Проклятые короли

      – Как думаешь, сколько у нас времени? – начал Хэнк, но сразу же осекся, поняв, что ответить просто некому. Он посмотрел на Ди, который выглядел уже более понимающим, чем когда только очнулся, а затем снова перевел взгляд на Стилински, – если нужно помочь, кивни, – добавил он.       Стайлз мотнул головой и достал несколько корешков, протягивая их вперед на дрожащей от боли ладони.       – Съесть? – догадался Хэнк и, увидев кивок Стилински, спросил: – мне? Или обоим?       Стайлз показал на другой руке два пальца, и волк с пауком без лишних разговоров сжевали целебные корни. Им сразу же стало легче, это было заметно по расслабившемуся Ди и выдохнувшему Хэнку. Боль должна была уйти, снизившись до приемлемого минимума, как надеялся Стилински. Ему повезло хотя бы в том, что руки и ноги не были вывернуты, как у паука с волком, он мог стоять, и по сути единственное, что причиняло страдания, это зашитый рот. На фоне такой боли меркли все остальные ощущения. Самое ужасное, что Стайлз не мог себе помочь, потому как корешок, даже разрезанный на мелкие части, просто не получится пропихнуть сквозь натянутые через губы нити. Поэтому приходилось терпеть.       Стилински подошел к Ди и, протянув руки, коснулся его головы, притягивая волка поближе, чтобы рассмотреть его уши. Он выдохнул, потому что субстанция была явно магического происхождения, она обволакивала чувствительные раковины и не пропускала ни единого звука. Волк, скорее всего, испытывал жуткий дискомфорт из-за оглушающей тишины внутри головы, но снять такую магию сможет и Стайлз, только вот избавиться бы от собственных проблем. Стилински погладил черную шерсть, провел пальцами по спутанным и скатавшимся колтунам, с сожалением рассматривая когда-то блестящие от чистоты бока Ди, которые сейчас были похожими на шерсть бродячих псов из подворотен. Но помочь в этом сейчас точно никто не мог. Волк выдохнул и тихо заскулил, глядя на губы Стайлза. Он будто боялся сделать лишнее движение, не зная, насколько больно сейчас Стилински.       Стайлз мог лишь пожать плечами и снова провести ладонью по голове волка, пытаясь успокоить. Он посмотрел на Хэнка и понял, что с пауком будет гораздо сложнее. Хоть тот и пытался стоять ровно, не заваливаться на бок и не путаться в собственных задних лапах, ему это явно давалось с трудом. Отрастить волосы паук точно не сможет быстро, а это значит, что придется где-то расстаться с тем, кто уже стал хорошим попутчиком. Стилински понимал, что пауку для того, чтобы привыкнуть к отсутствию повышенного чутья, понадобится не один месяц, которого у него в запасе просто не было. Стайлз шагнул к пауку и подставил ему свое плечо, на которое Хэнк сразу же оперся, перекидывая руку через шею Стилински.       – У нас есть идеи? – прохрипел он, пытаясь совладать с собой и не завалиться на бок.       Стайлз мотнул головой в сторону выхода из пещеры и посмотрел на Ди. Волк понятливо пошел первым. Хоть зверь и был лишен слуха, видел он в полумраке пещер явно лучше Стилински и дезориентированного паука. Волк принюхался, постоял несколько секунд, напряженно всматриваясь в подземный коридор, а затем спокойно шагнул вперед. Стайлз и Хэнк, правильно поняв такой сигнал, пошли следом. Стилински беспокойно оглядывался, переживая о том, кого они могут тут встретить. Вожак зооморфов предупреждал о какой-то игре, которая должна была стать если не смертельной, то очень к этому близкой. Такие мысли пугали, потому что Стайлз прекрасно понимал, что как бойцы они трое бессильны. Он сможет отбиться от валдака, например, Ди уложит парочку, Хэнк, возможно, тоже справится, но они не вынесут перевеса в численности противников. Стилински шагал за волком, придерживая Хэнка, и не переставал думать.       Зачем выпускать пленников в коридоры, из которых они могут найти выход? Даже если откинуть тот факт, что они трое едва ли потянут даже на одного более-менее здорового человека, то в целом, выбраться было можно, хоть и не без труда. Зачем вожак зооморфов подвергается такому риску, не опасаясь упустить пленников? Вряд ли их за поворотом ждет несколько врагов, которые молча прирежут всю троицу. Это было бы слишком глупым. Точнее, вряд ли такое можно было бы назвать игрой, скорее банальным убийством ради удовольствия. Но в таком случае зооморфы разодрали бы их на куски еще в пещере, не давая и шанса освободиться. Стайлз прекрасно понимал, что твари задумали явно что-то не особенно хорошее, если в той ситуации, где они трое оказались, что-то вообще можно было отнести к этой категории.       Стилински также осознавал, что каждого из них лишили того или иного органа чувств не просто так. Их мало того, что ослабили, так еще и с умом подошли к тому, кого лишать того или иного качества. Стайлз, как маг, абсолютно бесполезен без речи. Хэнк без своих волос не сможет вывести из пещер, а Ди банально попадется в ловушку или куда похуже, не сумев различить звуки так, как это делал всегда. Конечно, и к таким ограничениям можно было бы привыкнуть, но вот только не в тот момент, когда все тело болит от побоев, а внутри организма будто огромная дыра, которая образовалась после того, как Стилински выдернул из себя остатки магических сил. К тому же, внешне все трое походили уже скорее на тварей из Топей, чем на разумных существ.       Стайлз вспомнил про одно заклинание, которое работало лишь на крови. Любой маг, начинающий или уже высший, обладал кровной магией. Силами, которые были заложены в самом теле, и которые нельзя было израсходовать, если только не выкачать из мага кровь подчистую. Но Стилински ни разу в своей жизни не прибегал к чему-то подобному. Мало того, что выбор заклинаний на крови был невелик, потому как большинство из них были смертельными как для мага, так и для всех окружающих, так еще и сам Стайлз был не настолько сильным, чтобы оставаться в полной уверенности, что справится. Он знал, понимал, что выбора не будет, но решил оставить это на самый крайний случай. Хотя бы потому, что в его случае даже мнимого разнообразия в заклинаниях не было вообще. Стилински мог сотворить только одно. И именно оно могло стать для него последним.       Ди тихонько зарычал и куда-то свернул. Зайдя за поворот следом за волком, Стайлз нахмурился. Он увидел впереди легкое голубоватое свечение, которое мерцало в конце коридора, где они оказались. Все трое направились на свет в надежде, что найдут если не кого-то живого, то хотя бы место, где можно будет временно затаиться. Стилински молился всем богам, которых помнил о том, чтобы внутри пещеры, из которой мерцал свет, не было никакой твари, завлекающей путников красивыми огоньками.       – Надеюсь, там спокойно, – озвучил его мысли Хэнк, который уже куда меньше опирался на Стайлза, стараясь идти сам. Стилински был ему за это очень благодарен. Все же наполовину паук, которому он едва достает до плеча, не самая легкая ноша. Да еще и темнота пещер не играла на руку. Они постоянно спотыкались и были близки к тому, чтобы завалиться на каменный пол, обдирая колени или брюхо, но каждый раз чудом удерживались на ногах, цепляясь за стены и друг друга.       Ди, идущий впереди, рыкнул и закашлялся. Из пасти закапала кровь, что напомнило о том, насколько сильно повреждены у волка внутренние органы. Сейчас и он, и Хэнк передвигались только благодаря действию корешков, которые дал им Стилински. Но через какое-то время они перестанут помогать, поэтому нужно успеть хотя бы как-то себе помочь. Или уже умереть нормально, не мучаясь.       – Ого, – протянул Хэнк, когда они зашли в пещеру, – красиво, – паук отошел от Стайлза и сел на пол, выдыхая и осматриваясь.       Ди, видя, что Стилински спокойно смотрит на то, что было в пещере и не проявляет беспокойства, лег рядом с пауком, поглядывая на него. Хэнк будто передавал все то, что сам успел сказать Стайлзу, пока они шли по пещерам, хоть они почти и не разговаривали. Скорее всего, волку было просто страшно и некомфортно находиться в тишине, не слышать никаких шорохов извне.       Стайлз же осматривал пещеру, пытаясь не начать по своему обыкновению рассказывать, что же тут такое растет. Он сжимал зубы и усилием воли заставлял себя молчать, не шевелить губами вообще и даже не пытаться улыбаться, потому что это все сопровождалось такой волной боли по телу, что становилось трудно дышать. Поэтому Стилински только и оставалось, что оглядываться и воспроизводить в своей голове строчки из прочитанных учебников.       Светящиеся грибы, на длинных ножках, покрывали большую часть пещеры. Они мерцали голубым и сиреневым цветами, радуя Стилински тем, что в них была магия, схожая с его. Такие грибы считались паразитами, потому как, распространяя легкие волны темной магии вокруг себя, не нуждались ни в спорах, ни в каких-то других способах размножения. Они просто начинали расти рядом, облучали соседние поверхности, а через какое-то время на них вырастали маленькие грибочки. Проще говоря, это были обычные магические сорняки, сок которых был слегка сладким и обладал легким замораживающим эффектом. Стайлз едва не застонал от радости, настолько кстати сейчас были такие грибочки.       Он прошел через пещеру и остановился около стены, на которой росли самые большие грибы. Они были примерно с ладонь Стилински, и он, протянув руку, легко сорвал один. Из ножки сразу же потек белый мутный сок, который Стайлз, прикрыв глаза, размазал по своим губам. Онемение пришло почти сразу же, давая возможность перевести дух. Боль отступала, становилась тупой, давящей, но уже вполне терпимой.       – Они тоже обезболивают? – раздался голос Хэнка, который, конечно же, заметил, что делает Стилински.       Стайлз нахмурился, пытаясь сообразить, как объяснить то, что делают эти грибы, но понял, что проще сразу показать. Оторвав еще несколько светящихся ножек от каменной стены, он подошел к сидящим волку и пауку. Капнув на ладонь сока, Стилински провел ей по плечу Хэнка, на котором кровоточил порез. Замерев на какое-то мгновение, паук улыбнулся, поняв, какое грибочки имеют действие. Стайлз подошел к Ди и намазал соком уши по всему краю, там, где магическая субстанция приклеивалась к нежной коже. Волк удивленно приподнял морду, а затем заметно расслабился, что подтвердило догадки Стилински: эта масса тянула зверю уши и тоже причиняла боль.       Чертовы зооморфы. В какой-то мере Стайлз понимал обозленных тварей, которые, живя в пещерах без солнца, нормального воздуха и минимального общения с представителями других рас, просто начали сходить с ума и тупеть. Но, с другой стороны, сам Стилински ведь не бегает по миру и не проклинает всех подряд из-за того, что сам проклят? Собственное несчастье не должно становиться проблемой других. Но зооморфам, судя по всему, было наплевать. Они видели во всех лишь добычу или еду, каким-то чудом не истребив лишь валдаков, да и то, сделав более низких по развитию существ своими ручными собаками. При воспоминании о других тварях в голове опять всплыла странная игра, о которой упомянул вожак.       И тут, будто по заказу, раздался странный звук. Стайлз насторожился, понимая, что если его уже слышит и он сам, то что бы это ни было – оно близко. Ди начал водить носом, принюхиваясь, тоже осознавая, что странное нечто совсем рядом. Хэнк встал и, поглядывая на единственный выход из пещеры, который был и входом, напрягся. Его лапы дрожали и пауку было заметно тяжело стоять, но он не сдавался, упрямо пытаясь не шататься.       Стайлз растерянно вытер испачканные соком ладони о штаны и попытался прислушаться к себе, но напрасно. Внутри него магия свисала неровными клочками, все нити были порваны, а облик, истинная форма Стилински, которую можно было разглядеть лишь в магических слоях, сейчас была похожа на странное месиво из обрывков нитей. Никаких ровных линий, которыми раньше так гордился Стайлз, хоть ему никогда и не нравилась эта форма именно из-за внешности. Конечно, магии было плевать на пристрастия тела, ее хранившего, и Стилински со временем привык. Главным было то, что он оставался сильным. И мог бы развить магию еще больше, если бы не проклятье, так не вовремя обрушившееся на него. Но сейчас не было и того, что обычно раздражало, а рваные нити магии пугали. Казалось, что Стайлз никогда больше не сможет вернуть свои былые умения, так и оставаясь ни на что не годным человеком, даже не магом. Тряхнув головой и отгоняя от себя глупые в данной ситуации мысли, Стилински снова вгляделся в проем пещерного входа.       Самым страшным было то, что прятаться в пещере просто негде. Не было ни выступа, ни какой-то ниши, куда можно было бы залезть. Неровные стены, покрытые светящимися грибами, где-то они же на полу, и все. Поэтому им только и оставалось, что стоять в глупом ожидании опасности, которая неумолимо приближалась. А в том, что такие звуки могло издавать лишь что-то жуткое, сомнений не было ни у кого, хоть Ди, Хэнк и Стайлз не могли сейчас переговариваться или привычно понимать друг друга.       То, что они слышали, было похоже на чавканье. Так трясина засасывает незадачливых путников, которые попали в ее лапы. Так зверь сжирает свою жертву, смачно хрустя костями и разрывая податливую плоть.       Такие звуки издает тот, кто ест.       И ест со вкусом, с полным осознанием того, что делает и зачем.       Стилински замер, когда на входе появилась тень. Что-то темно-зеленое начало протискиваться в пещеру, издавая при этом тот самый звук, который они услышали некоторое время назад.       – Я знаю, что это, – вдруг сказал Хэнк, – это Поглотитель.       Стайлз сглотнул. Почему то, что они видели, так называется, вопросов не возникло. Протиснувшееся в пещеру нечто оказалось шаром, который, прокатившись по полу, оставлял после себя лишь зеленоватую слизь, подчистую уничтожая все грибы, которые попались ему по пути. Стилински посмотрел на паука, который тяжело вздохнул. Если об этой твари знал Хэнк, но не знал Стайлз, дело было плохо. Шар Поглотитель являлся чем-то из древних времен, о чем Стилински не имел никакого понятия.       – Это, – паук сглотнул, наблюдая, как шар медленно катится по полу, налегая при этом на одну из стен, слегка сжимаясь, – самое голодное существо в мире, которое нельзя убить.       Стилински резко посмотрел на Хэнка, и паук без труда прочитал в его глазах немой вопрос.       – Да, никак нельзя. Он пока нас не учуял, но как только мы наступим на слизь, а мы наступим, – паук грустно улыбнулся, – он возьмет след. И будет тащиться за нами постоянно, куда бы мы не направились.       Стайлз перевел взгляд на шар, который терся сейчас у дальней стены, чавкая обилием растущих в том углу грибов, и понял, что заклинание, которого он боялся, как огня, придется использовать. Потому что бегать по пещерам от чавкающего склизкого шара до конца жизни совершенно точно не хотелось, а выбраться они не сумеют, ведь Хэнк уже не чувствует, куда идти.       Стилински понял, в чем заключалась игра. Жертвы зооморфов, дезориентированные и паникующие, выпускались в коридоры, где в любом случае наступали на слизь, ведь Поглотитель так или иначе добирался до них. Потом, убегая, они отрывались на приличное расстояние, и вряд ли кто-то из зооморфов мешал, зная, что за этим последует. Жертвы не могли даже лечь спать, ведь шар двигался в постоянной попытке утолить голод. Как только те, кто попадал в игру, останавливались, Поглотитель нагонял их и съедал, не оставляя после себя даже костей.       И в тот момент Стилински понял, что никто не прекратит эту игру, как только пройдет время, которое якобы отвел им вожак. Это не было испытанием, в котором зооморфы проверяли своих жертв на изворотливость и удачу. Это была просто гонка на выживание. Загвоздка была в том, что победитель всегда один и тот же.       Стайлз окинул взглядом оставшуюся после прокатившегося вдоль стены шара пустоту, где не было даже и следа растущих там до этого грибов, и поморщился. Нужно было действовать.       Как только Стайлз собрался осуществить план, в пещеру ворвались зооморфы.       – Какого черта? – Хэнк подобрался и, как смог, закрыл Стилински, который от неожиданности вскрикнул и сразу же согнулся пополам, прижимая руки к губам, которые прострелило болью.       Сок от грибов спасал, конечно, но не тогда, когда пытаешься резко открыть рот. Стайлз вглядывался в толпу зооморфов, пытаясь понять, какого черта те так рискуют, наступая на слизь и пытаясь догнать пленников, которых сами же отправили в игру.       Шар, тем временем, остановился и начал медленно сплющиваться, будто пытаясь почуять тех, кто наступил на его след. В основном на слизи стояли валдаки, на спинах которых сидели оказавшиеся не такими уж и тупыми зооморфы. Видимо, своих цепных собачек тварям было совсем не жаль, вряд ли ведь валдаки сообразят убегать от шара, которого они и сейчас не боялись, даже видя, что он стал медленно катиться в их сторону.       – Чего надо? – выдохнул Хэнк, медленно отходя к противоположной стене вместе с Ди и Стилински.       Внезапно из середины толпы зооморфов выехал на валдаке тот самый, вожак, который и отправил в эту уродскую игру.       – Мы вас подгонять. Чтобы охота не быть долгий.       – Пошел ты! – озвучил общую на троих мысль Хэнк и сразу же сделал еще несколько шагов назад, потому что шар с громким чавканьем уже катился в их сторону.       Радовало только то, что пока ни Стайлз, ни Ди, ни сам паук не наступили в слизь, а вот валдаки – да. Вожак зооморфов, как только понял, что Поглотитель уже достаточно близко подкатился, махнул уродливой лапой, и его подчиненные слезли, ступая на каменный пол, подпихивая недалеких валдаков ближе к шару.       Стилински не мог перестать смотреть, как медленно мягкая масса затягивает визжащих тварей внутрь. Самым жутким было то, что, попадая в шар, валдаки не затихали. Было видно, как из Поглотителя пытаются вылезти существа, явно бьющиеся в агонии внутри, но у них ничего не получалось, они были обречены. Стайлзу вдруг стало иррационально жалко тупых псинок, они ведь были просто расходным мясом для жестокого вожака, который банально разбавлял свою скуку такими играми.       Стилински, воспользовавшись заминкой, указал Хэнку в сторону выхода. Он понимал, что в след шара наступить придется, но рассчитывал на то, что Поглотитель не покатится за ними сразу же, доев сначала то, что ему предложили в пещере. Если бы зооморфы были чуточку умнее, они не пошли бы в эту пещеру, показываясь Стайлзу, Ди и Хэнку на глаза. Они бы подкараулили, связали и оставили бы дожидаться своей участи посреди какого-нибудь темного коридора. Но в этой ситуации такая самонадеянность, граничащая с тупостью, явно была на руку. Стилински, Ди и Хэнк стали осторожно продвигаться к выходу из пещеры, пытаясь обойти мечущихся валдаков и бестолковых зооморфов, которые, явно испугавшись странных действий вожака, пытались не то спасти своих псинок, не то спастись сами. Но не получалось ни того, ни другого: оба вида тварей оказывались подмятыми под мягкие бока шара, корчась от боли наполняя пещеру истошными воплями. Шерсть валдаков насквозь пропитывалась кровью, источая специфический запах, от которого у Стайлза сводило челюсти. Сквозь отчаянные крики едва различимо хрустели кости, тут же смешиваясь с мягкой плотью, создавая хлюпающие звуки. Чавканье казалось оглушающим, а все зрелище вкупе наводило какой-то истерический страх. Ноги подкашивались, как только Стилински бросал короткий взгляд на Поглотителя. Ему хотелось плюхнуться наземь и, звонко смеясь, запрокинув голову, отползти в дальний угол и просто ждать своей участи, поняв, что бежать бесполезно. Сердце кололо, как только подобная мысль возникала в его голове, поэтому, собрав всю волю в кулак, Стайлз упрямо переставлял ноги, иногда подпихивая под бок растерявшегося Хэнка или засмотревшегося на месиво Ди, которому это все тоже напоминало один из кругов ада. Или хотя бы его репетицию или же жалкую пародию.       Вожак зооморфов явно не ожидал такого, и теперь вознамерился поймать пленников во что бы то ни стало. Он махнул рукой оставшимся в живых зооморфам, и те кинулись к Стайлзу, Ди и Хэнку, которые почти успели пробраться к выходу в этом месиве тел, панически бегающих по пещере. Стилински почувствовал, как его кто-то схватил за руку, больно сдавливая запястье, и чуть не заорал, в очередной раз травмируя губы. Сориентировался Ди, который, будто собирая всю свою злость и остатки воли внутри, бросился на вожака зооморфов. Раздался жуткий визг, сменившийся скулежом волка. Стайлз и Хэнк, кое-как отбившись от парочки навалившихся на них тварей, в ужасе метнулись к Ди. Волк кое-как встал на лапы и теперь пошатывался, скуля и снова капая кровью из пасти на каменный пол пещеры. Он был цел, только вот одно из крыльев было порвано еще сильнее. Но вот вожак зооморфов лишился глаза и теперь визжал, зажимая уродливыми руками распоротую острыми клыками волка часть морды. Шар подкатился совсем близко, поглощенные им валдаки и некоторые зооморфы перестали дергаться внутри, видимо, их страданиям пришел конец. Судя по всему, пока шар поглощал пищу, он был более медлительным, а как только внутри оставались лишь трупы существ, голод вновь просыпался, заставляя двигаться вперед.       Стайлз понял, что они не избежали участи всех и все же наступили в мерзкую слизь. С чавкающими звуками Поглотитель все приближался, потому что паук, волк и проклятый принц явно были для него очень редкой, вкусной и желанной пищей. Вожак зооморфов справился с собой и теперь пытался спастись, как и его недавние пленники. Он первым метнулся в проход, но был остановлен рукой Хэнка, который, словно открыв в себе второе дыхание, быстро растянул в руках паутину и связал зооморфу руки за спиной, больно их выворачивая. Вожак снова завизжал, будто ему минимум оторвали какую-то конечность, вызывая этим лишь чувство жалости к тупому и злобному существу.       – Бежим! – Хэнк метнулся на выход, а Стайлз и Ди не заставили себя долго ждать.       Нестись по коридорам, где помимо шара их могли подстерегать еще тысячи тварей, было также опасно, как и просто стоять на месте. Они знали, что Поглотитель будет преследовать до тех пор, пока не найдет либо трупы, либо живых Стайлза, Ди и Хэнка. Умирать не хотелось, даже несмотря на жуткое положение и боль, с которой все трое почти срослись за время, проведенное в гномьем заброшенном городе.       Спотыкаясь о камни на своем пути и то и дело врезаясь в казавшиеся почему-то острыми стены, Стилински пытался не реветь. Он очень бы хотел остановиться и, возможно, пожалеть себя, просто посидеть между Хэнком и Ди, получая от них безмолвную поддержку, но его друзья были также истощены, как и он сам, если не хуже. Спасало всех троих только то, что они были не совсем обычной природы: все же маг, паук и заколдованный зверь на деле были более выносливыми, нежели люди. Стилински понимал, будь он простым, лишенным магии парнем – умер бы еще на подходе к Топям. Захлебнулся бы в болотах или стал обедом для тварей, вылезающих из тени мертвого дерева.       Вся магия Стилински, обычно окутывающая его, словно теплое покрывало, сейчас отзывалась лишь тонкими остатками еле заметных нитей, и Стайлзу казалось, что он уже никогда не будет настолько целым, как до этого. Он печально вздохнул, переведя взгляд на Хэнка.       Паук слепо мотал головой, пытаясь выхватить более четкую картинку окружающей обстановки. Он слегка морщился и хмурился, когда реальность проявлялась перед глазами более-менее ясно, и он мог вовремя зацепиться за Стайлза, когда чувствовал, что вот-вот упадет. Вскоре он отрастит волосы. Возможно, это случится не так быстро, как хотелось бы, но Хэнк вернется к привычному своему состоянию. Будет все видеть и чувствовать так, как раньше, сможет легко ориентироваться в пространстве, улавливая все чувствительными кончиками волос. А сможет ли Стайлз быть тем, кем всегда был?       Смотреть на Ди было страшно. Если Стилински не мог говорить, но при этом вполне мог мгновенно реагировать на ежесекундно изменяющуюся обстановку, то волку было сложнее. За то время, пока Ди находился под властью проклятья, он, должно быть, привык полагаться на свои животные инстинкты. Даже если они выберутся, а Стилински так и не сможет восстановить свою магию, они с Ди обречены на скорую смерть, ведь слух – одно из тех важнейших чувств, с помощью которых волк мог и прокормить их, и уберечь их от надвигающейся опасности.       Такие мысли, которые уже, казалось бы, миллионный раз крутились в мозгу, заставили Стилински шумно выдохнуть через нос. Внезапно происходящее ударило по голове, словно Стайлза окатили ледяной водой после теплого сна, пусть и такого мрачного. Сковывающие сомнения пропали разом, словно кто-то перерубил веревку на пристани его корабля. Решимость окутала холодом отчаявшийся разум, и Стилински вдруг понял, что не намерен так просто сдаваться.       Стайлз пытался придумать, как подготовить Хэнка и Ди к тому, что он собрался сделать, но ничего не получалось. Он не мог предупредить, сказать, а когда паук все поймет, будет уже поздно. Стилински надеялся, что это хотя бы поможет добраться до мага, а там уже судьба пусть распоряжается их жизнями. В конце концов, если Стайлз хотя бы косвенно относится к пророчеству, он должен остаться в живых. А сам он уже постарается позаботиться о Ди и Хэнке. Они завернули в очередной коридор и, не сговариваясь, остановились, пытаясь сдерживать сбившееся от бега дыхание и послушать, доносится ли до них мерзкое чавканье. Стилински не заметил даже, куда делся вожак зооморфов, но ему было плевать. Если эта тварь наступила на слизь – вопрос смерти будет только делом времени. Шар догонит его рано или поздно, особенно если учесть то, что зооморф не выходит из пещер. Скорее всего Поглотитель не гоняется за жертвами на поверхности, как говорил Хэнк, но если простые несчастные банально плутают по десяткам коридоров, не зная, куда идти, то зооморф как раз в курсе, но выйти на свет не сможет, так как умрет сразу же, обжегшись. Поняв, что вожак будет наказан и без его мести, Стайлз выдохнул. Почему-то стало спокойнее.       – Что будем делать? – спросил Хэнк, – черт, мне теперь очень странно разговаривать одному. Раньше у меня никогда не было собеседника, а за такое короткое время я успел привыкнуть. Теперь неуютно, – паук вдруг усмехнулся и, застонав, прислонился к каменной стене коридора.       Силы покидали Хэнка стремительно, как и Ди, который, скуля, пытался хотя бы как-то пристроить порванное крыло, уложив его на боку с максимальным удобством. Получалось плохо, края расходились, текла кровь, а от тяжести собственного веса тонкая надорванная кожа лишь рвалась сильнее. Волк, сдавшись, просто лег, распластав больные крылья вокруг себя.       Стайлз стиснул зубы и прикрыл глаза, воскрешая в памяти нужный рисунок. Ему предстояла серьезная работа, заклинание, которое может как спасти их всех, так и похоронить в этих коридорах. На самом деле, выбора особо не было, и только осознание этого давало Стилински сил для принятия такого сложного решения. Он протянул руку и взял Хэнка за палец, поднося острый коготь к запястью. Резко полоснув по коже, Стайлз зажмурился. Боль уходила, принося за собой покалывание и ощущения теплого на руке. Кровь закапала на пол, и Стайлз, не обращая внимания на удивленные взгляды Ди и вопросы Хэнка, дотронулся указательным и средним пальцем до раны на запястье, пачкая их в своей крови.       Он подошел к стене и начал рисовать, пытаясь ничего не упустить, щурясь в неровном освещении и пытаясь не сбиться. Стайлз слышал, как Ди зарычал, но его остановил Хэнк, сначала что-то сказав, а потом уже, судя по всему, добившись понимания при помощи их связи между собой. Волк перестал рычать, а Стилински смог сосредоточиться на единственном заклинании, которое могло их спасти в этой ситуации.       Ровный круг, алыми подтеками окрасивший стену пещеры. Еще одна царапина на запястье, и второй, внутренний круг, нарисованный дрожащими пальцами. В воздухе уже ощутимо пахнет железом, а Стайлз чувствует, как по щекам катятся слезы. Ему больно, ему тяжело стоять, а губы, кажется, слиплись намертво. Очень хочется пить, хочется лечь, наконец, поспать и в лохань с горячей водой. Стилински все бы отдал, чтобы оказаться как можно дальше отсюда и не делать того, что делает сейчас. Не водить окровавленными пальцами по каменной стене пещеры, рисуя нужные руны и произнося в голове, внутренним голосом, слоги заклинания, которое работает только на крови темного мага.       Стайлз вызывает демона.       Низшего, злого и опасного. Такого, которого маг более высокого уровня не рискнет призвать даже тогда, когда будет умирать. Стилински вызывает жуткую тварь, которая не имеет никаких понятий о добре и зле, для которой жажда крови и голод по новым душам единственное, что он хочет в своей бесконечной жизни. Такие демоны слушаются любых магов, которым доступно достаточно непростое заклинание, но и взамен они требуют немало. Стайлз будет должен.       По негласному договору призывающего и демона, шагнувшего в ловушку, они заключают сделку. Такую, разорвать которую неспособна ни одна сила в этом и других мирах. Демон будет исполнять указания Стилински до тех пор, пока будет действовать привязка, а сам Стайлз в свою очередь остается должен демону одно его желание. Конечно, есть миллион ограничений, скрепленных печатями очень давно, но Стилински уверен, что за спасение их троих демон потребует такое, что ему мало не покажется. Даже самое простенькое демоническое желание может стать роковым для Стайлза. Но сейчас у него просто нет времени на раздумья.       Демоны низшего уровня порой специально шагают в ловушки. Редко когда маги вызывают их для серьезных, на взгляд адских тварей, вещей. Чаще это загнанные в угол, такие, как Стилински, юноши, которые используют свой последний шанс. Для демона ничего не будет стоить создать портал, а общаться с ним Стайлз может и без слов. Привязанная к нему тварь будет слышать мысли.       Стайлз вспомнил Вильгельма и чуть было не усмехнулся. Сдержался, потому что боль в губах была лучшим напоминанием о том, что мимику стоит приберечь на потом, и поморщился, когда пришлось снова «просить» Хэнка пропороть ему кожу на руке. Демоны, которые приходят к магам высшего уровня, к некромантам и тем, кто владеет магией куда лучше Стайлза, кардинально отличаются от того, кто придет на зов сейчас.       Демоны высшего уровня и боевые демоны могут принимать любые формы, которые только прикажет хозяин. Они могут договориться о взаимовыгодном сотрудничестве, создать свой договор, придумать что угодно, лишь бы обеим сторонам было комфортно. Конечно, такие парочки не смогут завоевать власть в мире, это карается как в аду, так и на земле, но вот получить максимальную выгоду для обоих вполне сумеют. А если вспомнить Вильгельма, так там скорее вопрос в том, кто действительно кому служит.       Высшие демоны обладают более широким спектром эмоций, поэтому с ними проще договориться и как-то уладить любой конфликт. Сейчас же Стилински выводил последнюю руну и с содроганием сердца ждал того, кто придет на его зов. Где-то в конце коридора послышалось чавканье, от которого все трое синхронно вздрогнули. Ди поднялся на лапы и все же подобрал крылья, складывая их по бокам. Лоскуты кожи висели жуткими обрывками, и создавалось ощущение, будто у Ди не крылья, а какие-то дополнительные кривые наросты на боках. Стайлз посмотрел на своих спутников и понял, что еще одной перебежки даже просто по коридору они не перенесут. Если не свалится он сам, то это сделает Хэнк, который уже не мог ровно стоять. Короткая битва с зооморфами, побег от Поглотителя и усталость, которая копилась уже очень давно, сделали свое дело: они были на последнем издыхании. Уже и второе, и третье и десятое дыхание открылось и сгинуло в никуда, сметаемое паникой и болью, которые не хотели отступать. Поэтому Стилински уверенно закончил круг из рун и отступил назад, проговаривая последний слог заклинания в своей голове.       Пентаграмма, заключенная в круги, вспыхнула красным и погасла. Коридор наполнил запах серы, который распространялся очень быстро, забивал нос, проникал в легкие, будто паразит, предъявляющий свои права в организме. Хэнк закашлялся, а вот Стилински не мог себе этого позволить, зажимая ладонью губы и пытаясь просто не двигать ими.       – Чем могу служить? – раздался мелодичный голос, и Стайлз смог разглядеть, наконец, кого он призвал.       Стилински не знал, как должны выглядеть демоны низшего уровня. Он опирался в своих догадках на картинки книг и описания в них же, но за последнее время Стайлз столько раз был обманутым в своих знаниях, что сейчас просто принял как данность то, что видел перед собой. Судя по спокойной реакции Хэнка, паук примерно представлял, что делал Стилински и что должно прийти на его зов, а вот Ди зарычал, в шоке смотря на юного смуглого парня с красными глазами, которые угольками мерцали в полумраке коридора.       Стайлз почему-то смутился. Демоны низшего уровня, если верить книгам, не должны выглядеть настолько по-человечески. Если бы не хвост и рога, Стилински видел бы перед собой обычного, даже красивого, человека. Парня, примерно даже его возраста, с туго заплетенными на голове косичками, которые черными змейками прилегали к голове, а затем скользили по сильным плечам. В общем и целом, демон был скорее как сборка клише из многочисленных женских романов, которые Стайлз находил на полках, отведенных его матери, в библиотеке в замке.       – Что ты хочешь? – демон, безошибочно определив хозяина, повернулся к нему и немного наклонил голову, внимательно разглядывая Стилински.       «Вытащи нас отсюда», – обратился к нему Стайлз, пытаясь даже в мыслях не задать какой-нибудь идиотский вопрос.       – Куда? – демоны были дотошными, потому что любое неповиновение вызвавшему их магу каралось, и даже то желание, которое будет должен Стилински, может быть пересмотрено, если демон начнет хитрить там, где не следует.       «Нам нужен маг, который живет в первом крупном городе недалеко от этих гор» – Стайлз помнил, что у самого подножия ютится мелкий городишко, а маг живет в том, который находится дальше.       В том, что они трое до него просто не дойдут, Стилински не сомневался. Как и в том, что в городке у подножия гор их просто забьют камнями даже те, кто обладает магией. Потому что разорванные нити заклинаний на Стайлзе видно будет даже домохозяйке, пользующейся лишь бытовой магией. В связи с этим стоило позаботиться о том, чтобы сразу попасть в город, где живет маг. Только вот… Стилински сообразил, что не знает, какое время суток сейчас на поверхности. Им нужна была ночь, потому как встретиться с жителями большого города в таком виде днем будет еще хуже, чем зайти в маленький. Их сожгут ко всем чертям, не разбираясь даже, что к чему. Проклятый Стайлз, огромный волк Ди и паук Хэнк станут лучшими талисманами защиты от темных же сил. Их головы особенно.       «Ночью. Нам нужна ночь», – поспешно добавил Стайлз.       Демон огляделся и кивнул, будто привыкая к обстановке. Запах серы стал приемлемее, теперь уже хотя бы не хотелось кашлять от удушливой вони, которая была в самом начале.       – Хорошо, хозяин, – демон улыбнулся, демонстрируя полную клыков пасть, – что-то еще?       Эта услужливость демона пугала больше, чем возможная смерть. Стилински уставился на своего «слугу» во все глаза. Как сформулировать вопрос так, чтобы получить нормальный ответ? Зная демоническую натуру и тягу ко вранью, рассчитывать на стопроцентную правду явно не стоило. Но, опять же, Стайлз знал все в теории и из книг, потому как, например, филин-демон на плече Вильгельма вел себя очень даже прилично. Конечно, тот был демоном даже больше, чем высшего уровня, но все же…       – Есть какие-то проблемы сейчас, хозяин? – демон приподнял одну бровь и скосил глаза в ту сторону, откуда доносилось чавканье, которое, кстати, было уже очень громким.       Стайлз вздрогнул и вдруг понял, что сосредоточившись на беседе с демоном и на том, чтобы тот не вытянул последние силы, он отвлекся от Ди и Хэнка. Стилински кинулся к друзьям и замер, наклонившись к волку. Тот лежал на полу пещеры, упав на бок и вывалив из раскрытой пасти язык. Кровь накапала в маленькую лужицу, а сам волк еле дышал и совершенно точно был без сознания. Стилински застонал и попытался сдвинуть волка хотя бы немного, но бесполезно. От потери крови сил не прибавилось, голова начала раскалываться, а губы, казалось, стянуты не нитью а какой-то раскаленной проволокой, которая раздирает нежную кожу каждую секунду. Стайлз обернулся в поисках Хэнка и снова не сдержал тихого стона: паук тоже был без сознания. Непривычно короткие волосы закрывали бледное лицо, а глаза, которые не были защищены веками, мутными пятнами выделялись на бледном даже для белокожего паука лице.       Стайлз чуть не зарыдал от безысходности и отчаяния. Но в то же время он понял, что демон – их единственное спасение. Стилински не смог бы бросить ставших ему близкими существ в беде, остался бы рядом, а потом бился бы от боли внутри Поглотителя. А о том, что происходит с теми, кто попал в плотоядный шар, Стилински старался не думать. Он выдохнул, выпрямился и повернулся к демону. Тот все это время стоял спокойно и ждал приказа хозяина, зашитый рот которого, к слову, вызвал у жителя ада интерес. Давно ему не попадались такие экземпляры.       Демон повидал на своем веку множество разных людей и нелюдей. Кто-то призывал его, как и нынешний хозяин, находясь в безвыходном положении. Кто-то просто пробовал себя в магии, по собственной тупости решив начать с подобного заклинания. Кто-то был должен или попадал в плен – но в любом случае почти все маги были похожи один на другого. Либо самонадеянные юнцы, либо паникующие и страдающие в предсмертной агонии, но никак не молодые, даже по человеческим меркам, проклятые люди, которые, растратив весь запас магии, страдая от магически зашитого рта, вызывают демона, зная, что потом еще и будут должны.       Становилось интересно.       Да еще и Поглотитель, которых демон не видел уже лет триста. Кто загнал сюда этот шар, которому интереснее и питательнее жить в болоте, чем в почти пустой и скудной на пищу пещере? Демон оглянулся и посмотрел магически: так и есть, пригнали специально, также, как и многих тварей в этих подземных городах. Демон чувствовал множество мерцающих сгустков, что означало сотни страшных, куда хуже, чем он сам, существ. В аду ходили разговоры о том, что в мире нарушено равновесие, но никто из низших давно не вылезал на поверхность, и точной информации не было. Поэтому магическая ловушка, так кстати появившаяся около демона, порадовала. Он шагнул в капкан и расслабился, позволяя кровавой пелене перенести его туда, откуда шел вызов.       – Долго будем стоять? – решив поторопить странного хозяина, демон вздохнул.       Не хотелось бы вступать с Поглотителем в схватку. Шары нельзя было убить, только временно иссушить. Магии и оставшейся в нем серы хватит, но потом Поглотителю придется долго восстанавливаться, а нарушение равновесия еще больше не входило в планы демона, который надеялся на то, что хозяину не приспичит посмотреть на бой двух древних тварей. Раз шар уже здесь, следует оставить все, как есть, а не делать равновесию еще хуже.       «Да», – послышался голос в голове демона, – «переноси нас».       Прикинув, сколько уйдет сил, демон решил сделать два скачка. Один выбросит их в лесочке около небольшого городка, а второй уже доставит туда, куда потребует хозяин. Демон не особенно понимал, к какому магу нужно будет доставить эту еле живую троицу, но рассчитывал на то, что этот парень с зашитым ртом в курсе.       – Держитесь крепче, хозяин, – спокойно сказал демон и открыл портал переноса на уже нарисованной пентаграмме.       Темная воронка появилась в самой середине, притягивая все внутрь себя. Противиться такой силе было практически невозможно, ведь она была рассчитана только на тех, кого собирался переносить демон. Оглянувшись и увидев, что Поглотитель уже совсем близко, демон подошел к волку и спокойно взял тяжелого зверя на руки, неся, будто любимую мягкую игрушку. Как только Ди оказался около портала, его тело начало искажаться, расплываться, будто сделанное из чего-то мягкого. Волк исчез в портале, а демон протянул руки вперед и помог Стайлзу поднять бессознательного Хэнка, который отправился следом за Ди.       – Я последний, хозяин, – ответил демон на вопросительно поднятый на него взгляд.       Стилински коротко кивнул и шагнул в портал, понимая, что демон не навредит тому, кто его привязал, не откроет врата в какое-то другое место и не сделает ничего во вред, если хочет получить от Стайлза потом исполнение долга.       Демон, оставшись в коридоре один, посмотрел на Поглотителя, который уже был совсем рядом. Шар, чавкая, катился по коридору, который еле вмещал его. Расплываясь боками по каменными стенам, он оставлял за собой густой скользкий след, уже не держа свою форму. Из-за этого он был даже не круглым, а каким-то вытянутым, что не мешало ему жрать все на своем пути. Даже мох, который вырастал кое-где на каменной поверхности. Демон улыбнулся и вдруг помахал рукой Поглотителю, поклонившись.       – Было приятно увидеть одного из древних, – сказал он и нырнул в портал, потому что шар был уже совсем рядом.       Темная дыра затянулась, сузилась, а потом и исчезла совсем. На стене осталась лишь кровавая пентаграмма-ловушка, которую рисовал Стайлз, но и она исчезла, когда по ней проехался бок шара, с чавканьем слизывая со стены вкусную жидкость. В коридоре какое-то время еще раздавались звуки, пока Поглотитель не докатился до очередного поворота, за которым скрылся, идя по следу оставшихся в живых зооморфов.       В пещерах снова воцарилась мертвая тишина.