключиц девушки, прикрыв глаза. «Все будет хорошо» Но сзади раздается щелчок затвора, возвещая о том, что это утверждение слегка поспешно. — Не нужно так вздрагивать, Нейтан, — посмеивается Марк, возвышаясь над Прескоттом. — Просто выхватил удачный кадр, ничего страшного. И я смотрю, «покурить» ты сходил весьма плодотворно: Кейт снова находится в блаженном неведении насчет своего положения. Прекрасно. — Она ничего не вспомнит, — зло отвечает Нейтан, ощущая, что зубы почему-то так и порываются стучать. — У тебя нет причин ее убивать. — Разумеется, нет. Не только причин, но и желания. Мы только что пережили полугодовые «каникулы». Было бы глупо устраивать их опять после первой же фотосессии, не думаешь? — Фотограф откладывает камеру в сторону и неспешной походкой направляется к компьютерному стулу, на котором висит его пиджак. — И ты абсолютно прав, наркотик просто никуда не мог за лето подеваться. Конечно же, я его не сожрал, как ты выразился, но близко к этому. Вот они — эти несколько ампул, все на месте. Извлечены из внутреннего кармана и издевательски блестят в свете ламп Проявочной. — Зачем?.. — только и выдавливает из себя Нейтан. — Чтобы убедиться, что ты можешь адекватно реагировать на внештатную ситуацию. Не могу сказать, что ты справился блестяще, но я отныне буду спокоен: ты все понимаешь правильно. Рейчел подкосила тебя не так сильно, как мне поначалу казалось. Хорошо. «Молодец. Можешь же все сделать правильно, когда захочешь! Я теперь вижу, что опять могу тебе доверять» Нейтан почти решается задать так мучающий его вопрос, но не успевает. — Это все здорово, однако я тут понял, что, благодаря тебе, у нас образовалась одна лишняя доза. Так почему бы нам ее не использовать, Нейтан? — с этими словами он берет со столика новую упаковку со шприцем и медленно (по крайней мере, Нейтану кажется, что очень медленно) начинает ее вскрывать. Прескотт чувствует, что инстинктивно, шаг за шагом, отступает в угол комнаты. — Нет. — Уже «нет»? Я ведь даже еще ничего не сказал и не сделал. От вида иглы, протыкающей ампулу, становится дурно. — Прекрати, Марк. Я понял, чего ты хочешь. Я не буду тебе позировать, иди-ка ты к черту! — Надо же, голос-то почти не дрожит. Почти. — Ты слышал такое выражение: «Любишь кататься, люби и саночки возить»? — Фотограф с полным шприцем уже идет навстречу, а отступать некуда, хотя, конечно, можно попробовать отбиться. — Поверь мне, я бы не отказался поучаствовать в процессе теперь уже со стороны модели, но я для этого не слишком подхожу, верно? Другое дело — ты. У тебя весьма хорошие для этого данные. И разве тебе самому не интересно? — Нет! Мне прошлого раза хватило! Отойди от меня! И Марк внезапно все-таки останавливается, хотя не похоже, будто бы он изменил свое решение. И на лице у него появляется мягкая улыбка, что в данной ситуации выглядит неуместно. — Ну же, Нейтан. Не бойся. Тут нет абсолютно ничего страшного. Это не больно, а наркотики для тебя явно не новость. — И голос такой ласковый-ласковый, будто бы он ребенка уговаривает войти в кабинет врача. — Клянусь, если подойдешь еще на шаг, я тебе врежу, ублюдок! В глазах мужчины в этот момент что-то незримо меняется. — Что я по этому поводу говорил? Что я не постесняюсь ответить, и тебе это не понравится. Так что хватит угроз, Нейтан. Ты не хочешь, чтобы я причинил тебе лишние страдания перед тем, как все равно добьюсь своего. Ты понял меня? Я, в конце концов, не прошу чего-то невыполнимого. Лучше не испытывай мое терпение. Или ты уже успел позабыть, что случилось с Рейчел? Рейчел тоже «испытывала» терпение Джефферсона. И где она сейчас? Поэтому Нейтан после минутного молчания просто позволяет себе сползти спиной по белому фону на пол и безнадежно откидывает голову, обнажая беззащитную шею. — Вот так. Мудрое решение. Я ведь — не Шон, чтобы сразу прибегнуть к рукоприкладству, правильно? И тебе не стоит ему уподобляться. Я верю, что мы все можем решить миром. И, кстати, я совсем не против того, чтобы ты перебрался на диван. Мне кажется, там тебе будет удобнее. — Прескотт лишь в отчаянии сжимает зубы, когда слышит звук уверенно приближающихся шагов все ближе и ближе. — Но дело, конечно, твое. Пойми, вовремя уступить — не значит струсить. Ты — смелый мальчик, Нейтан. Совсем, как Рейчел. Она тоже была очень гордой и храброй… до самого конца. «И оказаться на ее месте я, определенно, тоже заслужил» Укол, и правда, почти не ощутим — игла тонкая, чтобы не оставлять следов, да и Марк знает свое дело. Но Нейтан почему-то все равно не может ничего с собой поделать — позорно всхлипывает, слыша, как фотограф тут же опять начинает говорить что-то мягкое и успокаивающее.***
Кейт Марш падает с крыши и разбивается. Кейт Марш падает с крыши и разбивается. Во сне Нейтана Кейт Марш падает и разбивается, расплескивая на асфальте перед общежитием невинную кровь, которую тут же размывает дождем, снова и снова, а затем снова и снова возвращается обратно на крышу. Как будто все ученики Блэквелла попали в чистилище, чтобы до скончания веков переживать момент смерти девочки, над которой они издевались. Или же это один Нейтан попал во временную петлю? «Гребаный персональный «День Сурка»** Конечно же, он не чувствует вины за смерть Кейт. Он не хотел ей никак навредить и сделал все от него зависящее, чтобы она выжила после встречи с Джефферсоном. То, что она решила эту жизнь так просто выбросить на помойку — ее собственное решение, за которое Нейтан просто не может быть в ответе. Зато он чувствует толику зависти — Кейт решилась на то, на что у него духу не хватит ни в жизнь: убить кого-то. Вот убить себя, особенно себя, он точно никогда не сможет. «Давай же, Кейт! Сдохни окончательно или спустись оттуда. Решись уже, наконец, и прекрати взывать к моей совести, я и так понял, что опять облажался!» А ведь ее смерть, удавшаяся или не удавшаяся, была бы, на самом деле, очень кстати. Такое уже не останется без внимания общественности, в отличие от «исчезновения» Рейчел, где, кажется, есть шанс на счастливый конец. Кейт все падает и падает, пока на крыше не появляется голубоглазая Колфилд с хлещущей из носа кровью и не прекращает этот кошмар. Тогда очередной безумный сон выкидывает Нейтана в кабинет ректора. Ректор, как всегда, пытается строить из себя главного — бросается бесполезными пафосными фразами, а к ученикам обращается не иначе как мисс Колфилд и мистер Прескотт, хотя тут же периодически забывается и обзывает по именам даже коллег, не то что студентов. «Мисс Колфилд» съежилась на слишком большом для нее стуле и до сих пор хлюпает веснушчатым носиком и украдкой вытирает редкие слезинки своей маленькой ладонью, думая, что никто не замечает. Ребенок, как есть. «Мистера Прескотта» здесь никто не уважает достаточно, чтобы его так именовать. Единственный «мистер Прескотт» в этом городе — отец Нейтана, и все это прекрасно понимают. — Мисс Колфилд, а почему вы оказались на крыше вместе с Кейт Марш? Она рассказала вам о своих намерениях? Или что-то еще? Прошу, расскажите нам все. Ректор Уэллс искреннее желает выглядеть уверенным в этой отвратной ситуации, но Нейтан видит, как у того трясутся руки. «Старый пьянчуга. Мечтаешь, как бы побыстрее выпихнуть нас всех отсюда и нажраться. Как ты еще раньше этого не сделал! Но нет, нужно сделать видимость деятельности, имитацию заинтересованности. Это же престижная академия. Тут положено так делать перед тем, как забить на чью-то проблему и пойти дальше, как делают в остальных школах» И мир вокруг будто замирает. Все внимание сейчас сосредоточено на Макс. Все в этой комнате, кроме нее, скромненько стоящего полицейского в углу кабинета и ректора (да и ректор, надо признать, тоже) виновны в попытке суицида Кейт. Но один из присутствующих виновен больше остальных, несравнимо больше. А Макс, тем временем, сама судьба доверила роль судьи. «Судьба — та еще сука, Макс. Но тебе нужно что-то решить. Бросить кого-то под поезд. Не ошибись, прошу тебя» Макс медленно обводит взглядом всех присутствующих. В глазах у нее мелькают неоновые отблески. И она сейчас совсем не напоминает ребенка — сама серьезность. «Каков твой приговор?» — Кейт была на вечеринке, и Нейтан накачал ее наркотиками, это все что я знаю. «Откуда ты…» Правда из ее уст, да еще и с последующими подробностями, на мгновение шокируют, но лишь на мгновение. Привычка тут же давать отпор, когда тебя в чем-то обвиняют, срабатывает моментально. Привычка язвить, все отрицать и грозить адвокатом любому человеку, даже когда ты правда виноват. Чтобы потом дело не дошло до отца, перед которым придется извиняться и умолять, даже если ты абсолютно не виноват. С ним никакой адвокат тебя уже не спасет. — Чушь! С ней что-то случилось, и ты это знаешь. — Макс, конечно же, опять не желает отступать. «А толку, что я знаю? А толку, феминаци ты чертова? Думаешь, это может что-то изменить, кого-то спасти? Но ты, конечно же, думаешь, что настучать на меня второй раз — лучший выбор! Лучше, чем попытаться сначала разобраться в ситуации до конца или, что предпочтительнее, просто не лезть не в свое дело. Тупая сука ты, Макс» Ректор же хватается за соломинку. Вот он — шанс хоть раз прижать к ногтю Прескоттов, которые все это время делали это с ним! Показать свою власть, отстранив Нейтана от занятий, хотя каким, казалось бы, образом это должно помочь в расследовании? Да никаким. Все это «судилище» вообще не имеет смысла. Джефферсон, очевидно, это тоже замечает, поэтому старается закончить с этим фарсом побыстрее. Конечно. Ведь в Проявочной его ждет работа с фотографиями Кейт. Разве что-то такое мелкое, как ее попытка самоубийства, может фотографа от этого оторвать? — Хорошо, мисс Колфилд, пожалуйста, подпишите вот здесь, чтобы подтвердить ваши показания, и я продолжу свое расследование отсюда. — Счастливый ректор уже предвкушает встречу с бутылкой. Макс хмурится. Внимательно смотрит сначала на Нейтана потом на ректора. Она наверняка помнит ощущение чужих рук, плотно сомкнувшихся на ее шее, помнит кровавую надпись у себя в комнате, смс-ки с угрозами и то, что ректор уже ничего не сделал, когда она рассказала ему про пистолет. Что изменится сейчас? Где гарантия, что обвинения с парня не будут сняты завтра же, а сама Макс не поплатится в очередной раз за свою честность? И почему после столь серьезных обвинений — накачать кого-то наркотиками! — полицейский еще не заковал Нейтана в наручники? «Ну же, Колфилд! Неужели ты совсем не соображаешь, что происходит?» Она, похоже, соображает. Назад. — Мисс Колфилд, а почему вы оказались на крыше вместе с Кейт Марш? — Мистер Мэдсен запугивал Кейт, — прощупывает новую почву Макс. «Да ладно! Ты совсем тупая? Он всех и каждого в этой академии «запугивает», такая уж у него манера разговора! А ты ожидаешь, что прошедший через ад войны мужик будет говорить ласково и мягко? Идиотка» Нейтан пытается помочь Дэвиду, несет какую-то херню про «двойную жизнь» Кейт. «Лучше уж это, чем выкинуть из академии единственного оставшегося неподкупного человека, который действительно работает». Впрочем, Дэвиду помощь не особо-то и нужна. — Вы собираетесь поверить словам этой наркоманки, а не мне, вашему начальнику охраны? Я знаю, что она курит и продает марихуану. «Правда, Макс? И почему я, тоже являясь дилером, об этом не знаю? Впрочем, это объяснило бы твое ебанутое поведение. Но ведь все гораздо сложнее, я прав?» Как результат — временное отстранение Колфилд-оказывается-наркоманки от занятий. «Что, съела? Хотя я по-прежнему в душе не ебу, какое отношение твоя «подработка на стороне» имеет к суициду, и как исключение человека, который ее спас, должно помочь святоше, но если это обезопасит Мэдсена от твоего любопытного носа в его работе, я только «за». Туда тебе и дорога, сучка» Да, охранник — страшный параноик и постоянно лезет не в свое дело. Да, он постоянно орет на Нейтана из-за проблем с наркотиками, чем раздражает неимоверно. Но Дэвид — тот, кто после исчезновения Рейчел стал требовать усилить меры безопасности в академии и поставить камеры наблюдения. И Нейтан как-то раз застал мужчину за тем, как тот крутился с камерой вокруг машины Джефферсона. «Он догадывается. Единственный, кто догадывается» Возможно, скоро академия перестанет быть хорошими охотничьими угодьями Джефферсона из-за постоянной слежки. Возможно, еще раньше Дэвид узнает всю правду. Уж ему-то полиция поверит. После случая с Кейт Нейтан едва удержался от того, чтобы самому не явиться к охраннику «с повинной». Тем более, такая мысль посещала его еще после убийства Рейчел. Остановила парня лишь фотография бессознательной падчерицы Мэдсена, уже лежавшая в ящике с одеждой. Прескотт не хотел умереть из-за не умеющей держать рот на замке Прайс, которая, узнав, с кем сотрудничает ее отчим, решит напакостить. — Извините, но мне кажется, Макс и Нейтану нужен отдых перед грядущим допросом. «Да-да, ублюдок. Строй из себя белого и пушистого понимающего педагога, пока тебя не взяли за яйца. Еще ничего не кончено» — Ага, я тут вроде как сильно расстроен. Мне нужно побыть с семьей. «То есть, как можно скорее пойти к Виктории, пока она не затопила общагу слезами из-за чувства вины или не решила тоже подняться на крышу и повторить трюк Марш» — Хорошо, мисс Колфилд, пожалуйста, подпишите вот здесь, чтобы подтвердить ваши показания, и я продолжу свое расследование отсюда. Саму Макс подобное окончание разговора, конечно же, не устраивает. Поэтому… Назад. — Мисс Колфилд, а почему вы оказались на крыше вместе с Кейт Марш? В этот раз она молчит чуть дольше, принятие решения дается ей с трудом. Неловко мнется, виновато смотрит на Джефферсона. А затем… — Я видела, как мистер Джефферсон разговаривал с Кейт прямо перед занятиями… а потом она убежала от него, вся в слезах… — выносит окончательный приговор. «Молодец», — Нейтан облегченно откидывается на спинку стула. Одновременно с этим просыпается, чувствуя на сей раз у себя на лице не слезы, а злорадный оскал.***
Сердце пропускает удар, очень радостно так пропускает. Потому что знакомые клетчатые рукава, стильная майка и драные джинсы. И все это — на вполне живом человеке. — Рейчел? «Конечно же, нет. Идиот» Это слишком хорошо, чтобы быть правдой: Рейчел Эмбер посередь бела дня в «Двух Китах», спустя полгода после исчезновения. У Рейчел, в конце концов, нет веснушек, длиннющей челки и непонимающих голубых глаз. — Это что еще за нахуй? Смотрите-ка, «Макс Эмбер». Ты у нас теперь заделалась панк-рок девочкой, а это твой костюмчик? А ей ведь, на самом деле, идет. Ну, хоть не очередная футболка с оленем и серая ветровка, и на том спасибо. Колфилд вообще будет смотреться замечательно, если только подобрать ей правильную «обертку» вместо ее обычного хипстерского дерьма. — А что, классно ты вчера поработала «Героем Дня» для Джефферсона! И за это он ей даже готов простить жалобу директору. Ну, почти. В конце концов, вчера у Макс было множество способов выйти из ситуации по-дурацки, но она, как ни странно, справилась. Да и Кейт, вдобавок к этому, жива. У Макс в глазах на мгновение почему-то мелькает что-то похожее на вину или стыд. — Учитывая, что мы в общественном месте, да еще и рядом с офицером полиции, тебе лучше усмирить свой гнев, Прескотт. «Гнев, Макс? Никакого гнева! Я, скорее, прямо сейчас готов оттащить тебя в туалет и отыметь от души в благодарность за подлянку этому ублюдку. Хотя ты, вероятно, мою благодарность не оценишь. Знала бы ты, какое это удовольствие — смотреть, как он корчится, строит из себя невинного и пытается переложить вину на другого, и это после всего того, что он сделал», — он чувствует, как уголки губ против его воли ползут вверх. Вот кто ему скажет, почему эта непонимающая Макс такая забавная? — Не переживай. Не то чтобы тебе хоть кто-то поверил. Но, по крайней мере, тебе хватило ума держать свой шибко умный рот на замке в кабинете ректора. Интересно, правда ли она знает, что произошло на той вечеринке? Или это только его больное воображение и дурацкие кошмары? Почему-то Нейтану хочется, чтобы она знала. Знала, но все равно, несмотря ни на что, решила обвинить Джефферсона. Правильно выбрала настоящего злодея. «Мне просто хочется, чтобы кто-то был на моей стороне, Макс. Но это, конечно же, не так. Мне просто будет легче, если я буду думать, что Рейчел жива, а ты — настоящий «Герой Дня», который докопался до правды и объявил Джефферсону вендетту» Макс, на самом деле, действительно какой-то «Герой Дня». Уже давно никому не удавалось одним своим присутствием заставить Нейтана искренне улыбаться. — Твой дорогой папочка все равно всегда готов защитить тебя… и пригрозить мне. Счастье длилось недолго. Улыбка сползает с лица моментально. Шон Прескотт вряд ли мог ей угрожать. Он вряд ли даже знает о существовании человека по имени Макс Колфилд. А значит, это другой «папочка». Который с одноразовым мобильником и шприцем с GHB. Да и в самой фразе есть какой-то оттенок, который опять снимает нервы Нейтана с предохранителя. Вот теперь он в гневе. Вот теперь — да. «Как же. Меня. Бесит. Твой. Шибко. Умный. Рот» — Ты нихера не знаешь, ни о моем отце («ни об одном из них»), ни обо мне! Никто здесь не знает! — Ну так расскажи мне, что нужно. Простая, как веник, эта Колфилд. Просто возьми, Нейтан, и раскрой ей душу, расскажи все, ей же интересно! — Зачем? Чтобы ты притворялась, что тебе не все равно, м? Хочешь спойлер? Он — мудак. «Они оба» — Может, я могу чем-то помочь? «Тебе бы поговорить с кем-нибудь, Нейтан» «Расскажи мне, Нейтан» «Может быть, тебе чем-то помочь, Нейтан?» Сколько раз он уже это слышал, сколько? Дельные советы, сказанные с совершенно безразличным лицом. Макс, наверное, неправильно выбрала академию — ей стоило пойти учиться на психолога. У нее уже сейчас отлично получается: бесит Прескотта, как настоящий профессионал своего дела. — Нихера мне от тебя не нужно, только, блядь, в дела мои не лезь, поняла? И свали уже отсюда, наконец! Макс, тем не менее, не сваливает. Макс продолжает пялиться на него своими огромными глазищами и неловко переминаться с ноги на ногу. Нейтан думал, что игра в гляделки с ней будет забавной. Нейтан, спустя уже минуту понимает, что ошибался — занятие не по его нервам. — Пресвятое дерьмо! Да что еще тебе нужно-то? Колфилд оживляется, в глазах у нее появляется хитринка. — Слушай, а ты разве не должен был молчать про клятву на крови, которую Фрэнк взял с Рейчел? Ну да. Не по его нервам, точно. Или Макс, рано или поздно, доведет его до сердечного приступа своими «внезапностями». И как она так умеет?***
— Марк, нам нужно поговорить! Прескотт на всех парах несется через двор общежития, и ничто его не остановит. — Нейтан, сейчас не подходящее… — Сейчас! — обрывает его парень, дергая за рукав пиджака и с силой разворачивая к себе. — Или отстранение от руководства конкурсом будет меньшей из твоих проблем. Джефферсон морщится, опасливо оглядывается, но никого рядом нет — занятия отменили до конца недели из-за расследования ситуации с Кейт, и все расползлись кто куда. — Ну? И что тебе нужно? Нейтану нужно многое. Нужно, чтобы Макс, ради ее же блага, перестала лезть туда, куда не стоит, но она влезла, и, наверное, он сам в этом виноват — спалился перед ней с пистолетом. Нужно, чтобы Макс, хотя бы, не копалась в грязном белье Рейчел, но она уже закопалась по самые уши, раз знает даже про клятву на крови и крутится рядом с Фрэнком и Хлоей. Нужно, чтобы Джефферсон перестал оказывать Макс такое пристальное внимание, но он продолжает это делать — Нейтан только что видел, как тот поймал девушку на входе во двор и разговаривал с ней, как ни в чем не бывало, минут пять***. Она — следующая «модель», вне всяких сомнений, ее судьбу фотограф решил уже давно. Нейтану лишь нужно, чтобы его видение о Проявочной не сбылось. Он будет готов все исправить, не налажав при этом еще больше, обязательно будет! Но для этого надо уже избавиться, наконец, от неопределенности, из-за которой Прескотт уже полгода топчется на месте, изматывая себя и окружающих. — Где Рейчел? Ты же… испытал меня, ты хотел, чтобы я тебя впечатлил, тогда, с Кейт. Я ведь справился, да? Тогда скажи мне, что на самом деле случилось с Рейчел? Где она, Марк? Мне… Мне нужно знать. Фотограф смотрит на парня удивленно: — Не знаю, к чему ты клонишь, но она все там же, отдыхает под землей. Где же ей еще быть? — Она… она… м-мертва? По-настоящему? — Не мог бы ты быть потише? Тебе мало того, что ты уже и так слишком сильно привлекаешь внимание? Ну разумеется, она мертва, — раздраженно констатирует фотограф. — А ты думал как-то иначе? Мне казалось, я сказал тебе. Рейчел умерла, я ее похоронил, твой отец оказал нам услугу, замяв это дело. Здесь есть, что добавить? Услышать это, да еще и сказанное вот так просто и коротко, все равно больно вдвойне, как бы Нейтан себя ни подготавливал к неприятной правде, которую он, в сущности-то, знал уже давно. — И где она… была все это время? — Честно, я не хотел бы говорить тебе точное место, это ни к чему. Чем меньше людей знает, тем лучше. Зачем тебе это понадобилось, особенно сейчас? Полгода прошло, я думал, ты уже успокоился. И вытри, пожалуйста, свои сопли. Я не хочу, чтобы, если ты потом сделаешь что-нибудь глупое, в этом обвинили меня, только потому, что нашей любопытной Макс посчастливится выглянуть сейчас из окна. — Просто скажи мне, блядь, где она! Ты и так уже сделал достаточно, просто скажи это! — Прекрати орать, Прескотт! — И добавляет уже намного тише, сдаваясь: — На свалке, рядом со старым школьным автобусом. Я повесил кусок рубашки, в которой она тогда была, как ориентир. Теперь ты доволен? Зачем, Нейтан? Пойдешь положить ей на могилу цветочки? Расскажешь копам? Я знаю, ты не настолько глуп. Тогда зачем? Джефферсон никогда не поймет. Рейчел потеряла для него всякую значимость, как только перестала быть его моделью и как только раскрыла свой секрет. Она превратилась в обычный расходный материал, не представляющий никакого интереса. От которого на сей раз было практичнее избавиться более радикальным способом, чем обычно. Марк никогда не интересовался, что случалось с его моделями после фотосессии, Нейтан это давно заметил. Жизнь просто продолжала идти дальше. Всегда находилась новая модель, которую заново нужно было обхаживать, втираться к ней в доверие, подготавливать. А Рейчел, которая умерла, Кейт, которая тоже чуть не разделила ее участь… Кому есть до них дело, покуда их роль уже сыграна, и нельзя ничего изменить?***
Холмик от насыпи на небольшом пустыре едва заметен, да и весь уже давно зарос травой, но обрывок рубашки все еще висит на своем прежнем месте, когда парень приходит на свалку. Не нужно ничего раскапывать, чтобы убедиться в правдивости слов Марка. Нейтан опускается на колени и проводит двумя руками по мягкой траве. Рейчел здесь. Все время была здесь, а он ждал ее, как дурак, до последнего надеялся на что-то, потому что это свойственно нормальному человеку, надеяться на лучшее, верить в близких ему людей. — Рейчел… прости меня… мне так жаль… Но ему, как ни странно, легче. Да, легче. До этого Рейчел, как Кейт в том странном сне, умирала для него и возвращалась снова и снова, снова и снова. Он раз за разом оплакивал ее, а потом опять кормился глупой надеждой, как сегодня, например, увидев в ее чертовых шмотках Колфилд. Но теперь Рейчел здесь, мертва по-настоящему, мертва для него окончательно. А это означает, что никаких сомнений у Нейтана быть не может. Лань, конечно же, приходит на свалку, как по расписанию. Выглядывает из-за кустов, глядит с жалостью, но ближе не подходит. Из-за того, что Нейтан стоит на коленях, ее темные большие глаза находятся на одном уровне с его, и они спокойно могут смотреть друг на друга сколько угодно долго, теперь уже безо всякого суеверного страха, но с полным пониманием. — Ты же знаешь, да? Знаешь, что я не хотел этого, не хотел тебе навредить? Мне жаль, правда. Я уже никак не могу тебе помочь, но обещаю, я не позволю опять этому случиться! — Он хотел бы, чтобы это прозвучало твердо и уверенно, но очень сложно говорить твердо и уверенно с чьим-то призраком, да еще и когда у тебя в глазах не просыхающая сырость вот уже часа полтора. Но полупрозрачной оленихе этого, кажется, достаточно. Она медленно растворяется в воздухе, напоследок будто бы едва заметно кивая. Достаточно такого благословления и Нейтану. Он резко встает с земли, отряхивая джинсы, благо они черные, и разводы от травы на них не так заметны. Все предельно просто. Макс окажется в Проявочной во время шторма в пятницу, так что единственное время, когда она может попасть в руки к Джефферсону — это вечер четверга, после того, как фотограф объявит результаты конкурса «Герой Дня» на вечеринке «Циклона». Поэтому нужно будет лишь как-нибудь вывести ее из игры. Запереть где-нибудь, спрятать. Или даже рассказать ей правду. Она уже обвинила Джефферсона и идет по следу Рейчел. Парочка доказательств, и неужели она не поверит? Но как бы там ни было, придется еще иметь дело с Прайс, хотя для этого все еще есть пистолет. Не лучший способ ведения переговоров, но на Хлою он действует, а времени у Нейтана будет в обрез. С предохранителя оружие снимать в этот раз не будет, на всякий случай, но достанет сразу же, не сомневайтесь. А когда Макс будет в безопасности, можно будет уже подумать, как нейтрализовать Джефферсона. Возможно, ничего с ним делать и не придется: во время шторма его просто смоет ко всем чертям, ведь он не окажется в бункере со своей новой игрушкой. Проблемы нужно решать по мере их поступления. Это — легкая часть. Сложная же — пережить эти сутки, убедив Марка, что все идет своим чередом. Не выстрелить ему в лицо при встрече, например. Оправдаться после сегодняшнего срыва. Спокойно согласиться, если он попросит накачать Макс на вечеринке. И не пойти к Макс прямо сейчас, она ведь запаникует, наверняка побежит к ректору или в полицию. Нужно ничем не пропалиться, а в конце четверга уже действовать внезапно и резко, пока все кругом, в том числе и Марк, будут слишком заняты вечеринкой и результатами конкурса. Нейтан нервно кивает сам себе. План ему нравится. Особенно тем, что он не требует немедленного принятия каких-то мер. Завтра вечером Нейтану будет очень-очень страшно, и он даже, есть такая вероятность, умрет. А, может быть, умрет Макс. Или Хлоя. Или все обойдется. Но это будет завтра. Прескотт бросает последний взгляд на убежище Рейчел. Убежище, которое стало ее же последним пристанищем. Повинуясь какому-то смутному желанию, он заходит внутрь бетонной постройки-укрытия. Вещи все на тех же местах — Хлоя ничего не трогала, замерла в ожидании возвращения подруги. Но все же что-то изменилось, хотя на первый взгляд даже и не скажешь, что.Хлоя была здесь Рейчел была здесь
И ниже, не так ярко, будто бы писавший сомневался, а стоит ли оставлять здесь и свой след:Макс была здесь
Нейтан усмехается. Ну конечно же была. Уже так впуталась в эту историю, что не выберется невредимой. Просто еще не осознает этого, не воспринимает вещи всерьез. Прескотт во второй раз достает свой баллончик, чтобы написать предупреждение. Баллончик избирает именно этот важный момент, чтобы закончиться, захлебывается краской, но парень продолжает упрямо выжимать из него все силы, обводить имена и писать свое предсказание:Хлоя
Макс
Вы все скоро сдохнете
Рейчел была здесь