Белый Рыцарь, Чёрный Король

Если Уоррена спросить, в какой момент его жизнь стала по-настоящему яркой и интересной, когда он ощутил всю прелесть молодости и студенческой жизни, то он, не задумываясь, ответит, что это случилось в тот момент, когда Макс Колфилд впервые переступила порог научного класса. В тот момент, когда Уоррен впервые ее увидел. Он помнит все это, как будто оно случилось вчера. То, что в академию переводится новенькая, было известно еще с середины лета. Помнится, все гадали, будет ли она красивая? Станет ли она членом «Циклона» или сразу затеряется в серой массе «задротов», которые пришли в элитную академию только для того, чтобы учиться? На худой конец, будут ли у нее большие сиськи? Уоррен же гадал, будет ли она умной? Будет ли увлекаться старыми фильмами, смотреть сай-фай сериалы и аниме, играть в компьютерные и настольные игры и читать комиксы? Будет ли она талантливой и творческой личностью? Будет ли она тем человеком, с которым Уоррен сможет общаться? А главное, будет ли она тем человеком, который захочет общаться с ним, а не будет смотреть сверху вниз из-за его финансового состояния или из-за того, что он чем-то не похож на остальных? Боже, неужели весь Блэквелл не устал ото всех этих богатеньких заносчивых детишек? Ото всех этих клонов Нейтана Прескотта или небезызвестной Виктории Чейз, которые глотки друг другу готовы перегрызть, лишь бы почувствовать себя королями и королевами? Академии нужен глоток свежего воздуха, ей нужен герой, который показал бы, что в этой жизни по-настоящему важно, научил бы других, что значит быть людьми, а не бездушными мешками родительских денег, выдающими свою стервозность, заносчивость и снобизм за «тонкие чувства художника, пытающегося добиться славы». Ну хотя да, грудь размера так третьего была бы, конечно, приятным бонусом для такого героя… Вот на что надеялся Уоррен. И его надежды в какой-то мере оправдались. Несмотря на то, что встретил он новенькую не сразу, а лишь на четвертый день учебы, когда все прочие уже успели разочароваться в ожидаемом и заявить, что «новенькая — какая-то хипстерша, ничего интересного». Грэхэм с замиранием сердца вспоминает этот момент, как один из самых счастливых в своей жизни: Макс входит в класс, и Уоррен… Давайте не будем говорить, что он влюбляется с первого взгляда, хорошо? Скажем, ему сразу нравится ее аккуратное личико с россыпью едва заметных милых веснушек. Скажем, его поражают ее обрамленные длиннющими пушистыми ресницами большие небесно-голубые глаза. Скажем, он высоко оценивает, как девушка старается держаться во время знакомства с группой уверенно, хотя глаза ее, выглядывающие из-под лежащей в творческом беспорядке челки, показывают, как ей неуютно от всего этого внимания и оценивающих взглядов. Скажем, ему кажется очень веселой и остроумной ее белая футболка с изображением оленя, одетого в цилиндр и монокль, с надписью «Oh, Deer!»*. Уоррен ведь сам обожает всякие футболочки с картинками. Не забудем еще и то, как ему ласкает слух сочетание имени новенькой. Максин, как будто латинское название какого-то редкого вида бабочек. И Колфилд, совсем как фамилия главного героя одной весьма известной книги**. И ничего, что новенькая просит называть себя просто Макс, ведь это очень даже мило — девочка с именем мальчика. Так что, давайте разочек не станем называть вещи своими именами и не скажем, что Уоррен Грэхэм влюбляется с первого взгляда, хотя когда Макс стоит у доски и представляется, он ловит себя на том, что лыбится, как идиот, и ничего не может с этим поделать. Макс садится впереди, а Уоррен все занятие любуется ее открывшейся взгляду тонкой белой шейкой и испытывает невероятное желание поговорить с девушкой, чтобы убедиться, что она сама не менее интересна, чем ее внешность. Ну не может человек, выбирающий забавные футболки, оказаться плохим, правда? Поэтому Грэхэм, едва звенит звонок, буквально подскакивает к столу Макс и, стараясь забыть, как глупо возможно выглядит, выпаливает: — Ты выглядишь сметенной. Оу, странное слово подобрал… ну, в смысле, я хотел сказать, тебя возможно напрягает вся эта обстановка из-за того, что ты перевелась и все такое… Я имею в виду, не переживай, ты ведь не всегда будешь новенькой. И если тебе вдруг понадобится помощь с учебой, не стесняйся, ты можешь спросить у меня, если хочешь… Ах да, прости! Я, кстати, Уоррен Грэхэм… м… приятно познакомиться! — Уоррен протягивает руку, чувствуя, как краска приливает к лицу. Макс смотрит на него удивленно, даже ошарашено, и Грэхэм боится, что своей нескладной, спутанной речью только все испортил. Но затем девушка мягко улыбается. — Уоррен, значит… Что ж… Приятно познакомиться! Ладонь у нее маленькая и теплая, с аккуратными ногтями, но без дорогущего маникюра с вульгарным лаком красных или розовых цветов, какой любят большинство представительниц «Циклона». За эту, казалось бы, мелочь Уоррен добавляет девушке несколько очков. Затем он предлагает сопроводить ее до общаги. Не проводить, нет, им просто по пути. Хотя после научного класса у Уоррена еще два занятия, и в общежитие идти еще рановато, но разве обязательно Макс об этом знать? По дороге они все говорят и говорят, причем разговор идет невероятно легко. У них обнаруживается масса общих интересов, а еще Макс оказывается просто захвачена желанием стать фотографом. Пусть Грэхэм не знает еще, насколько она талантлива, но усердия ей наверняка не занимать. Давно он не видел у кого-то такого блеска в глазах. Поэтому Уоррен, стараясь еще больше заинтересовать девушку, рассказывает ей истории из жизни известных фотографов, благодаря бога за ту бессонную ночь, в которую парень как-то раз от нечего делать развлекался тем, что читал в Википедии про историю фотографии. Так что, когда они доходят до общаги, им все еще есть что обсудить, и они садятся на лавочку и продолжают болтать, хотя Уоррен рискует не то что опоздать на урок, но вообще на него не явиться. Макс между делом с грустью замечает: — Знаешь, я, на самом деле, не очень хорошо схожусь с людьми. Идет уже четвертый день, а я так ни с кем и не познакомилась. Чувствую себя полной неудачницей. — Нет! Ты не неудачница! У меня самого не так много друзей, но я думаю, что ты очень… интересная. — Я? Интересная? — Макс печально улыбается. — Нет, это просто ты интересный. И умный. Столько всего знаешь. Если честно, я не думала, что встречу здесь кого-то подобного. Большинство людей здесь такие… — Заносчивые? — с готовностью продолжает за нее Уоррен. — Точно! Как будто они все пришли в эту академию, только чтобы одеваться подороже и выпендриваться перед окружающими. Что это за хрень? Вип-зоны, закрытые клубы, презрительный взгляд свысока? Я честно думала, что в высшую школу идут учиться, черт возьми! — прорывает Макс. — Воистину! Проклятые богатенькие детишки! Смерть им! — Парень вскакивает с лавки, призывно вскинув вверх сжатую в кулак руку. Дальше они вместе с Макс разражаются хохотом, а Уоррен с облегчением замечает, что нашел-таки единомышленника в лице новенькой, как и хотел. Когда они, наконец, успокаиваются, Грэхэм предлагает: — Знаешь, именно поэтому нам, истинным гикам, стоит держаться вместе. Позеров в Блэквелле больше, но они могут задирать нас только потому, что мы держимся порознь. Нужно это исправлять, ты так не считаешь? — Да, конечно. Ох, Уоррен. Спасибо тебе большое. Ты знаешь, что ты меня просто спас? Скоро неделя, как я приехала, а ты — мой единственный знакомый. Не знаю, сколько я еще бы жила в своей раковине, если бы ты не подошел. И Уоррен безбожно пользуется статусом единственного знакомого в своих интересах — обменивается с девушкой номерами телефонов, вызывается ходить вместе с ней по всей академии, проводит настоящие экскурсии, рассказывает все, что знает и думает обо всем и обо всех в Блэквелле, знакомит со своим кругом общения — «истинной элитой». А еще помогает по любому вопросу, стоит Макс лишь обмолвиться, строчит ей смс-ки и электронные письма по поводу и без. Иногда присылает ей что-то по учебе и даже просит прислать какие-нибудь конспекты лекций взамен. Не то, чтобы Грэхэму эти конспекты были нужны, или он не мог попросить кого-то другого. Просто осознает, что Макс действительно не всегда будет новенькой, а значит нужно успеть привязать ее к себе как можно прочнее. Но проходит какое-то время, и Уоррен понимает, что привязывать-то, по сути, и не нужно. Пусть у Макс и появились девушки, с которыми она хорошо общается, но вот мужское население академии по-прежнему не обращает на нее никакого внимания. Уоррен начинает чувствовать себя тем избранным, который случайно нашел алмаз среди помойной кучи. Почему никто вокруг до сих пор не заметил, какое Макс чудо? Уоррен частенько замечает за собой, что думает о Макс Колфилд слишком много. Что частенько засыпает и просыпается с мыслью о ней, о ее глазах, веснушках, голосе, о том, что она когда-либо ему говорила. Что на уроках его мысли теперь не всегда занимают уроки, а во время компьютерной игры их не всегда занимает игровой процесс. Что Макс порой сопутствует ему даже во снах. И вот тогда Уоррен Грэхэм, наконец, признается самому себе, что влюбился. По-настоящему, бесповоротно. Втрескался по самое не балуйся. И наступило это не сейчас, ни с того, ни с сего, а еще тогда, когда Макс впервые переступила порог научного класса. Давайте уже называть вещи своими именами. Примечания: *«Oh, Deer!» дословно переводится «О, олень!» и перекликается с фразой «Oh, Dear!», которая в английском языке используется в качестве вежливого восклицания на подобии «О, Боже мой!». Не знаю, правда ли есть у Макс такая футболка, но вот такую картинку я встречала на одной из страниц ее дневника. **Холден Колфилд — главный герой книги Дж. Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи».