Тепло холодных стен (Дом у озера)

      Мне не хотелось причинять кому-то боль. Особенно любимым людям. Но чем больше я думала о том, как упорно хочу уберечь их от страданий, тем больше горя они испытывали. Думая о том, что будет с ними после моей смерти, я возлагала все надежды на того, кто сейчас развивался под моим сердцем. Я надеялась, что он или она, родившись на свет, скрасит будни тех, кто будет опечален моей гибелью. — Линн! Ого, вот это пузо! — радостно встречала меня тётя Агата у порога своей квартиры. — Проходи, проходи скорее.       Она с сияющим лицом провела меня внутрь и проводила на кухню. Кухня…современная, просторная и светлая кухня. Как же отличалась эта обстановка от мрачной и старой обстановки особняка! Я настолько привыкла к старинной, тёмной мебели вокруг себя, что стиль 21-го века казался каким-то необычайно чудным. — Хочешь тосты с сыром? Вот вчера только купила новенький тостер, — Агата показала на новую технику. — Конечно! — пытаясь изобразить поведение обыкновенного голодного гостя согласилась я.       Она повернулась ко мне спиной и принялась заниматься готовкой тостов. Внешность тёти всегда была неординарной: длинные, розовые волосы, странная одежда, способная совместить в себе сразу все цвета радуги… Её характер соответствовал такому имиджу. Когда она готовила, я жадно смотрела на неё, на каждое её движение.       Скорее всего, это последняя наша встреча.       Закончив, она осторожно переложила еду на тарелки и подала их на стол. Есть совсем не хотелось, но всё же пришлось себя заставить. — Ну давай, рассказывай мне всё. — начала Агата, сев напротив и уставившись на меня любопытным взглядом. — Как ты живёшь? Как Люсия с Филипом? Им нравится жить у тебя? А беременность как? Уже скоро рожать? От такого наплыва вопросов стало немного нехорошо, но мне удалось выстоять и ответить на них: — Всё хорошо. Мама с папой живут припеваючи, беременность нормально, а до родов осталось… — я выдержала тяжёлую паузу, так как в голове пронеслась мысль «до кончины осталось всего ничего», -…всего ничего. Возможно, один месяц. — Какая же ты счастливая, Линн! — воскликнула тётя. Да, просто умираю от счастья. — А как назовёте малыша? — продолжила она.       Беседа длилась долго. Хотелось спать, но несмотря на это мне было хорошо. Агата походила на Алекси: с такой же жизнерадостностью, эмоциональностью и желанием насытить счастьем весь мир. Когда за окном начинал виднеться закат, я решила, что нужно возвращаться в особняк, потому что в это время начинали просыпаться обитатели. Не хочу, чтобы они узнали о том, что я ушла без предупреждения. Тётя проводила меня, не подозревая о том, что произойдёт с её племянницей через месяц.       Мой родной город… Недалеко от дома Агаты находился парк. Тот самый парк, который однажды привёл меня к роковому особняку, навсегда изменившему всю мою жизнь. Я пошла туда в надежде испытать ностальгию. С виду совсем не изменился, только прибавилось пару скамеек и гуляло много народу.        Среди гуляющих показалась компания молодых людей лет двадцати. Каково же было мое удивление, когда в лице одной из девушек я узнала свою бывшую одноклассницу и лучшую подругу Лаэти. Как же она изменилась! С длинными волосами и без этих многочисленных заколок она выглядела гораздо лучше. Я спряталась за деревом и принялась наблюдать за ней. Она беззаботно проводила время, весело разговаривая со своими друзьями, и, судя по всему, была счастлива. Если бы судьба не столкнула меня с особняком, то, возможно, я сейчас гуляла бы с ней и самой большой проблемой в жизни являлась бы сдача экзаменов в университете. Интересно, как бы она отреагировала на меня? Скорее всего, испугалась бы… — Извините, мадам, вам не нужна помощь? — вдруг раздался позади чей-то голос.        Я обернулась и увидела перед собой незнакомого мужчину средних лет. Он выглядел обеспокоенно. Ну конечно, кого может не обеспокоить беременная девушка с огромным животом, странным образом прислонившаяся к дереву вечером в парке, да ещё и одна. — Нет, спасибо. — спокойно ответила я. — Всё в порядке. — Не советую на таком сроке в одиночку гулять. — серьёзным голосом наказал он. — Говорю вам как врач. — Да, хорошо.       Мужчина ушёл, напоследок взглянув подозрительным взором. Он был прав и поэтому я нашла безлюдное место около старых сортиров и телепортировалась домой. После возвращения меня тут же отчитал Лизандр: — Ответь мне на милость, где ты была? — Гуляла на свежем воздухе. — Тебе нельзя уходить одной, а вдруг тебе стало бы плохо?! — драматизировал он. — Могла бы позвать меня! — Ты конечно же прав, любимый. — я постаралась не развить из всего этого ссору. — Впредь буду поступать разумнее.        Парень посмотрел с недоверием. Его понять не трудно. Обычно мне всегда нравилось спорить, доказывать свою правоту, если вдруг кто-то меня критикует. Теперь всё иначе. Обстоятельства не позволяли. — Мы с Кастиэлем собирались заняться музыкой, не хочешь ли ты посмотреть? — предложил Эйнсворт после минутной паузы. — Да, хочу.       В последнее время Лизандр держал меня возле себя на протяжении 24 часов в сутки, он даже брал меня с собой на занятии музыкой, которые он раньше разделял только с драконом. Казалось, что в глубине души он чувствовал неладное, чувствовал, что жизнь скоро разведёт нас по разные стороны. Он волновался больше, чем все остальные.       Мы отправились на чердак. Добравшись, мы увидели Кастиэля, сидящего на кровати и перебиравшего струны на своей новой гитаре. — Привет. — поздоровался с другом дворецкий. — Новенькое сочинил что-нибудь? — не поднимая взгляда спросил дракон. — Пока нет… — ответил Лизандр, виновато потерев шею. — Что-то ты долго тянешь. — спокойно протянул Кас. Затем он посмотрел на меня. — Может у тебя появятся идеи? Помню, вы вдвоём книгу писали. — Извини, но писать песни не мой конёк. — ответила я и села на стул, стоявший в углу помещения. — Жаль. — высказался дракон и перевёл взор на лучшего друга, — Давай, начинаем.       Кастиэль начал исполнять спокойную мелодию, что показалось необычным, так как до этого он играл только тяжёлую музыку. В определённый момент запел Лизандр. Его ангельский голос всегда действовал на меня положительным образом, успокаивая и расслабляя сознание. Я забывала о проблемах, забывала обо всём. Но сегодня стало исключением. В его песне улавливалась грусть и некий намёк на грядущее несчастье: Никогда не уйду и никогда не вернусь, Но счастье смогу принести. И в этом вся жизнь, в этом вся суть, Теперь я, увы, на цепи. Смерть ждёт меня, милая моя, Смерть ждёт меня у порога. И жалко лишь то, что последние дни Проведу я, страдая от боли…       А может, мне просто кажется? Может, это обычная депрессивная песня, которая не несёт никакой связи с реальностью? Скорее всего так и есть, но всё же слушать это было очень тяжело. Смерть ждёт меня, милая моя, Смерть ждёт меня у порога. И жалко лишь то, что последние дни Проведу я, страдая от боли…       Они закончили после песни под названием «Голоса внутри», и всё это время в моей голове витала «Смерть ждёт меня». Кастиэль отложил гитару и лёг на кровать, убрав руки за голову. Он глядел на меня, ожидая услышать похвалы, ну, а я на словах не скупилась: — Отличная музыка. Впрочем, как и всегда. — Спасибо. — сказал Лизандр, поцеловав меня в щёку. — Твоё восхищение придаёт нам сил. — Вам нужно создать группу. Ездить по миру, организовывая концерты. — продолжила я. — Игра Кастиэля затмит любого другого гитариста, а про божественный голос Лизандра вообще нечего говорить.       Взгляд дракона стал подозрительным, а дворецкий тем временем сиял от радости и смущения. — Слушай, а почему ты внезапно стала такой любезной? — спросил Кастиэль подобно детективу. — Ты же не выносила меня раньше.       Этот вопрос задавали многие. Обитатели заметили, что я стала необычайно дружелюбна с ними и поначалу моё поведение казалось им странным. Они просто ничего не знали. С каждым последующим днём, приближающим меня к минуте грустного конца, я старалась быть ещё более вежливой, так как не хотела, чтобы самый последний разговор с кем-то из них был ссорой.       До родов от силы оставалось две недели, поэтому каждый день казался мне последним. Сейчас я находилась в библиотеке, читая книгу и пытаясь отвлечься от навязчивых страшных мыслей. Лизандр был рядом, он читал сборники стихов, черпая из них вдохновение. Вивиан сидела на кресле, вылизывая спину, а Натаниэль — за столом, записывая что-то в записную книжку. Таким образом прошёл час, пока не появился Дмитрий: — Натаниэль, ты составил список? — Да, почти закончил. — ответил библиотекарь и начал строчить быстрее. — Всё.        Блондин протянул молодому парню блокнот с записями. Дмитрий немного удивился, перелистывая страницы. Спустя минуту он спросил: — Пойдём сейчас? Я ничего не смыслю в этих препаратах. — Извини, но слишком рискованно оставлять Фили. Она сейчас в таком положении, что всё может начаться в любой момент. — пояснял Натаниэль.        От его слов мне стало не по себе. В любой момент. Это то же самое, что сказать пациенту, что он умрёт в любой момент. Пришлось постараться, чтобы не выказать жуткого страха, охватившего все мысли. Дмитрий кивнул и без лишних вопросов покинул библиотеку. Видимо, он отправлялся за мед.аппаратурой, необходимой для родов.       После длительного чтения глаза начинали болеть, я решила закончить с этим делом и пойти отдохнуть в спальню. Эйнсворт тут же пошёл за мной, словно охранник на побегушках, не позволяя мне оставаться наедине. Находясь в комнате и лёжа на кровати, мы мечтательно разговаривали о будущем, держась за руки.       Однако, нас прервал Армин. Он решительно постучал в дверь. Лизандр пошёл открывать, а я осторожно приподнялась с кровати. — Привет, Лиз, мне нужно поговорить с Фили. — непринуждённо говорил вампир. — Проходи. — недоверчиво произнёс дворецкий.        Вампир прошёл по комнате, рассматривая убранства, пока его подозрительно серьёзный взгляд не начал метаться с меня на дворецкого. — Ты не мог бы оставить нас? — Армин обратился к Лизандру.        Я краем глаза покосилась на Эйнсворта: просьба темноволосого ему явно не понравилась. Он нахмурился, а затем неохотно вышел. — Как твои дела? — спросил вампир как только закрылась дверь.        Мне стало тяжело стоять, спина невольно сгибалась. Я подошла к столу, находящемуся в нескольких шагах и, уперевшись о него рукой, спросила: — Ты ради этого пришёл сюда? — Все говорят, что ты стала очень милой по отношению к другим. Даже к Кастиэлю относишься как к другу.        Стало не по себе. Неужели он что-то знает? Однако мгновением позже выяснилось, что причина этих слов весьма посредственна: — Но ко мне твоё отношение не изменилось. Ты всё такая же отстранённая. — Я знаю, чего ты хочешь от меня. Хотя когда-то ты обещал, что мы постараемся стать теми друзьями, которыми были до… — я сщурилась, не желая говорить вслух того, что связывало нас с ним раньше. — Но ты не подпускаешь меня к себе, как мы сможем стать друзьями? — Потому что всегда, когда ты подходишь слишком близко, то ты… — я снова сщурилась. — Ну что? Давай говори! — голос Армина стал резковатым. — Домогаюсь до тебя? Это ты хочешь сказать?! — Успокойся! — Тебе стыдно за то, что ты изменила своему святому Лизандру, тебе стыдно за то, что ты причинила ему боль? — допытывал он, подойдя ко мне почти вплотную. — А ты хоть знаешь, какую боль пришлось испытать мне?       На мгновение меня словно замкнуло. В пространстве повисла напряжённая тишина. Вампир коснулся к моим волосам и проговорил: — Ты ничего не знаешь.       Следующие события развивались очень быстро. Адская боль пронзила живот и затмила разум. Рука неестественно дёрнулась и задела стеклянный предмет, стоявший на столе. Звук биения стекла. На полу — остатки от вещества, которое было получено от ведьмы. Спина отказалась поддерживать тело, я резко нагнулась вперёд и ударилась головой о твёрдую грудь Армина.        Душераздирающий крик. Час пробил.       Не успел вампир запаниковать, как в спальню ворвался Лизандр и с волнением ринулся ко мне. Они с Армином, поддерживая меня по обе стороны, медленно начали продвигаться в коридор. Каждое движение сопровождалось невыносимой болью, будто что-то изнутри собиралось распотрошить мои внутренности. — Она не сможет добраться до библиотеки. — Лизандр делал выводы исходя из моего ужасного состояния. — Найди Натаниэля. Скажи ему, что начались роды, пускай торопится!        Армин кивнул и со скоростью света выбежал из комнаты. Дворецкий осторожно повёл меня к кровати и помог на неё лечь. Стало чуть легче. Я тревожно схватила руку Лизандра и сквозь частое дыхание заговорила: — Мне…страшно… — Любимая, скоро всё закончится. Скоро всё будет хорошо. Дыши.       Боль возобновилась с новой силой. Вырвался крик. На мгновение всё поплыло перед глазами. Хотелось лишь одного — скорейшего наступления смерти, только чтобы не испытывать этих мук. Лизандр находился в отчаянии: он очень боялся, не знал, что делать.       В спальню, словно ошпаренные, вбежали все обитатели. Натаниэль, на лице которого выражалось страшное беспокойство, сел на край кровати и принялся осматривать меня. У него не было с собой никакой медицинской аппаратуры, кроме небольшой сумки. Остальные окружили кровать и глядели на меня, словно на разлагающегося монстра. Когда боль снова отступила, удалось расслышать то, что они говорят. — Судя по состоянию, схватки очень сильные. — комментировал Натаниэль. — Думаю, роды начнутся через пару часов. — Держись, дочка. — подбодрила мама, взяв мою руку. — Думай о том, что сегодня ты возьмёшь на руки своего ребёнка.        Издав очередной крик я снова скрючилась от боли, схватившись руками за твёрдый, словно камень, живот. Мои лёгкие, казалось, сейчас откажутся перекачивать воздух. Библиотекарь рылся в сумке, пока не достал оттуда шприц с неизвестным веществом. — Обезболивающее. — пояснил он и вонзил иглу мне в руку. — Должно чуть полегчать.       Облегчение не наступало. Мучительные схватки продолжали терроризировать организм с небольшим перерывом. Желание обрести смерть усиливалось с каждой минутой. Обитатели всё стояли, уставившись на это зрелище, считая, что поддерживают, но от этой поддержки становилось только хуже.       Так прошёл почти целый час, пока я не почувствовала, как меня, в прямом смысле этого слова, не начало разрывать изнутри. Собственный вопль заглушил остальные звуки. Все присутствующие встрепенулись, Натаниэль снова принялся копаться в сумке. Достав очередной шприц, он быстро воткнул его в меня. — Придётся проводить естественные роды. — сказал блондин, — Раздвинь ноги, Фили. Делай то, что я тебе говорю.       Осмыслить его слов не получалось. Он что-то говорил и говорил, в то время как все мои мыслительные каналы занимала лишь ужасная боль. Тогда библиотекарь взял всё под свой контроль и, положив руки мне на колени, раздвинул ноги. Возникло ощущение, будто этим движением он способствовал тому, что сейчас разорвёт меня надвое. Натаниэль проводил какие-то непонятные манипуляции, что заставило Армина, Кентина и Алекси отвернуться. Я лежала на кровати, беспомощная, еле живая, без каких-либо вариантов действий, отданная на растерзание собственного ребёнка. — Фили, попытайся потужиться. — блондин принялся отдавать команды. Его слова пролетели мимо меня незаметной стрелой. — Прошу тебя, если ты сейчас постараешься, то всё быстро закончится! — продолжал Натаниэль.       Это было невозможно, но боль удвоилась. На этот раз она сконцентрировалась ниже, и я закричала, что заставило меня напрячься. — Нужно сильнее, этого слишком мало! — кричал библиотекарь.       Слишком мало?! Да меня чуть не вывернуло наизнанку! Если попытаться напрячься сильнее, то все органы точно откажут, и тогда жизнь плода тоже будет под угрозой. Ещё через несколько безуспешных попыток потужиться, у всех обитателей начали сдавать нервы, а у меня уже начало отказывать зрение, показывая размытую реальность. — У неё не получается! Неужели ты не видишь?! — взбесился папа. — Надо вытащить ребёнка самим! — Раскрытия совсем нет… — растерянно проговорил библиотекарь. — А инструментов для кесарева приобрести не успели… — Сделай же что-нибудь! — Лизандр тоже потерял контроль над разумом.  — Алекси, Армин, — блондин обратился к вампирам, стоявшим чуть дальше, чем остальные. — Отправляйтесь в мою комнату. Там комод. Второй ящик слева. Белая коробка. Быстро!       Они незамедлительно вышли из спальни, а Натаниэль, тем временем, пытался обнаружить во мне хоть какой-то намёк на присутствие сознания: — Скажи что-нибудь!       Способность говорить сейчас отсутствовала, невыносимые муки не позволяли мозгу отдавать команды. Спустя некоторое время вампиры вернулись с той коробкой, которую просил блондин. Когда библиотекарь получил её, он вынул оттуда какие-то доисторические страшные инструменты и маленькую колбу с прозрачным веществом. Из своей сумки он быстро взял очередной шприц и влил в него содержимое колбы. И снова игла проткнула мою кожу.       Натаниэль принялся ждать, что раздражало некоторых обитателей. Спустя минут пять-десять со мной начали происходить изменения. Наступила какая-то контуженность, словно меня напичкали наркотиками. На мгновение реальность испарилась, и это мгновение было самым лучшим за последний час.        Звук жуткого хруста вернул меня назад. Глаза распахнулись. То, что я увидела, доводилось лишь видеть в фильмах ужасов. Кровь. Везде была кровь. На моих ногах, на Натаниэле, на чистой до поры простыне… Я не чувствовала своего тела ниже пояса, но чувствовала, как жизнь медленно покидала меня. Я боялась этой минуты ранее, но теперь наоборот тихо радовалась концу своих страданий.       А дальше лишь тьма. Последнее, что донеслось до меня, это чей-то голос, гласивший: — Мальчик! Это мальчик!       И всё. Меня будто забросило в сон. Приятные ощущения. Ничего не было. А главное — не было боли. Это всё равно что пленника, подверженного ежесекундному насилию, внезапно отправить отдыхать в современный пятизвёздочный отель со всеми удобствами. Смерти не надо бояться, смерть — это неизбежный отдых от всего пройденного в жизни. Это вечная анестезия, из которого нет выхода. Всё, что было в прошлой жизни, забылось, как страшный сон. Не осталось ни единого воспоминания о том, что мне нравилось или не нравилось. Я была ничем. Пылью в бесконечной темноте. БАХ-БАХ       Мой рай прервался громким и резким звуком, походивший на медленную барабанную дробь, которая исполнялась в ритме сердцебиения. Нет, этого не может быть. Неужели, это произошло снова? БАХ-БАХ — Какой же он красавец, так похож на Линн в младенчестве! БАХ-БАХ — А глаза от Лизандра достались.       Жизнь вернулась так внезапно, что мне не сразу удалось сообразить. Боль. Её не было. А сознание было. В груди отдавался звук невероятно мощного сердцебиения. Конечности находились на месте, и ничего не напоминало об адских страданиях, испытанных мною в течение одного, бесконечно длившегося часа. Живот. Вот что ещё показалось непривычным. Он был пустым, ничего не содержал в себе инородного. Что же будет, если я попытаюсь открыть глаза?       Этот вопрос живо перестал меня интересовать, когда в горле вдруг возникла небывалая жажда, будто мною была съедена целая коробка самых острых перцев в мире. Проблема потушения этого «пожара» стала моим приоритетом. Я без промедления встала в вертикальное положение и начала выискивать источники утоления жажды, словно бравый охотник, выискивающий жертву.        Передо мной стояло шесть человек, и в их жилах текло именно то, что мне так было нужно. Мышцы напряглись. Я пошла в атаку.