Проклятые короли

      Стайлзу стало смешно. Захотелось одновременно заорать, разреветься и рассмеяться так, чтобы все вокруг поняли, насколько его все это достало. Он жил надеждой, жил словами учителей о том, что есть в этом мире сильные маги, жил, полагаясь на обрывки фраз о возможном спасении и о том, что смерть, наверное, минует его. А, быть может, и нет. Но, в любом случае, была хотя бы тонкая ниточка, за которую Стилински держался, как мог. И сейчас все его мечты о том, что он сможет вернуться в свой замок, рушились. Казалось, Стайлз даже слышит, как за его спиной падают воображаемые камни, погребая под собой все то, что он так старательно строил, пока был проклят. Неужели все слова о том, что когда-то повезет и ему, были простым враньем? Неужели его судьба – банально умереть от проклятья, так и не сумев с ним совладать? Стайлз против воли начал тихо смеяться, его накрывала банальная истерика. Такая, какой он не позволял себе даже в моменты, когда было очень плохо. Когда было холодно, еды не оставалось вообще, когда он убегал от валдаков в подземелье, когда видел, как Ди и Хэнк почти умирают – Стилински терпел. Пытался что-то сделать, выкрутиться, придумать какой-то выход. Он вспоминал фразу учителя, сказанную ему очень давно: «Выход есть всегда. Проблема лишь в том, устраивает ли он тебя», и понимал, что сейчас не видит даже такого варианта. Он, если быть честным перед самим собой, вообще ничего не видит. Перед глазами была мутная пелена, и Стилински, проведя по ним дрожащими пальцами, с удивлением понял, что плачет. Казалось, все вокруг замедлилось, будто Стайлз попал в странную, искаженную реальность, в которой он слишком быстро двигался. Но все остальное, наоборот, было излишне медленным. Ощущения доходили также, с опозданием, и то, что губы обожгло болью от улыбки и припадка истерического смеха, Стилински осознал как-то странно, будто краем сознания. Слезы текли по щекам не переставая, Стайлз не мог сосредоточиться ни на чем, а воздуха почему-то стало резко не хватать. Открывая рот, причиняя себе больше боли, Стилински пытался вдохнуть спасительный кислород, но ничего не получалось. Казалось, что именно около его губ такой нужный воздух заканчивается, не желая поступать в легкие. Стало страшно, и это чувство, будто издевательски накрывающее в противовес недавнему веселью, добивало и без того измученного принца. Стилински понимал, что падает. Перед глазами замелькали гобелены, висящие на стенах. Они разрастались, становясь яркими, больно бьющими по глазам пятнами, причиняя почему-то боль, от которой Стайлз прикрыл веки. Он больно ударился затылком об пол и, не успев даже и рта раскрыть, чтобы застонать, провалился в темноту, которая накрыла душным, тяжелым одеялом.       – Сын, – начал Джон, устало массируя пальцами виски, – ты понимаешь, что отказами от брачных предложений ты можешь развязать серьезный конфликт? – король откинулся на высокую, обшитую бархатом спинку стула, – я не хочу на тебя давить, но ты должен понимать все сам.       Стайлз поджал губы и сложил руки на коленях, переплетая пальцы. Он сидел напротив отца, но смотрел на камин, где уютно потрескивали дрова. Язычки пламени, казалось, ласково лизали поленья, порой пробираясь сквозь узорчатую решетку, вспыхивая искрами, опадающими на выделанный мрамором пол. Стилински прекрасно понимал своего отца. После того, как он отверг Эдгарда, на очередного жениха, направляющегося к нему, совершили покушение. Гонец, отправленный Джоном в деревню, где остановился несостоявшийся жених, принес хорошие новости, тот был жив, цел и, конечно же, зол. В написанном аккуратным почерком письме было выражено сожаление по поводу того, что смотрины не состоятся, но одновременно с этим в достаточно жесткой форме принц соседнего с Эдгардом королевства рекомендовал лучше следить за тем, что происходит в землях короля Джона Стилински. И нельзя было сказать, что тот неправ, ведь покушение на принца, окажись оно успешным, развязало бы войну. Пусть то королевство было немагическим, как и владения семьи Эдгарда, но армию и вооруженные столкновения никто не отменял. Люди, лишенные магии, были агрессивными, опасными, злыми. Они бились не на жизнь, а на смерть, понимая, что на их стороне лишь то, что наработано тренировками.       Стайлз не испытывал сожалений по поводу сорвавшихся смотрин, потому что на его взгляд все приезжающие женихи были одинаковыми. Холеными, надменными, порой даже слишком, считающими, что Стилински обязан пасть ниц перед их красотой и обаянием. Это веселило лишь поначалу, но сейчас, когда Стайлз подрос и стал видеть куда больше, чем «обертку», подобная показуха вызывала мигрень. Казалось, нет конца и края хвалебным одам, которые пели себе же претенденты на его руку. Сердце никому и даром не было нужно.       Девушки, которых подсылали к сыну Джона Стилински, не отличались умом. На взгляд Стайлза, с принцессами все обстояло куда хуже. От наигранной скромности сводило скулы, а уверенность девушек в том, что Стайлз, только оказавшись рядом, обязан ублажать их, носить на руках и рассыпаться в комплиментах, банально раздражала. Этим красавицам не было нужно ничего, кроме бесконечных платьев, новых комнат, прогулок с фрейлинами. Лишь одна задала вопрос о наследнике, обрадовав было Стилински, который, с улыбкой смотря на розарий, где проходила прогулка, задумался о том, какими бы он хотел видеть своих детей. Стайлз уже представляя мальчишку, с карими глазами и обязательно родинками, как у него. Магическая кровь должна будет доминировать, поэтому ребенок родится, скорее всего, темным, как и сам Стилински. Мальчик, как думал Стайлз, будет обучаться у тех учителей, которых уважал и он сам. А еще Стилински с улыбкой рассказывал о девочке. Маленькая принцесса, с копной кудрей и озорной улыбкой. Веселая непоседа, которую он будет постоянно баловать, а затем сердиться на себя же из-за этого. Стайлз так сильно задумался тогда, что не сразу обратил внимание на замолчавшую принцессу. Когда Стилински повернулся к девушке, та смотрела на него с явным презрением. Сказав что-то о том, что на троне не место столь сентиментальному королю, девушка протянула Стайлзу какой-то исчерканный календарик. На немой вопрос в глазах Стилински она ответила, что в эти дни он сможет прийти к ней, дабы зачать наследника. Стайлз, соображая тогда как-то заторможено, осознавал, что все его мечты о детях могут пойти к черту, потому что потенциальная будущая жена даже видеть его не хочет в своих покоях постоянно. От этого стало противно, и та принцесса была последней представительницей женского пола, которую допустили до смотрин.       Лучше уж безразличие мужчин-женихов, для которых дети – это лишь кокон, помещенный в специальную комнату. К нему можно вообще не подходить, увидев потом только завернутого в пеленки сына или дочь. Лучше уж Стайлз будет держать нейтралитет с мужем, чем видеть отвращение на лице жены во время занятий любовью. Хотя, о таком названии простого секса даже речи не шло.       – Стайлз, – с нажимом произнес отец, вырывая его из мыслей, – что ты можешь ответить?       – Не знаю, пап, – когда они оставались наедине, правила этикета как-то сами испарялись, – я не хочу жениться на том, кто будет мне неприятен, – честно ответил Стилински, понимая, что он говорит эту отмазку в сотый, наверное, раз.       – В королевских семьях не женятся по любви, – горько возразил Джон, внимательно смотря на своего наследника.       Стайлз был таким юным на вид, что у короля сердце сжималось, когда приходилось практически подкладывать сына под многочисленных приезжающих принцев. Король понимал, что он утрирует, но отцовское сердце болело за мальчишку, так похожего на его умершую жену. Он хотел бы оградить Стайлза от всего этого, но за спиной стояло целое государство. Множество жизней, которые может унести война, не соедини он сына с какой-либо королевской семьей. Возраст наступал буквально на пятки, и нужно было решить этот вопрос до достижения сыном восемнадцати лет. После станет гораздо сложнее, ведь женихи, хоть и останутся наглыми, перестанут быть молодыми принцами. Все найдут себе пару, а для сына короля останется невеликий выбор из особенно богатых вассалов, от которых даже у терпимого ко внешности Джона к горлу подступала тошнота. Поэтому он, хоть и не хотел, давил на сына, заставляя все же принять решение.       – Пап, – теперь уже Стайлз пытался привлечь внимание ушедшего в размышления Джона, – я обещаю серьезно подумать. Возможно, Эдгард был не столь плох, – на этих словах Стилински так вымученно улыбнулся, что король не удержался от скептического смешка, – пап, я серьезно. Я подумаю.       – Хорошо, – Джон кивнул, – я отправлю письмо в то королевство, жених из которого до нас так и не доехал. Узнаю, возможно, они захотят видеть тебя в своем замке.       – И что, стоит поехать? – Стайлз приподнял брови.       Никогда еще того, на кого претендуют, не гоняли по пыльным дорогам. Но, видимо, ситуация и впрямь была на грани, раз отец решил устроить встречу с женихом несмотря ни на что.       – Понимаешь, – Джон посмотрел на пламя огня в камине, а затем снова перевел взгляд на сына, – если родители того принца окажутся достаточно понимающими, то нам ничего не грозит. Но если, – король поставил локти на подлокотники кресла и сложил пальцы «домиком», – они агрессивны, злопамятны или еще что-то в подобном духе, то покушение на своего сына могут расценить как наши действия против них в целом.       – Но как ты, – возмутился Стайлз, – можешь отследить каждого бандита на всей территории королевства? Оно огромно, это во-первых, – Стилински скрестил руки на груди, – а во-вторых, кто вообще решил, что это покушение? Может, тот принц напился в трактире и подрался с местными просто по пьяни?       – Ну, такое уж вряд произошло бы, – тихо рассмеялся Джон, – но мы не сможем доказать ни того, ни другого, – уверенно закончил он. – Насколько я знаю, тот принц достаточно сильно помешан на себе, ровно, как и его семья на сохранности их имени, статуса и всего, что к этому прилагается.       – Сыночек, надо полагать, без зеркала из дома не выходит? – Стайлз приподнял одну бровь, глядя на отца.       – Таких подробностей я не знаю, – Джон опустил руки и поднялся с кресла, – ладно, сынок, я даю тебе время принять окончательное решение. Скоро мне предстоит отправиться в поездку, поэтому я жду от тебя ответа к своему возвращению.       – Объезд территории? – уточнил Стилински, всегда боявшийся походов в каких-либо военных целях.       – Да, контроль необходим постоянно, – король, любящий многие дела решать лично, часто совершал подобные поездки, – заодно разберусь с той деревней, в которой останавливался твой жених.       – Несостоявшийся жених, – нахмурился Стайлз и быстро встал, направляясь за отцом, который пошел к выходу из рабочего кабинета, где они находились, – пап, будь осторожен, у меня почему-то сердце не на месте, – попросил он, ухватив отца за рукав в последний момент. Король уже потянулся к дверной ручке.       – Все будет хорошо, – Джон взъерошил волосы сыну и сразу же придал своему лицу обычное, чуть надменное, спокойное и без единой лишней эмоции выражение, которое видели ежедневно придворные и посетители, – всего хорошего, сын, – улыбнулся он, уже стоя в коридоре.       – До свидания, отец, – Стайлз, согласно этикету, поклонился, а затем направился в свои покои.       В коридоре они попали под наблюдение нескольких пар глаз, поэтому пренебрегать правилами поведения в королевской семье уже было нельзя. Стилински быстро шагал в нужную сторону, краем глаза отмечая, что пара охранников следует за ним, и думал, почему же его интуиция так вопит из-за простой поездки отца. Стайлз закусил губу и посмотрел в окно, мимо которого как раз проходил. На улице дул сильный ветер, гоняя по ухоженному саду сорванные с ветвей деревьев листья, будто складывая из них какой-то свой узор, украшая дорожки, змейками вьющиеся по королевскому внутреннему двору. Внутри Стайлза сейчас, казалось, дул точно такой же ветер, холодя и заставляя дрожать из-за неясных предчувствий.       Стилински словно предвидел, что этот разговор с отцом будет последним до того, как в замке появится Беллатриса.       Стайлз слышал какие-то звуки, похожие на тихую песню. Он попытался пошевелиться и понял, что лежит на чем-то мягком. Когда он в последний раз вообще засыпал в постели? Эти времена казались настолько же далекими, насколько далек был Стилински от своего замка. Приятные звуки стали чуть громче, и Стайлз открыл глаза.       Над ним склонилась Лидия. Ее волосы переливались золотым, словно кто-то пролил на эльфийку краску такого цвета. Казалось, Лидия светилась, сияла, будто сотканная из солнечного света, даже несмотря на то, что они до сих пор находились в ее подземном доме. Это стало сразу ясно, как только Стилински перевел взгляд на обстановку вокруг. Он все еще находился в том же зале, только теперь лежал на кровати, а под голову была заботливо подложена подушка.       Лидия тем временем ласково гладила Стайлза подушечками пальцев по саднящим губам, и с каждым прохладным прикосновением боль уменьшалась, заставляя практически стонать, только уже от удовольствия. Эльфийка что-то говорила, и Стилински понял, что этот язык он принял за песню. Лидия лечила его, произнося заклинания на очень древнем языке, на котором разговаривали лишь первые эльфы. Это было слишком давно, так, что даже в книгах почти ничего не сохранилось.       Эльфийка была настолько красивой, что Стайлзу стало вдруг стыдно за свой внешний вид. Он был грязным, в окровавленной одежде, да и воняло от него, надо полагать, знатно, но Лидию это, судя по всему, не волновало. Она поглаживала уже лицо Стилински, улыбалась, что-то напевала и светилась все ярче. Пришлось зажмурить глаза, потому что Стайлзу показалось, будто он может ослепнуть от золотого сияния эльфийки.       – Можешь вставать, – через несколько минут раздался мягкий, тихий голос Лидии.       Стайлз медленно открыл глаза и сразу же поднес руки к лицу, ощупывая губы, на которых, как он думал, останутся как минимум шрамы. Но его ждал сюрприз – кожа была гладкой, мягкой, немного обветренной. Словом, такой же, как и до того страшного момента, когда вожак зооморфов зашил ему рот.       – Спасибо, – выдохнул он, понимая, что может говорить, да и двигаться, без боли. Это было такое блаженство, что Стилински, не удержавшись, засмеялся и улыбнулся во весь рот, – спасибо большое! – повторил он, забывшись. Но сразу же спохватился, понимая, что такое обращение к себе эльфийка может и не потерпеть, – извините, я хотел сказать, что…       – Все в порядке, – прервала его Лидия, – я не люблю излишние церемонии. Мне уже столько лет, что подобострастное отношение успело порядком надоесть.       Стайлз заставил себя проглотить вопрос о том, каков же на самом деле возраст эльфийки. Пусть она и оказалась простой в общении, такой наглости могла и не простить. Стилински во все глаза смотрел на Лидию. Она, без сомнения, только что заняла первое место среди всех девушек, которых он когда-либо видел, ведь никого красивее и изящнее Стайлзу просто не встречалось до сих пор. Пришлось даже тряхнуть головой, отгоняя лишние, совершенно неподходящие к ситуации мысли.       – Где мои друзья? – наконец спросил о самом важном Стилински.       – Они потеряли сознание еще быстрее, чем ты, – Лидия улыбнулась, – оба в другой комнате. Я подумала, что ты захочешь поговорить наедине. На случай, если они очнутся, то ничего не услышат.       Слово «подумала» от эльфийки было странно слышать, потому что такая, как она, скорее видела и знала все наперед. Стайлз вдруг вспомнил, как описывали все мага, и задал совершенно не тот вопрос, который хотел:       – А почему все говорят, что ты мужчина? – как всегда ляпнув буквально в лоб, Стилински смутился и прикусил язык.       Лидия рассмеялась, и Стайлзу показалось, что он слышит перезвон колокольчиков. Так банально, словно в слезливой истории любви, но другого определения мягкому, приятному на слух смеху он просто не мог подобрать.       – Мне так проще, – сказала она, отсмеявшись, – не все спокойно отнесутся к тому, что некоторые из древнейших живы, да еще и находятся среди обычных жителей в городах. Меня могут попытаться купить, уговорить работать на какого-нибудь алчного короля, а могут захотеть убить.       – Тебя можно убить? – удивленно приподнял брови Стайлз, садясь, наконец, на кровати нормально и свешивая с нее ноги, – правда?       – Можно, конечно, но не тем, кто населяет сейчас наш мир в общей массе, – Лидия поправила тонкую кружевную лямку платья, сползающую с ее плеча. Стайлз залип взглядом на ровной коже, на линии ключиц, на небольшой, но красивой груди, которую идеально подчеркивал корсет, и снова потряс головой, призывая себя усмирить ни к месту проснувшееся либидо, – просто это принесет мне лишнюю головную боль. Возможно, придется переехать, а я уже слишком стара, чтобы собирать сумки.       Стилински от неожиданного окончания фразы замер с комично приоткрытым ртом, а затем рассмеялся, поражаясь тому, насколько эльфийка великолепна даже вкупе с таким сарказмом. Лидия была идеальна даже, как ему казалось, по меркам придирчивых ко всему различных рас, что уж говорить о человеческой, критерии которой были куда банальнее.       – И все, как один, покрывают тебя? – Стилински встал с кровати и осмотрел себя, морщась от того, насколько убого выглядел.       – А ты расскажешь всем, кто я, даже если попрошу этого не делать? – Лидия подошла ближе и посмотрела Стайлзу в глаза.       В этот момент Стилински понял, что сделает все, о чем бы ни попросила эльфийка. Он с ужасом осознал, что если она скажет прямо сейчас вскрыть себе вены, он сделает это. Если Лидия захочет, чтобы Стайлз перерезал глотки своим друзьям – он без лишних вопросов возьмет в руки нож. Глаза, обрамленные пушистыми ресницами, затягивали в омут с головой, отдавая на растерзание золотистым эльфийским чертям. Стилински хотел отойти, шевельнуться, банально дернуть рукой, но у него ничего не получалось. Тело не хотело слушаться, а в голове была лишь одна мысль: «Лидия не хочет, чтобы он сейчас шевелился».       – Теперь понимаешь? – эльфийка сделала шаг назад и наваждение рассеялось.       Стайлз шарахнулся и, запутавшись в ногах, плюхнулся задницей на удачно оказавшуюся позади кровать. Он тяжело дышал, приоткрыв рот, и смотрел на Лидию во все глаза. Пришло осознание того, что если вдруг она захочет подчинить себе парочку королевств, в этом не возникнет никакой проблемы. Эльфийка сделает подобное с легкостью, с таким же очарованием, с которым гладила Стайлза по лицу, излечивая его раны.       – Ты хочешь спросить, почему я не воюю, не порабощаю тысячи ради того, чтобы стать правительницей? – тихо спросила Лидия.       Стилински хватило только на слабый кивок.       – Мой народ достаточно воевал. Все то, что происходит в мире, случается лишь из-за этого. Да и знаешь, – эльфийка улыбнулась, – это уже просто не интересно. Спроси своего демона, хочется ли древнейшим в аду тратить свое время на междоусобицы или выяснение отношений между расами, – Лидия на мгновение коснулась губ пальцем, словно думая о чем-то, а затем перевела взгляд на Стайлза, договаривая начатую фразу: – демон скажет тебе тоже самое.       – Ладно, – Стилински мог только согласиться. На большее сил уже не хватало, слишком много информации о тех, кого все считали вымершей почти под корень расой.       Если кто и упоминал эльфов, хоть светлых, хоть темных – все, как один, говорили о том, что встретить их нереально, что они живут в уединении и, скорее всего, на границах миров, если вообще не за пределами того, где появились и развязали вражду. Но сегодня судьба, видимо, решила посмеяться над Стилински, в очередной раз показывая, насколько он был слеп. Будто все учебники, учителя, привитые с детства убеждения, можно было выбрасывать из мозгов куда подальше, стирая напрочь, забивая голову новыми знаниями. Которых, к слову, после путешествия у Стайлза явно прибавится во много раз.       – Поговорим о главном? – перевела тему Лидия, глядя на Стилински внимательно, будто пытаясь выудить ответ из самых дальних уголков подсознания.       – Да, – выдавил Стайлз, – если я спасу волка, сколько останется времени до собственной смерти?       Эльфийка улыбнулась.       – Так и знала, – сказала она, – на самом деле, у зверя куда меньше времени, чем у тебя. Ведь он, как я уже увидела, совершенно не обладает магическим резервом, способным защитить от истощения хотя бы на какой-то срок.       Стилински согласно кивнул.       На самом деле он уже думал об этом. Если Ди действительно был простым мужчиной, без капли магии в крови, у него могли оставаться считанные дни. Потом проклятье сожрет его с потрохами, иссушив полностью и оставив после себя лишь пустую оболочку. Силы Стайлза блокировали быстрое распространение проклятья, они помогали и питали само его тело, давая хоть и маленькую, но отсрочку от смерти. Но Стилински все равно не знал, сколько ему еще отведено.       – И все же? – Стайлз с усилием вернулся к ужасающей его реальности, – сколько?       – Я думаю, – как-то странно улыбнулась Лидия, – ты можешь спросить об этом у своего демона.       – Что? У Тома? – Стилински в очередной раз за разговор с эльфийкой оказался в шоковом состоянии. Похоже, сидеть с раскрытым от удивления ртом скоро войдет у него в привычку.       – Именно, – Лидия сделала несколько шагов вперед, потом развернулась и прошла обратно, будто размышляя, – да, – кивнула она будто сама себе, – так будет идеально. Ты готов снять проклятье с волка?       Стайлз опешил. Да, в глубине души он уже принял решение, но боялся озвучить его даже для самого себя. Лидия каким-то образом подталкивала его к решению, словно ей было выгодно. Казалось, будто эльфийка превратилась в кого-то, подобного Тому, соблазняя контрактом, согласно которому нужно продать душу дьяволу. Стилински понял, почему у эльфов так хорошо получилось создать темных – они, наверняка, были какой-то частью этих, с первого взгляда, светлых душ.       – Я готов, – тем не менее твердо произнес Стилински, осознавая, что не сможет снять проклятье с себя, а волку посмотреть в глаза и сказать, что Ди скоро умрет.       – Хорошо, я сейчас вернусь, – Лидия быстро вышла из зала, скрываясь в проеме, оказавшемся под одной из портьер, которые Стайлз поначалу принял за декоративную.       Стилински в очередной раз встал с кровати, осмотрелся и подошел к стене, на которой в изобилии висело различное оружие. Он протянул руку и провел пальцами по красивым, резным ножнам, в которых был меч. Его рукоять была исписана рунами, прочесть которые Стайлз не смог, понимая, впрочем, что эти символы куда древнее тех, которые он учил. Почему-то вдруг отчаянно захотелось получить доступ к такой силе, которая, наверняка, не сиреневыми всполохами струится по венам, а наполняет мощью все тело сразу, даря совершенно другие ощущения. Стайлз облизнул пересохшие губы и посмотрел на клинок, который был прикреплен над заинтересовавшим его ранее мечом. Острый, словно бритва, это было видно даже не прикасаясь к краям, он отливал холодным светом и казалось, будто от него даже веет морозом. Стилински, будто завороженный, потянулся к клинку и шикнул, моментально порезавшись об острую грань. Но это не умерило его любопытства. Стайлз рассматривал клинок, щуря глаза и пытаясь запечатлеть в памяти каждую блику на нескольких гранях лезвия.       – Это Клинок Ужаса, – раздался позади голос Лидии.       Стилински вздрогнул от неожиданности и обернулся к эльфийке. Он тут же смутился, понимая, что на автомате засунул порезанный палец в рот, чтобы слизнуть выступившую кровь, да так и остался стоять. И теперь древнейшая наблюдала его с пальцем во рту, что явно не поднимет уровень воспитания Стайлза в ее глазах.       Но Лидия лишь отмахнулась, увидев его выражение лица. Она, вглядываясь в клинок, подошла ближе к стене, на которой висело оружие, и, протянув руку, сняла его с креплений. Это получилось у нее так легко, словно клинок не желал резать тонкую кожу нежной эльфийки. Стайлз уже даже перестал удивляться всему тому, что он видит в доме Лидии.       – Странно, – сказала после нескольких мгновений тишины эльфийка, – он выбрал тебя.       – Что? Меня? Как? – вопросы посыпались из Стилински, словно горох.       – Клинок Ужаса заворожил тебя, поэтому ты и порезался. Им невозможно пораниться, если только ты не враг или тот, на чью кровь он среагирует, – в доказательство своих слов Лидия провела лезвием по ладони.       Стилински открыл было рот, чтобы остановить ее, но снова остался стоять с таким выражением лица. На ладони эльфийки не было и капли крови, лишь такая же, как и секунды назад, ровная кожа.       – Держи, – просто сказал она, протягивая клинок Стайлзу.       – То есть как это? – Стилински позабыл, кажется, все слова, которыми обычно располагал в достаточном количестве.       – Я не могу оставить его здесь, – пояснила Лидия, будто для нее было в порядке вещей дарить оружие, старше Стайлза раз в десять, – он принесет мне много бед, если я не отдам его. Да и, к тому же, как ты знаешь, я не ввязываюсь в войны, – эльфийка улыбнулась, – оружие в моем доме это скорее дань прошлому, чем то, что мне сейчас необходимо.       – Спасибо, – только и смог выдавить из себя Стилински, сжимая в руке рукоять клинка и чувствуя, как по его венам словно бежит холодок.       Стайлз прикрыл глаза и понял, что оборванные нити ауры, до этого висевшие неприглядными клочками, начинают едва заметно светиться, немного шевелиться и будто тянуться друг к другу. Стилински тихо выдохнул, осознавая наконец, насколько ценное оружие попало в его руки. Клинок Ужаса, несмотря на название, которое внушало скорее негативные эмоции, на деле лишь помогало ему, хоть и по крупицам, но восстанавливая ауру. Да, на это уйдет еще уйма времени, но любая помощь, пусть и от опасного древнего оружия, была нужна. В конце концов, ему жить со своим проклятьем и пытаться не умереть до тех пор, пока он не поймет, как избавиться от черноты на шее, плечах и груди.       Кстати, об этом.       – Как там Ди? – спросил Стайлз, внутренне дрожа от непонятных эмоций. Он осознавал, что сделал для волка просто колоссальный подарок, только вот как тот отреагирует на него, было неясно. И сейчас предстояло встретиться с тем, с кем спал бок о бок, хоть и в зверином облике. – Я могу его увидеть?       Лидия замерла на мгновение, будто прислушиваясь, а затем кивнула.       – Пошли, – она шагнула к той же портьере, куда уходила до этого, – я должна проверить твоего третьего друга.       Стайлз пошел за ней следом и кивнул. Он убрал клинок за пояс, понимая откуда-то, что если тот уже попробовал его кровь, больше не поранит. Стилински вообще боролся с желанием обращаться к оружию на «вы» даже в мыслях. Он сосредоточился на том, что ждало его в комнате и встрече с Ди.       – Пауку нельзя помочь? – спросил он, пока шел за Лидией по короткому коридорчику, – что-то сделать с волосами?       – Пока не могу сказать, он слишком слаб, – ответила эльфийка, – для меня загадка, как он вообще добрался сюда. Скорее всего, твой друг очень силен духом.       Стайлз не мог не согласиться. Он хотел что-то ответить, но замер, когда вошел в комнату. Эльфийка сразу же подошла к кровати, на которой лежал Хэнк, а Стилински бегал глазами по широкой спине обнаженного по пояс мужчины, который стоял в комнате.       – Привет, – прохрипел Стайлз, и незнакомец обернулся, – так это действительно ты, – узнав того, кто приходил во снах, Стилински был не столько удивлен, сколько смущен. Ведь морок некроманта был отнюдь не невинным сном, – рад видеть тебя, – вытерев вспотевшую ладонь о штанину, он протянул ее мужчине.       Тот смерил Стайлза взглядом, натянуто улыбнулся и с какой-то неохотой пожал руку. Стилински постарался не заострять на этом внимания, ведь неизвестно, как повел бы себя он сам, окажись запертым в теле волка на долгое время.       – Дерек, – хрипло представился мужчина, почесав заросшую темной щетиной щеку пальцами, – мы долго еще будем здесь? Хотелось бы выспаться и принять душ.       Стайлз как-то опешил. Он даже отогнал от себя мысли о том, что имя этого человека ему почему-то знакомо. Как и красивое лицо, которое точно было запечатлено в памяти, только вот как и откуда?       Стилински отбросил весь негатив, который скапливался внутри, списывая состояние Дерека на шок после превращения и вообще внезапного прекращения проклятья. Он подошел к Лидии, которая сидела на небольшом стуле около кровати Хэнка и поглаживала его по коротким волосам, пропуская пряди сквозь изящные пальцы. Паук спал, дышал во сне ровно, но периодически подрагивал от накатывающей боли. Он кривил губы, дергая уголками, из-за чего на его лице появлялась грустная гримаса.       – Что мне сделать? – спросил Стайлз, который был готов практически на все ради еще одного своего друга.       – Ты ничем не сможешь помочь, – прошептала эльфийка, – ему нужно зарастить повреждения, а они внутри его ауры. Я пытаюсь направить потоки магии так, чтобы это произошло быстрее, но даже я не всесильна. Нужно время.       – Сколько? – Стилински присел около изголовья кровати и, повинуясь странному порыву, провел рукой по голове паука, тихо охнув от неожиданности: волосы Хэнка были ненормально горячими. Даже обжигающими. – Сколько ему нужно? – повторил он.       – Несколько месяцев, – Лидия серьезно посмотрела на Стайлза, – я погрузила его в сон, чтобы восстановление шло быстрее.       Стилински убито смотрел на паука, которому безумно хотелось помочь. И, по какой-то злой насмешке судьбы, не мог. Готовый пожертвовать даже оставшимися месяцами жизни, Стайлз понимал, что никакие «подношения» не помогут Хэнку. Его вылечит время и собственное желание выжить.       – Оставляй его у меня, – Лидия поднялась на ноги, и в тишине комнаты послышался шорох юбок ее длинного платья, – он сможет тебя найти, не сомневайся.       – Если захочет, – убито сказал Стилински, понимая, что тащить спящего паука на своей спине он точно не сможет.       – Захочет, – эльфийка погладила Стайлза по плечу и вдруг серьезно посмотрела на Дерека, который уже оделся в какую-то выданную, скорее всего, Лидией же одежду, – ты готов? – спросила она.       – Давно готов, сколько можно ждать? – все также, немного хрипло, сказал Дерек.       Стайлза снова покоробило его поведение, но он смолчал, понимая, что выяснять отношения дома у древнейшей – не то, чем следует заниматься. Да и вообще этого не хотелось делать, равно как и чего-то другого. Накатила апатия. Столько всего произошло за короткий промежуток времени, что Стайлз просто не успевал осознавать такие перемены. Нужно было уложить в своей голове и то, что ему предстоит дальше бороться с проклятьем, несмотря на то, что он уже почти, казалось бы, освободился от него. Собственная жертвенность и желание помочь всем и каждому в этот раз сыграли против него. Но выбор уже сделан.       – Выход там же, – Лидия снова присела около Хэнка и тихо запела, покачиваясь, будто впадая в странный транс.       – Пошли, – Стайлз первым вышел из комнаты и, преодолев короткий коридор, прошел через зал, а затем дошел до лестницы, сразу же поднимаясь по ней, зная, что Дерек идет следом, – как тебе ощущения без крыльев и ушей? – вдруг спросил он, чтобы просто заполнить тишину.       – Лучше, – короткий ответ дал понять, что Дерек не настроен на диалог.       Оставшееся время до выхода они преодолели в молчании. Наверху их ждал игольчатый проводник, который тихо покатился к середине сплошной стены, где пока еще не было двери.       «Не стоит напоминать, что ты должен обо мне говорить?» – вдруг раздался в голове Стайлза голос Лидии.       Стилински чуть было не завизжал от неожиданности, настолько он не ожидал чего-то подобного. Странно оказалось слушать в голове чужой голос. Он попробовал ответить мысленно:       «Да, ты прекрасный, добрый мужчина, который помог с моей проблемой», – Стилински пожалел, что нельзя передать в голове тот сарказм, с которым прозвучала фраза.       «Умница. Хорошей вам дороги», – Лидия, кажется, улыбалась.       В голове наступила тишина, а перед Стайлзом и Дереком появлялась дверь. Сначала очертания, затем медленно, будто слоями, деревянные доски, из которых она, как оказалось, была сколочена, кованая ручка и ветвистые растения, также выкованные из стали, будто разрастающиеся из нее. Красиво, на самом деле, жаль, не было времени любоваться.       – Вот черт! – пробормотал Стилински, когда понял, что на улице просто дикий ливень.       Они с Дереком промокли буквально за несколько мгновений, не помогло даже то, что они почти бежали за игольчатым проводником. Казалось бы, дверь в дом эльфийки находится под мостом, но непогоде это явно не было преградой. К тому моменту, когда они, наконец, оказались около моста, оба были мокрыми насквозь.       – Ну что, как прошло? – рядом из темноты нарисовался Том, смешно отфыркиваясь от потоков воды, которые выливало на город небо, – о, здравствуй, мой четвероногий друг, – демон шутливо поклонился Дереку, – смотрю, маг помог тебе?       – Я никого не видел, – ответил тот, заставляя Стайлза забыть на секунду даже про дождь, – помню только какую-то темноту, а потом он, – Дерек мотнул головой в сторону Стилински, – пришел и позвал меня на выход.       – Хм, – Том пристально посмотрел на Стайлза, мерцая красноватыми отблесками глаз, – ты, надо полагать, помнишь все иначе?       – Немного, – уклончиво ответил Стилински, – ты сможешь отвести глаза от меня так, чтобы не было заметно рваной рубашки и черной шеи?       Том нахмурился, а затем приблизился к Стайлзу вплотную, дергая его к себе за плечо. Из-за темноты вокруг демон не сразу заметил, что проклятье снято только с одного. Отсутствие Хэнка Том быстро себе же объяснил, но вот проклятье его временного хозяина…       – Что, золотая рыбка отдала свое желание другому? – не мог не съязвить демон.       Стайлз поднял с земли клубок, который, докатившись до его ноги, спрятал иголки, превращаясь в обычный моток ниток и спрятал артефакт в сумку. Он обернулся, смотря на Дерека, который, кажется, только что тоже заметил его шею и плечи, а затем тихо рассмеялся.       – Золотая рыбка была редкой стервой, хуже джиннов. Я скорее фея-крестная, – отмазки и перевода в шутку не вышло, потому что Том смотрел на Стайлза, не отводя взгляда.       – Ты снял проклятье с меня вместо себя? – сказал молчавший до этого Дерек.       – Типа того, – постарался как можно беззаботнее ответить Стилински.       – Спасибо, – дернул плечом Дерек.       Том вдруг засмеялся, закидывая голову назад, будто услышал очень веселую шутку. Он даже, казалось, перестал обращать внимания на ливень, под которым все трое мокли, словно три подзаборных кошака, которым негде укрыться. Демон успокоился спустя, пожалуй, минуту, а затем внимательно оглядел Стайлза.       – Какой же ты идиот, хозяин, – он выделил последнее слово особенно язвительным тоном, – наверное, не на простое «спасибо» рассчитывал?       – А что я должен еще сказать? – вдруг разозлился Дерек, – перерезать себе глотку, дабы окупить такую жертву? – начал повышать голос он, – может, мне целовать ему ноги и ползти следом ближайшие несколько километров?       Том молниеносно схватил мужчину, равного ему по габаритам, за шею и приподнял над землей так, что Дерек касался ее только мысками сапог. Демон тихо рычал, показывая клыки и выглядел, словно обезумевший зверь, будто напоминая подзабывшим спутникам, откуда его призвали.       – Прекратите оба! – заорал Стайлз так, что по пустынной улочке разнеслось эхо.       Он прикусил губы, которые подозрительно затряслись, и сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Том отпустил Дерека, и тот, кашляя, согнулся, упираясь ладонями в колени.       – Что мне было делать? – обратился он к Тому. – Хотя, о чем это я, ты же демон, тебе не знакомы сострадание и желание кому-то помочь.       – Ой ли? – дернув уголком губ, тот повернулся к Стилински, – если у демонов сильнее выражен не тот набор эмоций, к которым привыкли люди, это не значит, что мне незнакомы другие чувства.       – Еще скажи, что ты влюблялся, – ошарашенно пробормотал Стайлз.       – А ты влюбился? – пристально посмотрел на него Том, – в этого? – он махнул рукой в сторону Дерека. – К чему такие жертвы?       – Да потому что я не умру сразу, а он да! – повысил голос Стилински.       Он и сам пугался сделанного выбора. Не жалел¸ ни в коем случае, просто боялся того, как будет справляться с этим. Ведь демона, скорее всего, придется отпустить. Он выполнил то, зачем был вызван – помог спастись из заброшенного города гномов.       – Но ты все равно умрешь? – уточнил Дерек, который уже перевел дыхание.       – Не факт, – дернул плечом Стайлз, не желая смотреть в глаза бывшему волку.       – Ага, – Том смахнул со лба капли воды, но сразу же натекли новые и демон недовольно фыркнул, – а маг или что там вместо него, – пренебрежительно скривился он, – не сказал тебе, как можно избежать скорой смерти?       Стилински вспомнил, как Лидия посоветовала поговорить с демоном, и осознал, что рано, наверное, он решил отпускать Тома.       – Мне не нужны были подачки, – вдруг заговорил Дерек, – мы бы могли поискать что-то еще, другой выход.       – Да ладно? – засмеялся демон. – Ты, я смотрю, больше всех смог бы найти с почти оторванными крыльями.       – Стайлз, насколько я понял, может восстанавливать магию и потом лечить, – не растерялся Дерек.       – Понимаешь, – Стилински поежился от холода, пробирающегося сквозь мокрую насквозь одежду, – я порвал всю ауру настолько, что восстановлюсь не раньше, чем через месяц.       – За это время никто бы не умер, – пожал плечами Дерек.       И тут Стайлза прорвало. Он разозлился настолько, что у него перед глазами заплясали точечки. Кончики пальцев закололо, а губы затряслись. Он весь стал как одна натянутая струна, которая вот-вот порвется, стоит только сделать неосторожное движение.       – Знаешь, что? – кричал он, не думая даже о том, что демон мог не наложить второй раз заклинание для отвода глаз и вся улица слышала бы крики, – это была не подачка! Я, мать твою, переживал за тебя, даже не зная, какой ты, только предполагая! Понимая, что смогу отсрочить смерть, я спас тебя, и слышу недовольство? Или ты привык, что тебе все достается легко, но при этом не приходится говорить «спасибо»? Я бы на твоем месте молчал и был благодарен, старался помочь, а не возмущался по поводу того, что тебя неправильно спасли! Ну извини, можешь поискать источник своего проклятья и сделать все заново так, как тебе больше нравится! – под конец Стайлз поперхнулся воздухом, который вдыхал, и закашлялся.       Злость испарилась, будто ее и не было. Стало даже стыдно, потому что у Дерека это могла быть обычная защитная реакция на то, что кто-то ради него совершил подобное. Но сказанного не воротишь, и потому Стилински перевел взгляд на молчавшего всю его пламенную речь демона, поняв, что Дерек отвечать не намерен.       – Маг, – он чуть было не сказал о Лидии, но вовремя спохватился, – сказал мне, что ты можешь помочь отсрочить проклятье.       – Да, могу, – Том спокойно кивнул, будто и не он тоже орал на Дерека, на Стайлза, и вообще злился из-за ситуации, – но твой долг вырастет.       – Само собой, – хмыкнул Стилински, – я и не думал о том, что подобное будет просто так. В чем суть?       – На демонов проклятье не действует, – Том в очередной раз постарался стереть с лица струйки воды, но было тщетно, – я могу забрать на себя его временно, что позволит тебе отсрочить смерть и узнать, например, как можно использовать проклятье в своей магии.       – То есть остается вариант, что я буду проклят вечно? – у Стайлза начала болеть голова.       Слишком много было всего. Захотелось вернуться к Лидии и попросить ее усыпить самого себя, улечься на кровать рядом с Хэнком и сбежать из кошмара под названием «суровая реальность».       – Конечно, ты же так бездарно упустил свой шанс, – демон покосился на Дерека, но сразу же продолжил, – нужно заключить со мной контракт.       – Так мы же вроде уже…– растерянно начал Стилински, но Том прервал его, как-то странно улыбаясь.       Следующая фраза демона почти в буквальном смысле выбила землю из-под ног Стайлза. Захотелось засмеяться из-за того, что он когда-то думал о том, что хуже, чем быть проклятым отцом, ничего быть не может.       – Нет, хозяин, – демон сложил руки на груди, – судя по тому, что я видел у тебя на запястье печать некроманта, да еще и подпаленную специальным огнем, ты встречался как раз с нужным мне для примера экземпляром.       – Для примера? – голос Стилински был почти не слышен из-за шороха дождя. Казалось, даже стук собственного сердца сейчас громче, чем сказанные слова.       – Да, – Том кивнул, – ты должен заключить со мной такой же контракт. Отдать мне свою душу и получить частичку ада внутрь себя, – закончил демон, будто вбивая в крышку гроба Стайлза последний гвоздь.