Слухами земля полнится... И море...

Капитан Флинт догадывался, как их с Мирандой история выглядела бы в пересказе. Не бедный лейтенант МакГроу влюбился в замужнюю женщину много знатнее и богаче себя и добился ее благосклонности. Она сама избрала его в любовники и проявила редкостную настойчивость. Она же потом и уговорила его бежать из Англии. Будь они с Томасом только вдвоем против всех, они могли бы попытаться перебороть подлую клевету, ведь никаких вещественных доказательств их преступления не существовало. Но Миранда Гамильтон существовала, и их жизни принадлежали не только им самим. Они не могли рисковать проиграть и оставить женщину совсем одну, беспомощную, беззащитную и опозоренную. Ведь именно желание лорда Альфреда любой ценой причинить боль, унизить, изгнать из лондонского уюта ненавистную невестку и было главной побудительной причиной затеянной им интриги. С уважаемыми и достойными политическими противниками сражаются все же иными методами. Именно Миранда потом разоблачила инкогнито лорда Альфреда. Миранда ухватилась за предложение перейти на легальное положение и самостоятельно написала письмо в Бостон, которое было перехвачено и причинило множество проблем. Миранде принадлежала и вторая идея по примирению с Англией - переговоров с Питером Эшем. И она же сама и сорвала эти переговоры, не предупредив его и даже не поделившись возникшими у нее подозрениями. Пожалуй, поведай он только факты без утайки и прикрас рассудительному и трезвомыслящему слушателю, тот бы в ответ счел уместнее не сочувствовать утрате, а поздравлять с избавлением. И Флинт прекрасно осознавал, что убил бы такого утешителя. Быстро и жестоко, не объясняя, в чем дело, и не дав возможности извиниться. Потому что факты – это не вся правда. Миранда Гамильтон – миссис Барлоу – была последним якорем, связывающим бывшего лейтенанта МакГроу с цивилизацией. Последним живым свидетельством, что где-то есть иной мир, в котором можно читать книги и слушать музыку для удовольствия, разговаривать не только о насущных проблемах и принято строить планы гораздо дальше, чем на неделю вперед. Теперь якорная цепь была порвана, и лейтенант Королевского Флота Джеймс МакГроу – вопреки метафоре – стремительно и безвозвратно погружался в черную глубину. Последним жестом отчаянья было побриться почти налысо, противопоставляя подчеркнуто уставной вид окружающей лохматой пиратской вольнице. Он еще пытался барахтаться, но его место, как в страшных сказках про подменышей и одержимых, окончательно занимал пришедший из ниоткуда призрак с подземным именем. Почитаемые беглым лейтенантом древнеримские мудрецы говорили, что человек жив, пока его помнят. Со смертью Миранды о Джеймсе МакГроу помнить стало некому. В предыдущую ночь прилечь не довелось ни на минутку. И в эту за полотняной стеной шатра шумно пировала команда. Требовать от них какой-либо полезной деятельности так скоро после трудного похода было б по пиратским меркам немыслимой жестокостью. Присоединяться к ночному веселью не было ни сил, ни желания. Строчки знакомой почти наизусть книги расплывались перед усталыми глазами, одна свеча догорела, бутылка рома кончилась. Нужно было встать за новыми, а еще лучше дотащиться до постели и лечь, но Флинт продолжал сидеть неподвижно, тупо пялясь перед собой. Раньше ему никогда не доводилось скучать вечерами на берегу. Раньше ему было куда пойти. Да и сейчас ему можно, даже нужно, сходить туда еще хоть раз: забрать книги да бросить в костер те женские мелочи, которые Миранда не хотела бы видеть в руках соседок… Мелодичный женский смех раздался возле самой палатки. Флинт старался не вслушиваться в происходящее снаружи, поэтому явление гостьи стало для него неожиданностью. - Сказала твоим ребятам, что мы с тобой вчера сговорились. – Макс шевельнула плечами, и от этого легкого движения лиф вроде бы приличного платья сам собой пополз вниз. – Они сочли, что все правильно. Лучшая шлюха острова для лучшего капитана! Первая мысль была гневной, мол, следует все же разобраться с дисциплиной, а то в следующий раз, чего доброго, пьяные олухи поверят, что их капитан «сговорился» с парочкой вооруженных до зубов головорезов. Но полуобнаженная Макс смело шагнула к нему, и все прочие мысли, трусливо вильнув хвостом, испарились в бархатной темноте тропической ночи. Солнце уже шпарило вовсю. Так поздно он не просыпался уже очень-очень давно. Флинт опасливо покосился на лежащую рядом женщину. Вроде бы синяков не видать, дышит во сне спокойно и ровно. Значит, ничего дурного он ей не сделал, а ведь хотелось. Когда вдохнул запах незнакомых духов, когда пальцы запутались в непривычно курчавых волосах, когда податливые нагло трущаяся о него грудь показалась слишком упругой и в то же время полной, когда… Не то, не то, не то…Как она посмела думать, что может заменить ту, другую, даже в темноте?! Воспоминания потихоньку прояснялись. А ведь потом, после того, как он ее все же не придушил, она еще и пыталась предлагать ему что-то совсем странное. Напасть на Харбор Исланд и освободить Элеонор Гатри, кажется. Он тогда даже рассмеялся – ты явно пришла не к тому капитану, детка - и решил, что это все-таки нелепый сон. Шлюха из сна тоже рассмеялась, и ответила, что к тому - к тому, другого и уговаривать незачем, и снова полезла его целовать… Во сне все проще. А говорили они о чем-нибудь еще? Флинт заскрипел зубами. Если ночью он ухитрился проболтаться о своих соображениях насчет "Урки", Макс стоит все-таки придушить. Девица тем временем по-кошачьи потянулась и открыла глаза. И первым ее вопросом было, кто такой этот чертов Берти Шарп, про которого он бормотал ночью. Мол, упустил ты свое сокровище, парень. Как не старалась уверить ревнивца, что любовника с таким именем у нее никогда не было, ты не унимался. Флинт присвистнул. Какие странные ассоциации породил, однако, измученный бессонницей мозг. Он изобразил улыбку, положил руку Макс на грудь и попытался быстренько состряпать рассказ, приятный женским ушкам. - Еще бы! Капитан Бартоломью Шарп, умер с дюжину лет назад, а свое сокровище он упустил много раньше. Он захватил корабль с каким-то дурацким сладко-розовым названием и нашел там полные трюмы слитков олова, немного денег и пассажирку - молодую красавицу-испанку. – Он быстро чмокнул с готовностью прижавшуюся к нему Макс. - Капитан Шарп считал себя не просто пиратом, а джентельменом и даже недурным художником, и ничуть не удивился, что дама, придя в восторг от его смелости, обходительных манер и приятной наружности, добровольно согласилась приятно провести с ним время. Взамен она скромно попросила всего лишь отпустить после корабль и всех пассажиров. Шарп же, желая поразить красотку еще и щедростью, даже разрешил ей оставить бывшие на ней драгоценности и приказал своим людям не возиться с грузом. Они забрали только деньги, немного провианта и все спиртное. Разве что хозяйственный квартирмейстер прихватил один из слитков лить пули. Много дней спустя остаток металла был продан в порту, и тут-то и выяснилось, что никакое это было не олово, а чистейшее серебро. Барти Шарп из-за юбки упустил самую большую добычу, которая когда-либо выпадала пиратам. Разве что мы его переплюнули. Я весь вечер пытался подсчитать, – неуклюже закончил он. Макс, поняв, что дальнейшие ласки не предвидятся, снова закрыла глаза. Успокоенный Флинт же задумался о том, что, хоть и прожил в Нассау десяток лет, не совсем в курсе местного политеса. Должен ли он заплатить Макс денег, хоть она и пришла сама? Угостить ее завтраком? Или уместным будет и то и другое сразу. Впрочем, со стряпней явно похмельного после вчерашней попойки Сильвера второе предложение, пожалуй, больше тянет на угрозу. Эта мысль потянула за собой другую – все же проверить, что творится за пределами шатра. Когда он вернулся, койка уже опустела. Оставалось только протереть глаза – не приснилось ли. История, что мерзкий злой и очень голодный вампир, если он все-таки есть, теперь вынужден безвылазно сидеть возле сундуков золота в Форте и пересчитывать монеты, была воспринята вполне как должное. «Явился Флинт и во всем разобрался» или «явился Вейн и во всем разобрался» - мнения несколько разделились, но сошлись в главном – явился тот, чей авторитет привыкли признавать, и решил проблему. Новость о скидках в Таверне возбудила всех гораздо больше. Разве что Эстер из борделя недоуменно пожала плечами. Она, мол, считала, что с ужасными немертвыми чудищами справляются несколько по-иному. Она в детстве слыхала, что тварь надо заставить шнуровать ботинки, а когда она для этого наклонится, быстро написать у нее на лбу неприличное слово и убежать. Способ показался ее товаркам несколько нелепым, о чем они Эстер не преминули сказать. Заодно и припомнили ей, что и раньше она не раз несла редкостную чушь. Например, пыталась требовать, чтобы кашу на молоке и мясной бульон варили непременно в разных котлах и никогда их не путали, а потом и ели разными ложками из разных тарелок. Поднявшийся шум донесся аж до Джека Рэкхема, который наконец-то явился проверить свои владения. На слове «молоко» он пришел в ярость и объявил общий аврал на кухне, произнеся надзидательную речь на тему, сколь многих волнений последних дней удалось бы избежать, если б ленивые распустехи не лили это чертово белое пойло в плохо вымытую посуду. К вечеру задние помещения Таверны сияли редкостной чистотой, но девушки были необычно тихи и незадорны. Впрочем, большинство гостей остались чрезвычайно довольны своим вечерним визитом. Отдельно выруганные Джеком стряпухи расстарались на славу, а хорошо приготовленная еда была до сих пор в Нассау все же большей редкостью, чем доступные женщины.