Равновесие сил

Пробуждение было болезненным. Скрежет металла, шелест жухлой листвы, чей-то нудный голос — монотонный и противный — влился в сознание и заставил чуть приоткрыть глаза. Мутная белоснежная пелена обрушилась, словно снежная лавина, ослепляя, будто вырезая зрачки острым скальпелем. Снейп вновь закрыл глаза и попытался провалиться в мутную жуть собственной боли, что разрывала его внутренности, но чей-то монотонный бубнеж заставил его сосредоточиться на действительности. — Профессор, с возвращением, …нием, …ем… Северус сделал резкий вдох и моментально застонал от боли - ребра были стянуты чем-то эластичным и дышать было жутко трудно. — …ессор, вам надо… адо… адо… Усилием воли он заставил себя успокоиться и произнес: — Пить… Вышел хриплый стон, но его желание проигнорировали. Чуть пониже сгиба локтя что-то кольнуло, защипало, и вот уже Северус сумел открыть глаза. — С возвращением, профессор Снейп. Молодая женщина стояла у кровати, держа в одной руке шприц, а в другой жгут, что, видимо, служил для инъекций. — Что вы делаете? — произнес директор, и с ужасом понял, что не воспроизвел ни единого слова. — Тш, профессор, вам категорически противопоказано говорить. Семь суток вы были на грани жизни и смерти. Вам заново собирали все внутренности. Тише, тише, я все вам расскажу, но чуть позже… Молодая женщина с каштановыми волосами в белоснежном халате кого-то смутно напоминала, и Снейп напряг зрение и прищурился. — Мисс Грейнджер? Девушка сжала ладонь директора и кивнула, хотя из горла вырвался какой-то лающий хриплый звук. — Спите профессор, спите. И еще раз, с возвращением… Её голос потонул в череде каких-то образов, что расплывались перед глазами и беспорядочно туманили сознание. В следующий раз он очнулся от жуткой раздирающей боли, проскользил взглядом по силуэтам, что метались по комнате, и провалился в душный болезненный морок. Третье пробуждение было относительно нормальным. Снейп на пробу открыл один глаз и облегченно выдохнул —в палате он был совершенно один. Открыл второй глаз и, наконец-то, сумел различить предметы. В палате было темно, единственное окно было плотно зашторено за что Снейп мысленно поблагодарил того, кто это сделал. То, что это палата интенсивной терапии, стало понятно почти сразу по характерному запаху антисептика и зелий, что витали в воздухе. И холоду. Он попытался напрячь память и вспомнить, что же с ним произошло, но ничего, кроме огненной вспышки и разрывающей на части боли в мозгу не возникло. Естественные потребности организма все сильнее давали о себе знать, и Снейп попытался пошевелиться. И понял, что не может двинуть даже пальцем — он был будто спеленут какими-то невидимыми лентами. Движения уже не отзывались в теле жуткой болью, а лишь нудно потягивали затекшими мышцами, и Северус попытался скинуть с себя путы, чтобы, наконец, перестать чувствовать себя беспомощно в этом коконе. — Добрый вечер, профессор, — раздалось от двери и в палату проник яркий свет, тут же отсеченный закрытой наглухо дверью. — Мисс Грейнджер? — по голосу Снейп узнал свою бывшую ученицу и отметил, что голос ему почти подчиняется. — Я сейчас вас освобожу, но вы должны пообещать мне, что останетесь лежать на месте и не попытаетесь встать. — Мне нужно. — Процедил Снейп. Грейнджер взмахнула палочкой, прошептала заклинание, и директор расслабленно откинулся на подушки — облегчение было невероятным. Гермиона была облачена в белоснежный халат и маску, волосы были стянуты в хвост и забраны под такую же белую шапочку. — Так что? Дадите слово не вставать? Снейп медленно вдохнул, чувствуя как ребра чуть потрескивают от этого движения, и кивнул. Когда путы были сняты, Гермиона нажала на какую-то кнопку и верхняя часть ложа начала медленно подниматься. — Все нормально, это маггловская конструкция кровати, вам так будет чуть лучше видно меня. — Для чего мне вас видеть, мисс Грейнджер? — хрипло произнес Снейп и потрогал свой живот. Безобразные шрамы пересекали весь торс, и он заглянул под одеяло, неверяще рассматривая алые рубцы. — Да, профессор, с этим пока ничего невозможно сделать. Нужно время. — Что произошло? Гермиона подвинула стул поближе к кровати и кивнула головой, будто бы готовясь к погружению. — Вас нашли в запретном лесу кентавры на месте огромной воронки. Вы бы не выжили, если бы они не влили в вас свои снадобья. Но, как вы знаете, магия кентавров крайне плохо сочетается с человеческой. Когда вас принесли в Мунго, то колдомедики были уверены, что вы не жилец. Внутренности оказались разворочены на мелкие части, вы были похожи на вывернутого наизнанку человека. Пришлось применять маггловские препараты, сочетая их с магическими зельями и практически по кускам собирать ваши органы. — Почему никто не догадался дать мне живой воды? — спросил Снейп, уже зная ответ на этот вопрос. — Потому что кентавры поддерживали в вас жизнь своими снадобьями, как я уже вам и сказала. И в их составе уже была живая вода. Больше давать её было бы равносильно тому, чтобы убить вас. — Дальше… — На седьмые сутки колдомедики пришли к выводу, что вас не спасти, но тут случилось чудо. Ваша магия — изумрудно-золотая — начала вас излечивать. Она восстанавливала орган за органом, сращивала плоть и кости, а мы просто не могли поверить в то, что видели собственными глазами. — Вы говорите, золотисто-изумрудная? — тихо спросил Снейп. — Да, именно так. Но идеально собрать вас не вышло, магия в один момент будто выдохлась и растворилась в воздухе. Мы больше такого не видели. Вот отсюда и шрамы. Снейп вновь потрогал уродливые рубцы и усмехнулся — что же, еще пара отметин на его теле, как свидетельство его мужественности, вряд ли добавит ему привлекательности. — Где… Поттер, и что с Драко? Гермиона поднялась и отошла к зашторенному окну. — Вы не будете против, если я чуть приоткрою форточку? Мне не хватает воздуха. Снейп нахмурился, даже в сумраке палаты заметив, как побледнела Гермиона и молча кивнул. Молодая женщина жадно вдохнула воздух, прикрыла глаза и оперлась о подоконник. — Вам плохо? — Немного, но это нормально, профессор. С Драко все хорошо, он занят с лордом Малфоем поисками. — Вы успели вовремя и спасли Драко от нарушенных клятв? Гермиона улыбнулась и кивнула: — Не совсем я, но и я тоже… — Вы говорите загадками, мисс Грейнджер. — Скорпи спас Драко. Снейп ничего не понимал, и это было самым мерзким состоянием. — Говорите понятно, я не могу уследить за ходом вашей мысли. Кто такой этот Скорпи? — Скорпиус Малфой. Снейп бестолково хлопал глазами, не в силах вымолвить ни единого слова, а Гермиона не спешила с объяснениями. — Профессор, вы же в курсе, что мы с Драко заключили маггловский брак и сейчас я ношу его ребенка, который и спас его от магического истощения и разрушил вязь клятв? — То есть, вы беременны? — Да, немного… — хохотнула Гермиона, но в тот же миг посерьезнела, смотря прямо в глаза Снейпу, — но у нас сейчас другая проблема. — Где Поттер? — тихо спросил директор. — Пропал. Исчез бесследно. На месте взрыва на пару миль вокруг были разбросаны остатки биологического материала, который идентифицировали, как останки мистера Ричарда Стоуна. А Гарри пропал. От него не осталось даже магической подписи — будто бы этого мага не было на свете вовсе. Только сейчас Снейп осознал, что в его сознании зияет огромная черная дыра, будто бы выжжено там все было подчистую. Он прикрыл глаза, чувствуя как сердце неистово колотится в груди, и дышать становится все труднее и труднее. Он будто сквозь вату слышал голос Гермионы. — Профессор, профессор, послушайте меня… Мистер Снейп! Директор! — прикрикнула молодая женщина и почти нависла над ошарашенным магом, — Драко сказал, что у вас с Гарри была ментальная связь, попробуйте его почувствовать? Снейп нахмурился и прикрыл глаза. Сосредоточился на поиске, попробовал нащупать знакомые нити эмоций и громко выдохнул: — Я не чувствую его. — Попробуйте снова, — настаивала Гермиона, — копните глубже, ну же, профессор, вы — наша последняя надежда. Снейп вновь сосредоточился на поиске, скользнул в белесую дымку, в туман, и позвал Поттера по имени. Тишина навалилась, словно жирный слюнявый тролль, охватила целиком, обдала холодом. Он раскрыл глаза и отрицательно покачал головой. — Он мертв? Грейнджер спрятала лицо в ладонях: — Он отдал свою жизнь за нашего сына, а я так и не вымолила у него прощения. Северус закрыл глаза, неистово желая остаться в одиночестве и упиться своим горем сполна.