Слухами земля полнится... И море...

Разговор за обедом получился весьма оживленным. Вернувшемуся на Харбор Исленд капитану Хьюму на сей раз не пришлось отмалчиваться, ведь в несколько смягченном виде история сумасшедшего матроса вполне годилась и для девичьих ушек. Не то что вести об очередных пиратских выходках в сочетании с констатацией прискорбного факта, что Карибское море велико, и «Скарборро» опять не повезло оказаться в нужное время в нужном месте. От таких новостей свою милую гостью капитан Хьюм старательно оберегал. Кто-то из младших офицеров рискнул предположить, что развалины на таинственном острове простроили подводные люди. - Ну, то есть, - под строгим взглядом капитана парень мучительно покраснел, - построили они не развалины, но со временем… - Ерунда. – Коварно поддержал капитана его товарищ. – Они здесь не живут. Разве кто-нибудь когда-нибудь видел в здешних водах тюленей? Теперь капитан Хьюм грозно уставился уже на него и потребовал объяснить свою мысль. - Ну как же, - растерялся парень. – Ведь всем известно, что селки плавают под водой в обличье тюленей, а выбраться на берег и сбросить шкуру могут только раз в девять ночей. Говорят, впрочем, если их подкараулить и эту шкуру украсть, селки останется человеком, и их можно заставить служить себе или даже взять в супруги. Говорят, что девушки–селки все сплошь красавицы, вот только очень плохие хозяйки, ничегошеньки не умеют делать по дому… Капитан Хьюм честно попробовал представить себе красавицу-тюлениху, которая строит каменный дом, а получаются у нее одни развалины, потому что она – плохая хозяйка. Некая логика в последнем рассуждении присутствовала, но попытка вдуматься вызывала легкое головокружение. Мисс Абигайль же явно обрадовалась, что разговор зашел об интересном, таинственном и нездешнем и попыталась поддержать угасающую беседу, заявив, что о подводных жителях слыхала очень немного. Разве что о Леди из Озера. Наверняка у нее был замок, раз она поселила у себя юного сэра Галахада, оставшегося сиротой, и воспитала его благороднейшим из рыцарей. - Леди из Озера - этак Джейн Зеленые Зубы по-благородному кличут что ли? – Изумился комендант. – Ну да, - кивнул он собственным мыслям, - она порой ворует детишек, особенно непослушных. Вот только никогда не слыхивал, что она их воспитывает. Иные говорят, что попросту ест, иные – что заставляет трудиться на дне до самой смерти. Но чтобы кто-нибудь от нее вернулся… - Какая Джейн? - захлопала глазами Абигайль. – Ее звали Моргана. Нет, Нимуэ. Она еще отдала волшебный меч королю Артуру. А про ее зубы сэр Томас Мэлори ничего не рассказывал… - Тут мисс Абигайль запнулась и упавшим голосом произнесла, что действительно получается что-то странное. Наверное, она уже отдала меч королю Артуру, а только после этого взяла на воспитание мальчика. А может, это вообще были разные Озерные Дамы… Капитан Хьюм, изо всех сил желающий придти на помощь даме (и вовсе не озерной), напряг память, но увы, оттуда всплыла лишь не очень красивая история о женском бесстыдстве и коварстве, приведшая к появлению на свет упомянутого Галахада. Его будущая мать влюбилась в мужчину, который ее не желал и был верен другой. Прибегнув к суетным женским штучкам типа косметики, кружев и вуалей, она в ночной тьме смогла притвориться той, другой, понесла от объекта вожделения ребенка, да еще и заявила во всеуслышанье о своих правах на бедолагу, рассорив тем самым его с возлюбленной. В общем, отвратительнейший пример для юной девушки. Тем более, что озеро, насколько помнил капитан, в истории никаким боком не участвовало. - А по-моему волшебный меч король Артур вытащил из камня, а вовсе не из озера, - подал голос один из младших офицеров. Капитан Хьюм чуть не зарычал от досады, но тут их прервали самым неожиданным образом. Запыхавшийся от усердия солдат доложил о прибытии гостя, так что Хьюм с чистой совестью выразил сожаление, что не может больше участвовать в столь изящной дискуссии – дела зовут. Можно было б ожидать, что минувшие дни пойдут полковнику Рэтту на пользу, но нет, выглядел он еще более издерганным, чем в их прошлую встречу. Никакой срочной причины прибыть на Харбор Исленд у него не было. Полковник явился с ответным визитом вежливости и для обсуждения дальнейших планов против пиратов. Капитан Хьюм, однако, вскоре заподозрил, что это губернаторский совет Чарльстауна подал его гостю идею делового круиза, чтобы избавиться от него хотя бы на время. Полковник был полон идей и подозревал всех и каждого. Из развалин канцелярии Чарльстауна он прихватил чудом уцелевший незаполненный бланк Королевского Помилования и предложил совместно предаться его уничтожению за ненадобностью, поскольку в этих проклятых Богом землях ни один из мерзавцев не достоин ни пощады, ни даже сожаления. Совершать сей акт в одиночку без достойного свидетеля полковник не желал, а дома его идею почему-то не поддержали. Потом полковник заговорил о женщинах. Нет, не в том смысле, как обычно треплют языком нетрезвые юнцы (впрочем, среди своих подчиненных капитан Хьюм фривольные речи резко пресекал), а в общефилософском. Здешние женщины, по мнению полковника, были ничуть не лучше мужчин. Вместо того, чтобы подавать добрый пример скромностью и благочестием, охотно помогают недостойным мужчинам в их самых мерзких замыслах. Капитан Хьюм подумал было, что полковник перейдет на личности, заведя речь о пресловутой миссис Барлоу, и даже приготовился сочувственно покивать. Ведь эта женщина либо была самозванкой и пособницей пирата, либо той самой развратной леди Гамильтон, о похождениях которой Лондон не забыл и за прошедшие 10 лет. Но к его крайнему изумлению Рэтт обвинил в самозванстве и пособничестве пиратам несчастную Абигайль Эш. Мол, покойный лорд Питер последний раз до того видел собственную дочь еще маленькой девочкой, а значит подтвердить личность явившейся в Чарльстаун под ее именем девицы не может никто. Ведь капитан и команда корабля, везшего из Лондона настоящую мисс Эш очень «удачно» полностью погибла от рук пиратов. Это было чудовищной злобной чушью, но чушью, надо отдать должное, не лишенной логики. А страстная убежденность полковника делала его слова еще более впечатляющими. Тот, кто ни разу не видел нежное невинное лицо Абигайль, мог бы и поверить словам героя обороны Чарльстауна… И тут Хьюма осенило. В конце концов, «сумасшедший» может быть не просто пустым оскорблением. Через четверть часа полковник Рэтт был водворен в карцер. Он в бессильной ярости бил кулаками стенам, оставляя на свежей белой штукатурке кровавые пятна, плевался, сквернословил и изрыгал столь чудовищные обвинения, что самый благожелательно настроенный врач не усомнился бы в медицинском диагнозе, столь решительно поставленном капитаном Хьюмом. Капитана несколько поначалу тревожила мысль о реакции матросов полковничьего ялика на арест их командира. Но когда на их лицах вместо враждебного недоумения отразились откровенное облегчение и даже радость, совесть окончательно перестала грызть капитана. - Луна не в меру близко подошла к земле и сводит всех с ума, - с задумчивым вздохом сказал за ужином комендант, комментируя новость, что в форте появился еще один арестованный. Абигайль, хоть только что на ее прекрасные глаза навернулись слезы сочувствия, просияла улыбкой и произнесла: - Венецианец по имени Родриго умерщвлен рукою Кассио. Колобок-комендант согласно кивнул. Среди младших офицеров раздались смешки. Хьюм в недоумении потер лоб. Кто эти люди, и почему гостья знает о происшествии раньше него? - Кто Вам это сказал? – резко бросил он. - Шекспир, - девушка была изумлена вопросом. Это имя было знакомым, но вот откуда, капитан не мог сразу припомнить. Точно не один из его подчиненных. Проскрипционные списки? Он привычно прикинул, как еще оно может звучать. - Потрясающий копьем?– переспросил он. – Какая-то негритянская болтовня с того берега? - Можно сказать и так, - неуверенно начала Абигайль, - Отелло… - Речь идет о пьесе, капитан. Пьесе Великого Барда Уильяма Шекспира. - Голос коменданта прозвучал укоризненно. – Вы совсем заработались… Скомкав салфетку, Хьюм вскочил из-за стола. В расстроенных чувствах по привычному маршруту проверки караулов обошел форт, даже не обратив внимание на предательски белееющую под ногами одного из солдат даму червей – знак недозволенных развлечений на посту. Зашел без стука в комнату коменданта. Хозяина не было. В иное время Хьюм специально остался бы, чтобы устроить тому разнос за незапертую дверь, но сейчас ему на глаза попалась полочка с дурацкими совсем невоенными безделушками и десятком книг, а у самой толстой на корешке злосчастная фамилия «Шекспир». Он сунул книгу под мышку и вышел. Оказавшись у себя в спальне, открыл добычу наугад. Разумеется, его взгляд упал на совершенно иные слова: «И теперь во мнении моей госпожи вы плывете к северу, где и повисните, как ледяная сосулька на бороде у голландца». Это как нельзя более подходило к его настроению – так опозориться перед Абигайль! Однако следующими строками было «если только не искупите этого каким-нибудь похвальным дерзанием храбрости или политики». Это было как глас свыше, долгожданный ответ на терзающие капитана Хьюма сомнения. Конечно же, если он найдет и присоединит к английским территориям новые земли, да еще и изобилующие древними сокровищами – это будет весьма похвальным деянием, которое сделает его достойным дочери лорда. Вот только – утихшая было голова заболела опять – как он сможет оставить под одной крышей Абигайль и ненавидящего ее безумца? Пусть тот заперт в карцере, но вдруг добросердечная девушка пожелает проведать узника, а недалекий (хоть и разбирающийся в литературе) комендант не воспрепятствует сим благочестивым намерениям. Позволил же он Абигайль навестить другую узницу, мисс Гатри, не задумываясь над тем, что королева головорезов Нассау может быть опасной. Хьюм скрипнул зубами. Сейчас он ощущал себя не отважным капитаном английского флота, а лодочником из глупейшей детской загадки про волка, козу и капусту, которых нельзя оставлять наедине друг с другом. Сравнение мисс Эш с козой окончательно добило капитана. Он не раздеваясь рухнул на кровать. Тупое оцепенение незаметно перешло в настоящий крепкий целительный и освежающий сон. Проснулся он как обычно собранным, спокойным и решительным.