Проклятые короли

      – Далеко идти? – спросил Стайлз, когда рынок остался за их спинами. Впереди, на дороге, видны были только похожие друг на друга домики, среди которых достаточно проблематично определить жилище некроманта. – Эй? – видя, что ребенок, или кто бы это ни был, не отвечает, Стилински решил привлечь к себе внимание, дотронувшись ладонью до плеча.       – Нет, не особо, – улыбнувшись, ответил его спутник и вдруг погладил Ди, идущего между ними, по голове.       Стайлз напрягся, ожидая услышать рычание волка или же хотя бы какое-то недовольство, но тот был на удивление спокоен. Филин, сидевший до этого на плече некроманта, вдруг расправил крылья и плавно перелетел, устраиваясь на спине Ди. Стилински даже рот приоткрыл от удивления, глядя на такую звериную идиллию.       – Он не сделает ничего плохого твоему проклятому волку, – нараспев сказал некромант и указал рукой куда-то вперед, – там я живу.       Стайлза хватило только на то, чтобы кивнуть. Филин же в это время деловито шагнул вперед, используя волка будто мостовую, и уселся на его макушке, распушив перья и нахохлившись. На секунду Стилински показалось, что на голове птицы виднеются длинные, черные и загнутые назад рога. Стайлз прикрыл глаза, а когда снова поднял веки, ничего странного у птицы не обнаружил. Обычный филин, разве что живущий с весьма странным хозяином.       – Ты знаешь, зачем я пришел? – спросил Стилински, понимая, что ему нужно себя чем-то занять, дабы не думать о странных птицах или волках.       – Да, конечно, – ребенок снова растянул губы в улыбке, – зови меня Вильгельм. Не хотелось бы, чтобы ты в своей голове называл меня как-то в стиле: «этот седой», или «он».       – Я и не думал о подобных прозвищах, – смутился Стайлз, – но приятно познакомиться в любом случае. Ты поможешь мне? – задал он свой главный вопрос.       – Помогу, – Вильгельм повел Стилински вглубь узкой улочки, туда, где в конце мерцал тусклый желтоватый факел, – но ты сегодня найдешь кое-что еще.       – Звучит зловеще, – Стайлз хмыкнул и поправил платок, обернутый вокруг шеи, – а как-то более конкретно не расскажешь?       – Интересный способ общения с теми, кто старше тебя на несколько сотен лет, – Вильгельм откинул назад волосы, упавшие неровными прядями на грудь, и достал из-под коврика ключ, – что? – засмеялся он, видя, как Стилински удивленно смотрит на его «тайник».       – Не боишься воров? – не утерпел Стайлз.       – Воры? В жилище некроманта? В некромантской же деревне? – Вильгельм приподнял одну бровь, открывая замок, а затем дверь, предлагая Стилински и Ди пройти в дом.       – Действительно, сглупил, – Стайлз усмехнулся и огляделся.       Около двери горел неровными всполохами огня факел, который, скорее всего, и было заметно тогда, когда они только повернули на эту улочку. Около тепла кружились мотыльки. Глупые насекомые стремились к огню, не понимая, что это приведет к неминуемой гибели. Вспыхивая на мгновение, они сгорали, умирали, так и не поняв, что произошло. Стайлз прищурился и вгляделся внимательнее: ему показалось, что мотыльков слишком уж много. Через пару мгновений стало понятно, что на самом деле насекомые не превращались в пепел или не падали обугленными трупиками на мостовую. Они, вспыхнув, сразу же гасли, возвращаясь обратно в свою форму, чтобы затем вновь и вновь стремиться к огню. Раз за разом умирать.       От этого зрелища по спине Стайлза пробежал холодок. Вильгельм заметил, что его спутник остановился не просто так и, проследив за его взглядом, хмыкнул:       – Все в этом мире циклично, – тихо сказал он, – и всегда возвращается на круги своя. Если бы глупые мотыльки не лезли туда, куда не следует, не приходилось бы постоянно умирать.       Стайлз облизал пересохшие губы и кивнул, отводя взгляд. Он зачем-то еще раз осмотрелся, вглядываясь в темноту, накрывшую деревню, и повел плечами. Думать и анализировать не хотелось, поэтому Стайлз просто вошел в дом.       Изнутри жилище Вильгельма было странным. Стилински приходилось бывать в домах некромантов, но они все скорее напоминали пристанище ведьм, очень уж похожими были пучки трав, нанизанные на веревки под потолком, корешки и ингредиенты для зелий, странной формы баночки и сундучки, расставленные порой в самых неожиданных местах. Здесь же не было ничего подобного, лишь обычная кровать с небрежно накинутым на нее стеганым покрывалом, книги, аккуратными рядами выстроившиеся на полках в нескольких шкафах вдоль стены, да стол с одиноким стулом рядом.       – И где все? – Стилински, не сумев сформулировать полностью мысль, лишь развел руками, говоря о пространстве вокруг.       – А что тебе необходимо? – Вильгельм проследил взглядом за волком, который, пройдя через комнату, запрыгнул на его кровать и вальяжно на ней разлегся, укрываясь своими же крыльями.       – Ди! – Стайлз вздрогнул, понимая, что некромант может и выгнать их за подобное поведение из своего дома, – слезай оттуда немедленно!       – Все в порядке, – Вильгельм провел ладонью по спине Стилински, заставляя его вздрогнуть от неожиданного тактильного контакта, – пусть лежит.       – Ладно, – Стайлз проследил взглядом, как филин перелетел с головы Ди, на которой до сих пор чувствовал себя комфортно, на плечо некроманту.       Снова Стилински показалось, что на какое-то мгновение глаза Вильгельма стали черными, а на голове птицы появились жуткие, совершенно не вписывающиеся в облик рога.       Стайлз поднес к лицу ладонь, прикрывая ей глаза и призывая себя сосредоточиться. Он сделал глубокий вдох и снова посмотрел на некроманта, но ничего не изменилось.       Вильгельм все еще стоял рядом и его глаза были такими же черными, как и несколько секунд назад. А птица на его плече могла быть кем угодно, только не обычным филином, каких немало водилось в любых лесах этого мира. Хотя глупо было бы предполагать, что странные метаморфозы некроманта были лишь плодом воображения. Все же Стилински до этого искал демона – вот и получил, что хотел.       – Тебе нужно поспать, – вдруг сказал Вильгельм, заставляя Стайлза буквально поперхнуться всеми незаданными вопросами, – а когда ты проснешься, я отдам тебе то, что нужно.       – Защиту от Умертвий? – уточнил Стилински, не осознавая до конца, что его волнует больше: знание некроманта об истинной цели его визита или то, что ему вообще предлагают прилечь в подобной ситуации.       – Ну а зачем ты пришел? – лукаво улыбнулся Вильгельм, – за этим?       – Вот же! – засмеялся Стайлз, понимая, что некромант просто издевается над ним и пора бы уже начинать воспринимать всерьез того, кто всего лишь выглядит, как ребенок, но явно им не является.       – Ладно, – Вильгельм подошел вплотную и положил ладони на грудь Стилински.       Стайлз опустил глаза, смотря на длинные, тонкие пальцы с черными ногтями. Почему-то с каждой секундой они словно становились длиннее, заострялись, пока не стали совершенно неестественно вытянутыми и костлявыми, будто руки скелета, обтянутые тонкой, темной кожей. Стилински подавил порыв шарахнуться назад, осознавая, что в доме некроманта бежать некуда, волк, который обычно рычит при малейшей опасности, уже почти сопит на кровати, а сам он по идее не должен бояться того, кого собирается просить о помощи.       – Какой смелый ребенок, – прошептал Вильгельм, заставляя Стайлза нервно хохотнуть.       Было странным слышать такие слова от того, кто едва доставал макушкой ему до середины груди.       – Иди ложись, – Вильгельм мягко надавил ладонями, заставляя Стилински сделать шаг назад, к кровати, на которой уже спал Ди, – я разбужу тебя через час.       Стайлз, еще не осознавая до конца, что он делает, покорно опустился на кровать и потеснил волка, с трудом ворочая его тяжелые лапы и крылья, освобождая себе место.       – Зачем все это? – успел спросить он, понимая, что наваливается сильная сонливость и усталость, из-за которых веки становятся тяжелыми.       – Я не знаю, что ты увидишь, – Вильгельм погладил филина и, подойдя ближе, накинул на Стилински одеяло, будто был заботливым родственником, – но мне сказали, что это необходимо.       – Кто сказал? – зевнул Стайлз, кутаясь в одеяло, которое оказалось удивительно уютным.       – Тебе лучше не знать, – голос некроманта доносился уже словно издалека, а затем пропал совсем. Стилински погрузился в сон так быстро, как никогда раньше.       Рядом со Стайлзом кто-то лежал. Стилински было настолько в новинку находиться близко к кому-то, что он дернулся, испуганно вздохнул и резко повернулся. Чья-то сильная рука сразу же перехватила поперек груди, не давая отодвинуться и в следующее мгновение он встретился взглядом с удивительно знакомыми зелеными глазами.       Стайлз снова вдохнул воздух в грудь, намереваясь задать вопрос, но с языка не сорвалось ни слова. Он удивленно распахнул глаза и опять разомкнул губы, пробуя произнести хоть какой-то звук, но ничего не вышло.       Мужчина, лежащий перед ним, улыбнулся, показывая небольшие белые клыки, и положил палец Стайлзу на губы, призывая молчать. Та рука, которой он обнимал Стилински, прижала его сильнее к горячему телу, и накатившие ощущения отвлекли от невозможности говорить. В голове настойчиво пульсировали мысли о том, что все происходящее сон, но как тогда получается чувствовать то, как немного шершавая ладонь скользит вверх по спине, а затем вниз, до самого копчика?       Стайлз тихо выдохнул и прикрыл глаза, пытаясь уговорить себя не паниковать. Почему-то было страшно, но в то же время где-то на грани сознания Стилински понимал, что вряд ли подобные нежные прикосновения можно расценивать как кошмарный сон. Он поднял руку и несмело коснулся загорелого плеча мужчины. Они лежали лицом друг к другу, поэтому Стилински начал рассматривать того, с кем ему довелось очутиться в этом странном сне.       Помимо глаз, которые совершенно точно были знакомы Стайлзу, мужчина обладал красивыми чертами лица. Черные ресницы оттеняли зеленую радужку, красиво очерчивая глаза стрелками, смуглую кожу на лице лишь подчеркивала легкая щетина, а губы были приоткрыты так, будто незнакомец хотел что-то сказать, но не решался.       Или, как и Стайлз, не мог.       Стилински совершенно точно видел раньше этого человека. А зеленые глаза явно принадлежали Ди, если только можно было соотносить мужчину и волка. Только вот как могло быть знакомым лицо, Стайлз пока не понимал. Ведь из его прошлой жизни не осталось ничего, кроме воспоминаний об отце и проклятье, сдавливающем шею, а в том водовороте событий, где жил сейчас Стилински, не было места запоминающимся знакомствам.       Стайлз будто выплыл из тумана, когда ощутил на своих губах прикосновение. Он сжал пальцы на предплечьях Ди – так он решил называть этого незнакомца с такими же глазами – и поддался властному напору, который никогда ранее еще не чувствовал.       Мар был нежным и осторожным, он уговаривал и ласкал, словно просил поддаться, а Ди же просто целовал, не спрашивая и не сомневаясь. Так, будто Стайлз всегда принадлежал ему. Губы у него оказались горячими, мягкими, немного обветренными и будто бы шершавыми, но было настолько приятно чувствовать поцелуи, что Стилински полностью расслабился.       Повинуясь сильным рукам, Стайлз перевернулся на спину и сразу же ощутил приятную тяжесть мужского тела на себе. Он понимал, что спит, но ощущения были слишком яркими, слишком приятными. Вязкими и тягучими, будто свежий душистый мед. Стилински зажмурился, когда Ди приподнялся и сел, глядя на него своими невозможными зелеными глазами. Вокруг кровати, единственного предмета мебели, который осознавал Стайлз в этом сне, был полумрак. Ничего не было видно, но вот мужчину, который нависал над собственным телом, можно было рассмотреть во всех подробностях. Казалось, что зеленые глаза мерцали, будто у хищника, поймавшего жертву в ловушку. Если бы не ласковая, успокаивающая улыбка на слегка блестящих от слюны губах, могло бы стать страшно. Но Ди любым своим движением и жестом умудрялся вселять в Стилински толику спокойствия, выгоняя нервную дрожь. Пальцы, которыми Стайлз судорожно сжимал простынь, расслабились. Он, теперь уже сам улыбнувшись в ответ, положил ладони на запястья Ди, сжал их пальцами и, наконец, отпустил себя полностью.       В конце концов, Стайлз понимал, что любой морок, насланный некромантом, не закончится до тех пор, пока не случится все, что предначертано. Пока все не походило на изнасилование, скорее на приятную и многообещающую прелюдию, и потому куда правильнее было бы просто плыть по течению.       Ди закусил нижнюю губу и наклонил голову набок, совсем как привычный Стайлзу волк, и столько в этом жесте скользнуло эмоций, что внутри Стилински появился какой-то пушистый и теплый комок. Он разрастался, согревая изнутри, будто прогоняя боль и злость, гнездившиеся в сердце все то время, пока Стайлз жил с проклятьем на своей коже. Стало легко и уютно. Начало казаться, что мужчина перед ним не кто иной, как посланный самой судьбой человек. Тот, кто является половинкой души, самым лучшим вариантом для магического слияния и разделения силы, идеальным партнером как в управлении королевством, так и в постели, наедине друг с другом.       Стайлзу даже показалось, что в комнате появилось окно, в которое попадали лучи закатного золотистого солнца. На улице, в уютном замковом парке, обязательно должна царить осень. Правильная, светлая, яркая – та, что дарит только светлую грусть, ожидание пушистого снега, который белым ковром накроет желтые кружевные листья. Ди с его смуглой кожей светился бы в золотых лучах, был бы полной противоположностью Стайлзу со светлой кожей. Был бы спокойным на фоне взрывного обычно Стилински, дополнял бы юного принца, а затем и короля, своей энергией, и дарил бы то, в чем Стайлз так нуждался всю свою жизнь.       Спокойствие. Опору. Любовь.       Не те чувства, которые дает родственник и отец, а то, чем способен одарить лишь тот, кто является твоей истинной половинкой.       Наверное, морок некроманта для того и наслан, чтобы понять, чтобы осознать – где-то есть тот, кто ждет. Кто-то, кто соткан из солнца и золота, из зеленой травы и леса, из теплоты и любви. Тот, кто будет его и для него.       Стайлз тихо рассмеялся, открыто улыбаясь, и притянул к себе Ди за плечи, обвивая ногами его талию и уже совершенно спокойно принимая то, что последовало далее. Горячие губы касались его шеи, оставляя влажные следы и немного красноватые точки от легких укусов. Стилински, в свою очередь проводил пальцами по лопаткам Ди, оставляя полосы от коротких ногтей, которые, белея, становились затем красными, а после и вовсе исчезали. Во сне все эмоции будто растягивались. Ди ласково прикусил зубами сосок Стайлза, но фантомные ощущение еще чувствовались тонкой кожей, даже тогда, когда горячие губы уже просто касались кожи на груди. От этого казалось, что его ласкают сразу несколько человек, но стоило открыть глаза – как сразу же все ощущения сливались воедино: тем, кто дарил эти ласки, был Ди. Пусть Стилински и не уверился до конца, что это именно его волк, тот зверюга, который только недавно смешно отфыркивался от мыльной пены, но внутренние ощущения указывали именно на это.       Ди провел ладонями по бокам Стайлза, немного сжимая кожу и снова посылая импульсы удовольствия по всему телу, а затем наклонился, опять целуя Стилински, заставляя его выгибаться и будто просить большего всем своим телом. В эти минуты, когда в их распоряжении была лишь странная, мутная реальность, жесты и невозможность произнести ни слова, гораздо острее воспринимались даже легкие прикосновения.       Стайлз ласково вплетает пальцы в волосы Ди на затылке, и тот сразу же прижимается ближе, обнимает крепче, будто обещает никогда и никуда не отпускать.       Ди обнимает Стилински за спину, просовывая руку между ним и простыней, и Стайлз тут же выгибается, запрокидывает голову, подставляет шею под поцелуи, чувствуя, как горячие губы касаются каждой родинки.       В странном сне будто бы нет проклятья, ничего не сковывает невидимыми цепями шею, не душит безжалостно и сильно, не запирает на замок, скрывая от всего мира и вытягивая жизнь ниточка за ниточкой. Тут будто бы нет переживаний и горького ощущения потери. Нет ничего, кроме удовольствия и ласки, которую дарит тот, кого Стайлз совсем не знает.       Ди улыбается и двигает бедрами, заставляя чувствовать совсем не боль, как ожидал Стайлз. Он сразу же напоминает себе, что это сон, и потому смело подается навстречу, ставя согнутые в коленях ноги по обе стороны от бедер Ди. Но он сразу же подхватывает одну под коленом и раскрывает Стилински еще сильнее, двигаясь резче, с большим напором. Ди прикрывает глаза и шумно выдыхает. Он запрокидывает голову и немного ведет плечами, будто выискивая удобную для себя позу. Стайлз прикипает взглядом к буграм мышц, которые при каждом движении Ди рельефом виднеются на коже, и чувствует, как по всему телу бегут мурашки. Этот сильный, потрясающий мужчина сейчас с ним, в нем, над ним, полностью его и делает все для того, чтобы Стайлзу было хорошо. От особенно сильного движения Ди становится слишком приятно, и если бы Стилински мог говорить, издавать какие-то звуки, он бы застонал. Он показал бы, насколько ему хорошо здесь и сейчас. Но Стайлз лишен этой привилегии, и может лишь покорно принимать то удовольствие, которым его одаривает Ди. Он позволяет подхватить свою вторую ногу и закинуть ее на сильное плечо. Ему так хорошо и сладко, что хочется плакать. Он чувствует себя каким-то странно завершенным и полным, он чувствует себя распадающимся на части и совсем не понимает, как эти две противоположные эмоции вообще могут сочетаться.       Он, черт возьми, не хочет больше ни о чем думать.       Стайлз вдруг понимает, что любит. Любит так, что внутри него, на сердце, выжжена буква этого странного имени, которое, скорее всего, и не имя вовсе. В его голове и мыслях живет только этот человек, только он занимает весь внутренний мир, и он находится в собственной, личной вселенной Стайлза Стилински.       Откуда взялись все эти чувства, которые сейчас огромной волной накатывают и не дают нормально дышать? Стайлз цепляется за Ди, который, наклонившись, почти согнул Стилински пополам, внимательно вглядывается в его лицо, будто хочет забрать себе все удовольствие, все эмоции и чувства, которые сможет увидеть на лице лежащего под ним проклятого принца.       Стайлз понимает, что сейчас кончит, что возбуждение достигает той точки, после которой наступает лишь приятная нега в любимых объятьях, и у него снова появляется отчетливое ощущение того, что так должно быть всегда. Он, наверное, до синяков сжимает плечи Ди и зажмуривается, потому что оргазм уже совсем близко, так близко, что…       – С добрым утром, – над лицом Стайлза нависает довольный Вильгельм, – нечасто во время насланного мной морока люди кончают с улыбкой на губах.       Стилински, ощутив, что у него мокро в штанах, едва не свалился с кровати, не понимая, впрочем, от злости на ехидного некроманта или же от стыда.       – На, вытрись, – Вильгельм кинул в Стилински какой-то тряпкой, – как спалось?       Стайлзу пришлось корячиться под одеялом и устранять «последствия морока», потому что ходить со спермой в штанах было совсем уж неприятно. Он кое-как справился с задачей и сел на кровати, осматривая уже знакомый дом некроманта. Около кровати топтался Ди. Волк аккуратно сложил крылья по бокам и переступал с лапы на лапу, будто ожидая, когда на него обратят внимание. Стайлза как подкинуло на месте – он встал и, сделав пару шагов, уселся на задницу около волка, вглядываясь ему в морду.       – Это ведь был ты? – Стилински смотрел в зеленые глаза и, подняв руку, погладил черную шерсть, – ты человек, правда? Теперь я точно могу быть в этом уверен.       Ди склонил голову и устроил ее на плече Стайлза, шумно выдыхая. Будто зверь боялся, что до его спутника не дойдет то, что человеком в насланном некромантом сне был именно он.       – Я все понял, волчище, – шептал Стилински, гладя волка уже обеими руками, – и мы попробуем тебе помочь, хорошо? – он улыбнулся. – Только вот почему мне знакомо твое лицо?       Ди вздрогнул и поднял голову, вглядываясь в глаза Стайлзу.       – Ну да, откуда ты мог знать то, о чем я думал во сне, – хмыкнул Стилински, – я действительно тебя где-то видел, только вот не могу вспомнить.       – Всему свое время, – вдруг раздался голос Вильгельма, о котором Стайлз почти забыл, сосредоточившись на волке, – тебе еще нужна защита?       – Да, конечно, – Стилински встал на ноги и подошел к некроманту, надеясь, что тот не успел обозлиться на него за отсутствие какого-либо приличия в чужом доме.       – Если ты думаешь о том, что тебе снилось и как я буду с этим жить – забудь, – Вильгельм будто прочитал его мысли, – даже для этой деревни я слишком странный житель. Поэтому надолго я тут не задержусь. По сути, – некромант подошел к столу и, поводя руками над его поверхностью, вдруг зажег небольшой зеленоватый огонек прямо на деревянной столешнице, – я пришел сюда только из-за тебя.       – Меня? – Стайлз, который все время, пока Вильгельм говорил, опасливо косился на филина, вознамерившегося усесться ему на плечо и сделавшего это, даже забыл об этом на какое-то мгновение, – почему?       – Такие как мы, – некромант улыбнулся, доставая из кармана маленький кусочек металла, – связанные с демонами, если быть точным, служим другим сущностям. Куда более могущественным, чем местные боги.       – Даже так, – Стилински подошел ближе и теперь наблюдал, как ставшие длинными и тонкими пальцы некроманта удивительно ловко обращаются с куском металла, лепя из него странный плоский символ, будто это была какая-то глина, – а почему тогда именно я?       – Всему свое время, – повторил недавнюю фразу Вильгельм и, положив на ладонь сделанный им символ, поднес руку к зеленоватому пламени, затем полностью погружая в него ладонь.       Судя по спокойствию некроманта, неудобств он не испытывал. Равно, как и боли.       – Что это такое? – спросил Стайлз, поняв, что если уж не получается добиться ответов на глобальные вопросы, стоит ограничиться хотя бы какими-то базовыми знаниями.       – Это? – переспросил Вильгельм, кивком головы указывая на пламя, – адские всполохи.       – Ой, – Стилински уселся на единственный стул, – а почему зеленые?       – А почему нет? – пожал плечами некромант, – какими они должны быть по-твоему?       – Ну, эм, – Стайлз почувствовал себя глупо, – красными? Ад, все дела.       Вильгельм запрокинул голову назад и звонко расхохотался. Каскад белых волос заблестел серебристыми переливами, будто каждая прядь была живой. Маленькой, белой змейкой, с интересом смотрящей на окружающий мир. Стилински даже головой помотал, прогоняя видение.       – Магия не имеет цвета, как тебе известно, – начал издалека некромант, перевернув символ на своей ладони и теперь держа его в пламени другой стороной, – собственно, как рай, ад, чистилище, лимб или еще миллион мест, куда может попасть твоя душа.       – Но я же вижу, когда плету нити, – начал Стайлз, вспоминая переливы сиреневого, синего, серебристого цветов, которые мелькают перед ним во время заклинаний.       – Это твое личное видение собственной магии, – Вильгельм смотрел на Стилински как-то снисходительно, словно на нерадивого ученика, – каждый видит крупицы, которыми ему позволено пользоваться, по-своему. Для меня это пламя не имеет цвета, но я, глянув в твой спектр, понимаю, как его видишь ты.       Стайлз помассировал пальцами виски. Рядом с этим некромантом он ощущал, что все его знания и умения летят в тартарары. Хоть цветные, хоть серые, не суть важно. Он сделал пару глубоких вдохов и слабо улыбнулся.       – Наверное, тебе мы все кажемся идиотами? – он посмотрел на Вильгельма.       – Отнюдь, – тот пожал плечами, – я не всегда был таким, и успел увидеть множество цветов магии до тех пор, пока не…– некромант замолчал, внимательно смотря на Стайлза.       – Пока не попал в ад? – Стилински решил не разочаровывать своего «учителя».       – А ты не безнадежен, – Вильгельм достал из пламени символ и поднес его к глазам, держа большим и указательным пальцами, – в аду нет котлов и грешников, устраивающих в них заплывы, если тебе это интересно.       – Не особенно, – Стайлз поморщился, понимая, что знания о таком точно не придадут ему позитивного настроя, хоть и было интересно, – всему свое время, как ты говоришь.       – Быстро схватываешь, – некромант вдруг пристально осмотрел Стилински, – давай-ка руку.       – Какую?       – Да любую, – хмыкнул Вильгельм, – запястьем разверни ко мне.       Стайлз послушно сделал так, как ему велели, и вскрикнул, когда некромант прижал символ к нежной коже. Но сразу же удивленно уставился на собственную руку – больно не было. Его реакция была скорее навязанной ожиданием, ведь от прикосновения чего-то, побывавшего в огне, должно быть, как минимум, неприятно. А тут – адские всполохи.       – Больше крику, – Вильгельм сильнее придавил символ к коже, – это клеймо продержится еще два месяца.       – Зачем так долго? – спросил Стайлз, который совсем не хотел шарахаться среди умертвий столь долгое время.       – Это символ принадлежности к моему роду, – пояснил некромант, – к тем, кто готовится служить демонам.       – Служить? – Стилински нахмурился, – я думал, – он осекся, сразу же поправив сам себя, – все думают, что у вас с ними договор.       – С демонами? – Вильгельм хмыкнул, глянув на филина, который все это время сидел на плече Стайлза, – а если головой подумать?       Стилински подумал.       И действительно, если откинуть навязанные учителями правила и знания, что он может сказать о демонах в целом? Это были изворотливые и алчные до крови твари, которые если не едят кого-то ради удовольствия, находятся в вечном поиске заблудших душ. О каком договоре с ними может идти речь? Про дружбу можно вообще не заикаться: ее и между людьми найти сложно.       – Что тогда? – заранее предвкушая ответ, который ему не сильно понравится, Стайлз все же задал этот вопрос.       – Я служу тем же, кому служит он, – Вильгельм указал рукой на филина, – и у нас одни хозяева. Мы вместе – баланс, который необходим для контроля над кучей неуправляемых демонов. Если не будет нас, ад вырвется в ваш мир, – некромант вдруг зевнул, – да и не только в ваш.       – И что ты даешь ему? – Стилински понимал, что ни одна служба с напарником не бывает односторонней.       – Все, что нужно, в пределах допустимого, – некромант убрал клеймо от его запястья.       – Слишком расплывчато, – Стайлз посмотрел на руку и увидел на коже странный символ, с красиво закрученными краями. Даже жалко будет расставаться с таким через отведенные месяцы.       – А тебе больше и не нужно, – Вильгельм улыбнулся, – клеймо говорит о том, что ты способен состоять в связке с демоном, вот и все. Твое убийство повлечет за собой последствия, и любой идиот в магическом или не магическом континенте знает это. Просто небольшая помощь от меня.       – Почему ты знаешь все наперед, но не можешь помочь с проклятьем, например? – Стайлз вздохнул и поправил на себе одежду, помявшуюся после сна. Он перевязал шарф на шее и повел плечом, с которого от его движений слетел филин.       – Я могу, – спокойно ответил Вильгельм и ладонью погасил пламя, все еще горевшее на столешнице, – но мне нельзя.       – Это как это? – Стайлз округлил глаза. Слышать от кого-то о том, что ему могут помочь в серьезном деле, но не будут, было просто дико.       – Те, кому я служу, распоряжаются всем, что я имею. А, как ты заметил, – Вильгельм обвел руками комнату, – у меня нет ничего. Кроме собственной души. Которая и без того наполовину в связке с ним, – он провел пальцами по перьям филина, усевшегося на его плечо. – Мы знаем множество глобальных вещей, перемен, которые грядут или уже практически наступили, но не всегда у нас развязаны руки. Ты играешь какую-то важную роль, раз меня отправили тебе помочь, но, судя по всему, не настолько, чтобы я совсем облегчил тебе жизнь.       – Да уж, – скривился Стилински, понимая, что спорить с некромантом явно не в его силах, – и какие перемены я могу за собой привести?       – Не обязательно ты, – Вильгельм повернул голову и посмотрел каким-то отсутствующим взглядом в единственное в доме окно, за которым была темнота, – например, твой внук выиграет какую-то важную мировую войну. Те, кому я служу, могут видеть, что ты и без меня победишь проклятье, а вот Умертвия вполне сумеют навредить, а потому посылают на помощь именно в этом. А вот если я отойду от правил, то, – некромант наклонил голову немного набок и перекинул волосы на одно плечо, стараясь не тревожить сильно филина, – то лучше тебе не знать, что со мной будет.       – Ладно, я понял, – Стайлз поднял вверх ладони, признавая поражение, – я пошел тогда?       – Иди-иди, – Вильгельм снова зевнул, – а я спать буду.       – Демоны спят? – Стилински проследил взглядом за Ди, который поднялся с пола и прошел к двери.       – Еще как, – некромант усмехнулся, – что-то еще?       – Сколько я проспал? – Стайлз посмотрел в окно, но так и не понял, который сейчас час, – мне нужно отдать кое-что моему другу до утра.       – До рассвета еще полчаса, – некромант улегся на кровать и завел руки за голову, устраиваясь удобнее, – обрастаешь друзьями?       – Зачаровал знакомому орку серьгу Арахнида, – Стилински не счел нужным врать в такой мелочи.       – Кому? – Вильгельм даже сел на кровати.       – Орку, – Стайлз удивленно посмотрел на некроманта.       – Ты уверен?       Вопрос поставил в тупик. Стилински даже опешил на какое-то мгновение, не понимая, что он сказал не так. Вроде бы ничего странного или жуткого не прозвучало, но вот Вильгельм выглядел явно удивленным.       – Мы встретили его в караване, а потом Мар провел нас сюда, – Стайлз растеряно посмотрел на Ди, будто тот мог ему чем-то помочь или подтвердить его слова.       – Орков видели последний раз около пятидесяти лет назад, – некромант смотрел на Стилински с какой-то странной ухмылкой, – они сидят в своих поселениях и если уж выходят наемниками, то на корабли, где их мало кто увидит. Особенно если сравнивать с большими городами. Даже в порты не спускаются.       – Эм… – Стайлз прислонился спиной к стене и прикрыл глаза.       В голове не укладывалось то, что он услышал. Но ведь Мар был живым, настоящим, из плоти и крови, да и к тому же то, что между ними произошло? С кем тогда был Стилински? Кто оказался столь ласковым и отзывчивым?       – Наверное, ты попал на того, кто в совершенстве владеет заклятием смены внешности, – Вильгельм закусил нижнюю губу и постучал пальцами по коленке, – и причем, скорее всего, орком видели его только вы двое. Или даже ты, ведь волк не может сказать, что или кто на самом деле перед вами.       – Вот черт, – Стайлз сполз по стене и прикрыл ладонями глаза, – ну и кто это мог быть? – простонал он.       – Не советую паниковать, – Вильгельм снова лег и расслабился, – если он ничего не сделал тебе, то уже и не сделает. Кем бы он ни был, это явно не что-то страшное или угрожающее кому-либо, иначе в деревню он бы просто не прошел. Особенно, если вам кристалл дали. А его дали, я правильно понимаю?       У Стайлза хватило сил только на то, чтобы кивнуть.       – Так вот, проходимцу с большой дороги его не выдадут. Так что успокойся. У тебя есть куда более важные проблемы, – некромант тихо рассмеялся, – нет, ну если это окажется какой-нибудь лесовик, я буду долго над тобой смеяться.       – Фу! – Стилински встал на ноги и постарался взять себя в руки, – может, пойдешь со мной в гостиницу? Разоблачим его?       – Это не в моих интересах, – скучающим тоном отозвался Вильгельм.       – Точнее, у тебя это не прописано в заданиях, – не смог удержаться Стайлз.       – И это тоже, – некромант широко улыбнулся, – все, валите. И если ты вдруг заблудишься, помни, что у твоего волка прекрасный нюх, он доведет тебя до места, где вы остановились на ночлег.       – Спасибо, – Стайлз подошел к двери и напоследок глянул на Вильгельма. Тот пристально смотрел вслед, – увидимся? – спросил Стилински.       – Может быть, – ответ некроманта настиг его уже почти на выходе из дома.       Оказавшись на улице, Стайлз выдохнул. Хоть Вильгельм был достаточно спокойным, совершенно не пугающим и старался не давить своей силой, долго находиться рядом было тяжело. Даже та легкость, которая преследовала после пробуждения, испарилась. Ощущения, конечно, остались, но вот эйфория схлынула. С одной стороны, это было даже хорошо, ведь сейчас явно нужна голова на плечах, но вот с другой – Стилински хотелось продлить это ощущение радости и теплоты, так как именно их с незапамятных времен очень не хватало.       – Ладно, – он погладил терпеливо ожидающего его Ди по голове, – веди домой, я даже вспоминать не хочу дорогу.       Волк фыркнул и резво потрусил по узкой улочке. Через какое-то время оба вернулись к рынку, который еще работал. Казалось, что с момента, когда Стайлз встретил тут Вильгельма, прошло совсем немного времени, но по ощущениям Стилински словно пролетело уже несколько суток. Рынок все также был забит совершенно разномастным народом, и Стайлз помимо воли начал выискивать глазами орков.       Не попадалось ни одного.       Те, кого он принимал за представителей этой расы не так давно, оказались лишь ограми. Великанами, по комплекции и татуировкам вполне похожими, но вот внешне… внешне они были другими. Мар казался куда красивее, изящнее даже. Его узоры на руках были аккуратнее прорисованы, волосы сильнее переливались на свету, и вообще орк, который разделил со Стайлзом путь до деревни некромантов, да и отчасти постель, был совершенно другим. Стилински только удивлялся, как он раньше этого не заметил? Настолько был поглощен своими проблемами, что, просто зная о наличии в их мире орков, принимал за них любых схожих существ? Или ему искусно отвели глаза?       Но зачем? Кому он нужен?       Принц, изгнанный из королевства собственным отцом?       За него даже денег не получить, ведь любой нормальный человек откажется от грязного, проклятого парня. А на немагической земле его просто сожгут. В лучшем случае, сначала отрубят голову, чтобы нанизать на частокол в качестве оберега. Но в таком случае проще было убить его сразу. В конце концов, у Мара был миллион возможностей. А вот он, Стайлз, стал слишком доверчив. Куда делась его изворотливость, его ум, заставляющий проверять всех и каждого, кто стремился набиться в попутчики? Раньше он и с одним не оставался дольше двух дней, а тут за короткое время обзавелся сразу двумя.       Невольно Стайлз перевел взгляд на Ди. Волк спокойно шел рядом, изредка поворачивая острую морду в сторону Стилински, будто проверяя, идет ли он следом. Интуиция молчала. Стайлз скорее ощущал, что он намучается с характером зверюги, чем они смогут серьезно подраться друг с другом. Но и Мар никаких негативных эмоций не вызывал. Зачем он тогда вообще помогал? Да и к тому же, орк, или кем бы он ни был, знает, кем был Стайлз раньше.       Затеплилась надежда, что его нашел кто-то из дворца. Возможно, учитель или придворный маг решил узнать, все ли в порядке? Проверить, жив ли принц и как-то помочь?       Стайлз улыбнулся, понимая, что раскисать точно не следует, и заторопился за Ди, решив узнать все на месте. Мар как раз собирался рано утром уходить, но серьгу он должен дождаться. Стилински понадеялся, что им удастся поговорить. ***       Едва оказавшись на пороге гостиницы, где они остановились, Стайлз поднялся вверх по лестнице, аккуратно огибая Белых Дам, которые скользили по залу, обслуживая немногочисленных ночных посетителей. Ди тихо поднимался следом, будто не особенно торопился, но Стилински было не до того. Он хотел поскорее найти Мара и поговорить. Он даже не осознал до конца, откуда в нем такая сильная потребность увидеть орка, который на самом деле оказался неизвестно кем, но противиться своим внутренним ощущениям не хотелось.       – Мар! – Стайлз забежал в комнату, где остановился орк, и замер на пороге.       Вещей не было. Жилетки, легкого ножа, обуви и небольшой сумки – ничего. Было приоткрыто окно, через которое в комнату проникал теплый ветерок, слегка колыхая шторы. Постель была заправлена, все явно говорило о том, что после Мара здесь уже побывал как минимум уборщик. А если зашло еще несколько Белых Дам, которые порой перестилали белье в номерах, так можно было еще и магически даже не пытаться что-то найти, эти призрачные леди стирали напрочь любую остаточную магию. Конечно, когда хочется отдохнуть в кровати и не просыпаться утром с головной болью, это просто прекрасно, но вот сейчас, когда Стилински попытался ухватить энергетику Мара, это было совсем не на руку.       Поджав губы, Стайлз встряхнул руками, сбрасывая тонкие поисковые нити и пытаясь прогнать от себя какое-то дурацкое чувство обиды. Он зачем-то осмотрел всю комнату, а затем достал из кармана серьгу, которая была уже полностью готова. Он подошел к столу и положил на деревянную столешницу золотое колечко, отчего-то злясь.       – Сбегать глупо, – в пустоту комнаты сказал Стилински и сделал пару шагов к двери, которую оставил открытой.       В дверном проеме стоял Ди и, склонив голову набок таким уже привычным жестом, внимательно смотрел на Стайлза.       – Немного поспим и в дорогу, – Стилински хотел выйти из номера, как налетевший вдруг сквозняк заставил его замереть, – что такое? – Стайлз обернулся и посмотрел на открытое окно, из которого вновь едва-едва доносились порывы легкого ветерка.       Стилински перевел взгляд на стол и нахмурился. Он даже подошел ближе, но лишь удостоверился в том, что видели его глаза. Золотой серьги не было, стол был пуст.       – Кто же ты такой, Мар? – прошептал Стайлз, щуря глаза и всматриваясь в горизонт, из-за которого едва показалось солнце.